Человеческая книга

Берт Андро, 2020

На никому не известной станции усердно трудятся особенные существа: их главная цель – это изучить людей от и до и доказать, что никакого сознания у них не существует. Один из представителей таких существ желает добиться больших вершин в своей карьере и просит себе особое исследование. Однако в итоге оно заставляет его полностью поменять свои взгляды на происходящее вокруг и на проект, который так усердно пытаются выполнить существа его расы.

Я пометил что-то в блокноте. Машинальное движение, привычка, рефлекс — выработано до максимума за все три года, что я здесь работал. Человек поднял голову, но не увидел меня, и я снова записывал что-то в блокнот. Проглядел свои записи: «Растерянность, суженные зрачки, тревога». Нарисованные глаза. Я закрыл блокнот.

— Достаточно.

Свет в комнате выключился, и человек невольно погрузился в сон. Медсестра ввела ему сыворотку в шею, и я ушёл. Когда она проходила мимо, подмигнула.

— Подожди, — остановил её я.

— В чём дело, Номер Один?

Я смотрел в её синие без зрачков глаза. Отвёл взгляд, почёсывая нос.

— Ничего, Номер Два. Просто хотел сказать, что ты хорошо поработала.

— Спасибо! — радостно улыбнулась она, обнажив синие зубы. — Вы тоже были на высоте, Номер Один.

— Спасибо, Номер Два. Извини, что задержал. Иди.

Она ушла, улыбнувшись на прощание, стараясь скрыть раздражение от моего повелительного тона. Она постоянно так делала. Ей не нравилось со мной работать.

Я сел в мягкое колючее кресло, чувствуя, как иголки вонзились в кожу, и удовлетворённо прикрыл глаза. Массаж — разве не чудо-средство против переутомления? Или — как бы я написал в блокнот, если бы наблюдал за уставшим человеком — лучше сказать, некая апатия, а не переутомление.

Встал с кресла и направился на выход.

Если вы подумали, что меня зовут Номер Один — это не так. В комнатах исследования имена не используются, нужно называть другого так, как этого требует его статус на данный момент. Например, я был главным исследователем — наблюдающим, и я — Номер Один. Медсестра была провокатором, то есть она — Номер Два.

В общем-то, в комнате исследования только два главных Номера, а остальные делают всякую компьютерную работу, которая, конечно, важна, но не настолько, как работа наблюдающего и провокатора.

На мой взгляд, я бы называл Номер Один провокаторов. Они делают гораздо больше работы, чем наблюдающие. Они разговаривают с людьми. Они сами притворяются людьми.

Мне кажется, они очень храбрые. Это глупо, но при мысли о том, что я буду притворяться человеком и разговаривать с настоящим, меня пробирает дрожь.

В любом случае, моя работа мне нравилась. Правда, очень. Однако…

— Три года, Вин де Ойл. Это слишком, тебе не кажется?

Мой друг работал в комнате исследований уже четыре года, но его постоянно повышали, давали премии и тому подобное.

Но я… я работал там три года, и меня ни разу не повысили. Никаких премий, почётов, дополнительных заданий, о которых я так мечтал.

— Осторожнее с желаниями, друг, — лишь ответил тот, просматривая записи в блокнотах.

Я заглянул ему через плечо, увидел слово «любовь».

— Любовь? — удивился я.

Вин де Ойл резко закрыл блокнот и нахмурился.

— Прекрати. Это против правил — помогать друг другу. У каждого есть своё исследование.

— Я же просто спросил.

Он хмуро отвернулся. Какое-то время мы молчали.

— Так, значит, серьёзно любовь попалась? — осторожно поинтересовался я.

Вин де Ойл раздражённо вздохнул, цокнул синим языком и кинул блокнот на стол.

— Да.

— Сложно, да?

— Да.

— Давно исследуешь?

— Неделю. Почти близок к разгадке.

— И что? Есть причина?

— Конечно, есть. У них всегда есть причина.

— Как же предсказуемо.

— Звучит разочарованно. Осторожнее, а то я подумаю, что ты стал гуманнее к ним относится.

— Немного неуместно использовать это слово. И я вовсе не разочарован. Скорее, завидую. Тебе попадаются такие интересные исследования.

Вин де Ойл кинул на меня косой взгляд, думал — ударить меня или воздержаться? Воздержался.

— Можешь не нагружать мою систему своими назойливыми вопросами? Подойди к Вышке и скажи всё, что говоришь мне.

— Ты что, серьёзно?

— Ну, естественно.

— А, знаешь, я так и сделаю. Так и сделаю.

Вин де Ойл кивнул, не слишком уверенный в моих словах (собственно, как и я), и я ушёл.

Так странно, что среди наших существует такое клеймо, как «неудачник». После того, как они начали изучать людей, они стали говорить, как они. Глупее может быть только то, что это клеймо — на мне.

Естественно, в лицо они этого не говорят — удивительно, ведь также делают люди. Я понимаю, если бы нерабочие сказали бы какое-то оскорбление в лицо наблюдающему, им бы не сулило ничего хорошего. Но коллеги, высшие по званию и другие могут говорить мне всё, что хотят, — и всё же говорят за спиной.

Наверное, стоит сказать, что я реконструирую мою речь под вашу, дорогой читатель. В случае, если вы не человеческой расы и не моей, то, прошу прощения, я не знаю других языков.

Я зашёл к Вышке. Он был тут самый главный, так что и звался Вышкой. У нас всё просто. У нас на всё есть причина. У нас нет сознания, непостоянного и непонятного, у нас есть система — чёткая, выработанная и безошибочная.

Поэтому мы пытались их понять — людей и их сознания, их тайны и души. Мы просто искали причины в их поведении, причины, почему они делают так или иначе, ведь если причин нет — это необъяснимо, а мы не любили необъяснимые вещи.

Так что я предпочитал считать, что люди предсказуемы. Люди бы назвали это «самовнушением», но это понятие мы уже давно изучили.

Мы уже так долго их изучаем, что почти убедились в отсутствии их сознания. Я лишь удивлён, что это заняло так много времени.

Система Вышки была сосредоточена на том, чтобы управлять другими. А ещё он всегда говорил правду.

— Никто из более высоких уровней не хочет с тобой работать.

Я притворился, что меня это не задело — странное знакомое ощущение, которое тоже давным-давно изучено.

— Но это же глупо. Я профессионал. Я работаю в этой сфере три года и могу брать более сложные исследования.

Хотя, наверное, если бы я знал, что мне дадут её, то отказался бы. Я бы работал до конца расхода системы (жизни) без повышения, сосредотачиваясь на надоедливых заданиях о «грусти» или «удивлении». Короче говоря, продолжал жить своей обыденной размеренной жизнью, уверенный в своих убеждениях.

Но я не знал.

— А знаешь что? — проговорил Вышка спокойно. — Да. Я согласен. У нас тут как раз есть одно исследование. Сложное. Все отказываются от него, как только берутся. Они не могут его решить. Сомневаюсь, что у тебя получится, но, если выполнишь, повышу тебя до уровня твоего соседа Вин Де Ойла.

Я согласился.