Битва за Кавказ

Борис Соколов, 2021

В новой книге известного российского историка рассказывается об одной из крупнейших битв Великой Отечественной войны – битве за Кавказ, продолжавшейся с июля 1942 до октября 1943 года. Основное внимание уделяется проблемам стратегии, возможности реализации альтернативных сценариев, проблеме военных потерь и эффективности действий сторон. Автор акцентирует внимание на сюжетах, отразившихся в советском и российском общественном сознании, – восхождениях германских и советских военных альпинистов на Эльбрус и обороне плацдарма «Малая земля» под Новороссийском.

План «Блау» в действии

Полковник С.М. Штеменко, летом 1942 года являвшийся начальником Ближневосточного направления Оперативного управления Генштаба, так вспоминал о начале германского наступления: «28 июня с Брянского фронта, которым тогда командовал генерал Ф.И. Голиков, доложили, что враг нанес мощный удар на воронежском направлении. Через день начался сильный натиск на Юго-Западный фронт — наступала 6-я немецкая армия с большим количеством танков. Удары отразить не удалось. Оборона 40-й армии М.А. Парсегова на Брянском, 21-й В.Н. Гордова и 28-й генерала Д.И. Рябышева на Юго-Западном фронтах оказалась прорванной. Танки и мотопехота противника рвались через Касторное на Воронеж с запада и через Волоконовку на Коротояк — с юго-запада. Наносились также сильные авиационные удары с воздуха.

После прорыва крупных танковых сил противника в полосе Юго-Западного фронта, где они преодолели реку Оскол у Чернянки, на стыке с Брянским фронтом образовался опасный танковый кулак, который мог ударить в тыл и тому и другому фронту.

В то же время и в полосе Брянского фронта сильная танковая группировка противника вышла в район Горшечное (100 километров севернее Чернянки). В случае поворота этой группировки на юг, навстречу находящимся у Чернянки немецким войскам, части наших 40-й и 21-й армий попали бы в окружение к западу от Оскола. Помимо того, враг продолжал сохранять свободу маневра с целью отсечения путей отхода на восток главных сил обоих наших фронтов.

Генеральный штаб быстро определил угрозу, возникшую на стыке двух фронтов. Прежде всех забеспокоился Н.Ф. Ватутин, который в это время исполнял обязанности начальника Оперативного управления Генштаба…

Понимая, насколько сложно маневрировать наличными силами наших фронтов в создавшихся условиях, Н.Ф. Ватутин немедленно доложил И.В. Сталину об угрожающей обстановке. Верховный Главнокомандующий приказал вне всякой очереди передать следующую телеграмму:

«Командующему Юго-Западным фронтом товарищу Тимошенко.

На Вашем фронте противник прорвался через р. Оскол и накапливает силы на восточном берегу реки в тылу Юго-Западного фронта. Это создает смертельную опасность как для Юго-Западного, так и для Брянского фронта.

Прошу Вас принять все необходимые срочные меры для ликвидации этого прорыва. Жду Ваших сообщений о принятых мерах.

И. Сталин.

2 июля 42. 16.05».

Противник, однако, не стал окружать советские войска западнее Оскола, а, выполняя оперативный план своей ставки, стремительно развивал наступление на Воронеж»⁵⁷.

9 июля С.К. Тимошенко доложил Сталину обстановку по телеграфу: «Из всего наблюдаемого войсковой разведкой и по данным авиации противник все свои танковые силы и мотопехоту устремляет на юго-восток, преследуя, очевидно, цель захлестнуть удерживающие рубеж обороны 28-ю и 38-ю армии, и тем самым грозит выводом своей группировки на глубокие тылы Юго-Западного и Южного фронтов». Командующий полагал, что без подкреплений Юго-Западный фронт способен лишь некоторое время удерживать противника на направлении Кантемировка, Миллерово, и просил дополнительные войска и авиацию⁵⁸.

