Кто Вы, «Железный Феликс»?

А. М. Плеханов, 2014

Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» – жесткий, принципиальный, бес– компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.

Глава 2

Органы государственной безопасности в советской политической системе

ЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии по ее директивам и под ее контролем.

Ф. Дзержинский

Диктатура большевиков была опосредованной диктатурой меньшинства, объединенного в политическую организацию, обладавшую своеобразным пониманием исторического процесса, переоценивавшим свои возможности воспроизвести в собственной политической программе реальные интересы абсолютного большинства населения. Внимательный аналитик большевизма Н.А. Бердяев считал, что «большевизм есть третье явление русской великодержавности, русского империализма, — первым явлением было московское царство, вторым явлением петровская империя. Большевизм — за сильное, централизованное государство. Произошло соединение воли к социальной правде с волей к государственному могуществу, и вторая воля оказалась сильнее. Большевизм вошел в русскую жизнь, как в высшей степени милитаризованная сила»¹.

Вместе с тем шел процесс перерастания декларировавшейся «диктатуры пролетариата» в «диктатуру над пролетариатом», осуществлялась подмена диктатуры пролетариата диктатурой партии и свертывание намечавшейся первоначально полновластной деятельности советов. Это происходило по нескольким направлениям: усиление в верхнем эшелоне власти роли исполнительных органов по отношению к законодательным, концентрация значительной части законодательной работы в Совнаркоме, падение роли съездов и конференций на губернском, городском и уездном уровнях, принятие большинства решений исполнительными органами Советов, концентрация власти у различных чрезвычайных органов узкого состава различной направленности, превращение «чрезвычайщины», основанной на принуждении и насилии, в один из ведущих принципов, методов и приемов управления, а аппарата ряда отделов Советов (военный, хозяйственный и ЧК) в фактически самостоятельные органы с подчинением центральным ведомствам, все большую зависимость Советов в своих действиях и решениях от партийного аппарата.

Пролетариат не стал на деле субъектом власти. Идеологический постулат: «В государстве диктатуры пролетариата управляют рабочие» не подтвердился. Рабочий класс не был однородным, налицо была его дифференциация: с одной стороны, пестрота взглядов и политических настроений, с другой — стороны, расширявшийся разрыв между рабочими и большевиками, советскими органами, оппозиция к власти и большевикам (анархо-синдикалисты, децисты, «рабочая оппозиция»), нередко открытые конфликты с использованием последними методов подавления и репрессий. Но зачастую оппозиция рабочих была продиктована не только и, может быть, не столько их классовыми симпатиями, сколько житейским прагматизмом.

Если в 1917 г. большевистская партия выступила на политической арене как демократическая партия под сильным авторитарным руководством, то после прихода к власти в условиях Гражданской войны она претерпела серьезные изменения: из общественной организации трансформировалась в мощный бюрократический аппарат, стала милитаризованной и в высшей степени централизованной, находившейся почти в постоянной мобилизации и дисциплины. На смену «государству-коммуне», «полугосударству» пришла диктатура не пролетариата, а диктатура иного типа — диктатура партии, а точнее группы лиц, составлявших ее руководство. Правящую партию И.В.Сталин рассматривал «как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий орган последнего и одухотворяющий их деятельность», а органы безопасности не иначе, как «обнаженный меч рабочего класса», «карательный орган Советской власти», «нечто вроде военно-политического трибунала, созданного для ограждения интересов революции от покушений со стороны контрреволюционных буржуа и их агентов».²

Такое понимание важных вопросов теории и практики преобразования страны со стороны Генерального секретаря ЦК ВКП (б)имело решающее влияние на организацию и деятельность ВЧК-ГПУ-ОГПУ.

Иначе и быть не могло, потому что формирование новой системы происходило в экстремальных условиях Гражданской войны, когда сверхцентрализация и государственное принуждение играли важную роль в мобилизации сил и ресурсов страны, по мнению Ленина, власть в стране принадлежит советам, что же касается партии, то она не властвует, а руководит и направляет. Это означало, что она являлось самостоятельной и не входившей в систему государства политической силой общества, служащей народу, связывающей массы с советами и помогающей им быть органами народовластия. Но на практике дело обстояло совершенно иначе, и с каждым годом все большую силу набирал процесс подмены государственных органов власти партийными. Этому способствовал ряд обстоятельств: во-первых, сама партия стала живой тканью госаппарата, органом диктатуры; во-вторых, не удалось провести четкое разграничение функций РКП (б) и советов, а реальная власть сосредоточилась в руках узких коллегий: «троек», «пятерок», ревкомов, чека, в которые входили представители партии.

Главная причина такого процесса заключалась в том, что и диктатура большевиков в условиях разделения народа на «своих» и «чужих» в большей мере строилась на основах политической культуры царского времени: цензуры, политической полиции, системы политических преследований, сохранившегося значительного разрыва между народом и властью и др. А созданная военно-коммунистическая организация общества состояла из огромного бюрократического аппарата и системы чрезвычайных органов, которые при необходимости действовали в обход и иногда даже вопреки государственной машины.

Почти за столетний период коренных изменений в стране не произошло, хотя она пережила несколько революций и реформ социально-политической системы. И сегодня нам еще далеко до правового государства. Причин для этого очень много. В их числе можно назвать и стремление всякой власти (в отсутствии гражданского общества), прикрываясь высокими помыслами, сохранить и защитить, прежде всего, саму себя. И это ей удавалось с большим успехом при слабой развитости или отсутствии демократических институтов путем усиления и наращивания количества различных охранительных учреждений, что, как правило, вело к созданию полицейского государства. И в формировавшейся советской системе уже с конца 1917 г. хорошо видны характерные черты прежнего самодержавного порядка: сверхцентрализация и идеологизация власти, отсутствие выраженного разделения властей, пренебрежение к праву, демократическим свободам, нетерпимость к оппонентам, стремление государства к монополизации всего политического пространства, бесконтрольность и все возраставшая роль политической полиции, громоздкость и неповоротливость государственного аппарата, бюрократический произвол и неравноправие граждан, превращение большевиков в своеобразное «служилое сословие». В этом и сила инерции, и приверженность к системе, которая в глазах представителей правящего класса оправдала себя как наиболее способная защитить его.

