Случайности не случайны, или Духовность для скептиков

Борха Виласека, 2021

В настоящее время все большее распространение обретает новый вид духовности: люди все меньше верят религиозным институтам и вместе с тем вступают с каждым разом во все больший контакт со своим духовным измерением. В этой книге автор разъясняет, как мы можем освободиться из «темницы разума», в которую заточен наш мозг, дабы вновь почувствовать себя соединенными, связанными с жизнью, вернувшись к врожденной радости от самого факта нашего бытия.

II

Выпейте красную таблетку

Человека легче обмануть, чем убедить его, что он обманут.

Марк Твен

В одной темной пещере в неволе пребывала группа людей, плененных с момента своего рождения. Все они были связаны цепями, кандалы сковывали их шеи, руки и ноги. Они сидели на земле, опершись спинами на возвышавшуюся позади них стену. Они не могли двигаться. Или даже повернуть голову. Они лишь смотрели на стену перед собой.

За стеной, на которую они опирались, был проход, в котором горел костер. А чуть дальше — выход из пещеры. В этом проходе было несколько выступавших над стеной предметов. И благодаря свету от костра тени этих предметов падали на стену, на которую смотрели узники.

Всю жизнь глядя на одну и ту же стену, пленники считали реально существующими тени тех предметов. Они абсолютно ничего не знали о том, что происходит за их спинами, за стеной. Они не знали и о существовании костра. Они были убеждены, что тени — это единственная подлинная реальность.

И вот однажды один из узников — самый беспокойный и любознательный из них — понял, что может освободиться от оков. Никто из них никогда не пытался сделать это. Когда он поднялся с земли, остальные начали рьяно бранить его, требуя, чтобы он снова сел и успокоился. Однако он проигнорировал их и начал высматривать, что же еще было внутри пещеры.

Обнаружив проход за стеной, он открыл для себя новую реальность, намного более глубокую и многостороннюю, чем все то, что он знал прежде. Когда он увидел сами предметы и костер, он растерялся. Вначале он ничего не понял. Но постепенно он начал осознавать, что то, что они видели всю жизнь, было не реальным, а лишь искажением подлинной реальности.

Благодаря этому осознанию он понял, что его существование было лишь фарсом, обманом, иллюзией, фикцией… Оправившись от первого шока, он пошел по проходу, пока не вышел на обрывистую тропу, ведущую к выходу из пещеры. И, как только он очутился снаружи, его глаза впервые увидели дневной свет.

Вначале этот свет вызвал у него болезненные ощущения. Он прожил всю жизнь в темноте, поэтому солнечный свет обжег и ослепил его. Тем не менее со временем он привык к лучам солнца, так что в конце концов оно осветило его. Увидев собственными глазами необъятный мир вокруг себя, он осознал, что провел всю жизнь как раб, заточенный внутри пещеры. И именно в то мгновение, осмыслив эту неприятную истину, он — наконец! — стал человеком.

Движимый благими намерениями, он вернулся в пещеру, чтобы освободить своих товарищей по несчастью. Лишь завидев их, он рассказал им правду: он сказал, что то, что они видели на стене, в действительности было лишь падающими от огня костра тенями предметов за стеной. Затем он заверил их, что их обманывали всю жизнь, потому что за пределами темной пещеры, снаружи, была реальность, залитая светом и раскрашенная разными цветами.

Как только он завершил свое страстное откровение, остальные узники начали высмеивать этого свободного человека. Не обращая внимания на насмешки, он продолжил настаивать на том, что он не врет и что все они заблуждались. Он принялся просить их пойти с ним за стену, чтобы они сами могли в этом убедиться и перестать быть рабами.

Устав от прельщающих рассказов, один из узников высвободился из цепей, схватил с земли камень и бросил его в голову того человека, убив его. Остальные заложники приветствовали его смерть криками и аплодисментами. Они так и продолжили до конца своих жизней сидеть в кандалах — рабы, глядящие на падающие на стену тени^[4].

