Ветви Дуба

Брайанна Рид

Как поступить интересной и образованной даме, когда рушится вся система ценностей? Или не вся? Или не рушится? Попробуй разберись в суровом научном мире, кто друг, а кто враг. Но никогда не стоит пренебрегать новыми возможностями!

Глава 3

— Да, конечно, я не независимая и не самостоятельная и вообще сплю и вижу как бы попасть в рабство мужчине, — с не меньшим сарказмом огрызнулась я, — даже не могу плоды своего труда отстоять перед первым встречным. Смейтесь сколько угодно, мне уже все равно, мистер Фордж.

Как мне показалось, надменность «болвана» несколько сдулась и он даже слегка растерялся:

— Мисс Руад, у меня и в мыслях не было смеяться над вами, особенно в такой ситуации. Я прекрасно помню времена, когда после поздних концертов нам с ребятами приходилось ночевать прямо в клубе, спрятавшись от охраны в туалете. Представляете, в одной кабинке располагался я на своей куртке, в другой — Фил, в третьей — Пол, в четвертой — Грег, — он рассмеялся, судя по всему вызвав в памяти эту картину, но сразу посерьезнел, — и мне бы не хотелось, чтобы у такой очаровательной девушки как вы повторились бы мои проблемы. Открою вам тайну: ночевать в туалете — не самое приятное занятие.

— Догадываюсь, — ответила я, пытаясь говорить холодно, но мысль о том, что этот высокомерный тип ночевал в туалете, да еще не стесняется говорить об этом — настолько, похоже, уверен в себе — немного расположила меня к общению с ним, — однако, как вы хотите мне помочь? Пригласить к себе? Простите, но это не для меня. То, что я однажды сходила в такой мерзкий клуб, еще ни о чем не говорит, меня почти насильно затащила туда Джейн.

— О, да! Джейн всегда добивается своего, особенно в заботе о ближнем, — мой собеседник рассмеялся в голос, — и частенько может перестараться.

Его смех звучал так же низко, как и обычный голос, которым он говорил. Можно было подумать, что смеется какой-нибудь отрицательный персонаж из старых фильмов, но его смех был лишен этой злорадной нотки, скорее это был смех уставшего и желающего дать выход своим эмоциям человека. Что ж, все не так плохо — он тоже может быть настоящим, не позером.

— Согласна, я знаю Джейн еще с колледжа, — против воли я тоже улыбнулась, — но все же это не ответ на мой вопрос.

— Я лишь хотел подвезти вас на машине, потому что общественный транспорт здесь просто ужасен: вы можете прождать до раннего утра.

— Мне казалось, что крутые музыканты вроде вас ездят на мотоциклах.

Мой собеседник хохотнул, но ничего не ответил, просто подошел, открыв дверь и жестом пригласив сесть на переднее сиденье.

— Вообще-то я не сажусь в машину к первым встречным, даже если у них благородные намерения, — ответила я, стараясь быть как можно спокойнее.

— Но я не первый встречный. Ведь мы оба хорошо знаем Джейн. И думаю, у нее нет знакомых маньяков. Строго говоря, я тоже иду на определенный риск, приглашая подвезти вас — может быть вы профессиональный киллер, который может надавить на сонную артерию и мгновенно убить меня, может быть вы украдете мой кошелек, пока отвернусь, может…

— Все-все, я поняла. Видимо придется поверить вам на слово, как вы верите мне.

— Садитесь, мисс Руад.

Он подошел к какой-то неподалеку стоящей машине с открытым верхом. Она не была похожа ни на одну известную модель. Впрочем, мне модели машин неизвестны вообще. По приглашению я села на переднее сидение, сказав где я живу. Мой назойливый спаситель покачал головой:

— Путь неблизкий, а вы хотели ждать автобуса или идти пешком. Хорошо, что я подвернулся.

Мы ехали. Я молчала, не зная что сказать кроме «спасибо что подвезли», но пока мы не приехали это было явно преждевременно.

— Мисс Руад…

— Джинджер, — вздохнула я, — если уж я у вас в долгу.

— Ну, тогда и я — Дэниел, — по-прежнему спокойно ответил мой собеседник.

И что меня дернуло так ответить? Хотя, если подумать, я действительно у него в долгу. Было бы глупо заставлять его обращаться ко мне как к жене лорда. Он — Дэниел, я — Джинджер.

— Хорошо… э-э-э… Дэниел.

