Белорусские сказки

Сборник

Белорусские сказки сочетают в себе юмор, фантазию, и обычаи тысячелетней истории, особенности быта и культуры славянского народа. По живописности и красоте повествования они не имеют себе равных и открывают перед слушателем галерею древнейших художественно совершенных образов, ярких картин и сцен из героического прошлого. Сказочный эпос славян явился формирующей основой, из которого произрастает феномен белорусских волшебных сказок. В настоящий сборник включены лучшие белорусские волшебные сказки.

Иван утреник

Далеко-близко ли, на опушке густой дубравы жили в избенке муж да жена. В лес по грибы да ягоды ходили, на опушке землицу возделывали да скотину какую-никакую держали. Хорошее хозяйство у них было, только беда, незнамо откуда пришедшая, туманила очи и душу: не дал Бог им деток.

Просили-молили — и пришла радость: родилось в один день трое детишек. Все сыновья, работнички! Первый вечером на свет появился — назвали Иваном Вечерником. Второй — ночью, так Иваном Полуночником кликать стали, а третий — утром. Тоже Иван, только Иван Утреник. Хоть в одной семье росли, один хлебушек ели, да разные были по характеру: Вечерник завистливый, Полуночник — злой да недовольный всем, а Утреник — добрый, совестливый и смелый. Рослые да пригожие парни выросли.

В то время случилась беда у царя: исчезли дочери царские. Вроде и пригляд за ними был хороший, а вот пропали — и все тут! Искали их, искали, а найти не смогли.

Пошли глашатаи по всем весям, объявили царскую волю: полцарства и дочь впридачу батюшка отдаст, кто дочерей отыщет.

Узнали об этом братья, уговорили отца и мать отпустить их царских дочерей искать.

— Идите, — согласился отец. — Доброе дело задумали. Бог вам в помощь!

У кузнеца каждый из них по мечу заказал: Вечерник захотел иметь меч в шесть пудов весом, Полуночник — в девять пудов, а Утреник вообще богатырский — в двенадцать пудов.

Насмехаются старшие братья над меньшим:

— Зачем тебе лишняя тяжесть?

А он в ответ:

— Своя ноша не тянет. Авось, пригодится.

Вот идут они через степи широкие, леса дремучие. Зашли в такую чащу, что без топора или меча не выбраться. Вечерник машет своим мечом — только осины тот берет, от меча Полуночника ели валятся, а вот меч Утреника дубы прорубает.

Выбрались они, наконец, на полянку. Видят: стоит терем высокий, а вокруг — каменный забор. На воротах — замок пудовый, на стук никто не открывает.

— Придется ворота высаживать, — говорит старший брат. Попробовал плечом — да куда там!

— А ну-ка, дай я попробую! — с разгону средний брат как ударит по воротам всем телом — даже не шелохнулись ворота.

— Кажется, моя очередь на крепость эти ворота пробовать, — младший подошел ближе, замах мечом сделал от плеча, да как ударит по створкам ворот! Разлетелись в щепки обе створки ворот!

Старшим завидно, а виду не подают.

Рассмеялся младший:

— Говорил ведь, что своя ноша не тянет. Вот и пригодился тяжелый меч!

Зашли братья во двор — а там! Амбары забиты зерном отборным, в хлеву полно скотины: и волы, и коровы, и овцы, и птицы в птичнике — всего богатства и не пересчитать! Видать, богатый хозяин тут живет.

Иван Вечерник от зависти губы поджал, слова проглотил поначалу, а потом заявил:

— Сами тут хозяйничать будем! На что нам теперь царевны какие-то! Невесты сами прибегут, коли дознаются, какие мы богатые стали!

Иван Полуночник согласно кивнул, а Утреник промолчал.

Зашли в дом: убранство богатое, все прибрано. Решили братья в тереме переночевать — близилась ночь. Утром договорились: один останется, еду сварит, терем постережет, а остальные на охоту пойдут.