Ф.Э. Дзержинский был не просто дисциплинированным исполнителем партийных решений, но человеком, который оказывал существенное влияние на их принятие, прежде всего в области карательной политики. Он, как и большинство тогдашних коммунистов-политиков, переоценивал возможности волевого воздействия на социальные процессы. Методология их мышления и действия определили ценностные приоритеты и пути деятельности всего государственного аппарата. Все большее внимание они уделяли контролю за общественными процессами и управлению через государственные структуры. Создание и совершенствование советской политической системы шло в условиях борьбы между сторонниками и противниками новой власти. Дзержинский писал 8 января 1923 г.: «Чтобы наша система государственного капитализма, т(о) е(сть) само Советское государство не обанкротилось, необходимо разрешить проблему госаппаратов, проблему завоевания этой среды, преодоления психологии и вражды. Это значит, что проблема эта может быть разрешена только в борьбе… Борьба с этой частнособственнической стихией, держащей в руках все наши административные и хозяйственные аппараты, возможна лишь при условии сознания этой опасности и сознания необходимости этой борьбы с намеченным направлениям, как борьбы с Деникиным, Колчаком и другими генералами, как борьбы с (социалистами революционерами), меньшевиками и всей прямой контрреволюцией».³

Огосударствление партии большевиков привело к тому, что, «воплотившись в государственный аппарат, она была вынуждена представлять и защищать и особенные государственные интересы, которые, развиваясь, все более отчуждали большевиков от их первоначальной задачи защиты интересов рабочего класса и трудового крестьянства. Большевистская партия перестала играть традиционную для политической партии роль посредника между обществом и государством. Общество оказалось беззащитным перед тандемом «партия — государство». Возросшая роль партийных лидеров приобрела большее значение, ибо «при отсутствии концепции разделения властей и институтов системы управления ведущая роль партии в обществе превратилась в ведущую роль лидеров над самой партией».⁴

Даже в проведении карательной политики при широчайших правах чрезвычайных органов решающее слово принадлежало партийным структурам. Когда анализируется практика судебных органов Советской республики в 1917-1926 гг., то следует иметь в виду, что всякому судебному (как и внесудебному) постановлению предшествовала партийная директива. Судьи не были свободны в принятии решений. И пример в этом подавало Политбюро ЦК РКП (б)-ВКП (б). Вот некоторые вопросы, рассмотренные на заседаниях Политбюро: об освобождении анархистки Таратута.(2 февраля 1922 г); о приговоре по делу Киевского «Областного центра действия»(9 апреля 1924 г.); о судебном процессе белогвардейцев в Армавире и о приговоре Амурского губсуда по делу о контрреволюционном восстании в Благовещенском уезде (3 июня 1924 г.); о приговорах судов по политическим делам (3 июля 1924 г.); о немецких студентах, обвиняемых в терроризме (13 марта 1925 г.); предложение Менжинского о передаче в суд дела эстонских шпионов (22 октября 1925 г.).⁵ И этот перечень можно было бы продолжить. Но для понимания сути проблемы приведенного вполне достаточно.

Осуществляя государственное строительство, политическое руководство страны учитывало специфику каждой составной части госаппарата, обращало большое внимание на те его звенья, от которых зависел успех решения задач на данном этапе развития страны.

Большевистскому руководству для претворения в жизнь своих планов требовалась организация, перед которой можно было ставить задачи специфического характера. Партийные органы для этого не годились. В борьбе с политическими противниками (от членов антибольшевистских партий до оппозиции) самое больше, что они могли дать — это оказать моральное воздействие, исключить из партии и в крайнем случае, выгнать с работы. Но они не могли арестовывать, допрашивать, проводить судебные процессы, и тем более исполнять приговоры. Такие функции были возложены на органы государственной безопасности. Это было и одной из главных причин постоянного уточнения компетенции и функциональных обязанностей органов ВЧК-ОГПУ, неизменного возрастания их роли в жизни страны, в том числе и в совершенно не свойственных им сферах деятельности. Очень часто они наделялись особыми полномочиями, выходившими за рамки социалистической законности, действовали по принципу политической целесообразности. В последующем органы безопасности даже стали орудием внутрипартийной борьбы с оппозиционными группами в самой коммунистической партии.

Органы ВЧК-ОГПУ стали как бы его опорной структурой для реализации сложных политических решений РКП (б)-ВКП (б). Как составная часть механизма советского государства, органы ВЧК-ОГПУ строили свою практическую деятельность на основе единых теоретических принципов и политики РКП (б). Они претворяли в жизнь волю партии, ее вождей, только формально подчиняясь Совнаркому, а фактически — Политбюро ЦК компартии.

Красной нитью через все программные документы РКП(б) — ВКП(б). проходит проблемы политического руководства. При этом принципиальное значение придавалось взаимоотношениям партийного аппарата и органов власти, которые занимали особое место в советской политической системе, постепенно становясь все более сильным инструментом власти большевиков.

Решения вышестоящих партийных органов для них были обязательны: парткомы не имели право вмешиваться только в оперативную деятельность чекистов, но зато внимательно следили за повседневной жизнью каждого сотрудника. Обособленность, ввиду специфики службы и официальной точке зрения партийного руководства, считавшего органы безопасности «вооруженным отрядом партии» свидетельствовали о том месте, которое им отводилось в Советском государстве. Так что чекистское ведомство никогда не играло самостоятельной роли и тем более не «стояло над партией» и само не проводило репрессии вопреки воле партии. Легенда о возвышении органов безопасности над партией и государством была изобретена в середине 1950-х гг. самими партийными функционерами. Наоборот, оно было самым послушным, наиболее дисциплинированным и наиболее острым орудием большевиков.

Кроме того, органы безопасности не входили в организационную структуру партийного аппарата, они работали по директивам правящей партии и под ее контролем, к тому же в Советском государстве не было ни одной структуры, которая не была бы создана без участия РКП(б). Безусловно, органы безопасности были частью системы государственной власти и государственного управления. Но особой ее частью. Именно «от полноты, интенсивности и своевременности мероприятий, принимаемых ВЧК, зависит, быть может, самое бытие Советской республики»⁶. Дзержинский указывал на необходимость тесной связи в работе чекистов с Советами и различными наркоматами и другими ведомствами: «У нас должна быть ставка на местную власть».⁷ Он писал, что сотрудники органов ВЧК-ОГПУ не должны подчеркивать «прав и власти ЧК», держаться скромнее, работать под руководством губисполкомов и губкомов, «у которых вся полнота власти, а не в губчека»⁸. Более того, Дзержинский считал «вообще опасным, если губчека или ос[обые] от[делы] будут думать, что они только соль земли…Чека и особые отделы должны объективно сыграть громадную роль в борьбе с неурядицами. Но это возможно только тогда, если субъективно и даже формально (в правовом отношении) мы будем только слугами (а не спасителями) других ведомств. А от политики (спецы-антиспецы, верхи-низы и т.д.) мы должны бежать».⁹ Он писал, что органы ВЧК «никогда еще не нарушали партийных директив и линии, а всегда были и есть слуга партии и борец партии» ¹⁰; «ЧК должна быть органом Центрального Комитета, иначе она вредна, тогда она выродится в охранку или в орган контрреволюции».¹¹.

