Незнакомый муж

Барбара Ханней, 2014

Кэрри приходит в себя в больнице после падения с лошади и с удивлением узнает, что она замужем. Макс Кинсайд, ее муж, состоятельный владелец скотоводческой фермы в австралийской глубинке, делает все, чтобы к Кэрри вернулась память, воссоздавая самые счастливые моменты их жизни. Страсть между ними вспыхивает с прежней силой, но, когда амнезия отступает, Кэрри вспоминает, что незадолго до несчастного случая она решила бросить мужа и вернуться в Сидней. В отчаянии она вновь решается на побег, но любовь к Максу оказывается сильнее…

Глава 3

Они уже проехали двадцать километров и находились близ небольшого городка Джиллджинда, более того, даже почти миновали его, когда позвонила мать Кэрри.

— С каким облегчением я получила твое сообщение и услышала твой голос!

— Я тоже рада тебя слышать, мам. — Ты. Даже. Не понимаешь. Насколько.

— Как ты, дорогая? Неужели действительно потеряла память?

— Ну да. Частично, по крайней мере. Особенно когда речь идет о недавних событиях. Я могу вспомнить все о Сиднее, о тебе и моих друзьях, но ничего не помню ни о встрече с Максом, ни о переезде в Квинсленд.

— Как странно. Это, наверное, очень неприятно, дорогая.

У Кэрри похолодело внутри. Она ведь надеялась, что мама скажет, будто все это ужасная ошибка. Недоразумение.

Теперь стало ясно, что невозможное не только возможно, но и реально. Она замужем за Максом, животноводом из буша.

— Да, все это очень неприятно, — повторила она. — И странно.

— Макс сказал, что это произошло, когда ты упала с лошади?

— Точно. — Кэрри не добавила, что она абсолютно не помнила, что когда-либо училась ездить на лошади. Ситуация и так слишком необычная, не хотелось заставлять маму нервничать еще больше.

Но все равно она услышала, как мама тяжело вздохнула.

— Я всегда знала, что там с тобой случится нечто ужасное. А ведь я предупреждала тебя с самого начала, что не стоит выходить замуж за скотовода. Их стиль жизни так тяжел и опасен. Этот несчастный случай только подтвердил мои опасения.

Холодная волна разочарования прокатилась в душе Кэрри. Ей нужна была поддержка или хотя бы немного материнского участия.

— Я не так уж плохо себя чувствую, — с неохотой добавила она. — Голова почти не болит. Но мне нужно в Таунсвилль на обследование.

— О боже!

Кэрри бросила взгляд на Макса. Явно ее муж не в чести у матери. Интересно узнать, почему. Что он такого сделал? Или это потому, что он живет в глуши? И, кстати, сам-то он знает о негативном отношении ее родительницы?

— Ты что, в скорой помощи? — спросила мама.

— Нет, — пояснила Кэрри. — Я с Максом. Он везет меня в Таунсвилль.

— А!

Кэрри не понравилось это «А». У нее обострились все страхи и сомнения, появившиеся с тех пор, как муж вошел к ней в палату сегодня. Она в буквальном смысле сама отдала себя в руки незнакомца, который якобы является ее спутником жизни. Ее возлюбленным.

На парковке он сказал ей: «Кэрри, ты можешь мне полностью доверять, правда. Обещаю, все будет хорошо».

Она хотела бы доверять Максу. Все указывало на то, что он действительно ее муж, так что, хочешь не хочешь, а приходится ему верить. И, насколько она могла судить, у него вполне открытое и честное лицо, хотя прямо сейчас он посмотрел на нее довольно хмуро, точно догадался, о чем они говорили с матерью.

— Я надеюсь, Макс ничего не сказал о… — К несчастью, мама замолчала посреди фразы.

Кэрри нахмурилась:

— Не сказал о чем?

— О! И-и-извини. Не беспокойся, дорогая. Я просто так.

Мама, ну ради бога.

Макс притих и сосредоточенно смотрел на дорогу, вцепившись в руль сильными загорелыми руками.

— На что ты намекаешь, мам? Расскажи.

— Нет, нет, дорогая, не сейчас. Тебе сейчас не до стрессов. Тебе нужно попытаться расслабиться. Позвони мне после того, как доберетесь до Таунсвилля и ты закончишь с обследованием.

Кэрри терпеть не могла, когда от нее вот так отмахивались. Мама чуть не проговорилась о чем-то явно очень важном.

— Но что ты имела в виду? Чего я не знаю?

Но на маму не надавишь.

— А пока до свидания. Береги себя, Кэрри. Я буду думать о тебе, посылать мою любовь.

Мама отключилась. Наступила тишина.

Кэрри тихо застонала, бросила телефон на колени и снова ощутила беспокойство.

«Вот так, — подумал Макс. — Дракон выпустил первую струю пламени».

Но он оставил эту мысль при себе, прикусив язык, чтобы удержаться от комментариев. Кэрри и без того досталось.

Она вздохнула.