В первый день старший брат хозяйничать остался: зарезал вола, разделал тушу, поставил на огонь похлебку варить. Только закончил обед варить, слышит, кто-то в дверь стучит да сердито кричит:

— Отворяй!

Выглянул Вечерник, видит — дедок сморщенный, седой, маленький росточком у ворот стоит. Глазищи у него огромные, борода длиннющая — странный такой. Железным посохом постукивает, плеткой пощелкивает.

— Ты кто такой? — спрашивает у него Вечерник.

— Это ты кто такой? Что в моем доме делаешь? Не откроешь сейчас же — посохом выбью. Тогда не поздоровится тебе!

Вечернику и впрямь страшно стало: никогда не видывал таких стариков. Открыл ворота и впустил хозяина.

— Теперь на руки меня бери и через порог переноси! — приказал старичок.

Послушно Вечерник наказ выполнил.

— На лавку посади! — снова командует старик.

И это сделал Вечерник.

— Котел с похлебкой — быстро на стол! — дедок махнул рукой на котел в печи.

Тут Вечерник воспротивился:

— Не дам! Братья вот-вот вернутся с охоты. Чем кормить буду?

Дед схватил плетку и давай ею пощелкивать:

— Как это не дашь? Вы моим добром пользуетесь? В доме поселились, вот съесть моего вола собрались…

— Ладно, уж, поешь похлебки, — и Вечерник подал старику еду, а сам думает: «Чай, не объест!»

Да дедок не стал одну юшку хлебать, а набросился на мясо! Не только всего вола съел, но и юшку всю выпил. Мало того, что всю еду подобрал, так и Вечерника плеткой постегал, посохом поколотил — и исчез, будто не было!

Очнулся Вечерник только к вечеру. Лежит, охает и стонет — едва живой.

А ночь на порог — братья с охоты вернулись, голодные, с пустой сумой: никакой дичи достать не удалось.

— Корми нас, братец, — к Вечернику обратились.

— Так не смог я… — еле выдохнул тот, не поднимаясь.

— Что ж так?

А Вечернику тяжко признаться, что его, здорового парня, какой-то дед чуть не прибил, стал придумывать:

— Ох, скрутила болячка какая-то, сам не пойму! Словно колесом по мне прошлись.

Что тут поделаешь? Бывает! И младшие братья взялись за дело: вола зарезали, разделали, в котел побросали и сварили. Наелись, наконец, и в сон провалились.

На другой день остался Полуночник.

Постарался все заранее приготовить и улегся досыпать. Только не дано было даже успеть заснуть:

— Стук-стук!

В ворота застучал кто-то. Выглянул Полуночник, а там дедок старенький, плюгавенький, седенький такой стоит и колотит в ворота.

— Кто это? — сонный Полуночник спросил сердито.

— Кто, кто! — проворчал дед. — Хозяин!

Глянул Полуночник, и смешно ему стало: такой нескладный старичок: сам с ноготок, борода длинная, по земле волочится. А глаза — не очи обычные, а глазищи, что плошки. И сердитый такой дедок, клюкой постукивает, плеточкой поигрывает. Смех, да и только! Сонный не сонный Полуночник, а расхохотался:

— Это ты-то хозяин?

— Ну-ка, перенеси меня через порог! — приказал дедок и так сверкнул своими глазищами, что Полуночник поежился. Молча выполнил приказ, не прекословя и не смеясь больше.

— А теперь посади на лавку!

И снова Полуночник слово поперек сказать побоялся: что-то такое в этом старике было, что противиться парень не мог.

— Теперь есть давай!

Достал Полуночник котел с вареным мясом и похлебкой, а сам думает: «Пусть ест себе! Много ли ему надо!»

Да не тут-то было! «Старичок с ноготок» не только всего вола съел, но еще и юшку всю выхлебал. И куда столько влезло?

