Вампокалипсис: Третья кровь

Борис Левандовский, 2011

«„Когда угодно… но не теперь…“ Голоса и узоры. Только голоса и узоры. Третья кровь… – произнес в ее голове незнакомый безликий голос, и Белла вздрогнула».

Марк Рубан (Львов, Левандовка)

Громкий настойчивый стук в дверь раздался в тот самый момент, когда Марк решил отправиться спать. Это произошло в четверть первого ночи (он машинально глянул на часы в углу кухонного стола); завтра его дежурство, и это означало подъем в семь утра, так что подобные неожиданности совершенно не вписывались в планы Марка.

Направляясь к двери, он уже в который раз подумал о сбитой машиной старухе недалеко от его стоянки в прошлую смену. Перед тем как ступить на проезжую часть, та долго топталась у бровки тротуара, древняя и сухая, будто согнутая годами и грехами фурия; ее голова беспрестанно моталась из стороны в сторону от нервного тика, словно она все отрицает на Страшном суде. Именно ее долгое стояние на тротуаре и привлекло внимание Марка. А затем старуха шагнула. Прямо под колеса огромного, как танк, черного джипа. Марк был уверен, что она сделала это намеренно.

Он остановился у порога и прислушался, надеясь, что какой-нибудь забулдыга просто ошибся дверью, как уже не раз случалось раньше, когда сосед сверху или кто-то из его дружков забывали подняться по лестнице. Обычно Марк не тратил силы на объяснения, а сразу давал направляющий пинок в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Как ни странно, это всегда безотказно срабатывало — многолетний опыт работы охранником на автомобильной стоянке давно научил его не церемониться с теми, кто не способен самостоятельно вытащить член из штанов.

Стук раздался снова. Как показалось Марку, еще настойчивее и громче (хотя, возможно, причина заключалась в том, что теперь он стоял у самой двери). В этом стуке, напоминающем скорее череду быстрых ударов, было что-то нехорошее, тревожное, даже паническое. Так стучат, если хотят сообщить о пожаре или принести какую-то срочную дурную весть. Марк замешкался, поскольку стало совершенно очевидно, что это не его надравшийся сосед, живущий этажом выше, или кто-то из его друзей-собутыльников со сломанным компасом в голове. Еще менее вероятно, что по нему вдруг заскучала одна из тех шлюшек, которых ему изредка удавалось подцепить в какой-нибудь дешевой ковярне; обычно они не появлялись больше одного раза, и вряд ли кто-нибудь из них сумел бы отыскать к нему дорогу даже в светлое время суток.

В двери не было глазка, поэтому Марк осторожно приложил ухо к обивке, раздваиваясь между диктуемым любопытством стремлением выяснить, кто находится по другую сторону, и увещеваниями осторожности отправиться в постель, сделав вид, что хозяева либо давно спят, либо им нет никакого дела до непрошеных ночных гостей. И еще — эти чертовски неприятные воспоминания о погибшей под колесами джипа старухе… Яркие до мельчайших деталей, они с новой силой предстали перед глазами Марка, прижимающего ухо к двери в ночной тишине.

Нет, тишина не была полной. Он мог различить легкое дуновение ветра с улицы, далекий шелест листвы, гудение большой мухи вокруг лампочки, вкрученной над его дверью снаружи и освещающей внешний коридор и часть лестницы… и еще — чье-то сбивчивое дыхание. Очень близко. Затем Марк уловил, как некто, стоящий за дверью, издал звук, напоминающий всхлип.

— Кто там? — только услышав собственный голос, он понял, насколько сильно взволнован. — Кто…

Вместо ответа на его вопрос в дверь снова заколотили. Однако, несмотря на такую реакцию невидимого ночного визитера, рука Марка медленно потянулась к замку. Сердце несколько раз сжалось с такой силой, будто ему вдруг стало тесно в груди. Охватившее Марка волнение казалось до странности преувеличенным как на чей-то поздний визит (который почти наверняка случился по ошибке). Причина заключалось в ином — скорее это было похоже на предчувствие. Он взялся за ключ и дважды повернул в замке.

Как-то, пытаясь немного заработать на риэлторстве в свободное от дежурств на стоянке время, Марк рассказывал весьма небогатому клиенту, что настоящие"кавалерки"во всем своем великом многообразии существуют лишь во Львове — от просторных, имеющих в исключительных случаях до двух комнат, несмотря на отсутствие отдельной кухни, до совсем крошечных, лишенных не только прихожей, но и самых элементарных благ цивилизации. Однако именно эта их уникальная особенность давала возможность некоторым беднякам за довольно скромные деньги обрести крышу над головой, кусочек собственного суверенного пространства, огражденного от внешнего мира. По иронии, Марк сам уже семь лет являлся обладателем такого же не слишком приспособленного для жизни"островка", доставшегося в наследство от дальней престарелой родственницы (ее полное имя он узнал лишь при оформлении документов); в свое время именно это обстоятельство позволило ему прощально хлопнуть дверью родительского дома, где жизнь отличалась от войны лишь отсутствием демаркационной линии.