— Я что, частенько злюсь или расстраиваюсь после того, как поговорю по телефону с моей маменькой?

Он премило улыбнулся, но она выглядела такой уставшей и смущенной, что ему захотелось не только улыбнуться. Как же ему хотелось остановиться на обочине и обнять ее. Как же ему хотелось разгладить поцелуем морщинку у нее на переносице, а потом поцеловать кончик ее остренького носа прежде, чем заняться сладкими пухлыми губами.

Да, точно. Это могло бы кое-что исправить.

Но вместо этого он только пожал плечами:

— Думаю, ты догадалась, что Сильвия мечтала не о таком зяте, как я.

— Мама заявила, будто предупреждала меня, что жизнь в буше мне не понравится.

Макс кивнул:

— Она говорила об этом с первой нашей встречи. — Он никогда не хотел думать о своей теще как о драконе, но три года едва прикрытой враждебности с ее стороны не смогли бы сохранить добрые чувства ни у какого мужчины.

Кэрри удивленно распахнула глаза:

— Так мама была против того, чтобы я выходила за тебя замуж?

Он усмехнулся:

— Зато ты оказалась упрямой.

Но тут он благоразумно замолчал. Конечно, он не мог рассказать Кэрри всего до конца. Сейчас она считает, что в Стране Кэрри и Макса были одни розы, а в их браке одно только счастье. И сегодня утром он заверил, что она может ему доверять. Что, естественно, было правдой, но несчастный случай позволил ему провести черту между тем, что было на самом деле, и тем, какими бы он хотел видеть их отношения.

А теперь, заезжая на широкий укатанный луг, он усиленно думал, что же ему рассказать Кэрри. Было бы странно объяснять, что она отказывалась выходить за него замуж. Он не хотел обманывать и запутывать ее. Поскольку у нее пропала память, невозможно предугадать, насколько она правильно все поймет.

И, кроме того, у них в распоряжении еще два часа, пока они доберутся до побережья. Два часа попыток обойти все подводные камин в их разговорах.

— А как мы познакомились? — вдруг спросила Кэрри.

Макс сглотнул слюну, прогоняя неожиданно возникший ком в горле. Этого вопроса он ожидал меньше всего. Невероятно трудно принять этот факт, но она ничего не помнит из того, что запечатлелось в его голове навечно и сияло внутри неугасимым светом.

Он просто рассказал, как все было.

— Мы познакомились на свадьбе.

Кэрри удивленно распахнула милые шоколадные глаза:

— Правда? На свадьбе в Сиднее?

— Да. Твоя коллега по работе Клео Марш выходила замуж за одного из моих приятелей.

— Господи, я помню Клео. Она была такая веселая. Любила вечеринки. И вышла за животновода?

Макс кивнул.

— У Гранта животноводческая ферма, но он изучал медицину и теперь работает сельским врачом в Лонгриче. Он познакомился с Клео, когда они оба отдыхали на Каймановых островах.

— Как романтично.

— Очень, — тихо согласился он.

— Мне… мне хочется… — начала Кэрри, покусывая большой палец. И, помолчав немного, продолжила: — Вспомнить, как мы познакомились.

Ее слова подействовали на него как настоящий взрыв. Может быть, ему стоит просто рассказать правду и больше к этому не возвращаться?

— Как это произошло, Макс? Мы встретились взглядами в переполненной гостями комнате? Или ты начал за мной ухаживать? — Кэрри посмотрела на обкусанный ноготь. — Я с тобой флиртовала?

Макс не сдержался и стал вспоминать ту удивительную ночь. Сверкающая гавань и взгляд Кэрри, от которого у него зашлось сердце. Ее сияющие темные глаза и улыбка, электрический ток, пробежавший между ними во время первого танца.

И он тихо проговорил:

— Думаю, мы вполне можем признать правдой все, что ты перечислила.

— Ого! — сказала она, но радости в ее восклицании не наблюдалось.

Она тяжело вздохнула, отбросила волосы назад и откинулась на спинку сиденья, скрестив руки на груди и закрыв глаза, словно даже этот кусочек информации ей было трудно осознать.

Кэрри захотелось спать. Она просто мечтала, чтобы эти несколько часов — это утомительное путешествие по бесконечным просторам в больницу Таунсвилля на обследование — завершились, и все закончилось. Желание сопровождалось мечтой о чудесном лекарстве, которое прочистит мозг, вернет память, и она вновь станет нормальной.

А готова ли она вернуться к реальности?

Готова ли проснуться и вспомнить каждую деталь своей семейной жизни в буше?

Он снова бросила взгляд на Макса. Пришлось признать, что ей не к чему придраться во внешности мужа. Да, у него явно простоватый вид, но она не могла не отметить его сильные мускулы и пронзительно-синие глаза.

Как бы ей хотелось вспомнить об их встрече на свадьбе Клео. А заодно и их собственную свадьбу. Кэрри снова посмотрела на левую руку и легкий след от кольца на безымянном пальце. Подумала, стоит ли спрашивать о кольце и почему она его не носит, но она не была уверена, что готова услышать его ответ.