А потом дедок, словно это у него такое развлечение после обеда было, отстегал Полуночника плеткой, избил клюкой да так, что Полуночник, едва живой, с трудом до полатей добрался и упал замертво.

Пришел в себя, когда братья в терем зашли, вернувшись с охоты. Да и разве это можно охотой назвать, коли одну перепелочку только и поймали! На зуб не хватит.

— Покорми нас, брат! — просят Вечерник и Утреник.

— Нет ничего, не смог я, заболел… Спину заломило, словно бревно раскатали по ней.

Вечерник-то знает, в чем дело, потому и молчит. А Утреник не выдержал:

— Коли постоянно хворать будете — занедужаем все. Только от голода.

На третий день Утренику пришло время оставаться. Решил он, что обязательно братьев покормит вечером. Заготовил быка, протопил печь, поставил варить. Вот уже все готово, дух такой от юшки идет, что пчелы слетаться начали. Только прилег отдохнуть — стук в ворота раздался! Слышит Утреник, как ворчит и ругается кто-то за воротами, а встать тяжко. Слишком притомился он за последние дни.

Слышит:

— Ну-ка, открой!

— Ворота не на запоре, входи!

Не дождался дедок ни чтоб ворота ему открыли, ни чтоб через порог перенесли — некому, нет никого!

— Есть давай! — потребовал дедок, только через порог перебрался.

— Что ж ты, дедушка, как-то не по-людски себя ведешь: только зашел, сразу командовать начал. Заходи, присаживайся, вот тебе миска с едой. Ешь на здоровье!

— Ты что, парень, издеваешься? Всего вола мне сюда подавай! Ты у меня в доме — вот и служи!

Тут уже Утреник не выдержал да как рассмеется:

— Ты что, дедушка! Да если это твой дом, так в нем все на месте. Нет четырех волов, так из них, я догадываюсь, ты два съел сам, а пятый — на всех! Братья придут — им, ведь, тоже есть захочется.

Ох, и рассердился же дедок, да как кинется на Утреника с толкачом да плеточкой.

Только парень не растерялся:

— Ах, ты, разбойник! Братьев избил, да со мной у тебя не получится!

Схватил свой тяжелый меч и ну деда сердитого охаживать. Потом забрал у него толкач, плетку, взял за шиворот да в лес поволок. Там расщепил мечом пень, да в щель бороду и сунул. Забил щепой раскол в пне, повернулся и в дом пошел.

Только зашел, а тут братья зашли. Как всегда, ни с чем с охоты воротились:

— Есть обед? — а сами переглядываются.

— Само собой, — отвечает им Утреник спокойно.

Поставил котел на стол, стали есть. Не выдержали, спрашивают:

— Братец, а дедок бородатый приходил?

— Было дело… — Утреник ест, а сам лукаво на братьев поглядывает.

— И что?

— Да больше тревожить не будет. Я его в лесу к пню прищепил.

— Да не может такого быть! В нем же страшная сила!

— Так идемте, покажу…

Подходят братья к пню, а там… никого нет, только клок бороды из пня торчит!

— Ах, он, разбойник! — встревожился Утреник. — Надо его непременно найти, а то покоя не даст.

Долго братья искали дедка, шли по его следу. Тот привел к большому камню. Отодвинули камень, а там провал глубокий. Да такой, что дна не видать.

— Как же его оттуда выманить? Будет к нам в дом ходить да драться, — и старший брат поежился, вспоминая, как дед бил его посохом да плеткой.

— Это точно! — и средний брат клюку да плетку, что гуляла по его спине, вспомнил.

Наконец, братья придумали способ, как дедка достать. Сплели из воловьей кожи длинную веревку, привязали к корзине. Осталось решить, кто спускаться в провал за дедком будет.

Вечерник и Полуночник сразу отнекиваться стали: и неможется им, и руки ослабели.

Утреник и говорит:

— Вижу, что придется мне с ним до конца разбираться. Опускайте осторожно, а если дерну — сразу вытаскивайте!

