Третий меморандум. Тетрадь первая. Первоград

Борис Батыршин, 2020

Студенты и подростки 80-х годов, тех времен, которые сейчас принято именовать эпохой застоя, – на чужой планете, под чужими звездами. Назад дороги нет, и остается только одно: борьба за выживание в отчаянной попытке построить новое, собственное общество, справедливое и человечное. Справятся ли они? Достанет ли сил, огня в глазах, воли к жизни, веры в справедливость? Что в итоге получится у вчерашних студентов и старшеклассников – диктатура, анархия… или, может быть, воплощенная утопия, которую так и не сумели создать в жизни их отцы и деды?..

Глава II

На волоске судьба твоя,

Враги полны отваги,

Но, слава богу, есть друзья,

И, слава богу, у друзей есть шпаги!

Ю.Ряшенцев

Мало-помалу из ящика извлекли целый ряд самых разнообразных предметов и разложили их на песке…

Жюль Верн.Таинственный остров

— Валерьян! Лена! Андрюха, Голубев! Это ты, что ли? Погодите, я сейчас!..

Они обернулись. Стоявший на гребне дюны долговязый тип призывно махал какой-то тряпкой, все столпившиеся на пляже разом замолкли и уставились на него. Почувствовав себя центром всеобщего внимания, тип умолк и принялся торопливо спускаться. Песок осыпался, съезжал под его ногами маленькими оползнями. Пару раз он чуть не упал, но всякий раз ухитрялся сохранить равновесие.

— Слушайте… — неуверенно произнесла Лена. — Или у меня глюки, или это Саня…

— Точно! — выдохнул Голубев. — Он-то откуда?

— А откуда все мы тут? — отозвался Валерьян. — Ладно, потом разберемся… Привет, старик!

Набежавший Казаков кинулся обниматься сначала с Валерьяном, потом с Голубевым. Тот, вообще-то не одобрявший подобных проявлений чувств, было отстранился, но необычность ситуации взяла верх. Лена, напротив, кинулась Казакову на шею. При ее росте, пожалуй не сильно уступавшем росту Александра, который был каланчой в любой компании, это получилось очень логично — не жалобно и не трогательно, отметил Валерьян, а именно что логично. Спасибо хоть целоваться не стали…

Казаков, мягко отстранив Лену, обратился к парням:

— Остальных не видели? Маляна, Леню, Стаса?

— Так они все тоже здесь? — удивился Голубев. — Саш, что вообще происходит?

Взгляд его зацепился за торчащую из-за пояса Казакова рукоять револьвера, и Андрей спросил сразу севшим, придушенным голосом:

— Так это что, выходит… ты из этих?

— Ерунду не мели! — Казаков нетерпеливо отмахнулся. — Ну да, конечно, а еще я принц Корвин. Ребят, я знаю не больше вашего! Просто решил: раз вы все здесь, то, наверное, и остальные…

— А это тогда откуда? — Палец Голубева обвинительным жестом уставился на револьвер.

— Сам не знаю, — отрезал Казаков. — Было. Как и ключи, — и он продемонстрировал собеседникам связку серебристых пластинок, размером с проездной билет каждая. — И не спрашивайте сейчас, кто и зачем, ладно? Давайте так: Лен, ты стой вон на том бугорке, — он кивнул на дюну, с которой только что спустился, — а мы разбежимся и поищем наскоро, кого сможем. Сбор прямо здесь, скажем… — он взглянул на часы, — …через десять минут. Лен, побудь пока тут, чтобы мы не растерялись, а то примемся снова друг друга разыскивать. Лады?

— Лады, — нехотя согласился Голубев. Было видно, что ответ его нисколько не устроил, но он готов отложить объяснение — пока, во всяком случае. Валерьян ограничился кивком.

— А ты, Лен? Побудешь?

Валерьян обернулся к Простевой. Та, задрав голову, не мигая смотрела в небо. Он поднял взгляд вверх и…

— Парни… — придушенно просипел Голубев. — Здесь, мать его, две луны!..

— А вы что, только заметили? — удивился Казаков. — Я вот сразу, как вышел, посмотрел.

— Вышел? Откуда? — Валерьян сделал шаг назад и вслед за Голубевым уставился на друга с нескрываемым подозрением.

— Вон из того домика, что с краю. — Казаков мотнул головой в сторону ряда домиков, весело белевших на фоне кирпичной пятиэтажки. — Я там пришел в себя. Гляжу — на столе револьвер и вот эти магнитные ключи. Ну я и подумал: наверное, должен найтись и кто-то из своих? И вот — вы…

— Сань, по-моему, ты темнишь, — решительно сказал Валерьян. — Ну ладно, с этим потом разберемся. А сейчас, и правда, давай делать, как ты сказал. Я пойду в ту сторону, а ты, Андрюх…

— Андрей Михалыч, это вы? Андрей Михалыч, мы здесь, смотрите!