Руководитель ведомства безопасности внушал своим подчиненным необходимость слаженной работы с партийными комитетами. 4 апреля 1921 г. Ф.Э.Дзержинский и В.М. Молотов подписали циркулярное письмо, в котором указывалось: «Председатель и члены коллегий ЧК со своей сторон должны держать губкомы в полном курсе своей работы, делать им периодически доклады, информировать о получаемых заданиях из ВЧК, строго согласовать свою работу с директивами ЦК РКП, получаемыми губкомами, кои информируют о таковых председателей губчека.

Губкомы и губчека должны составлять одно целое в деле своевременного предупреждения и пресечения контрреволюционных выступлении в обслуживаемом ими районе. Только при такой тесной связи как между собой, так равно и с центром можно будет считать успех обеспеченным.

ЦК РКП и ВЧК предлагают немедленно после получения этого письма приступить к проведению в жизнь намеченных в нем мер и обо всем, что будет предпринято губкомами губчека в этом направлении, ставить в известность ЦК и ВЧК»¹².

Внимание к тесной работе административной и партийной структур было необходимо потому, что зачастую чекисты не доверяли друг другу и коммунистам-руководителям и принимали решения самостоятельно, без учета мнения парткомов. Например, в Киеве особый отдел вел агентурное наблюдение за сотрудниками ЧК.¹³.

Конечно, руководители центрального аппарата партийных и советских органов стремились устранять возникавшие недоразумения и нарушения партийных директив. В циркулярном письме органам ВЧК от 2 декабря 1921 г., подписанном Дзержинским, подчеркивалось: «ЧК никоим образом не может вовлекаться в склоку, иногда имевшую место в партийных и профсоюзных организациях, и становиться на сторону одной части против другой, попадая в плен к своим, часто недобросовестным или односторонне заинтересованным осведомителям-информаторам.

Задача ЧК-борьба с врагами рабочих и крестьян и контрреволюционными партиями в целом. Если в ЧК поступают сведения о неблаговидных действиях того или другого коммуниста, занимающего ответственный пост, ЧК обязана сейчас же сообщить об этом в партийный комитет или в Бюро ЦК, испрашивая указаний и предоставляя партии дать делу надлежащее направление…»¹⁴

В приказах ВЧК-ОГПУ было обращено внимание на неукоснительное исполнение партийных решений под руководством парткомов, как важнейшего условия выполнения ими своих служебных обязанностей: «Чекист может только тогда быть борцом за дело пролетарское, когда он чувствует на каждом шагу себе поддержку со стороны партии и ответственных перед партией руководителей»¹⁵. Председатель ВЧК-ОГПУ постоянно подчеркивал: «Мы держимся только на доверии партии». Отсюда задача — «не отрываться от партийных комитетов»¹⁶.

Место ВЧК в механизме диктатуры пролетариата было определено постановлением СНК РСФСР от 7/20 декабря 1917 г. И лишь после Гражданской войны деятельность органов безопасности стала постепенно вводиться в конституционные рамки, но партийные приоритеты в руководстве ВЧК-ОГПУ не были отменены. И не случайно через десятки лет в совершенно секретном «Положении о КГБ при СМ СССР», которое было утверждено Президиумом ЦК КПСС, введено в действие постановлением СМ в январе 1959 г. и продолжало действовать до середины 1991 г., место КГБ в политической системе СССР определялось следующим образом: «Комитет Государственной безопасности при Совете Министров СССР и его органы не местах являются политическими органами, осуществляющими мероприятия коммунистической партии и правительства по защите социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов, а также по охране государственной границы СССР. Они призваны бдительно следить за тайными происками врагов советской страны, разоблачать их замыслы, пресекать преступную деятельность империалистических разведок против Советского государства…Комитет Государственной безопасности работает под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС»¹⁷.

Такой «двойной» политико-правовой статус вполне соответствовал сложившейся системе политического режима и методам руководства. Он не был чем-то характерным только для органов ВЧК-ОГПУ. Любая государственная структура создавалась с согласия партии и «по воле партии», и была пронизана ее элементами, начиная от низового и вплоть до центрального звена. В любом подразделении была первичная партийная организация (ячейка), которая отвечала за его деятельность и осуществляла постоянный партийный контроль. И «политическая линия, — отмечал не раз Председатель ВЧК-ОГПУ, — определяется для нас не в наших группах, а в рамках общепартийной организации»¹⁸.Он рассматривал органы безопасности как важную составную часть партии. «Наши ЧК на местах — это отражение наших местных партийных сил. Улучшить ЧК — это значит усилить губком, перед которым губчека, как ВЧК перед ЦК, отчитываются»¹⁹.

Следовательно, органы безопасности занимали особое место в советской политической системе, постепенно становясь все более сильным инструментом власти большевиков.

Как спецслужба советского государства, ВЧК была призвана противодействовать открытым и скрытым угрозам, представлявшим опасность для интересов молодого государства со стороны иностранных спецслужб и организаций, как внутри страны, так и за рубежом, а также преступными посягательствами отдельных лиц.

О состоянии территориальных органов ВЧК в разгар Гражданской войны свидетельствует обстоятельный анализ Дзержинским работы чекистов и, в частности, М.Я. Лациса 22 июля 1919 г. в Украине. Здесь и оторванность от центра, «самостийность» молодых Советских республик, неумение руководителей четко оценить политическое положение региона и др.: «…К Вам у нас претензия (если так выразиться) совсем с иной стороны. Прежде всего, мелочь. На наш запрос о расстрелянных профессорах — только запрос — Вы ответили об усах и бороде. Запрос свой мы сделали по поручению ЦК. Затем самое существенное: по отношению к нам Вы стали самостийником — стали такими объективно. Что Вы делали, мы не знали, связи с нами постоянной не поддерживали. К нам за помощью и указаниями в борьбе с самостийностью не обращались. Позволяли без нашего ведома вводить нововведения и реорганизацию. Не ища и не имея у нас поддержки, Вы не в состоянии были бороться с расхлябанностью и прожектерством — украинских советских учреждений. — Имея опору (да и то какую?) только у украинских властей, Вы не могли быть достаточно решительным и твердым. Будучи в очень трудных и тяжелых условиях, Вы не совещались с нами, какую повести линию, чтобы опереться на более широкие слои населения и не быть так блестяще изолированными (ЧК). Наконец, я думаю, ЧК на Украине, как в свое время у нас в Великороссии ЧК губернские, должны быть органом центра, и задачей ВУЧК было быть проводником политики ЦК РКП на Украине…Сейчас положение военное таково, что если мы не пересилим срочно самостийности наших окраинных республик и не введем всюду максимальную экономию и быстроту, что достигается дисциплиной и подчинением единому центру, если не устраним зуда изобретения Америки и пороху, то вряд ли осилим раз навсегда деникинцев. Я лично полагаю, что нашим несчастьем это то, что все Совнаркомы и друг. правительств. органы окраинных республик — принимали себя серьезно, как будто бы они могли быть державными правительствами. Сколько в этом митрофанства и узости политической. Пока кончаю. На днях ЦК будет рассматривать украинский вопрос. Шлите нам материалы о к.-р и шпионаже…».²⁰