Опустили братья Утреника под землю. Огляделся он:

— И где же искать в такой темноте деда?

Вдруг свет странный появился, и засверкал чищеной медью дворец. «Наверное, дедок там», — подумал Утреник и вошел во дворец. Видит, а во дворце девица сидит. Такая измученная да бледная! Все слезы уже, наверное, выплакала. Подошел к ней Утреник и спрашивает:

— Отчего тоскуешь, девица красная?

— Как же мне не горевать, коли я, царская дочь, стала рабыней у мерзкого и злого Кощея…

— Вот оно что! Теперь понятно, куда пропала ты и твои сестрицы! А батюшка вас по всему свету ищет и не знает, что под землей вы спрятаны. Ты потерпи, царевна, я вас всех троих вызволю.

— От Кощея нигде не спрячешься, никто его не в силах победить.

— Вот и ошибаешься! Не уйду, пока вас, царевен, на белый свет не вытащу. И пока с Кощеем не разберусь. Ты знаешь, где он живет?

— Может, в серебряном дворце, может, в золотом. Там сестрицы мои… — и царевна снова заплакала.

Сначала Иван Утреник в серебряный дворец направился, нашел там среднюю дочь царя. Успокоил, утешил, спросил, не знает ли она, где Кощей. Царевна не знала. Раз здесь, в серебряном дворце, злодея не было, пошел Утреник дальше, в золотой дворец.

Походил по палатам, поискал — никого нет. И вдруг из дальней светелки услышал Иван жалобный плач. Кинулся туда — и обомлел!

Сидит девица красоты невиданной: русая коса, синие очи, губы алые. Сама тоненькая, что березка — загляделся Иван Утреник, глаз оторвать не может, уста сомлели, словно онемел враз.

— Кто ты, красавица? — промолвил Иван, наконец.

— Была царская дочка любимая, теперь в неволю к Кощею попала. А кто ты такой, как сюда попал? Убьет тебя Кощей! Беги, пока он не воротился.

— Я Иван Утреник. Батюшка ваш послал искать вас по всему белу свету. Кто ж знал, что под землей вас Кощей прячет! Я должен его убить.

— Добрый молодец, рада бы помочь, только Кощея убить невозможно: у него даже прозвище — Бессмертный! Вот коли смерть его найти, да изничтожить ее, то он сам бы помер.

— А ты знаешь, где его смерть?

— Хвастался он как-то, что никто его не одолеет, потому что смерть его — в сундуке на дне моря, внутри сундука сидит заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо. Вот это яйцо и есть его смерть.

— Спасибо, красавица! Подожди, найду его смерть, одолею ее и выведу тебя вместе с сестрами к батюшке.

Трудное дело задумал Иван Утреник, потому нужно было подходящее оружие выбрать. Нашел Иван во дворце лучший лук со стрелами, какие только видел на своем веку. Взял этот лук, стрелы к нему и пошел искать Кощея. Идет день, другой, захотелось ему есть. Видит, коршун летит. Прицелился и только хотел тетиву отпустить, как слышит голос коршуна:

— Не убивай меня, Иван Утреник, я тебе сгожусь.

Опустил лук Иван, идет дальше. Голод все сильнее донимает. Решил: кого бы ни встретил — подстрелит, а то от голода упадет и умрет.

Только подумал об этом, глядь — волк бежит.

Снова, только прицелился Иван, дичь заговорила человечьим голосом:

— Не убивай меня, Иван, я еще буду тебе полезен!

Совсем тяжко Ивану идти на пустой желудок, но идти-то надо! Так дошел он до моря. А на берегу лежит и не двигается большой рак. «Это ведь тоже еда», — подумал Иван и только нагнулся, чтобы подобрать, разбить панцирь и съесть, как рак взмолился:

— Не обижай, лучше помоги, столкни в воду! Я тебе тоже помогу!