Голубев обернулся на мальчишеский голос — и расплылся в улыбке. К нему, увязая в песке, бежали трое подростков: два паренька в возрасте лет пятнадцати и девочка немного постарше, скорее даже девушка.

— Толик! Сереня! Машка! — Голос его предательски дрогнул. — Ребят, это же мои! Сань, помнишь, ты видел Толика Майкова и Машку неделю назад, у нас во Дворце? Ну, мы еще чай пили потом у нас в клубе! Ну все, теперь живем…

* * *

— Карабины мосинские — это хорошо. — Голубев любовно нянчил в руках короткую винтовку. — И калаши — самое то в нашем положении.

— Какое такое, интересно, наше положение? — поморщился Казаков. — Ты с кем воевать собрался? И вообще, я автоматы только в школе, на уроках НВП, в руках держал. А в армии, в роте охраны аэродрома, у нас были карабины — очень вот на этот похожи, тоже заряжать надо было обоймой… — И он, как знакомого пса по загривку, погладил шейку приклада. — Да и патронов они поменьше потребляют.

— А револьверы у вас тоже в роте охраны были? — осведомился Голубев, покосившись на казаковский кольт.

— Ага, хренольверы. Рядовым не положено. А этот — ну был он с самого начала у меня на столе. Я и прибрал, чего оружию без присмотра валяться? Еще зайдет кто… и вообще… — Казаков покосился на РПД в руках приятеля. — Ты бы оставил пулемет, что ли… Возьми, вон тоже ТТ. А заодно отбери по штуке для всех наших. С кобурами, ремнями, что там еще к ним полагается… Сколько нас — семь, десять?

— Двенадцать, с девчонками, — прикинул Голубев. — Только Ленка Простева пистолет ведь не возьмет. Насчет Вики не уверен…

Казаков пожал плечами и скептически скривился: их, мол, дело. Голубев с сожалением вернул в пирамиду пулемет (предварительно отстегнув коробку с лентой), пошарил на полке и извлек зеленую брезентовую сумку. Выложив белесую, с гофрированным шлангом, противогазную маску, Голубев зачем-то вывернул сумку, потряс и принялся складывать в нее ТТ в новеньких, скрипучих кобурах и картонные пачки с патронами. Закончив, он с сожалением покосился на пирамиду, где сиротливо стоял вожделенный РПД.

— Ладно, бери, чего уж там… — вздохнул Казаков. — Будешь олицетворять мощь режима. Где там Димка?

Из-за ближайшего стеллажа раздался шум, что-то с грохотом упало. Показался Колосов — щека расцарапана, на плече — агрегат вроде акваланга: с ярко-желтыми баллонами, украшенными сверху гроздью хромированных вентилей. В руках — короткая трубка, с пистолетной рукоятью, на конце трубки — широкий сплющенный раструб. Казаков сразу подумал о садовых распылителях, с помощью которых опрыскивают кусты от вредного жучка-паучка.

— Во, глядите! — Димка гордо предъявил устройство с раструбом и небольшую брошюрку на скверной желтоватой бумаге. — Тут написано, что при вдыхании этой смеси наступает временный паралич… Короче, двигаться не сможешь и говорить тоже. Действует два часа, потом проходит без вредных последствий, если не считать головной боли. Там таких десятка два с половиной. Возьмем парочку?

— Не надо, — покачал головой Голубев. — Черт знает, как эта штуковина на самом деле действует. Надо бы опробовать, а вот так, с лету — я бы не рискнул.

— Ну нет так нет, — покладисто ответил Колосов и поволок распылитель назад.

— Кстати, там, дальше, стоит здоровенный пулемет. На колесиках, с щитком. Как «максим», только больше раза в два, и ствол тонкий, без водяного кожуха. Я такие в фильме «Освобождение» видел.

— ДШК, — буркнул Казаков, сверившись с бумажкой. — Одна штука. Написано «универсальный станок» — это значит, что и по воздушным целям тоже. Интересно, на кой ляд нам это? По самолетам стрелять?

— По драконам, — хмыкнул Голубев. С ручным пулеметом на брезентовом ремне он выглядел чрезвычайно воинственно. Для завершения образа не хватало ленты через плечо. — А ты, Саш, взял бы кобуру, а то отстрелишь себе что-нибудь… нужное.

— Давай, — согласился Казаков. Кольт за поясом и правда мешал — он то норовил выпасть, то проваливался под ремень, упираясь стволом в пах. Ходить так было очень неудобно, садиться — и вовсе немыслимо. — Кстати, Андрюх, ты откуда эту хреновину знаешь, с армии?