4. Пробудитесь!

Прежде чем продолжить чтение, вы должны принять одно решение. Вы должны выбрать, какую таблетку принять: красную или синюю. Первая символизирует истину, которая может освободить вас из темницы вашего разума, в которой, я уверен, вы уже давно влачите жалкое существование. Вторая же, напротив, символизирует ложь, которую общество внушает вам, чтобы вы оставались узниками с момента своего рождения.

А ведь «истина горька вначале, сладка в конце, ложь сладка вначале, горька в конце»^[5]. Именно поэтому у красной таблетки неприятный вкус. Если вы выпьете ее, вы очнетесь от иллюзии, в которую вы безотчетно заключены и которая также известна как «матрица». Вы поймете, что тоже находитесь в заточении, что вы узник целого ряда ошибочных и ограничивающих верований. И осознаете, каким образом системе удается так гипнотизировать, владеть вашим разумом, что вы ведете себя как раб.

Важно, чтобы вы знали: красная таблетка вызовет весьма болезненные психологические последствия, но это будет длиться недолго. В первую очередь потому, что она позволит вам познать самого себя на глубинном уровне, поставит под сомнение то ядро, вокруг которого вы строили свою идентичность, а также ваш способ мышления. Если вы выстоите, не сдадитесь и продолжите исследовать самого себя, со временем все это пройдет, а вы преобразуетесь, что позволит вам изменить свое отношение к жизни. Рано или поздно вы высвободитесь из цепей разума, ощутив свободу и полноту, благодаря чему вы поймете, что прохождение пути самопознания поистине стоило того. Именно тогда вы осознаете, что означает «пробуждение».

Синяя же таблетка сладка и чрезвычайно приятна на вкус. Если вы выпьете ее, вы не сможете читать дальше эту книгу. Эта книга исчезнет как по мановению волшебной палочки. А завтра вы проснетесь в своей постели, забыв об этом моменте. Вы продолжите действовать так, как действовали всегда, не ставя под сомнение тот шаблон мышления, который был вам навязан.

Таким образом, синяя таблетка даст вам возможность жить дальше своей привычной жизнью раба. Не видя своих кандалов, вы как ни в чем не бывало будете и дальше смотреть в другую сторону. Да, вы можете продолжать обманывать самого себя, отвергая принятие любой личной ответственности. Вы по-прежнему будете винить в своих проблемах и неудачах тех, кого винили в этом раньше, заверяя самого себя, что вы — лишь несчастная жертва обстоятельств.

Следует отметить, что в средне — и долгосрочной перспективе вы почувствуете бессилие и покорность, уверяя себя в том, что от вас ничего не зависит и вы не способны переменить ситуацию. Но не беспокойтесь. Для того чтобы вы и далее спали, не обретая сил, система продолжит снабжать вас синими таблетками, которые устранят боль и залатают ваши страдания так, что вы не будете чувствовать абсолютно ничего. В конце концов вам выбирать: красная или синяя таблетка?

Лучший способ избежать побега узника — сделать так, чтобы он никогда не узнал, что находится в заключении.

Федор Достоевский

5. Будьте путешественником, а не туристом

Без сомнения, вы уже сделали самый трудный шаг: признали, что нуждаетесь в переменах. В противном случае вы никогда не взяли бы эту книгу в свои руки. Ввиду переживаемого нами системного кризиса самопознание и духовное развитие входят в моду. Стоит отметить, что это путешествие внутрь себя можно совершить двумя различными способами: как очередной турист (так делает подавляющее большинство) или как настоящий путешественник.

Различия очевидны: туристы испытывают страх и немного ленятся. Поэтому они ищут комфорт и безопасность. Путешественники же отважны и инициативны. Поэтому они стремятся к приключениям и свободе. Туристы занимаются туризмом. Им нравится следовать заранее заданному маршруту. Они придерживаются строгой, наперед спланированной программы. Они всегда знают, какие места посетят. И не отходят далеко от экскурсовода.