У Ивана с детства было доброе сердце: пожалел он рака. Нашел кол, и концом его столкнул рака в море. Обрадовался рак, окунулся в воду, потом высунул голову и говорит:

— Скажи, что привело тебя сюда?

— Знаешь ли, дружище, где в море есть сундук? Он мне очень нужен.

— Знаю, где он лежит. Подожди, сейчас принесу тебе его, — с этими словами рак нырнул.

Через некоторое время выныривает рак и выталкивает на берег желанный сундук. Взял Иван прибрежный камень и разбил замки. Но только открыл крышку — выскочил оттуда заяц и понесся по песку вдоль берега.

— Вот беда! — вскрикнул Иван. — Если б волк был где-нибудь близко!

Не успел и до конца проговорить, как видит: несется за зайцем волк. Поймал и в мгновение разорвал его.

И тут же из зайца вылетела утка, полетела так быстро, что Иван и уследить за ней не смог:

— Опять неудача! Что же делать? Коршуна бы!

А коршун тут как тут! Камнем упал на утку, схватил ее клювом, принес на берег, поближе к Ивану, и разорвал. Только пух и перья полетели!

И яйцо выпало из утки!

Взял Утреник яйцо и пошел в золотой дворец.

Приходит, а там дед сидит, тот самый, что житья им не давал с братьями. Да злой! Увидел Ивана, аж затрясся от ненависти:

— А на ловца и зверь бежит! Давненько тебя поджидаю, — глаза, кажется, вообще выкатились из орбит у старика. — Теперь ты от меня никуда не сбежишь!

— Шутишь, дедуля, — отвечает Утреник. — Пока это только ты от меня бегаешь!

Схватил снова дед толкачи да плетку — бросился на Ивана. А Иван достал яйцо да как запустит этим яйцом дедку — Кощею — прямо в лоб!

Тот и упал замертво.

Развел костер Иван да сжег все, что осталось от Кощея. Чтоб и духу даже не было! Пепел над морем развеял.

Нашел Иван Утреник царевну в дальней светелке.

— Спасибо тебе, краса девица, помогла одолеть чародея злобного.

— Я замуж за тебя пойду. Ты — мой спаситель!

— Смотри, не передумай! — улыбнулся Иван счастливо, потому что полюбил русокосую и синеглазую царевну сразу, как только увидел.

Ушли от дворца недалеко, повернулся Иван и говорит:

— Столько золота пропадает, дворец-то из настоящего золота!

Царевна улыбнулась и достала маленький платочек.

— Если взмахнуть этим платочком три раза слева направо — будет чудо. Попробуй!

Послушался Иван, махнул, как царевна наказала — золотой дворец тут же свернулся и стал размером с яйцо.

А царевна продолжала:

— А коли наоборот махнуть — справа налево, то дворец снова огромным станет.

Вскоре подошли Иван с царевной к серебряному дворцу. Уж как обрадовалась средняя сестрица, что живы все, здоровы, да еще и с волшебными вещами домой возвращаются.

Забрали ее, серебряный дворец в яйцо спрятали, как и золотой. Завернул в платочек Иван оба яйца и прямиком с царевнами к медному дворцу. Сестрица их уже вся извелась, то надеясь, то ожидая страшного известия.

С медным дворцом Иван так же поступил: потом завернул все три яйца в платочек и в карман положил.

Наконец, подошли Иван и три царевны к месту, через которое он спустился. Веревка по-прежнему висела.

Посадил Иван старшую царевну в корзину и за веревку из воловьих шкур дернул. Братья были наверху, потому что сразу стали вытягивать корзину. Подняли братья на поверхность еще двух сестер-царевен.

Сидит Иван Утренник внизу и ждет, когда для него корзина опустится. Не слышал Иван, как завистливый Вечерник говорил Полуночнику:

— Слушай, а зачем нам Иван Утренник? Царевны есть, отвезти их к отцу — дело легкое. Пускай там сидит и не мешает нам. А ты скажешь, что это я царевен спас, тогда их батюшка нам с тобой полцарства отвалит. Так и решили.

