Слово и мысль. Вопросы взаимодействия языка и мышления

А. Т. Кривоносов

Это научное исследование посвящено не только критическому анализу и осмыслению давно ставшей традиционной и широко дискутируемой теории «взаимоотношения языка и мышления», но и всех основных, связанных с нею, теоретических проблем языкознания.

© А. Т. Кривоносов, 2017

ISBN 978-5-4483-7649-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящаю моей жене Маине Кривоносовой (Троицкой),

сыну Борису, дочери Татьяне,

и внукам Andrew, Anthony, John и Nickolas

Всё, что видим мы, — видимость только одна,

Далеко от поверхности моря до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей не видна.

(Омар Хайям)

Два мира есть у человека:

Один, который нас творил,

Другой, который мы от века

Творим по мере наших сил.

(Н. Заболоцкий)

Сущность языка — в той мере, в какой она вообще может открыться, — «открывается» не инструментальному, а философскому взгляду.

(Ю. Степанов)

Философия — это наука, показывающая мухе выход из мухоловки.

(Л. Витгенштейн)

Итог философии — обнаружение тех или иных несуразиц и тех шишек, которые набивает рассудок, наталкиваясь на границы языка. Именно эти шишки и позволяют нам оценить значимость философских открытий.

(Л. Витгенштейн)

Dixi et animam levavi. (Сказал, и облегчил душу).

(Античная мудрость)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Философское истолкование языка обычно вызывает у лингвистов некоторую настороженность и даже опаску. Поскольку лингвист плохо осведомлён в области философских идей, он склонен думать, что проблемы языка — это только чисто лингвистические проблемы о формах и отношениях в языке и философские проблемы, следовательно, не могут привлечь его внимание. Или, напротив, философа интересуют в языке главным образом такие явления, которые для эмпирического лингвиста не представляют никакого интереса. Нужно ещё добавить к этому — боязнь лингвистов к общим, философским обобщениям и, с другой стороны, нежелание логиков посмотреть, как логические формы мысли взаимодействуют в структурах естественного языка, из недр которого генетически вышла формальная логика.

Естественные языки — уникальное явление, в котором проявляются все стороны диалектики как философской науки. Подлинные философские сокровища, лежащие в тайниках языка, всё ещё остаются скрытыми, о которых мы имеем весьма смутные, разрозненные представления.

В книге я затрагиваю некоторые вопросы, никогда не бывшие в поле зрения лингвиста и не интересовавшие языкознание. Но коль скоро «язык» — это объект со многими связями, науками, значит, есть необходимость рассмотреть и это. Отсюда — необычные проблемы, не совсем привычные для лингвиста. Своеобразие этой книги состоит в том, что она построена вокруг существующих в языкознании, психологии, логике, философии проблем, теорий, гипотез, непосредственно связанных с теорией языка. В книге намечены те основы, на которых должно строиться истинное теоретическое языкознание. Эта книга — переоценка пройденного пути в некоторых областях теоретического языкознания, попытка сбросить идеологическую шелуху с многих проблем теории языка.

Всякая теория, если она хочет быть теорией, должна знать, что было до неё и какие постулаты послужили её становлению. Лингвиста, так же, как и писателя, всегда поражало богатство его родного языка, имеющего в своём арсенале средства для выражения всех задуманных мыслей и идей. Но ещё больше их поражало то, что и другие, чужие языки — а им несть числа, — обладая, по крайней мере, некоторые из них, таким же, но совершенно особым, своим собственным богатством, также хорошо служат людям, говорящих на этих языках.

В связи с этим возникает много вопросов. А что значит «хорошо служить людям» — воспринимают ли они через свой язык тот же мир, что и другие люди, говорящие на других языках, или иной мир? Если тот же мир, то как разрешается противоречие между единством мира для людей всех наций и множеством национальных языков, как люди с разными языками обмениваются мнениями об одном и том же мире? Как же совместить единство мира и мышления для всех людей Земли, с одной стороны, с существованием множества совершенно разных языков, с другой стороны? Действительно ли люди, говорящие на разных языках, по-разному воспринимают и отражают мир в своём сознании, как утверждают авторы некоторых теорий? В череде возможных вопросов, решающих проблему соотношения языка и мира, языка и мышления, одним из первых может быть вопрос: почему всё же существует множество языков, если мир един и физиологический механизм мышления и отражения мира в этом мышлении у всех людей тоже един? Где локализован этот «язык», или, например, где находится бесписьменный юкагирский язык, когда все юкагиры спят (число говорящих на этом языке — 250 человек)?