Путешественники же прокладывают собственный маршрут и идут собственной тропой. Для этого у них есть карта и компас. Импровизируя и разбредаясь по пути, они часто оказываются в местах, о существовании которых и не подозревали, благодаря чему их путешествие становится намного более оригинальным и дразнящим. Именно по этой причине туристы никогда не помнят, где они были, а путешественники никогда не знают, куда они направляются. Огромная разница состоит в том, что туристы возвращаются домой такими, какими они и были, а путешественники возвращаются в преображенном состоянии.

В точности то же происходит с путем самопознания. Духовные туристы желают, чтобы все было просто и разжеванно. Они привязаны к теории. Они никогда не покидают зону интеллектуального комфорта. Прежде всего потому, что они не готовы поставить под сомнение свои верования, перестать отождествлять себя с эго и прочувствовать подавленную боль, затаившуюся у них внутри. Иными словами, они не хотят вязнуть в глине, потому что им не нравится мараться и пачкать руки. Возможно, они и заглядывают внутрь, но при этом остаются на поверхности.

Духовные же путешественники мотивированы на проникновение вглубь своей норы. Благодаря проводника за поддержку, они не боятся путешествовать в одиночку. Они стремятся погрузиться в трясину, чтобы залить светом свои самые темные тени. И они открыты для преодоления собственного неведения, удаляя самые глубокие столпы своей психики. Если появляется боль, они принимают ее, осознавая, что она — часть процесса оздоровления и преображения. А как путешествуете внутрь себя вы? Как турист или как путешественник?

Настоящее путешествие состоит не в том, чтобы увидеть новые пейзажи, а в том, чтобы обрести новый взгляд на жизнь.

Марсель Пруст

6. Мои отношения с богом

Дойдя до этого пункта, я хотел бы вкратце поделиться с вами тем, какими были мои отношения с богом. Я делаю это для того, чтобы вы представляли, куда простираются корни написания этой книги. Мои родители были невоцерковленными католиками. Иными словами, они соотносили себя с католицизмом просто вследствие социальной традиции. Они принимали участие в мессах, только когда их приглашали на венчания и крещения. Вообще-то я и сам был крещен через несколько месяцев после рождения, но не из-за их убеждений, а по традиции.

Я ходил в светскую школу, но уже с малых лет стал верить в бога. Потому что речь шла о веровании, которого придерживались все жители моего района. В десять лет я заявил своим родителям, что хочу пройти первую евхаристию. Речь идет о ритуале, в ходе которого несколько детей проходят причастие, принимая перед алтарем освященный хлеб и вино, символизирующие тело и кровь Иисуса Христа. Как предполагается, таким образом молодые верующие проявляют свое желание связать себя с богом.

У моей матери сохранилось три воспоминания о том дне: я впервые в жизни надел галстук; за несколько минут до начала церемонии я нечаянно столкнул одного из своих товарищей в пруд перед церковью — и он был вынужден вернуться домой, чтобы переодеться; будучи невинным ребенком, я жевал просвиру с открытым ртом, как будто ожидая, что это окажется какой-то сладостью, и в присутствии всех гостей морщил лоб в знак своего недовольства.

Перед этим я должен был посещать тридцатичасовой подготовительный курс по изучению катехизиса. За это время — без особого успеха — меня попытались поставить на путь следования за Иисусом Христом. Мне много раз говорили о нем как о «сыне бога», и я досыта наслушался убеждений в том, что я должен любить его всей душой, для того чтобы он стал моим «спасителем». Однако в те годы я был юрким и шаловливым ребенком, и литургия оставляла меня равнодушным. Кроме того, я был недостаточно сосредоточенным и слишком часто отвлекался, поэтому мне с трудом удалось выучить наизусть «Отче наш» и первые строки молитвы «Аве Мария». Единственной причиной, по которой я принял первое причастие, была возможность участия в последующем празднестве и получения такой благодати, как подарки от гостей.