Мы снова замолчали. Молчание стало напряженным, но мне действительно было нечего сказать. Я с напряжением начала рассматривать ночной город: и о чем столько рок — и поп-песен? Город как город, никакого очарования ночной жизни я не вижу: ну огни, ну вывески, ну темнота. Страшно, что тебя убьют и ограбят, а не романтично. Люди тоже не блещут каким-то очарованием: всего лишь кучки идиотов собираются в тех местах, где им после тяжелого дня, когда — о, Боже! — заставляют работать, наконец-то будет позволено предаться пороку. Вот и все очарование: ночь позволяет делать намного больше. Возможно в этом данная «романтика» и заключается.

Я украдкой взглянула на Дэниела: он вел машину вовсе не как типичный любитель наслаждаться жизнью, впечатление которого он поначалу на меня произвел, а неспешно (видимо боясь в темноте не разглядеть пешеходов или препятствия), аккуратно. На дорогу он смотрел серьезно и сосредоточенно. При свете фар и луны его глаза, казавшиеся в клубе голубыми, теперь приобрели зеленоватый оттенок. Он поймал на себе мой взгляд и его, похоже, это насмешило. Я попыталась сделать вид, что посмотрела на него нечаянно и снова отвернулась. Мне стало неловко.

Похоже Дэниелу тоже стало неловко и он начал с типичной светской беседы:

— А вы давно живете в этом городе, Джинджер?

— Очень давно. С самого рождения. А вы?

— Недавно приехал. Учился в школе и колледже в Дублине, там же получил место ассистента, но не сложилось общение на кафедре. Потом переехал с матерью сюда.

— Вы живете с матерью? — я честно старалась скрыть усмешку, представляя, что такой высокий мужественный человек, фигурой похожий на бодибилдера, живет с матерью как неуверенный в себе подросток.

— Нет, у меня есть что-то вроде квартиры. Обычно я живу там, когда занят группой. Часто мы проводим там дни напролет вместе с ребятами, а когда работа идет тяжело — и ночи тоже.

— Я живу одна. У меня есть родители, но я предпочитаю жить отдельно. Их забота на меня очень давила.

— Вы счастливая, смогли уехать, — словно вырвалось у Дэниела, но он как-то резко осекся, прикрыв указательным пальцем тонкие губы. Я не стала спрашивать почему. В конце концов какое мое дело до его семьи? Захочет — расскажет, не захочет — значит мне незачем знать.

— Не знаю. Все же иной раз мне их очень не хватает. Но когда я вспоминаю детство, это излечивает меня от ностальгии. Теперь живу без родителей, но Джейн, несмотря на то, что младше меня, заняла нишу старшей сестры: постоянно пытается меня куда-то вытащить, как сегодня в клуб, наладить мою личную жизнь, особенно после развода¹. Я ведь говорила ей, что не время, мне нужно отдохнуть от всего этого. Но нет. «Джинджер, ты должна развлекаться, тебе нужен мужчина, от секса повышается IQ и здоровье», — передразнивала я звонкий голос Джейн.

Дэниел снова засмеялся своим низким, густым смехом:

— Вы правы. Джейн прекрасная девушка, но ее так много, что я не выдержал бы с ней ничего кроме соавторства.

— А вы разве не встречаетесь? — зачем-то спросила я.

Дэниел остановил машину — как я потом поняла, чтобы не потерять управление — и, навалившись корпусом на руль, расхохотался как мальчишка.

— Встречаться с Джейн?.. Вы шутите, Джинджер!.. У меня есть одна мама, зачем мне вторая?… — почти задыхаясь, еле произносил он.

Отсмеявшись, Дэниел снова завел машину и мы поехали дальше, все также неспешно и аккуратно. Машина ехала так тихо, что можно было уловить уханье сов и пение каких-то ночных птиц.

— Джинджер, а чем вы занимаетесь?

— По-моему Джейн вам объяснила: занимаюсь сравнительной мифологией, семиотикой.

— Да, я это понял. Но я слышал от нее же, что вы хотите заняться чем-то другим, не тем, над чем в данный момент работаете.