— Ага, — подтвердил Голубев. — С РПД столько возился, с закрытыми глазами теперь могу разобрать-со-брать. Вещь, скажу я тебе!

— Вот и ладно, — кивнул Казаков. — Тогда прямо сейчас и составь цидулку — кому раздал оружие. И чтобы по всем правилам — разграфи листочек, номер там, подпись, «принял» — все как полагается. Да, и прикинь, кого в караул у складов поставить. А то ключи ключами, но береженого, сам понимаешь…

— Это я мигом, — засуетился Голубев. — Да хоть ребят своих, старших, из отряда, пойдет? Мы в этом году на республиканской «зарнице» были, от Дворца, в дивизии Дзержинского. Там и нормативы по сборке-разборке сдавали, и стреляли даже. Ребята надежные, ручаюсь за них…

— А стоит? — осведомился Баграт. — Автоматы школьникам… Сколько им годков?

— Четырнадцать-пятнадцать, есть и десятиклассники, — немедленно ответил Голубев. — Я пока только старшим, Толику Майкову, Немирычу… Да я за них, как за себя!

— Ну смотри… — покачал головой Казаков. — Что-то мне это сомнительно. Оружие — пацанам, еле-еле обученным… Трупы потом считать замучаемся!

— Баграт прав, — заявил молчавший до сих пор Валерьян. — Вот соберем народ на площади — мало ли кто что крикнет, и вообще… Уверен, что у твоих мальчиков нервы не сыграют? Оружие, сам понимаешь, чувство власти… Нам это надо?

— Вот именно что надо, — не сдавался Голубев. — Сам сказал: народ соберется, мало ли кто что учудит? А тут ты, весь из себя такой непреклонный, ребятки мои с калашами, да и я… Сразу зауважают!

— Уважать, значит, за калаши будут? — саркастически улыбнулся Валерьян. — Ну-ну… хорошо начинаешь, Капитан Бойцовых Котов!

— Бойцовые Коты, говоришь? — сощурился Голубев. — А что, спасибо за идею — сегодня же предложу ребятам!

— Ладно, закончили, — пресек нарождающуюся склоку Казаков. — Андрей, бери автоматы и пошли. Три, не больше — пока дашь этому… Майкову и тем двум, а там посмотрим. Да, и матюгальник прихватите, вроде лежал на первом стеллаже. Такой жестяной раструб — а ты что думал тебе тут будет мегафон на батарейках? Ну так извини, друг, они на Земле остались!

Обрадованный Голубев снова полез в пирамиду за автоматами. Пулемет на плече лязгал, мешался, цепляясь за тяжелую противогазную сумку с пистолетами. Валерьян посмотрел на его мытарства и тяжко вздохнул:

— Ладно, давай помогу… капитан! Вешай на меня эти ваши игрушки, поработаю вьючным ишаком…

— Сань!

Из-за стеллажа с деревянными зелеными (цвет горохового супа — здравствуй, Советская армия!) ящиками, из грузовика выбрался Колосов с охотничьим ружьем. На плече у него висел патронташ, из гнезд выглядывали латунные донца патронов. Казаков хлопнул себя по лбу:

— Во, блин! Ты куда запропал-то? Мы тебя чуть тут не заперли!

— А и ладно, запирайте, — согласился Димка. — Только потом открыть не забудьте. А я пока тут инвентаризацию наскоро проведу, хотя бы по оружию и транспорту. Карандаш и пара листочков найдется? Не поверишь, Сань, там дальше такое стоит…

— Знаю я твое «такое», — проворчал Казаков. — Что-нибудь ползающее и лязгающее. Ты вот что, лучше посмотри, что у нас из продуктов по списку на поверхности лежит. Народ сейчас от шока отойдет — жрать запросит. Тушенка, крупы какие ни есть, макароны… Да, чай с сахаром обязательно. Палатки опять же поищи, котелки, спальники всякие… Вот список, не потеряй только.

Колосов, заметно поскучнев, кивнул. Ружье тем не менее из рук не выпустил — держал на плече, уставив стволы в крышу ангара.

— Запирать я тебя не буду, — продолжал Казаков. — А то мало ли — вдруг меня драконы сожрут, что тебе тут, с голоду подыхать?

— Ну с голоду он точно не помрет, — ухмыльнулся Валерьян. Он стоял возле штабеля картонных ящиков и вертел в руках тусклую жестяную банку, заляпанную комьями машинного масла. — «Тушенка свиная», прям склад Госрезерва!

— Ну тогда от жажды, — буркнул Казаков. — Ящиков с «Боржоми» тут, кажется, нету? Все равно, Андрюх, наряди двоих своих… хм… Котят в караул, к складам, и чтоб ни одна сволочь!.. И вообще, хорош болтать, пошли, дел по уши…