После Гражданской войны наряду с решение задач по борьбе со спецслужбами противника и врагами советской власти Ф.Э. Дзержинский обратил внимание на участие органов ВЧК-ОГПУ в восстановление и развитие народного хозяйства страны. 23 февраля 1921 г. он писал К.М. Карлсону: «Сейчас мы переживаем самое критическое время, и нужно нам собрать все силы для преодоления кризиса. Основа всего — хозяйственная разруха (нищета) и отсутствие непреклонной воли в рабочем классе и партии преодолеть ее. Значит, наша задача — задача чекистов, людей дела и неутомимой воли — все силы направить на борьбу с этой разрухой. Из-за недостатка топлива замирает вся жизнь, все разваливается, и вся страна почти голодает».²¹.

Проблему совершенствования советской политической системы. Дзержинский рассматривал широко. Ему были хорошо известны ее достоинства и недостатки. Как человек, бывший председателем ВЧК, ГПУ, ОГПУ, наркомом внутренних дел и путей сообщения, и, наконец, председателем ВСНХ, он хорошо видел место и роль ведомства безопасности, считая, что невозможно улучшение его функционирование без коренной перестройки всей системы государственного управления.

В марте 1923 г. на вопрос: «Чем должен быть госаппарат в нашем пролетарском государства?» — ответил: «…аппаратом власти рабочих и крестьян против капиталистов и империалистов, осуществляющем союз пролет. гос[ударства] с крестьянством, удовлетворяющем его нужды и потребности и сигнализир[ующим] своеврем[енно] все то, что может нарушить этот союз; он должен быть дешевым» и аппаратом защиты Красной Армии»²².

Чтобы госаппарат стал таким, следовало решить многое задачи, прежде всего избавиться от бюрократического централизма. Ранее 6 сентября 1923 г. Дзержинский писал в Политбюро ЦК РКП (б): «Бюрократический централизм заедает не только НКПС, но и все другие ведомства и даже коснулся и партии, и профсоюзов. Все центральное учреждения пытаются в Москве все знать и всем из Москвы непосредственно управлять. Требуют с мест миллионы справок и сведений и на местах только занимаются, что собирают эти сведения и пишут, а для работы нет времени. В центре же не читают этих сведений (в лучшем случае читают канцеляристы) и пишут инструкции и распоряжения, которые проходят миллионы рук начальства, а исполнителей не видать, те должны писать справки и посылать их, как материал для новых инструкций. При этом каждое ведомство конкурирует с другим, старается другого уличить, обвинить и получается то, что воз топчется на месте.

Выход один — радикальный — произвести сокращение самых ответственных и просто ответственных работников в центре на 50 проц. во всех советских и партийных, и союзных органах и послать их на места для работы ²³.

В черновых заметках 1923 г. он пишет не только о бюрократическом централизме и сокращении госаппарата, но и о его удешевлении, преодолении ведомственности, отказе от мелочного контроля и борьбе с «комчванством».²⁴.

Он нисколько не приукрашивал положения в руководимом им ведомстве, которому присущи те же недостатки. Об этом можем судить по его письму от 5 апреля 1923 г. Г.И. Благонравову: «Мы все говорим о госаппарате, а у нас самих очень неблагополучно. Раздутие штатов величайшее — только в скрытом виде — «хоз. расчет», т. е сплошные надувательство и очковтирание. Наша «децентрализация», разгрузка Центра — ни — черта не сократила аппарат. Бюрократизм ничуточки не уменьшился. Волокита и бумагомарание то же. Надо этим всерьез заняться не в ударном порядке, а систематически, постоянно и сделать эту задачу главной работой…»²⁵.

Какой представлял себе Дзержинский всю советскую систему управления, видно из пространного его письма В.В. Куйбышеву 3 июля 1926 г. «Существующая система — пережиток. У нас сейчас уже есть люди, на которых можно возложить ответственность. Они сейчас утопают в согласованиях, отчетах, бумагах, комиссиях. Капиталисты, каждый из них имел свои средства и был ответственен. У нас сейчас за все отвечает СТО и П/бюро. Так конкурировать с частником и капиталистом и с врагами нельзя. У нас не работа, а сплошная мука. Функционально комиссариаты с их компетенцией это паралич жизни и жизнь чиновника — бюрократа. Именно из этого паралича не вырвемся без хирургии, без смелости. Это будет то слово и дело, которого все ждут. И для нашего внутреннего партийного положения — это будет возрождение. Оппозиция будет раздавлена теми задачами, которые партия поставит. Сейчас мы в болоте. Недовольства и ожиданий кругом всюду. Даже внешнее положение очень тяжелое. Англия все больше и больше нас окружает сетями. Революция там еще не скоро. Нам нужно во что бы то ни стало сплотить все силы около партии. Хозяйственники тоже играют большое значение. Они сейчас в унынии и растерянности. Я лично и мои друзья по работе — тоже «устали» от этого положения. Невыразимо. Полное бессилие. Сами ничего не можем. Все в руках функциональников Шейнмана и Фрумкина. Так нельзя. Все пишем, пишем, пишем. Нельзя так. А вместе с тем величайшие перед нами проблемы, для них нет у нас времени и сил. Муссолини вводит 9-часовой рабочий день, говорит: «Я знаю моих итальянцев, если призову, будут работать 10 часов». А у нас — мы знаем наших рабочих — при 8 часовом дне будут работать 5-6. Прогуливать будут до 30% И наши профсоюзы спят. Не находим общего языка. Согласуем. Как же можно драться будет и подготовиться к защите».

Дзержинский писал, что кроме вопросов управления надо серьезно поставить и разрешит вопрос о дисциплине труда, кооперации, частнике и спекуляции и о местничестве, а «у нас сейчас нет единого мнения и твердой власти. Каждый комиссариат, каждый зам. и пом. и член в наркоматах — своя линия! Нет быстроты, своевременности, правильности решений…»²⁶.

В условиях ожесточенной классовой борьбы, подрывной деятельности спецслужб других государства чекистские органы могли успешно справляться с возложенными на них обязанностями только при всесторонней согласованности своих действий с действиями остальных частей госаппарата. И Дзержинский обращало много внимания на регулирование соподчиненности всех звеньев советской политической системы, в особенности между теми, от которых в большей степени зависел успех обеспечения правопорядка. Отношение органов безопасности с различными ведомствами регламентировалось высшими органами власти и управления.