Годом позднее я вновь оказался лицом к лицу с представителем духовенства. Это случилось во время летних каникул. По-видимому, одна из моих последних хулиганских выходок очень не понравилась одному из живших по соседству действительно воцерковленных католиков. Помимо искренних извинений за мое ненадлежащее поведение, от моих родителей — как часть моего искупления — потребовали, чтобы я исповедовался в приходской церкви и покаялся в своих грехах перед падре. И мои родители заставили меня это сделать.

Когда я рассказал тому католическому священнику о том, что произошло, он велел мне прочесть пятнадцать раз «Отче наш», десять раз «Аве Мария» и еще пять молитв, названия которых я не помню. Но дело в том, что я не мог этого сделать. Во-первых, из-за своей ужасной памяти. А во-вторых, — и это самое важное — потому, что, несмотря на свои 11, я не видел в этом никакого смысла. Если я уже раскаялся и попросил прощения за совершенный проступок, почему я должен исповедоваться перед священником и механически зачитывать эти молитвы бесчисленное количество раз? Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я исповедовался.

Перестать верить в бога

В течение последующих восьми лет мои отношения с богом были однонаправленными. Я был настолько эгоцентричным подростком, что никогда не спрашивал у него, как у него дела. Я вспоминал о нем только тогда, когда просил помочь сдать экзамены или охмурить девочек, которые мне нравились. Кроме того, я вспоминал его всякий раз, когда у меня что-то не получалось. Иногда я даже клял его, произнося типичную жалобу жертвы: «Почему я?»

В свои 19, вследствие ряда весьма неблагоприятных личных обстоятельств, с которыми я столкнулся, я достиг дна. Я даже подумывал о самоубийстве. Но единственным трупом стала моя вера в бога, которую проповедовала католическая церковь: я стал воинствующим безбожником. Однако, поскольку меня приучили верить в то, что меж облаков обитает угрюмое бородатое существо в белых одеяниях, я время от времени смотрел на небо, боясь, что меня поразит молния.

Под влиянием таких философов-экзистенциалистов, как Фридрих Ницше, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Эмиль Чоран и Федор Достоевский, я пришел к категорическому выводу, что жизнь бесцельна и бессмысленна. Именно в то время моей новой доктриной стала надменность. Я смеялся над книгами о самопомощи и безапелляционно осуждал авторов, специализировавшихся на духовности. Я избавился от своих религиозных убеждений, но впитал убеждения противоположные, равным образом ограничивающие и недейственные в том, что касается полноценной жизни.

Недаром теизм и атеизм являются сторонами одной медали, номинал которой определяется не опытом, а верованием. Ни одно из этих двух антагонистичных течений человеческой мысли не предполагает нашего подлинного психологического освобождения. Оба течения осуждают нас на ментальное рабство: два сапога пара. Поэтому, несмотря на освобождение от религии, я по-прежнему оставался рабом невежества, следствием чего были тоска, пустота и страдания.

И так продолжалось до моих 24: я затерялся в лабиринте и не мог найти выход. Я презирал мир взрослых, я был очень обозлен на жизнь и был абсолютно не приспособлен к системе. Устав от страданий, я постепенно стал сомневаться в том, действительно ли мое нигилистическое мировоззрение было значимо для меня. Действительно ли Вселенной правит слепой случай и хаос? Неужели в ней нет трансцендентального замысла? Пытаясь найти ответ на эти вопросы, я начал пожирать массу произведений авторства Эриха Фромма, Виктора Франкла, Карла Юнга, Германа Гессе, Джорджа Оруэлла и Олдоса Хаксли, которые — как я понял a posteriori — служили мостом между западной и восточной философиями.