Марк заключил, что если бы кто-то из грабителей использовал подобный метод вторжения в чужую собственность, то вряд ли соблазнился бы его занюханной каморкой, — и толкнул дверь.

За секунду до того как открывающаяся дверь позволила увидеть того, кто за ней находился, мысленному взгляду Марка запоздало явился образ наркомана, готового на все ради очередной дозы, заносящего руку с чем-то тяжелым и опасным, чтобы нанести смертельный удар. Но наркоман вдруг превратился в маленькую, болезненно худую девушку в изрядно помятом легком платье. Марку хватило одного единственного мгновения понять, что она попала в беду.

— Меня преследуют… со мной хотят сделать что-то ужасное… — сказала девушка.

На вид ей было не больше двадцати, скорее даже лет семнадцать-восемнадцать, и если бы не ее вид, свидетельствовавший, что девушка находится в состоянии крайней паники, Марк нашел бы ее симпатичной. Но единственная четкая мысль, которая его посетила в тот момент, была: какого хрена с ее платьем?

— Помогите мне! Я не знаю больше, куда идти…

На секунду промелькнувший образ замахивающегося наркомана показался Марку куда более реальным, чем стоящая на его пороге девушка. Голова как-то разом опустела, и он только молча отступил в сторону, приглашая ее внутрь. Девушка не заставила озвучивать этот недвусмысленный жест и тут же оказалась в квартире. Остановилась в центре комнаты, застыла на несколько мгновений, глядя прямо в пол и словно над чем-то раздумывая, затем резко повернулась к Марку. К Марку, который не мог поверить, что поступил столь безрассудно, пригласив к себе среди ночи в дом без всяких объяснений какую-то незнакомку, возможно, даже сумасшедшую.

— Двери! — громким шепотом произнесла она, — Скорее закройте… — широко раскрытые глаза девушки были устремлены в открытый дверной проем за спиной Марка, на щеках тускло блестели дорожки подсыхающих слез.

— Скорее же! — почти выкрикнула она, и Марк наконец повиновался.

Все так же молча он продолжал наблюдать, как девушка сбрасывает на пол легкие летние туфли с низким каблуком, забирается на диван прямо поверх скомканной постели, подбирая колени к груди и заключая себя в объятия, будто ужасно замерзла (что, впрочем, неудивительно, учитывая, насколько легко она была одета); ее мелко трясло. Марк, все еще пребывая в растерянности и глядя на прячущую в коленях лицо девушку, сделал два осторожных шага к дивану, когда в дверь вновь постучали. На сей раз — негромко и деликатно.

"Так не бывает, — подумал он. — Наверное, мне все это снится".

Девушка тут же вскинула голову:

— Не открывайте!

Стук повторился.

— Какого черта… — в раздражении бросил Марк и направился обратно к двери.

— НЕТ!

Не обращая больше внимания на девушку, Марк открыл дверь.

На пороге стоял высокий крупный мужчина лет сорока в безупречной белизны рубашке с короткими рукавами и хорошо отглаженных костюмных брюках темно-серого цвета; весь его облик сразу же вызвал у Марка ассоциацию с типичным офисным трудягой — этаким добросовестным менеджером среднего звена в какой-нибудь коммерческой фирме, который любит подолгу задерживаться после работы, чтобы угодить начальству. Сходство усиливалось усталым, но вежливым выражением на лице мужчины, будто тот собирается ему что-то продать в самом конце тяжелого понедельника.

— Простите за столь позднее беспокойство, но к вам только что вошла молодая девушка, — мужчина бросил взгляд через плечо Марка, откуда был виден диван, а значит и сама девушка.

Марк оглянулся, невольно прослеживая траекторию его взгляда. Девушка застыла в неестественно прямой позе и тоже смотрела на мужчину с более чем странным выражением, в котором присутствовали одновременно неприкрытый ужас и отвращение. И еще что-то такое, что вызвало у Марка тяжелое и чертовски гадкое ощущение под ложечкой.

Он вновь повернулся к мужчине:

— Что все это значит?

— Видите ли, — сказал"менеджер", — дело в том, что это — моя жена. И она сейчас немного не в себе. Не так давно ей пришлось пережить смерть своей матери. Мы возвращались домой от друзей и слегка повздорили… Это всего лишь нервный срыв.

— Не верьте ему! — крикнула девушка.

— Мне крайне неловко, что приходится вас вмешивать в эту неприятную историю, — продолжил мужчина, не обратив никакого внимания на ее слова. — Такое уже случалось и раньше. Позвольте мне поговорить с ней.

— Ах вот оно что… — пробормотал Марк, испытывая несказанное облегчение от того, что все разом встало на свои места.

— Не разрешайте ему войти! — девушка вскочила на ноги, сбросив подушку с дивана, и начала пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену.