Не дождался Иван корзину. Не мог понять, как это братья предать могут. Расстроился и пошел по подземному царству искать другой выход.

Вдруг налетела страшная буря. Спрятался Иван под раскидистым дубом. Стоит под ним, ливень пережидает. Вдруг слышит: плачут птенцы в гнезде. Видимо, дождь с градом били по маленьким птенчикам.

Не мог Иван оставить птенцов пропадать. Забрался на дуб и прикрыл малышей от дождя своей одеждой.

И вот дождь закончился. Слышит Иван — над ним крыльями хлопает большая птица. Это вернулась к гнезду лазоревая птица Нагай. Она видела, что Иван прикрыл ее гнездо от града.

Говорит Ивану лазоревая птица Нагай:

— Скажи, Иван, что мне для тебя сделать, как поблагодарить за спасение моих птенцов?

— Помоги, птица, выбраться отсюда на землю.

— Мне легко помочь тебе, потому что над землей я часто летаю, но одна. А тут тебя тяжелого выносить надо, поэтому достань мне бочку воловьего мяса и бочку воды родниковой. Это в дороге понадобится.

Иди в сторону огненной реки. Там живет дед, у которого много волов.

Отправился Иван к старому деду, у которого паслись волы. Попросил Иван вола, а дед и говорит:

— Летом нужно пасти моих волов. Коли возьмешься — дам тебе вола.

Делать-то нечего, согласился Иван помочь старику.

Посоветовал дед, когда пришел за волами Иван:

— Пасти моих волов можно везде, кроме луга старой ведьмы Бабы-Яги. Она только и мечтает, чтобы хоть кто-нибудь ее луг посетил — сразу глаза выкалывает. Однажды она меня подстерегла. Теперь уже тридцать лет не вижу ничего.

— Ладно, разберусь с ней, не тревожься, — Иван сам хотел решить, где пасти.

Сделал он себе проволочный кнут, взял свой тяжеленный меч и погнал волов на ведьмин луг.

Не успел появиться — мчится в ступе Баба-Яга, толкачом погоняет, метлой след заметает.

И сразу в крик:

— Ах, такой-сякой! Сейчас глазоньки твои повыколю — будешь знать, как травить чужой луг.

Замахнулась Баба-Яга железным толкачом на Ивана, а тот как хлестнет ее проволочным кнутом, как ударит по спине своим двенадцатипудовым мечом! Сразу взвыла ведьма да пощады запросила.

А Иван ей в ответ:

— Деду глаза верни, тогда перестану бить, — и еще раз для вразумления хлестнул кнутом ведьму.

— Верну, верну, у меня в избушке есть живая и мертвая вода. Бери, сегодня я добрая! — и ведьма сверкнула злобно единственным целым глазом, что еле виден был из-под нависших бровей.

— Да уж, после порки совсем подобрела, — усмехнулся Иван. — Смотри! Если обманула, вернусь! — и пригрозил ей кнутом.

Помчался в избушку Бабы-Яги. Взял и мертвую воду, и живую. Потом — сразу к деду, помазал ему сначала мертвой водой, потом живой — прозрел дед!

Как старик обрадовался! Уж не чаял белый свет увидеть:

— Бери двух волов и иди. Сам теперь справлюсь!

— А если ведьма снова тебе глаза выколет?

— С нее станется! Это же жена Кощея!

— Ах, так это жена этого разбойника? Ну, тогда ей такая же участь будет — меньше зла на земле станет!

С этими словами прибил он Бабу-Ягу, сжег и пепел вслед пеплу Кощея над морем развеял. Чтобы и ее духом не пахло!

Теперь птица ему точно поможет: мясо есть, вода тоже.