Опыт без испытателя

Вскоре после того, как я открыл свой разум и немного залечил сердце, мне рассказали о таком инструменте самопознания, как эннеаграмма личности. По иронии судьбы курс, который я посетил для того, чтобы углубиться в своих экзистенциальных исканиях, проводился в женском монастыре. Несмотря на мое неимоверное первоначальное сопротивление, тот опыт ознаменовал собой новый поворотный момент моей жизни. Без всякого сомнения, осознание того, что такое эго, и осмысление того, каким образом оно определяет и ограничивает мое восприятие реальности, стали мощной пощечиной по моей надменности. Я не помню, чтобы прежде так много плакал.

Признание собственного невежества — это горький, но необходимый урок для личностного роста и эволюции. Слеза за слезой я избавлялся от жесткой системы верований. Пристыженный, я распрощался с высокомерием и добровольно преклонился, дабы смиренно принять философию жизни. Я знал только то, что я ничего не знал. Я заглянул в зеркало и сказал себе: «Я не знаю, откуда я пришел. Я не знаю, кто я. И я не знаю, куда иду». Парадоксально, но внутри я почувствовал сильное облегчение.

То было начало нового этапа на моем пути обучения. На следующий день я перестал читать Ницше и стал интересоваться учением Далай-ламы, Энтони де Мелло, Шри Раманы Махарши, Экхарта Толле и Джидду Кришнамурти. И уже год спустя — в два часа ночи 19 марта 2006 года — я пережил мистический опыт, навсегда изменивший мой взгляд на мир и мое восприятие жизни. Я прекрасно осознаю, насколько странными и эзотеричными могут показаться мои слова, но я уверяю вас: в двадцать пять лет я родился вновь.

Я, как всегда, закрылся в своей комнате и впервые в жизни знакомился с творчеством Херардо Шмедлинга, а конкретно — с его «Акцептологией». В этом тексте о функционировании Вселенной говорилось много такого, что противоречило всему тому, чему меня учили. Настолько, что поначалу я чувствовал дискомфорт и даже занял оборонительную позицию. Но по мере чтения я постепенно перешел в состояние глубокой безмятежности и внутреннего спокойствия, что для меня было новым и доселе неведомым.

В какой-то момент во мне произошел щелчок. Я почувствовал мощный поток электричества, пронзивший все мое тело от низа спины до макушки. От этого внезапного удара у меня буквально взорвалась голова. И вся моя комната за несколько секунд залилась светом. В ней вдруг не осталось ни следа от Борхи Виласеки. То был опыт без испытателя. Ощущались лишь безграничная любовь, мир и счастье. Но при этом не было того, кто это чувствовал!

Сознание оставалось в таком состоянии в течение полутора месяцев. Меня ничто не могло побеспокоить, потому что не было того, кто бы мог обеспокоиться. Неизменно присутствовало «сознание-свидетель», которое взирало извне на то, как некий Борха переживает то, что происходит в тот либо иной момент. Однако никогда не возникало представления о существовании как бы отдельного я. Разум был полностью умиротворен, не оставалось и следа от эго, из-за которого раньше я испытывал такую сильную тревогу и тоску.

Помню, что я целыми днями и часами сидел на скамейке в парке около моего дома, ничего не делая, сознательно дыша и чувствуя тесную связь с богом, жизнью, Вселенной… Называйте это как хотите. Я, не переставая, рыдал от счастья. И в течение всего того периода неизменного благоденствия и чрезвычайного просветления любовь правила всем моим мироощущением и каждым из проявлений моего поведения, уделяя самое лучшее, что было у меня, каждому человеку, в каждой ситуации, в которой я оказывался. Правда, самым забавным было то, что я ни на мгновение не мог возомнить, что именно я был вершителем этих действий. Я просто чувствовал, как жизнь живет внутри меня.