— Все верно. Мне хочется поплотнее заняться сказками и мифами. Но мне недостаточно сидеть за учебниками, статьями и источниками. Все-таки устное творчество может считаться достоверным материалом только тогда, когда идет из первых рук. А древних ирландцев сейчас не встретишь. Лишь одна надежда у меня есть — съездить в деревню или маленький город, где народное сознание еще не задавлено телевидением, Интернетом, гедонизмом и излишним науковерием. Иногда даже современное народное творчество может обнаружить интереснейшие отголоски древности, особенно если это пожилые люди. У них даже совершенно другой язык, старое — в хорошем смысле — представление о мире. А вы, Дэниел, уж простите, не в обиду, но вы такой же ученый как я или Джейн, отравленный науковерием, научными школами, которые не ищут истину, а подминают факты под себя, под свои теории, а если факты мешают, то игнорируют их или просто идут на подлость — обвиняют оппонентов в фантазировании, ненаучности, а то и вовсе грязно дискутируют, цепляясь к словам и требуя выхолощенных терминов. Мне нужна душа, живая творческая сила и энергия. А меня никто не понимает, даже Джейн. Однако хоть немного я сегодня поквиталась с моим научным оппонентом — мисс Лейн. Она очевидно не самый чистый на руку ученый, да и конференция прошла как-то унизительно. Но все же я сказала то, что думаю об этом ущербном и вредоносном официозе в науке.

— Я знаю, мисс… то есть Джинджер. Я в курсе.

Я почувствовала, что снова «завожусь»:

— Вот Джейн-мисс-Язык-без-Костей! Ни о чем не может умолчать. А вы, мистер Фордж, хороши. Выходит, понимали в клубе как я себя чувствую, если слышали о моем позоре, и так унизили меня перед Джейн!

— Дэниел, — мягко напомнил собеседник, — и я не хотел вас унижать. Просто так получилось, что мы придерживаемся разных теорий. Ни вы ни я не можем утверждать, что именно моя или ваша точка зрения истинна. И уж тем более я не думал, что наш разговор зайдет в такое неправильное русло. Понимаете, мой интерес не совсем научного характера. Хотя и связан с мифологией, традициями и сказками.

— Это любопытно, — попыталась я изобразить деловой тон.

— Как вы, наверное, уже поняли, я музыкант. Я интересуюсь мифологией лишь потому, что она подсказывает мне темы для творчества. И мне очень хотелось найти кого-нибудь, кто разделяет мой интерес кельтской и германской мифологией. Джейн хороший соавтор, но в творчестве она мне не поможет. А мне хочется просто пообщаться с адекватным человеком.

— Но почему-то общаетесь об этом именно с женщинами, а не с учеными мужчинами, почему бы?

— Актеры мне не нужны, я и ребята из группы всегда играем мужские роли в клипах.

— Не поняла. Причем тут это?

— Вот мы и подошли к самому главному. Мне нужна интересующаяся мифологией женщина, которую я мог бы пригласить сняться на обложку для нашего альбома. И, надеюсь, в качестве актрисы для клипа. Мне кажется, люди всегда в связи со своими увлечениями ведут себя совершенно определенным образом и девушка, интересующаяся сюжетами, связанными с богиней Морриган, понимающая мотивы ее поступков, почти наверняка сможет войти в ее образ. Именно о ней я написал текст и мы с группой хотим снять клип на песню, если получится.

— Но почему нельзя было просто обратиться в модельное агентство или актерскую студию? Они все сделают профессионально, ведь они этим живут. Зачем вам нужно непременно «снять» кого-то?

— Изображаемых тобой героев нужно уметь чувствовать изнутри, жить образом этого героя, а модели и актрисы, будучи не в теме, недостоверны даже если их идеально загримировать и заставить выучить эпос наизусть и работать с ними по системе Станиславского. Они-то как раз не живут этим. Играют вроде хорошо, а в глазах ясно прочитывается: «Когда же это закончится, мне выдадут гонорар и я снова поеду к своему сто двадцать пятому бойфренду кататься на яхте?»

«Зло, но справедливо», — отметила я про себя. Он не лишен чувства юмора, это хорошо.

— А, так вы хотите не тратить денег, а найти бесплатную энтузиастку? Иными словами, элитные проститутки вам не нужны, а хочется бесплатную шлюху?.. в творческом смысле, — какая-то злость и ирония меня по инерции еще преследовали, но я понимала, что на этот раз «завелась» зря. Однако что-то не понравилось мне в этих словах, такое отношение к женщинам просто возмутительно!

— Нет, мисс Руад, вы меня неправильно поняли. Мне хочется найти такого же ненормального, который загорелся бы этой идеей как мы с группой. Хотя, — чуть призадумавшись, Дэниел продолжил, — экономия денег тоже не помешает. Не верьте слухам, что рок-звезды только и делают, что нюхают кокаин и разбивают на сцене дорогие гитары. Иной раз даже на приличный номер в отеле не хватает.

— Честно говоря, я так и не думала. Не стоит меня недооценивать и считать конформистом и цивилом только из-за моей одежды и работы. Я была замужем за рок-музыкантом, пусть и не очень известным. Правда ничем хорошим это не кончилось. Поэтому я давно и бесповоротно одна и предпочитаю быть «мисс», чтобы вырвать этот гадкий период из своей жизни.