Конечно, причина могла бы быть самой простой — она сняла его из практических соображений, чтобы не поцарапать, однако ответ мог бы оказаться более сложным и неприятным, и в настоящий момент Кэрри не уверена, что сможет справиться с неудобной правдой. Так что, как бы ни было любопытно услышать ответ Макса, она решила, что будет разумнее тщательнее обдумывать вопросы. Лучше вернуться к прошлому. К их первой встрече.

— Ты был в смокинге? — спросила она. — В тот вечер, когда мы познакомились?

Макс выглядел удивленным и будто слегка повеселевшим.

— Думаю, да. — Он немного подумал. — Да, конечно в смокинге. Это же вечерний свадебный прием. Официальный.

— А в чем была я? — Ей стало интересно, вспомнит ли она свое платье. — Какого цвета было у меня платье?

Он бросил на нее взгляд.

— Женский мозг никогда не перестанет меня удивлять.

— Почему?

— Из всех вопросов, которые ты могла бы мне задать, и все, что хотела бы узнать, — в чем ты была три года назад?

Она прищурилась и почти игриво посмотрела на него.

— Так ты не помнишь, да?

— Конечно, помню.

— Тогда скажи.

— Ты была в платье медного цвета, с большим вырезом на спине. И оно очень подходило к твоим медно-рыжим волосам.

Кэрри улыбнулась. Она не помнила того платья, но это похоже на то, что она могла бы выбрать, ей всегда нравилось подбирать одежду под цвет волос.

Внезапно приободрившись, она спросила:

— А мы спали с тобой в ту первую ночь?

К ее удивлению, она заметила, как у него дернулась мышца на шее, и он надолго задумался, прежде чем ответил вопросом на вопрос:

— А как ты думаешь?

Кэрри покраснела, пойманная в ловушку собственным вопросом. Насколько она помнила, у нее не было привычки прыгать в постель к мужчине на первом свидании. К тому же она не могла вспомнить, чтобы когда-либо встречалась с кем-либо настолько сексуальным, как Макс.

— Ну, — осторожно начала она, — если мы все-таки поженились, могу предположить, что между нами могла пробежать сильная искра.

Макс не отводил глаз от дороги, только еще сильнее сжал руль и сильно покраснел.

— Ну да, — тихо подтвердил он. — Искра была.

Что-то в его голосе, то ли урчание, то ли угроза, вызвало в воображении Кэрри дикие картины. Она вдруг представила, как Макс срывает смокинг, стягивает бабочку, потом снимает с нее обтягивающее медное платье. Она увидела, как он наклоняется и прикасается губами к ее обнаженному плечу, берет ее груди руками и…

О, ради бога. Она хорошо знал, что это не воспоминания. Это чистой воды фантазия. Но эта фантазия была полна картин, от которых у нее запылала кожа и загорелся огонь внутри.

Притихшая от удивления, что ее тело среагировало подобным образом, она снова откинулась на спинку сиденья, сложила руки на груди и скрестила ноги. Пора заканчивать с вопросами. С этим мужчиной любые разговоры весьма опасны.

Обследование наконец закончилось. Кэрри разговаривала с врачом из Таунсвилля. Что касалось повреждений головы, они оказались не опасными, и ее уверили, что память обязательно вернется, хотя доктор не мог знать наверняка, когда это случится. А пока Кэрри нужно следовать обычным предписаниям.

Ей не следовало оставаться одной в течение двадцати четырех часов, она должна отдыхать и избегать стрессовых ситуаций. Ни в коем случае никакого алкоголя и не прописанных врачом препаратов, больше никаких поездок на лошади, по крайней мере, в течение трех недель, по прошествии которых ей нужно явиться на повторный прием.

— Я уверен, что ваша память к тому времени уже восстановится, — доверительно сообщил доктор, когда они выходили от него.

Это хорошая новость, настолько хорошая, насколько вообще можно ожидать, и Кэрри должна быть благодарна этому. В какой-то степени она и была благодарна, поскольку могла надеяться на полное выздоровление, и у нее есть муж, который, казалось, желал помочь ей всеми возможными способами.

Но потеря памяти ощущалась как огромная, невидимая сила, вставшая между ней и Максом. Она постоянно ощущала рядом его физическое, явно мужское присутствие, но совсем не знала его. Он все знал о ней, а она не знала о нем ничего. Совсем.

Воспоминания явно притаились где-то здесь, в ее голове, но она никак не могла добраться до них. Словно жила с повязкой на глазах, не в состоянии ее сорвать.

Она не помнила самых основных вещей — какие у Макса любимые блюда и какие фильмы он любит смотреть. Она не знала, за какую футбольную команду он болеет и какой бритвой бреется. И она ничего не знала о его характере. Его душе. Добрый ли он человек? Спокойный или вспыльчивый? Как относится к старушкам и котятам? Нравится ли ему быть животноводом?

И главное, любит ли он ее?