Жуткое утешение

Бен Гэлли (2019)

Доска установлена. Фигуры расставлены. Кто одержит победу в великой игре Аракса? Мастер воровских искусств и призрак Келтро Базальт должен найти новые способы для выживания в жестоком обществе Аркийской империи. В чем же заключается его единственная надежда на свободу и справедливость? В даре Мертвых богов, которые продолжают молить о спасителе. Чтобы сломить дух, требуется время, а Келтро далеко не сломлен. Многие пытаются использовать его в своих планах, но он намерен спастись сам, прибегая только к собственным силам. В то время, как Келтро все глубже погружается в жестокие игры Аракса, Нилит борется за выживание на Дюнных равнинах, Сизин продолжает свою козни, претендуя на роль правителя, а Темса стремится обратить все в хаос. Аркийская империя висит на волоске от тотального уничтожения. «Мощная смесь политических интриг, вмешательства богов и напряженного действия». — Fantasy Book Review «Жуткая, смешная и захватывающая история». — Grimmedian «Великолепная история, где на первый план выходят безупречно прописанные и живые герои». — Лора М. Хьюз «Это продолжение ужасной, но смешной и захватывающей истории “Гонка за смертью” — настоящий фурор». — Grimmedian

Глава 5. Весьма прибыльное убийство

Порабощение душ открыли несколько веков назад, и с тех пор строительство хранилищ и производство дверей превратились в важную отрасль промышленности.

По мере того как люди утрачивали доверие друг к другу, а аристократы становились все более оторванными от мира, они верили, что мастера, создающие убежища и двери, защитят их самих и их монеты. Телохранители и наемники также стали много зарабатывать, и из Скола, Красса и с Разбросанных островов в Аракс хлынул поток воинов, готовых защищать того, кто заплатит им больше.

«Город Множества Душ: проницательный проводник»

Песчаная буря одолела Просторы за несколько часов; она сжала хижины и многоэтажные дома своими желтовато-коричневыми челюстями и проглотила.

Не насытившись, она потянулась к вершинам города, и солнце соскользнуло в море, оставив Аракс защищаться в одиночку.

Могучие башни превратились в каналы для ветра, выжимавшие из бури еще больше ярости. Воющий ветер и ревущий, больно кусающий песок врезались в ставни, заставляя их дребезжать. Улицы опустели; на них остались лишь тени, которых под вечер отправили с поручениями бессердечные хозяева, а также несчастные, у которых не было ни башен, в которых можно спрятаться, ни дверей, которые можно захлопнуть за собой. Брошенные телеги и навесы торговцев катились кубарем по улицам, усиливая грохот беспощадного потока воздуха.

Столкнувшись с холодным океаном, буря устремилась вверх и захватила самые высокие башни.

В оранжевой тьме, накрывшей район Куара, одинокая фигура с трудом пробиралась к башне, похожей на витую раковину моллюска. Сражаясь с ветром, фигура пошатнулась, закачалась, но затем нашла в себе силы идти дальше. Вытянув руки, она нащупала стену, а затем зашагала боком, переставляя ладони, пока не нашла арку.

За аркой находился внутренний дворик, который уже превратился в песчаный вихрь; облако песка скрывало все, кроме двух накрытых колпаками ламп у двери. Кулак ударил по железным панелям. Ветер дважды сгонял фигуру со ступенек, но она каждый раз возвращалась, чтобы снова и снова стучать в металлическую дверь, покрытую мелкими отметинами.

— Прошу вас! — крикнул женский голос, заглушенный куском материи и ревом бури. — Помогите!

Лязгнуло железо, и в двери открылось окошко. Мутный воздух разрезали лучи света. За решеткой появился мужчина, но он сразу же отшатнулся, получив пригоршню песка в лицо. Когда его кашель стих, послышался грубый голос:

— Что надо?!

Женщина прижалась лицом к решетке.

— Прошу убежища!

— Прочь, нищенка!

— Я не нищенка!

Она сдвинула вбок тряпичную маску, показав губы и глаза, накрашенные молотым лиловым кварцем.

— Я — дочь тал Патры! Укройте меня! Аристократы должны помогать друг другу!

Окошко с щелчком закрылось. Женщина забарабанила кулаками по железной двери от гнева и отчаяния.