Чаще всего председателю ВЧК-ОГПУ приходилось решать спорные вопросы с руководителями НКВД, НКЮ, НКПС и ВСНХ. Обратим внимание на то, что они касались в большей мере или карательной политики, или проблем экономики.

Эта проблема обстоятельно рассматривается во всех главах книги. Здесь же речь пойдет лишь о согласованной работе с некоторыми ведомствами.

Первые месяцы чаще всего несогласованность была между ВЧК, НКВД и местными советами. Так, летом 1918 г. Иногородний отдел ВЧК получил много сведений о трениях, возникших между местными органами власти и ЧК. Поэтому 29 августа 1918 г. Дзержинский и заведующий Иногородним отделом В.В. Фомин нашли нужным указать всем ЧК на необходимость тесного контакта со всеми местными органами власти, «указав последним, что чрезвычайные комиссии в своей работе, несомненно, автономны и должны беспрекословно исполнять все распоряжения, исходящие от ВЧК как высшего органа, коему они подведомственны.

Советам же чрезвычайные комиссии только подотчетны, но ни в коем случае советы или какие-либо отделы его не могут отменять или приостановить распоряжений чрезвкома, исходящих от ВЧК». Иногородний отдел предложил им строго руководствоваться настоящим приказом, что позволит устранит возникавшие так часто трения»²⁷.

6 сентября 1918 г. на заседании коллегии НКВД с участием Дзержинского был заслушан вопрос «О наблюдающихся случаях несогласованности между органами уголовного розыска, милиции и транспортными чрезвычайными комиссиями в районе бывшей Северной области». Было решено предложить Главному управлению милиции подтвердить инструкции о взаимоотношениях и согласовании действий железнодорожной милиции и ТЧК совместно с отделом Главмилиции. ²⁸

14 ноября 1918 г. на заседании Коллегии НКВД состоялось обстоятельное обсуждение доклада Г.И. Петровского «О согласовании действий Всероссийской Чрезвычайной комиссии и Народного комиссариата внутренних дел», который, ссылаясь на постановление Президиума ВЦИК о ВЧК и ее взаимоотношениях в работе с НКВД, отметил общую цель в борьбе с контрреволюцией как ВЧК, так и НКВД, предложив «немедленно установить контакт в работе между обоими учреждениями».

Основываясь на принципиальном решении Президиумом ВЦИК вопроса о взаимоотношениях ВЧК и НКВД, Дзержинский внес предложение приступить к детальному развитию и проведению в жизнь этого постановления. Он считал, что необходимая связь между двумя организациями может решаться следующим образом: председатель ВЧК должен как член коллегии НКВД участвовать в заседании коллегии этого ведомства; представители от НКВД должны входить в ВЧК — Контрольно-ревизионную комиссию, в Президиум, общее собрание комиссии и в ее Иногородний отдел (меры намечаются пока лишь до предполагаемой реорганизации ВЧК).

Выступление М.Я. Лациса касалось работы прифронтовых ЧК, Он говорил, что их работу нельзя отделить от работы исполкома. «Дело выиграло бы, если бы чрезвычайных комиссий как таковых не существовало, а чрезвычайные комиссии, присоединив к себе милицию, составляли бы самостоятельный отдел ИК». И.С. Уншлихт предложил приступить к разработке инструкции, которая бы детально разграничила функции работы ВЧК, НКВД и НКЮ, для этого создать комиссию, которая при подготовке инструкции руководствовалась бы постановлением Президиума ВЦИК. Смирнов, присоединился к мнению Уншлихта и наметил практические указания для комиссии. По его мнению, комиссия должна в инструкции, прежде всего разработать вопросы: о использовании ЧК милицией, порядке финансировании и инструктировании ЧК.

Дзержинский предложил высказать членам Коллегии свое мнение о порядке финансирования и инструктирования, а для разработки остальных вопросов избрать представителя в комиссию.

Уншлихт счел необходимым не ограничиваться при выработке инструкции лишь этими тремя вопросами, а наметить общую границу в работе ВЧК и НКВД, включив в нее и указанные три вопроса.

После обсуждения Коллегия НКВД постановила: 1) о смете ЧК — она должна решаться в Финансовом отделе НКВД под руководством и в согласии с ВЧК; 2) для разграничения функций в работе НКВД и ВЧК, а также о пользовании ЧК милицией подготовить инструкцию, которая должна быть выработана комиссией в составе представителей ВЧК и НКВД: Уншлихта и Тихомирнова; представителем в Контрольно-ревизионную комиссию, Президиум и на общее собрание ВЧК избрать Лациса, а в его отсутствии — Уншлихта с правом решающего голоса. ²⁹.

16 ноября 1918 г. решением СНК в состав Коллегии НКВД введены чекисты Ф.Э. Дзержинский, М.Я. Лацис и М.С. Урицкий³⁰.

В июне 1919 г. для установления более тесного контакта между территориальными органами милиции и ЧК на основании резолюции 2 Всероссийской конференции губЧК, ВЧК предложила: в коллегии местных отделов управления ввести председателей ЧК; в коллегии губернских и уездных ЧК ввести заведующих губернскими и уездными управлениями милиции, «добиваясь чтобы во главе милиции стояли испытанные коммунисты»; «там, где в милиции не имеется надежных руководителей местным ЧК выделять из своей среда испытанных товарищей в качестве кандидатов на эти руководящие посты, в частности, на должность зав. уголовно-розыскными отделениями»; включать в местные уголовно-розыскные отделения опытных чекистов, «содействуя реорганизациями этих учреждений и постепенно предавая в их ведение часть функций, лежащих ныне на ЧК в области борьбы со спекуляцией, должностными преступлениями и т.п.; вводить в местные ТЧК в качестве членов коллегии заведующих губернскими, уездными или участковыми отделами железнодорожной милиции»³¹.

2 января 1921 г. Дзержинский писал Апетеру о запросе губЧК в губисполком о том, что сделано по санитарии Астрахани — «Необходимо разъяснить губчека, что она не имеет права запрашивать т. обр. губисполком, которому губчека подчинена. Губчека должна была, по имеющимся у нас сведениям, донести в губисполком и просить указаний для себя. Копию этого разъяснения надо направить и в губисполком. Текст прошу прислать мне для подписи»³².

Вопросы тесного взаимодействия как бы отпали сами собой после назначения Дзержинского наркомом внутренних дел. Со сменившим его А.Г. Белобородовым возникало много конфликтов и часто их приходилось решать высшим партийным и советским органам.