— Подвяжи бочку с мясом под одно крыло, а бочку с водой — под другое. Куда голову поверну, того и давай мне подкрепиться в полете.

Все, как потребовала птица Нагай, сделал Иван Утреник. Полетели они. Летят, птица повернет голову в сторону мяса — Иван куски воловьи ей прямо в клюв забрасывает. А повернет голову в сторону воды — ковш протягивает и дает напиться. Так и долетели. Не заметила только птица, что мяса не хватило, и Иван два раза отрезал куски мяса со своих ног.

Долететь-то долетели, только Иван слезть с птицы и пойти не может.

— Что с тобой? — птица спрашивает.

— Вот, — и Иван показывает ей страшные раны на своих ногах.

Раз, потом другой сплюнула птица — мясо с ног Ивана вылетело из клюва. Приложил он к ногам — приросло, как и было.

Счастлив был Иван, что выбрался. Поблагодарил птицу и в город отправился.

Остановился в чужой избе у доброй старушки. Утром попросил ее разузнать новости городские.

Вернулась она и рассказала, что дочки царские нашлись.

— Во дворце — пир горой, и людей на улицах скоморохи развлекают.

— И кто же это разыскал пропавших царских дочерей? — спрашивает Иван.

— Сказывают, что Иван Вечерник. Царь ему полцарства отдает да младшую дочку в жены. И свадьба назначена через три дня, — старушка заметила, как потемнело от печали лицо ее нового постояльца.

На следующий день старушка другие новости принесла:

— Царевна, что замуж идет, потребовала от жениха сшить такие черевички, какие она в доме Кощея носила.

Обрадовался Иван: значит, помнит свое обещание красавица царевна! Попросил старушку:

— Сходи к царю, скажи, что сможешь такие черевички сшить.

— Что ты, милый! Не умею я, не знаю, что то за черевички были!

— Ничего, ты сходи и скажи, а шить я буду!

Пошла старушка к царю, сказала, что сошьет такие черевички.

Царь обрадовался: может, теперь не будет так тосковать его любимая дочка! Никак не мог он понять причину ее печали.

— Если сошьешь такие, что дочери понравятся, — озолочу!

Дал царь ей денег в задаток и приказал принести черевички через три дня.

Принесла Ивану деньги старушка, а сама распереживалась: а вдруг у него не получится?

— Не бойся, бабушка, не подведу тебя! — Иван видел, как боится старушка.

Один день прошел, за ним другой, а парень и не собирается шить что-то! Совсем испугалась старушка:

— Да что ж ты со мной делаешь, хлопче?

— Завтра не успеет солнце взойти — черевички будут готовы. Отнесешь сама!

Поздно вечером вышел Иван за околицу, достал золотое яйцо и маленький платочек, что царевна ему подарила. Махнул платочком — яйцо в дворец превратилось. Зашел Иван во дворец, нашел царевнины черевички, положил в карман и вышел. Потом снова махнул платочком — дворец в яйцо свернулся. А яйцо Иван назад в карман спрятал.

Проснулась старушка утром, глядь — а на столе черевички стоят.

Схватила она их и быстренько во дворец побежала. Царевна, как увидела эти черевички, так засияла улыбкой, похорошела, обрадовалась несказанно.

— Веди меня, — потребовала она от старушки, — к тому человеку, который сшил их.

Царь, видя, как радуется и волнуется любимица, распорядился за этим сапожником карету послать.

Увидела царевна Ивана Утреника — бросилась к нему.

— Вот кто меня и моих сестер спас, из Кощеевой неволи вызволил. За него и замуж пойду.

Царь Ивану полцарства подарил, а вскоре и свадьбу сыграли.

А на свадьбе, как и положено, матушка с батюшкой, родня вся, старушка, что помогла, только вот не хотел Иван видеть братьев-предателей на своей свадьбе. Может, потом простит…

Я на той свадьбе был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало. А Иван Утреник с царевной жили долго и счастливо.