— Дайте мне убежище! Мой отец будет перед вами в долгу!

Перекрывая шум бури, мощно лязгнули скрытые в двери шестерни. В центре дверного проема вспыхнула полоска света; в этой тьме она ослепляла.

Двое людей в капюшонах и масках поманили ее:

— Входи, талесса Патра!

Женщина застыла на пороге; ее плащ потрескивал от порывов ветра.

Вежливости хватило ненадолго.

— Заходи, женщина! Бегом в дом!

Та из двух фигур, что была поменьше, набралась храбрости и вышла наружу, чтобы взять женщину за руку.

— Чего ты ждешь… ох!

Из горла человека вышло лезвие кинжала, а за ним последовала дуга темной крови. Человек прижал ладонь к ране; на его лице было написано недоумение. Моргнув, он опустился на колено перед женщиной, булькая и захлебываясь собственной кровью.

Тем, кто находился внутри башни, происходящее могло бы показаться внезапно начавшейся романтической сценой, если бы не кровь, которую ритмично выталкивало наружу слабеющее сердце.

— Вот срань! — крикнул второй охранник, толкая тяжелую дверь обеими руками.

Раздался грохот: кулак, закованный в сталь, встретился с железом. Охранник повалился назад и заскользил по мраморному полу. Вслед за женщиной в свет лампы вышла огромная фигура, закованная в стальную броню и с шипастым шлемом на голове. Между частями доспеха виднелось голубое свечение; в тех местах, где на него попадал песок, оно тускнело, становясь зеленым. Огромным копьем призрак с одного удара проткнул насквозь охранника, и тот с воплем упал.

Мимо женщины, стоявшей на пороге, в башню хлынули новые фигуры — стена из черной кожи и кольчуг, ощетинившаяся острыми предметами.

— Отлично, моя дорогая! — воскликнул кто-то, перекрикивая лязг металла.

Полетели белые искры, и из дымки появился человек. Свет ламп заиграл на медных когтях.

Боран Темса снял маску и одобряющим жестом положил руку на плечо женщине-официантке, которую он на время забрал из своей таверны. Женщина была высокая, и ему пришлось тянуться.

— Великолепно, Балия. Я знал, что ты умеешь не только выжимать серебро из пьяниц. Похоже, у тебя есть и другие таланты.

— У меня их очень много, босс Темса. Тор Темса.

Сделав реверанс, Балия взяла Темсу под руку и позволила ему завести себя в башню.

Стена из кожи и доспехов расступилась, открыв им дорогу в широкий внутренний двор, выложенный мрамором с красными прожилками. По двору, словно желтая плесень, уже распространялся песок. Из ниш на них смотрели статуи, сделанные из гипса; на их бледных лицах застыли гримасы отвращения. Между статуями висели длинные — от пола до потолка — плотно натянутые полосы алого шелка. Символы, нарисованные на гладких стенах, складывались в истории, узнавать которые Темса совсем не хотел.

— Какой шик, — заметил он, с трудом задирая голову и глядя по сторонам.

Темсу залил голубой блеск, и кто-то зарычал у него за спиной. Даниб вытащил копье из лежавшего у двери трупа; кровь стекала с наконечника и собиралась в лужу на полу. Вопль охранника разбудил прислугу, и на верхних этажах затопали сапоги. Даниб искоса посмотрел на своего хозяина.

Темса взмахнул рукой, словно отгоняя песчаную муху.

— Конечно, можно, старый друг. Мы же не гобеленами пришли любоваться, верно?

Призрак устремился вперед, лязгая сталью. Люди Темсы рассыпались цепью у него за спиной; они срывали с себя маски, радостно ухмыляясь. Похоже, что происходящее нравилось им почти так же, как и Темсе. Почти.

Темса остался во дворике и, положив руки на трость, беспечно наблюдал за тем, как его люди разбираются с охранниками, бегущими вниз по лестнице. Каждый раз, когда звенела сталь или раздавался предсмертный вопль, Балия крепко сжимала его руку.

У обученного человека есть один недостаток: если его, например, научат резать и рубить определенным способом, его действия будут ограничены этими правилами. Овладев каким-то методом, он оказывается в западне, для него бой превращается в бальный танец — один из тех, которые танцуют аристократы.