С 1924 г. для решения конкретных задач в процессе работы органы НКВД — милиция и уголовный розыск — были подчинялись в оперативном отношении ОГПУ. Так, 29 января Дзержинский внес в Политбюро ЦК РКП (б) предложение о расширении прав ОГПУ, предоставление ему особых полномочий и подчинения в оперативном отношении милиции и уголовного розыска. «…Одна из причин недостаточных успехов борьбы с бандитизмом, — писал он, — это формализм и волокита наших судов и несогласованность действий уголовного розыска, милиции и органов ГПУ. Поэтому вношу предложения:

1. Руководство борьбой с бандитизмом, как политическим, так и уголовным, как в городе, так и в деревне, возложить на ОГПУ и его местные органы.

2. Для этой цели подчинить оперативно ОГПУ органы уголовного розыска и милиции.

3. Предоставить право ОГПУ внесудебного разрешения дел по обвинению в бандитизме не только лиц, захваченных с оружием, но и вообще принимающих участие в бандитизме.

4. Поручить ОГПУ разработать и срочно провести план освобождения крестьянского населения от обирающих его бандитов, включая в это число и конокрадов»³³. Предложения Дзержинского были одобрены.

Но самыми сложными были все же отношения ведомства безопасности с НКЮ, НК РКИ и ЦКК РКП (б), где вырабатывалась не только судебная и внесудебная политика, но и осуществлялся контроль за работой сотрудников ВЧК-ОГПУ. И так было с первых дней образования ВЧК.

18 декабря 1917 г. ВЧК арестовала группу членов контрреволюционного «Союза защиты Учредительного собранию), пытавшихся самочинно, вопреки декрету Совнаркома от 26 ноября 1917 г.³⁴, открыть «заседание» Учредительного собрания. СНК решил задержать арестованных до выяснения их личности. Вместо того, чтобы выполнить решение СНК, нарком юстиции левый эсер И. З. Штейнберг и член коллегии НКЮст В.А. Карелин освободили всех арестованных, не поставив в известность об этом ВЧК. Это являлось нарушением принятого левыми эсерами обязательства проводить советскую политику. На следующий день СНК своим постановлением за подписью В.И. Ленина и И.В. Сталина признал, что какие бы то ни было изменения постановлений комиссии Дзержинского, как и Следственной комиссии при Петроградском Совете, Военно-морской следственной комиссии и Комитета по борьбе с пьяными погромами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в СНК, а не единоличными распоряжениями комиссара юстиции.

СНК также признал, что освобождение арестованных в ночь с 18 на 19 декабря/ с 1 на 2 января 1918 г. Штейнбергом и Карелиным было и формально, и по существу дела неправомерным, так как противоречило не только правам комиссии Дзержинского, но и прямому решению СНК, принятому вечером 18 декабря 1917 г. о задержании арестованных для выяснения личностей³⁵.

Вопрос о взаимоотношениях между НКЮ с ВЧК и другими следственными комиссиями снова был заслушан на заседании СНК 21 декабря 1917 г. по докладу Штейнберга.

В начала 1918 г левые эсеры потребовали включения их представителей в состав ВЧК. Дзержинский выступил с предложением, чтобы ЦК левых эсеров делегировал своих работников только после предварительного утверждения кандидатур СНК. 7 января 1918 г. СНК обсудил «Конфликт Комиссариата юстиции с Всероссийской комиссией по борьбе с контрреволюцией по вопросу о пополнении этой комиссии». Был заслушан доклад Дзержинского о недопустимости системы пополнения ВЧК выбором новых ее членов партией левых эсеров, которую предложил Штейнберг. Вопреки мнения Дзержинского СНК поддержал эсеров, признав «желательным преобразование комиссии в том смысле, чтобы назначить товарищем председателя Чрезвычайной комиссии членов от фракции левых с.-р». Кандидаты в члены ВЧК должны утверждаться СНК. ³⁶

После мятежа левых эсеров 6 июля 1918 г. они были выведены из состава ВЧК во всех ее структурах. Но отношения с НКЮ не стали лучше. Те же конфликты и споры. 15 ноября 1921 г. СНК вновь вернулся к этому вопросу, поручив «разработку норм, регулирующих взаимоотношения ВЧК и НКЮста, поскольку их деятельность соприкасается, в частности, нормы об установлении надзора НКЮста за следственным аппаратом ВЧК — комиссии в составе тт. Дзержинского, Каменева и Курского. Срок работы комиссии — двухнедельный. Доклад за т. Дзержинским и т. Курским. Созыв комиссии поручить т. Дзержинскому».³⁷. Комиссия работала вплоть до реорганизации ВЧК.

14 сентября 1922 г. Дзержинский предложил З.Б. Кацнельсону и А.И. Свидерскому подготовить программу взаимодействия и установления повседневного делового контакта между ЭКУ ГПУ и НК РКИ, «преодолев как с этой, так и с другой стороны ведомственную конкуренцию. Для этого необходимо уяснить себе положение и компетенцию, и цели, и задачи как Эк. упр., так и РКИ, установив работу дополняющую, совпадающую и соприкасающуюся и выработать как центральное соглашение так и по отдельным отраслям для устранения всяких трений и параллелизма. Взаимную вражду надо преодолеть. Прошу Вас представить т. Свидерскому весь необходимый материал и свои соображения, предварительно лично доложив мне».³⁸

В препроводительном письме Дзержинский писал, что ему необходимы дополнительные материалы для подготовки доклада в ЦК РКП(б) и просил прислать их в кратчайший срок.

Особое внимание председатель ГПУ обратил на борьбу с мелкобуржуазной стихией, указав, что ее ведут специальные три ведомства: НК РКИ, НКЮ и ГПУ. При этом первые два оторваны от хозяйственной жизни, находятся «вне ее текущего процесса и в одной части, в большей своей части, составленные из тех же враждебных и чуждых советскому строю элементов, зараженных убийственным формализмом (это одна из форм буржуазной психологии и вместе с тем орудие борьбы буржуазных элементов)», а ГПУ, хотя и состоит из преданных делу коммунистов, но не имеющих понятия о хозяйственных вопросах вообще, о том, что такое наш НЭП вообще и наш государственный капитализм, в частности, а потому решающие вопросы борьбы с преступностью «вне времени и пространства без всяких хоз. перспектив». И борьба этих органов, как правило, ведется не только без помощи и поддержки хозяйственных органов, но чаще при явной или скрытой вражде. Поэтому никакого успеха в этой области: аппараты не улучшаются, преступления увеличиваются, государственное имущество расхищаются, «все достижения идут на кормление и усиление этой враждебной нам среды — государственных чиновников».

«Борьба с этой частнособственнической стихией, держащей в руках все наши административные и хозяйственные аппараты, — далее отметил Дзержинский, — возможна лишь при условии сознания этой опасности и сознания необходимости этой борьбы с не меньшим напряжением, как борьбы с Деникиным, Колчаком и другими генералами, как борьбы с с. — р., меньшевиками и всей прямой контрреволюцией. Это должна осознать вся наша партия вообще и те в первую очередь, кому вручено руководство и управление хозяйственной жизнью страны. Призыв т. Ленина в его статье от 2 марта^[2] не должен быть сужен к частичному вопросу об организации РКИ и ЦКК, он должен стать знаменем и душой всей работы нашей партии и всех ее ячеек в советских аппаратах. Ибо разрешение вопроса госаппарата — есть вопрос существования рабоче-крестьянской России».