— Послушайте, — Марк воздел обе руки в умиротворяющем жесте. — Это совершенно не мое дело, и я не собираюсь в него вмешиваться. Я просто хочу, чтобы вы как можно скорее оставили меня в покое и оба убрались отсюда.

— Наши желания абсолютно совпадают, — заверил мужчина. — Только дайте мне поговорить с женой. Всего несколько слов.

— Он врет, — повторила девушка. — Он мне не муж, я его вообще едва знаю.

— Вот что, — решительно заговорил Марк. — Я даю вам ровно одну минуту, чтобы…

— Нет! Ради Бога, не позволяйте ему войти! — взгляд девушки заметался по комнате, явно в поисках какой-то конкретной вещи. — Где… моя сумочка? Там паспорт, я могу доказать, что он лжет… О господи… — ее ноги вдруг подогнулись, и она бессильно опустилась на диван с таким обреченным выражением лица, какое Марку никогда раньше не доводилось видеть.

— Машина… господи, я оставила ее в машине…

— Вот видите, — снисходительно улыбнулся Марку стоящий на пороге мужчина.

Тот ответил кивком и обернулся к девушке:

— Думаю, он прав. Будет лучше, если вы успокоитесь и поговорите.

— Идиот… — произнесла она с внезапной злобой и твердостью в голосе. — Если ты позволишь ему войти — мы оба умрем.

— Что? — уставился на нее Марк.

— Тогда спроси у него, почему он до сих пор не сделал этого сам.

Марк с сомнением перевел взгляд на мужчину, стоящего всего в полушаге перед ним. Тот был на целую голову выше и намного мощнее: если бы он попытался войти, Марку вряд ли бы удалось воспрепятствовать этому. Мужчина, похожий на менеджера, глядел на него в упор холодным ничего не выражающим взглядом.

— Если вы действительно ее муж…

— Просто дай мне войти.

— Чего-то я не понимаю… — Марк отступил назад, ему вновь стало не по себе. Но не так, как в момент появления девушки — иначе. Он вдруг почувствовал себя персонажем какого-то дикого сюрреалистического действа, сюжет которого был начисто сокрыт от его понимания. И опять в который раз перед его глазами возник образ кровавых останков старухи, размазанных по темной от дождя мостовой.

— Что все это значит?

— Дай. Мне. Войти.

Марк отступил еще на шаг назад.

— Посмотри, да посмотри же на него! — насмешка и презрение в голосе девушки неожиданно взяли верх над страхом. — Он не может! Не может!

— Да что за блядство тут происходит… — Марк переводил взгляд то на девушку, то на мужчину, застывшего у порога, словно манекен по другую сторону витрины. Неестественно бледная кожа так натянулась на его скулах, что стала казаться почти прозрачной, глаза потускнели, как у старой, забытой на веки куклы.

— Впусти меня.

Отступив еще на шаг вглубь комнаты, Марк услышал, как что-то ударилось об оконное стекло с внешней стороны. Девушка вскрикнула.

Он быстро приблизился к окну и отдернул штору. С обратной стороны к стеклу прижималось чье-то белое лицо, расплющиваясь в гримасе силящегося улыбнуться мертвеца. И хотя это больше походило на гротескную резиновую маску, чем на лицо, Марк каким-то образом почувствовал, что это вовсе не маска. Но если это была не маска, то…

— Ты должен впустить нас, — донеслось с порога.

Он бросил мимолетный взгляд на дверь, где в прежней позе стояла застывшая фигура, а когда снова повернулся, белое лицо в окне уже исчезло, словно мираж из ночного кошмара.

— Это они преследовали тебя? — спросил Марк у девушки.

Та еле заметно кивнула.

— У тебя есть мобильный?

— Он остался… в сумочке.

Чертыхнувшись с досады, Марк сделал усилие, старясь заставить себя хотя бы на несколько секунд нормально соображать.

— Нет, она останется здесь, — бросил он стоящему на пороге. — А если ты сейчас же не уберешься, я подыму такой шум, что сбежится весь дом.

— Это ничего не изменит. Она наша. А теперь — и ты.

Мужчина быстро развернулся и направился прочь. Марк с удивлением понял, что почему-то не слышит его шагов. Осторожно двинулся к двери и выглянул в коридор.

Никого. И никакого шума с улицы.

Марк закрыл дверь, обернув ключ в замке на оба поворота, затем сел прямо на пол перед диваном и обнаружил, что дрожит всем телом от пережитого напряжения.

— Спасибо… — едва слышно произнесла девушка.

— Как тебя зовут?

— Белла.

— Меня — Марк.

— Они еще вернутся…

— Ладно, мне кто-нибудь, наконец, объяснит, что здесь произошло? — Марк настойчиво старался поймать ее взгляд. — Что им нужно от тебя? Кто — "они"? Кто они такие?

— Вампиры.