Вот почему Темса предпочитал необученных головорезов. Они не цеплялись за правила, не принимали заученные позы. Их движения были похожи не на танцы знати, а скорее на пляски кочевников из пустыни или дикарей с далеких островов. Обученный человек ничего не мог противопоставить подобному варварству.

Скачки, прыжки, грязные приемчики — все это помогало людям Темсы порезать охранников на куски. Даже когда их противники, дрожа, падали на пол, головорезы не останавливались, пока не отрубали им конечности — вместе с броней и всем прочим. Вниз по лестнице текла река из кусков мяса, крови и дерьма.

В сопровождении Ани и Балии Темса прокладывал себе путь среди тел. Если кто-то еще шевелился, Темса пускал в ход свои золотые когти. Когда через несколько дней тени убитых естественным образом выйдут наружу, он отправит их на юг, в стоящие посреди пустыни шахты. Там их историю никто не услышит.

Они поднимались все выше, захватывая этажи башни, убивая одного охранника за другим. Вскоре Балии опротивел вид крови, и ей пришлось вернуться во внутренний дворик. Эхо ее рвотных позывов разносилось по лестнице. Тени на коврах и в нишах падали ниц, не желая умереть еще раз. Их Темса не трогал: товар не должен пострадать.

Ее они нашли на одном из верхних этажей башни, где раковина моллюска утончалась, превращаясь в спиралевидный шпиль. Тал Хейю-Небра даже в лучшие времена была морщинистой и скрюченной женщиной, а сейчас же напоминала больного проказой. Скрюченная, словно ручка ведра, она сидела на коленях и размахивала сложенными вместе руками. Если бы не шелковые простыни, в которые она была замотана, Темса, возможно, бросил бы ей самоцвет, приняв за нищенку. «Интересно, чем она так разозлила будущую императрицу, если та включила ее в список?» — подумал он.

— Тал! Как это мило с вашей стороны — принять нас в столь позднее время.

Хейю не умоляла, как могло показаться, а молилась — бормотала какую-то банальщину, обращаясь к старым богам.

— Вижу, вы застряли в прошлом. Разве вам не сказали, что боги мертвы?

Вздохнув, Хейю распрямилась, чтобы посмотреть на людей, столпившихся в ее спальне.

— Господин, смелость — это качество, свойственное глупцам.

— Или храбрецам, — ответил Темса, почесав бороду. — Как бы то ни было, я уже здесь, и нам нужно разобраться с одним делом.

— С делом? — фыркнула Хейю. — Вы имеете в виду убийство? — Вам не хуже моего известно, что наши правители и аристократы давным-давно превратили убийство в прибыльное занятие. Я просто следую их примеру.

Старая тал неуклюже слезла с постели. Темса взял лежавшую рядом трость и протянул ей. Ее красные, остекленевшие глаза спокойно и осуждающе взглянули на него. Страха в них не было.

— Доведите дело до конца, — сказала она. — Бандитов я ни о чем умолять не буду.

Темса погрозил ей пальцем.

— Не так быстро, моя дорогая тал. У меня есть вопросы, мне нужны подписи. Не думайте, что я какой-то портовый душекрад. Все это уже в прошлом. Как я и сказал, нам нужно разобраться с делами. Из надежных источников мне известно, что у вас есть хранилище. Человек, который цепляется за прошлое, не станет полагаться на банки, верно?

Должно быть, Хейю впервые в жизни засомневалась. Темса понял это, видя, как дрожат ее губы: ее вера в правосудие пошатнулась. Она дерзко вздернула голову — возможно, она верила не только в богов, но и в ма-ат. Полоумная.

— Делайте свое черное дело.

Темса подошел к ней так близко, что их носы едва не столкнулись.

— Госпожа, именно так я и собираюсь поступить.

Он щелкнул пальцами, и его люди вынесли Хейю из спальни. Даниб снова навис рядом с ним; с копья капала рубиново-красная кровь.

— Расколоть ее будет непросто, — заметил Темса. — На солнце эти старые клячи становятся твердыми, как кремень.

Призрак молчал, но в его синих глазах скрывался целый мир смыслов.

— Мой старый друг, ты отлично поработал. Скоро настанет черед Хорикс. Ну что ж, давай приступим.

За дрожащими окнами продолжала реветь мощная и безжалостная буря.