Дзержинский рассматривал утверждение государственного капитализма как одну из важнейших форм борьбы с мелкобуржуазной и «чиновничьей стихией», чтобы «ее знания, опыт и воля — построили нам дело. Такая борьба может быть успешной лишь при планомерном ее проведении, при тонкой, обдуманной стратегии, рассчитанной на расслоение и привлечение противников, рассчитанной на долгое время, при непременном руководящем участии всей партии. Придумать рецепты борьбы нельзя, методы ее и содержание, и формы могут вырабатываться и видоизменяться лишь в процессе самой жизни и борьбы при едином руководстве нашей партии и при ясном, сознании целей и необходимости самой борьбы».

Учитывая важность этой проблемы, Дзержинский предложил решить ее на очередном партийном съезде, преодолев два опасных уклона: «бей спеца и чиновника» («нэп — это капитуляция перед буржуазией») и «не трогай их» (без них гибель ( «нэп — это помощь милой, примирившейся уже буржуазии»).

Свои рассуждения Дзержинский заканчивает практическими предложениями, суть которых сводится к следующему: каждое ведомство и каждый хозяйственный орган, каждая хозяйственная и административная единица при участии РКИ, ЦКК, ГПУ, Госплана и НКФина на основе обобщенных материалов намечает систему и план борьбы, сформулировав точно ее цель, который реализует руководитель данного ведомства и хозяйственного органа. — «Без его согласия аресты и привлечение к следствию его сотрудников по делам, связанным с этой борьбой, не допускаются»; план борьбы должен быть гласный, чтобы привлечь в нее всех, кто понимает ее необходимость, его выполнение рассматривается на периодически созываемых совещаниях; при СТО создать центральный орган, объединяющий борьбу всех ведомств и осуществляющий подбор хозяйственников, устраняя и заменяя тормозящих эту работу. Главная задача НК РКИ — изучение основных дефектов данного ведомства или органа и выработка мер их преодоления, обратив, прежде всего внимание на оценку работы и подбор руководящего состава; главная задача ГПУ — «информация руководителей органов путем личных и письменных докладов о том, что у них есть, и беспощадная борьба под руководством и по указаниям главы ведомства»; главная задача НКЮ и прокуратуры — осудить тех, кто хозяйственными органами передан в распоряжение НКЮста для этой цели. «В систему мер воздействия и покорения себе чиновничества, — считает Дзержинский, — необходимо ввести беспощадное уничтожение преступлений и бесхозяйственности по намеченной системе и плану (определенные кампании с широким оповещением и предупреждением) путем изъятия и наказаний (вплоть до террора). Эти изъятия необходимы и для воздействия на трудолюбие и производительность труда остающихся, и для сокращения массы чиновничества — голое сокращение в одном месте даст увеличение в другом. Изъятым чиновничеством следует колонизировать Север и безлюдные и безинтеллигентские местности (Печера, Архангельск, Туруханск)». Все аресты и предание суду должны производиться лишь в том случае, если предрешено, что данное лицо вредно для производства и оно должно быть изъято навсегда, так как нет нужды его попробовать исправить и подчинить делу путем прощения. Вместе с тем необходимо оказание всемерной помощи и поддержка честным хозяйственникам, которые сознают свои ошибки, руководя, учатся делу; на руководящие посты выдвигать и специально готовить рабочих и коммунистов с большим революционным стажем и организаторскими способностями, «не потерявших связи с подлинным заводским пролетариатом и крестьянством».

В числе других мер Дзержинский предложил следующее: объединение в каждой хозяйственной единице «группы работников — патриотов дела — коммунистов вместе с беспартийными для поднятия и создания производственной этики и общественного мнения»; изучение причин роста и уровня преступлений и бесхозяйственности; поднятие при максимальном сжатии аппаратов жалования до реального прожиточного уровня и борьба с подкупом специалистов «путем безумно высоких ставок», потому что эта система не примирила их с советской властью, а породила чувства безответственности и безнаказанности и презрения к ней. Поэтому «вся борьба должна иметь в виду: создание советского аппарата и хозяйства. Максимальную дешевизну и сокращение аппаратов при максимальной четкости и быстроте работы и достижениях в деле, уничтожение преступлений, максимум материального накопления в пользу Советского государства»³⁹.

Находясь на посту председателя ВСНХ, Дзержинский 8 февраля 1924 г. писал одному из своих заместителей Ю.Л. Пятакову о том, что делами ВСНХ занимаются многочисленные посторонние учреждений и лица, теряя время и «почти без пользы для дела». При этом, дела, возникающие в по Экономическому управлению ОГПУ проходят согласование с ЦК и ЦКК РКП (б), НК РКИ, НКЮстом, для этого создаются различные комиссии, но в меньшей мере согласовываются с ВСНХ. А «при правильных взаимоотношениях между ВСНХ и ГПУ не надо было бы втягивать других, устранились бы в максимальной степени ошибки и волокита и была бы гарантирована в необходимых случаях быстрота действий». Поэтому Дзержинский предложил установить следующий порядок: о всех имеющихся и возникающих крупных делах, как агентурных так и следственных, а также о составленных докладах по делам, касающимся ВСНХ, ЭКУ ОГПУ, предварительно докладывает ему «для определения дальнейшего направления»; при необходимой ревизии учреждения ВСНХ для проверки создается специальный орган из представителей: Президиума ВСНХ, ревизионной комиссии ВСНХ, ЭКУ ОГПУ и, если нужно, от РКИ и ЦКК; ЭКУ ОГПУ периодически докладывает руководителям ВСНХ о всех крупных делах для окончательного по ним решения; поручить поддержание постоянной связи между ВСНХ и ОГПУ Юлину и Кацнельсону⁴⁰.

Во взаимоотношениях с другими наркоматами следует особо остановиться на НКИДе и НК Внешней торговли, потому что многие вопросы особенно внешней разведки ведомство безопасности решало через них. Заметно стремление Дзержинского не только быть в курсе всего происходившего в каждом из них, но и влиять на руководство. Для улучшения работы этих наркоматов 24 марта 1920 г. в записке Ягоде он рекомендовал ИНО и ЭКУ ВЧК «целиком заняться» НКИДом и подобрать сотрудников для Внешторга, поручив это Юровицкому, Ихновскому и сотрудникам МЧК. — «Эту работу надо считать ударной. Образовать для этого группу. Привлечь можно Сосновского, найдется много охотников. Вам бы составить план кампании. Привлечь к работе Кизельштейна и по его указанию⁴¹. На следующий день в ВЧК состоялось совещание по этому вопросу и председателю ВЧК сообщено о принятых мерах для реализации его предложений.