В свою очередь, адъютант Гитлера по сухопутной армии майор Герхард Энгель 9 июля 1942 года посетил расположение 2-й немецкой армии под Воронежем. В этот день он записал в дневнике: «Посещение штаба Второй армии. Воронежский плацдарм, неприятное положение, под сильным давлением русских и непрекращающимся заградительным огнем. У генерал-полковника фон Зальмута (командующего 2-й армии. — Б.С.) очень мрачный прогноз. Плохое мнение о венграх, которые теперь чаще оглядывались назад, чем вперед. Фон З[альмут] считает ситуацию настолько серьезной, что необходимо срочно начать подготовку к эвакуации плацдарма, если не будут получены значительные подкрепления. Возвратился вечером проинформировать фюрера. Громкая вспышка против фон З[альмута]. Этот последний тоже принадлежал к старой клике и не имел ни воли, ни политической предрасположенности к овладению серьезными ситуациями»⁵⁹. Гитлер должен был бы прежде всего задуматься о низкой боеспособности союзников, которым отводилась столь важная роль в реализации плана «Блау» и последующем марше на Кавказ. В отличие от 1941 года, когда Румыния, Италия и Венгрия послали на Восточный фронт части, имевшие достаточную подготовку в довоенные годы, теперь на фронт поступали части, состоявшие главным образом из новобранцев, не имевших достаточной подготовки и сколоченности в подразделениях. Исключением был итальянский Альпийский корпус, но его в конечном счете использовали как обычную пехоту, а не в качестве горных войск. Но фюрер, как кажется, гнал от себя мрачные мысли.

13 июля фон Бок был освобожден от командования группой армий «Б» и заменен бароном фон Вейхсом. В этот день фельдмаршал записал в своем дневнике: «Ближе к полудню я телеграфировал Гальдеру:

“Противник перед фронтом 4-й танковой армии и северного крыла группы армий «А» отступает: частично в восточном и юго-восточном направлениях, но в основном — к югу. Я полагаю, что уничтожение крупных сил русских не может быть достигнуто посредством проведения операции с мощным центром и слабыми крыльями, особенно учитывая тот факт, что наступление будет осуществляться через Миллерово в направлении позиций, занятых главными силами противника. Вместо этого 4-я танковая армия должна наносить главный удар через Морозовскую в направлении устья Донца и к востоку от него, одновременно осуществляя прикрытие своих тылов и восточного фланга”.

Во второй половине дня фельдмаршал Кейтель проинформировал меня по телефону о том, что, согласно приказу фюрера, 4-я танковая армия должна присоединиться к группе армий “А”, как это было предусмотрено Верховным командованием. Потом он совершенно неожиданно для меня объявил, что командование группой армий “Б” передается генерал-полковнику Вейхсу и что я должен прибыть в распоряжение фюрера!»⁶⁰

Согласно дневнику Гальдера, Гитлер в тот же день так объяснил это решение: «Доклад у фюрера начался с выражения крайнего недовольства по поводу затягивания с вводом в действие 23-й танковой дивизии, которая наступала с запада и оказалась связанной противником, 24-й танковой дивизии и дивизии “Великая Германия”, а также двух других моторизованных дивизий 4-й танковой армии. Вину за эту задержку несут те, кто, несмотря на требование фюрера, погнал 24-ю танковую дивизию и дивизию “Великая Германия” на Воронеж и тем самым задержал их высвобождение. Поэтому фюрер принял решение освободить с поста командующего группой армий “Б”…»⁶¹ Позднее, 18 сентября, в беседе с Кейтелем Гитлер так объяснил отставку фон Бока: «Он теряет из-за этого (Воронежа. — Б.С.) 4–5 дней. И это в то время, когда дорог каждый день, для того чтобы окружить и уничтожить русских: он продолжает сидеть там, наверху, с четырьмя лучшими дивизиями, в первую очередь с 24-й танковой дивизией и дивизией “Великая Германия”, цепляясь за Воронеж. Я еще сказал — не нажимайте, если встретите где-либо сопротивление, идите южнее к Дону. Решающее — продвинуться как можно быстрее на юг, чтобы мы могли действительно захватить противника в клещи. Так нет, этот человек делает совершенно обратное. Затем пришла эта беда — несколько дней плохой погоды, в результате чего русские неожиданно выиграли 8–9 дней, в течение которых они смогли выбраться из петли»⁶².