Воссоединение с духовным измерением

Со временем, медленно, не спеша, я возвращался в свое обычное, привычное состояние сознания, вновь соотнося себя со своим эго. Однако что-то во мне изменилось навсегда. Тот чудесный опыт оставил во мне каплю истины, налет мудрости и неизгладимый след любви. Когда я пишу эти строки, я помню об этом опыте, будто это произошло вчера. И это никогда не забудется.

Именно так я начал отделять зерна от плевел. Иными словами, различать религию и духовность. Через шесть лет после уничтожения бого-верия в своем мозгу я породил бого-опыт в своем сердце. Я не то чтобы верю в эту невидимую созидательную силу: я знаю, что она существует, потому что я испытал ее на себе. Благодаря тому пробуждению я воссоединился со своим духовным измерением. И всего несколько месяцев спустя я начал проводить собственные занятия по самопознанию. Я хотел поделиться с искателями тем, что преобразовывало лично меня.

Наряду с этим я погрузился в суть того, что несут в себе такие духовные традиции Востока, как индуизм, буддизм, даосизм, дзен или адвайта. И несмотря на все предрассудки, накопленные мною на моем нигилистическом, атеистическом этапе жизни, я читал Библию и Евангелия, как канонические, так и апокрифические. Тогда я осознал, что все великие мистики в истории человечества пытались донести единый универсальный посыл, не имеющий ничего общего с религиозными институтами, созданными вокруг их имен.

В то время, дабы отмежеваться от своего социального и семейного окружения, я начал носить патлы и отрастил длинную бороду, за которой никогда не ухаживал. Также я начал носить шлепанцы с носками, надевая одни лишь тайские брюки и льняную рубаху в полоску самых несуразных расцветок. И, конечно же, я несколько раз посетил Индию, чтобы изучить основы медитации, созерцания и йоги. В тот период мною овладело духовное эго, я стал чувствовать себя выше других, задаваясь трансцендентальными вопросами, от которых большинство людей отмахивалось или о которых просто не знало…

Годы спустя у меня случилась определенная реминисценция того ощущения безграничного растворения и тесной связи с жизнью. На этот раз — благодаря экспериментам с психоделическими веществами. Да, они помогли мне в дальнейшем открытии разума и расширении сознания, но ни один из экспериментов с ними не мог сравниться с тем, что я смог постичь естественным путем в 25 лет.

С тех пор утекло много воды. И благодаря таким великим мудрецам, как Сиддхартха Гаутама, Лао-цзы, Ади Шанкара, Сократ, Луций Анней Сенека или Иисус Назарянин, я научился отдавать приоритет опыту в ущерб верованию, превратившись в подлинного ученика жизни. Не стремясь на сегодня к просветлению, время от времени я вновь ощущаю благодать, которая нисходит, когда исчезают разум, эго и мысли, и полностью сливаюсь воедино с настоящим мгновением.

После моего пробуждения прошло уже более 15 лет. И если я в чем-то и убедился за это время, так это в том, что случайности не случайны. Вместе с тем я приобрел уверенность в том, что все происходящее с нами полезно для дальнейшего роста, обучения и развития. Я много лет прятался в своем духовном шкафу, но теперь, публикуя эту книгу, я выхожу из него, чтобы поделиться моим небольшим жизненным опытом. Дело в том, что погружение в светскую духовность для любого человека является, несомненно, самым прорывным, преобразующим и революционным опытом. Прежде всего потому, что он позволит вам пережить — пусть даже на мгновение — глубокое ощущение единения, связи и приобщения к жизни, которое выходит за пределы, очерчиваемые логикой, разумом, концепциями и языком. После этого уже ничто не будет прежним, хотя все будет оставаться таким же и ничего не изменится. Надеюсь, вам посчастливится пережить это.

Перестань верить в бога: живи им!

Виллигис Йегер

Примечания

4

«Миф о пещере» Платона.

5

Афоризм Сиддхартхи Гаутамы (Будды).