Отношения с НКИДом, по признанию Дзержинского, оставались не только сложными, но в середине 1920-х годов стали враждебными. 8 февраля 1925 г. Дзержинский писал Трилиссеру о том, что необходимо регламентировать их специальным постановлением Политбюро ЦК РКП (б) и затем строго придерживаться установленных правил. Его не устраивало сложившееся положение «в таком виде, как до сих пор…, ибо от этого неслыханно страдают интересы государства. НКИДел является руководителем и проводником внешней политики СССР и единственным представителем СССР для других государств». Особенно председателя ОГПУ беспокоило то обстоятельство, что отношения ОГПУ и НКИД «дезорганизуют престиж советской власти в глазах заграницы, а нас обрекают на полное бессилие». Он считал «вредным для государства» пассивное отношение сотрудников НКИДа к использованию результатов работы и материалов ИНО и КРО ОГПУ.

При выработке мер по налаживанию нормальных отношений Дзержинский согласился с критикой, прозвучавшей на заседании комиссии В.В.Куйбышева и в Политбюро ЦК РКП(б), обсудившей работу НКИД и ОГПУ. В частности, с заявлением М.М. Литвинова: аресты иностранцев происходят без предупреждения НКИДел; обыски и аресты иностранцев недостаточно обоснованы; незаконный отказ в визах иностранцам на выезд; не судить в ГПУ иностранцев; более полное определение понятия «экономический шпионаж»; урегулирование вопроса о материалах ИНО — посылка через полпредов; запросы НКИДел остаются без ответа или даются неверные ответы, что в результате дискредитирует не только НКИДел, но и СССР.

Последнее Дзержинский назвал самым тяжелым обвинением, «все острие его против нас. В. Ильич нас за это бы раскассировал. И в результате мы организуем против себя всех и даем повод иностранцам поднять кампанию, что в СССР всем правит ГПУ. Политически это опаснейший результат. Он дает возможность врагам СССР делать ОГПУ организующим элементом интервенции и контрреволюции».

Для решения конкретных вопросов с НКИДел, Дзержинский предложил иметь в ОГПУ «особого уполномоченного, целиком отвечающего за это, а не так как сейчас, когда неизвестно, кто наблюдает и отвечает, как в вопросе об обмене с поляками» и поручил представить ему проект регламентации отношений, основанных на постановлениях комиссии Куйбышева, Политбюро и других.⁴².

Следовательно, в условиях ожесточенной классовой борьбы, подрывной деятельности спецслужб других государства чекистские органы могли успешно справляться с возложенными на них обязанностями только при всесторонней согласованности своих действий с действиями остальных частей госаппарата.

Органы ВЧК-ОГПУ стали одной из важнейших структур государственного аппарата, максимально приспособленными для проведения в жизнь решений партии большевиков. Как составная часть механизма советского государства, они строили свою практическую деятельность на основе ее единых теоретических принципов и политики. И Ф.Э. Дзержинский обращал много внимания на регулирование соподчиненности всех звеньев советской политической системы, в особенности между теми, от которых в большей степени зависел успех обеспечения государственной безопасности. Отношение органов ВЧК-ОГПУ с различными ведомствами регламентировалось высшими органами власти и управления. Все изменения шли с учетом процесса укрепления госаппарата в целом и его отдельных звеньев, разграничения и уточнения их функций.

Ссылки:

1. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 99.

2. Сталин И.В. Соч. Т.5.С.71; Т.6.С.241; Т.10.С.234; Т.13.С.158.

3. ЦАФСБ. Ф.2.Оп.1.Д.1.Л.10.

4. Саква Р. Переосмысливая «военный коммунизм»./Гражданская война в России: перекресток мнений. С.156.

5. Постановления Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б):повестки дня заседений. Т.1. 1919-1929. С.115,151,289,296,298,308,414, 629.

6. Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения. Т.1.С.172.

7. Пограничник.1975.№18.С.15.

8. РГАСПИ.Ф.76.Оп.3.Д.134.Л.5.

9. Там же.

10. Сб. статей Главного и Политического управлений пограничных войск КГБ СССР. 1986. № 6.С.54.

11. О Феликсе Эдмундовиче Дзержинском: Воспоминания, очерки, статьи современников. М., 1997. С.94.

12. Из истории ВЧК. С. 437-438.

13. ЦАФСБ.Ф.1.Оп.5.Д.26.Л.13-13об.

14. Государственный архив социально-политической истории Санкт-Петербурга (ГАСПИСП). Ф.16.Оп.1.Д.375.Л.7.

15. ЦАФСБ.Ф.6.Оп.1.Д.104.Л.521.

16. РГАСПИ.Ф.76.Оп.3.Д.19.

17. Власть.2004.№ 22.С.66-67.

18. Дзержинский Ф.Э. Избранные произведения. Т.1.С.159.

19. ЦАФСБ.Ф.1.Оп.4.Д.95.Л.7.

20. Там же. Оп 3.Д.50.Л.8-12.

21. РГАСПИ.Ф.76.Оп.3.Д.159.Л.5-6.

22. Там же. 0п.2. Д.16.Л.138-139.

23. Там же. Д.156. Л.136.

24. Феликс Эдмундович Дзержинский: Биография. С.389.

25. РГАСПИ.Ф.76.Оп.2.Д.98.Л.24.

26. Там же. 2.Д.270.Л.31-32.

27. ЦАФСБ. Ф.66. Оп. 1.Д. 87.Л. 8.

28. ГАРФ.Ф.1235.Оп.93.Д.91.Л.9-10.

29. Там же. Л.1. 3-4.

30. Там же. Ф.130.Оп.1.Д.1.Л.3.

31. ЦАФСБ.Ф.66.Оп.1-Т.Д.2.Л.71.

32. Там же. Ф.1. Оп.5.Д.1180.Л.10.

33. РГАСПИ.Ф.76.Оп.3.Д.294.Л.2.

34. См. Декреты Советской власти. Т.1. С.159.

35. Ленин В. И.. Полн. собр. соч. Т.54.С. 384-385.

36. ГАРФ.Ф.130.Оп.2.Д.1.Л.130.

37. Там же. Оп.5. Д.46.Л.4.

38. РГАСПИ.Ф.76.Оп.3.Д.401.Л.26.

39. Там же. Оп.2.Д.16. Л.16-19.

40. Там же. Д. 255.Л.2.

41. Там же. Д. 3.Д.86.Д.1.

42. РГАСПИ. Ф.76.Оп.3.Д.349.Л.1-2.

Примечания

2

В статье «Как нам реорганизовать Рабкрин»