— Значит знаете нашу кухню, — полувопросительно произнес Дэниел, слегка улыбнувшись.

— Кое-что знаю, — подтвердила я.

— А вы?

— Что «я»?

— Вы когда-нибудь были моделью?

— Боже упаси, нет! В мыслях не было заниматься столь недостойным делом.

— Почему? Вы так прекрасно выглядите. Вы молодая и очень красивая женщина. У вас милое, нежное лицо, естественное как на картинах прерафаэлитов с выразительными ореховыми глазами и стройная фигура как в пор… модных журналах. Вы очень похожи на Морриган как я ее представляю. Точнее на ее ипостась — рыжую воинственную Маху. Не только волосами, но и выправкой, даже, может быть, характером.

— Вот этой своей оговоркой вы и подтвердили мою правоту. Меня всегда возмущало как мужчины в нашем обществе относятся к женщинам. Не понимаю почему мне должно льстить сравнение с тупыми моделями и актрисами. И то в лучшем случае. Обычно думают, что с такой грудью я не могу быть никем кроме как порноактрисой. Или хотя бы моделью бюстгальтеров. Не поймите меня неправильно, я не больная феминистка вроде Валери Соланис и никогда ничего не делала специально назло мужчинам. Наука меня интересовала с детства, когда я читала книги из домашней библиотеки родителей, и окружающих умиляло, что я интересуюсь чтением и знаю умные слова. Но когда я начала превращаться в девушку, меня все больше и больше стало раздражать это «ты же девушка, тебе замуж выходить», «как ты живешь без секса», «ты красивая, а я еще лучше, почему бы нам не переспать». И тогда я подумала, что было бы прекрасно доказать другим и самой себе, что женщины могут прославиться не только красотой и сексуальностью. Меня в старших классах и в колледже даже приглашали в модельные школы. Но меня это не интересовало.

— Джинджер, вы все же недооцениваете силу перемены образа. Вы говорите о живой творческой силе, а сами заперлись в науке, в своих книгах и собственных мыслях, а не допускаете такого естественного желания выразить себя в игре. Ведь это самое древнее, самое сильное выражение религиозных практик. Танцы и игра в маски — что может быть сильнее в своей эмоциональности? Вы любите рок, значит вы любите древний шаманизм и его отголоски в современной культуре. У вас большой потенциал, Джинджер. Не зарывайте талант в землю, это большой грех.

На моих глазах надменный ученый превратился в того, кем был на сцене — вдохновленного музыканта и оратора. Даже в глазах появился какой-то особый блеск, что на фоне темноты вокруг смотрелось необычно, по-мистически, как в триллерах. А настигнувший нас порыв ветра, растрепав его длинные до спины черные волосы, казалось, на мгновение преобразил его в древнего шамана. Что за галлюцинации у меня?

— Знаете, Дэниел, вы, возможно, правы. Я согласна попробовать. Но пока только попробовать. Больше ничего вам не обещаю. Кстати, мы уже приехали.

— Поэтому я и остановился.

Только после этих слов я осознала, что машина стоит уже давно, а мы напротив моего дома. Но мы продолжали разговаривать, уже выйдя из машины, у порога.

— Так все же, — упорствовал Дэниел, — встретимся у меня? Посмотрите как мы работаем, послушаете музыку, чтобы быть в курсе, если захотите, сделаем фотопробы.

— Пожалуй, встретимся.

— Давайте в субботу днем?

— Это ведь уже завтра.

— Да, именно так. Пока это у меня единственный точно свободный день. Ну так как вы?

— Согласна.

— Я вам позвоню.

Мы обменялись телефонами.

— Вам холодно, Джинджер? Хотите укрыться моей курткой?

Дэниел уже приготовился снимать свою кожаную куртку, цепи на ней зазвенели. Но я отказалась:

— Спасибо, Дэниел. Но в этом нет нужды. Мы уже подъехали к дому, а «забывать» у меня свою куртку у вас нет необходимости: ведь мы уже договорились о встрече, не будем создавать искусственный повод как в плохих мелодрамах.

Дэниел улыбнулся и невероятно легким для его мощной комплекции шагом отправился к машине. А я зашла в дом.

Примечания

1

Несмотря на то, что в католической церкви, вообще-то, отсутствует понятие развода, есть такая вещь как аннулирование брака — процедура отличная от развода, но со схожей сутью. Но, дабы не запутать русскоязычного читателя, в подобных ситуациях дано слово «развод» (здесь и далее примечания мои — Ильзе).