Проблема взаимодействия языка и мышления была и остаётся камнем преткновения для теоретического языкознания. На сегодняшний день теория языкознания не располагает достаточно убедительными сведениями о механизме взаимодействия между языком и мышлением: связь эта «неразрывна» в том смысле, что без мышления нет языка, а без языка нет мышления, или эта связь «разрывна» в том смысле, что или существуют какие-то фрагменты, аспекты мышления, не требующие языковой опоры, или существуют языковые конструкции, не несущие никакой мысли. Если утверждать первое, то мы должны признать, что не существует отдельно мышления и отдельно языка, а существует некий нерасчленённый, сплавленный феномен «язык — мышление», в котором язык равен мышлению, а мышление — языку. Если утверждать второе, то мы должны признать, что некоторые фрагменты мышления осуществляются вне языковой опоры. И та, и другая точки зрения о взаимоотношении языка и мышления — а такие точки зрения существуют среди философов, психологов, лингвистов — ждут ещё своего изучения.

Познать тайны мозга с точки зрения языка — далеко не праздное любопытство. Эта проблема имеет огромное теоретическое значение для многих наук, и не в последнюю очередь для языкознания. Мы не располагаем однозначными сведениями о том, что такое язык на фоне мышления и что такое мышление на фоне языка. Лингвист тоже может, как и нейрофизиологи и нейропсихологи, изучать функциональную структуру мозга, но лишь с точки зрения употребления языковых структур. Языковед может ставить перед собой и такую цель: показать, какие структуры естественного языка находят своё отражение в логико-семантической структуре текста, как они привязаны к определённым структурам мыслительных процессов, к определённым формам мысли, а также исследовать взаимодействие между языком, действительностью, мышлением, сознанием, памятью, логикой, речью, текстом, т.е. «ничейную землю» на стыках между выше указанными областями, до сих пор остающуюся terra incognita.

Эта книга посвящена не только критическому анализу и осмыслению давно ставшей традиционной и вечно дискутируемой теории «взаимоотношения языка и мышления», но и всех, связанных с нею, теоретических проблем языкознания.

Но книга не только об этом — внутри самой теории «взаимодействия языка и мышления» проблему природы языка, без выхода за её пределы, решить невозможно. Книга одновременно посвящена и другому вопросу, подрывающему основы сегодняшней теории «взаимоотношения языка и мышления», — обсуждению сущности двухуровневого процесса мышления, раскрывающейся в языке в форме взаимодействия семантических и логических форм мышления. В книге поставлено много проблем, некоторые из них рассматриваются здесь в разных разделах в силу того, что они касаются разных сторон теории языка. Некоторые проблемы освещены подробно, некоторые вскользь, в том числе из таких наук, по ведомству которых я не числюсь профессионалом. Тем не менее, я касаюсь этих проблем, потому что все они, как ручейки, текут в один океан, называемый «языком». Языкознание считают наукой по преимуществу и даже чисто эмпирической, гуманитарной или исторической. Такая точка зрения в лучшем случае является наивной. Если исследователь добросовестен и пытлив, он вынужден будет задуматься над общими проблемами языкознания. От теории никуда не уйти ни одному лингвисту. Главное в книге — диалектико-философские размышления о том, что языка в принятом, обычном его понимании как нечто изолированного от мышления, не существует, и он должен быть передан в сферу мышления.

О мышлении как о нечто аморфном и расплывчатом, всегда описываемом лишь в туманных словах, лишь каким-то краем касающегося якобы независимого от мышления языка, который в то же время считается чем-то самостоятельным и даже влияющем на это мышление, пора забыть. Наш язык, во-первых, это внутримозговые процессы взаимодействия нейронных клеток, во — вторых — это материализованный, внешне выраженный процесс мышления с помощью материальных знаков. Это всегда двухуровневый процесс мышления в виде двух его абстрактных форм — семантической и логической. В том, что мы называем языком, отражено свойство как семантического, языкового, знакового, так и логического мышления.

При анализе какой-либо теории я затрагиваю не только вопросы этой теории, но и другие проблемы языка. Это неизбежно. Я пытаюсь каждую обсуждаемую здесь идею поставить на ноги и найти ей место в системе теоретических знаний о сущности языка. Это позволяет создать более или менее цельную картину по обсуждаемому вопросу и помогает в конечном счёте выйти на неизбежную для всех лингвистическую дорогу — понимания природы языка.

Опираясь на теории различных лингвистов, логиков, психологов, философов я подвожу читателя к главной цели моей книги — к раскрытию сущности взаимодействия языка и мышления. Теоретическим языкознанием наиболее успешно можно заниматься, лишь усвоив основы логики, психологии, философии, т.е. основы «нелингвистических» наук, но прежде всего и безусловно в области их связей с естественным языком. Без этого нет теоретического языкознания. Нельзя изучать язык как объект теоретического языкознания только в самом себе, не выходя за его границы, которые нам, собственно, ещё неизвестны.

1 сентября 2016 годаНью-Йорк