Патримониум

А. Л. Сандер

Кто не мечтал получить в наследство родовое поместье? Вот только в наше время такое большое наследство может стать неподъемной ношей. Особенно если к нему прилагается груз неоплаченных долгов и тяжелых воспоминаний. Ну и, конечно же, приличное английское поместье не может обойтись без привидений. А если их нет, то можно подселить несколько призраков на потеху публике, склонной верить в сверхъестественное…

***

С наступлением сумерек Дезмонд вспомнил, почему избегал любой возможности вернуться в Амери Холл. Во—первых, это было царства холода. Каменные стены не прогревались даже летом, поэтому внутри было промозгло как в склепе. Можно было натянуть на себя несколько слоев одежды, но холод все равно пронизывал до костей.

Во—вторых, в доме толком не работала система отопления, электричество и водопровод. Нет, все эти удобства, конечно, присутствовали в доме, но, фактически, удобствами они не являлись.

Дезмонд покрутил кран над умывальником на кухне и оттуда полилась тонкая струйка желтоватой воды. Поместье было в плачевном состоянии ещё тогда, когда Дезмонд приезжал сюда в детстве из школы—пансионата на каникулы, но с годами состояние здания только ухудшилось. Сейчас оно было, практически, нежилым. Дезмонд начал догадываться, почему нотариус пожелал ему удачи.

Все же, несмотря на удручающее состояние, издалека этот особняк в классическом палладианском стиле производил добротное впечатление. Построенный в начале ХVIII века, с идеально симметричным фасадом и двумя отражающими друг друга флюгерами слева и справа, он выглядел идеальным примером георгианской архитектуры. Впрочем, теперь не таким идеальным.

Ночь Дезмонд решил провести в своей старой детской комнате. Как и в других комнатах, на всех поверхностях лежал равномерный слой пыли. Когда—то эта комната принадлежала его покойному дедушке Чарли. Он умер незадолго до рождения Деза. Освободившуюся комнату решили переделать в детскую. Ещё в детстве Дез подозревал что под словом «переделать» имелось в виду «вынести хладное тело дедушки», так как никто не удосужился приспособить эту комнату для ребенка или хотя бы убрать одежду предыдущего владельца из шкафа. Все то недолгое время, что Дезмонд жил в этой комнате, ему казалось, будто истинный владелец этой комнаты вот—вот войдет. В ящике стола лежали раскрытые конверты и недописанные письма. На комоде стояли фотографии с неизвестными ему людьми. А как—то раз маленький Дезмонд нашел в кармане висевшего в шкафу пиджака деньги и сигареты.

Дезмонд прилег на голый матрас и закрыл глаза. Но сон не шел. Возможно из—за скрипучего матраса, возможно из—за холода. В этом доме никогда не было тепло. Даже посреди самого жаркого лета обитатели дома не могли отделаться от мерзкого чувства, что холод давно поселился в них самих. Дезмонд повернулся на бок и поджал к себе колени. Он чувствовал себя бродягой, который незаконно пробрался в заброшенное здание, чтобы переночевать. Сна не было ни в одном глазу — воспоминания, живущие в стенах этого дома, не давали уснуть.

Он не так уж много ночей провел в этой кровати. В возрасте восьми лет его отдали в школу—пансионат для мальчиков, которую он поначалу ненавидел всем своим существом. Его до чертиков бесила невозможность побыть в одиночестве. К тому же, личные вещи исчезали волшебным образом из его тумбочки. Учителя неусыпно следили, чтобы ты ни минуты не сидел без дела, а старшеклассники—садисты не давали прохода. Но там, по крайней мере, было теплее, чем дома. К тому же кормили лучше. Со временем он выработал манеру поведения, необходимую для выживания в тесном контакте с парой сотен других мальчиков и даже нашел способ уединяться и скрываться от учителей. Выбрав для себя стиль балагура и клоуна, он обнаружил, что так уживаться с людьми легче. Одним словом, он весьма неплохо адаптировался к новой среде обитания и вскоре даже не представлял себе, что другие дети живут не в школе. Он делал все возможное, чтобы не приезжать в пустой холодный дом на каникулы и отчаянно цеплялся за любое приглашение своих друзей провести каникулы с ними. Отец не возражал. А матери не стало во время первого семестра Дезмонда в пансионате. Он просто не застала её дома, когда вернулся домой на свои первые зимние каникулы. Будто её никогда не было. Отец сухо объяснил ему, что «её не стало», не вдаваясь в излишние подробности. Только годы спустя он понял, что её болезнь была главной причиной, почему его отдали в пансионат.

Лежа без сна, на голом матрасе, Дезмонд попытался оживить хоть какие—то воспоминания о своей матери. Но тщетно. Вместо лица у нее было какое—то размытое пятно. Он не помнил ни ее голоса, ни запаха. В его памяти всплывало только её черно—белое двухмерное изображение на старой фотографии, которую он как—то нашел в комоде дедушки Чарли, где она была изображена в свадебном платье. Как он ни пытался, она не могла обрести плоть и кровь даже в его воображении.

Все эти мысли окончательно прогнали остатки сна. Дезмонд сел на кровати и закурил. Этот дом просто обязан быть населен приведениями — подумал он. Он просто не был предназначен для людей. Такое впечатление, будто его построили только лишь с целью поселить тут призраков. Живые люди здесь никогда не задерживались. Даже отец предпочитал проводить время в более пригодных для жизни местах и редко сюда приезжал. Вот уж чей призрак не появится в этом доме. Он вряд ли будет слишком озабочен своими незаконченными делами. Как всегда, он вовремя свалил, оставив разгребать все, что он натворил тем, кто остался. Отец появлялся в жизни Дезмонда всего несколько раз, но всякий раз это ознаменовывалось неприятностями. В последний раз он появился, чтоб увести у собственного сына невесту. Он даже не пытался как—нибудь объясниться с ним. Вместо него это сделала Кларисса, объяснив свой уход, тем, что во Френсисе есть все самое лучшее, что есть в Дезмонде плюс все то, что ему, Дезмонду, не хватает: то есть деньги (очевидно, тогда они еще были). Хотя она назвала это по—другому: зрелость, ум и жизненный опыт. С тех пор Дезмонд порвал все отношения с отцом. Впрочем, рвать было нечего.

Находиться в этой комнате было невозможно. В доме тоже. Он бы с радостью сбежал отсюда в эту самую минуту. Но бежать было некуда. В данный период своей жизни он был на мели как в финансовом смысле, так и во всех остальных аспектах. После школы он предпринял попытку получить высшее образование, но между вечеринками и регулярным похмельем неожиданно обнаружил, что его исключили из университета. Впрочем, его это не сильно расстроило. После этого он пытался организовать с друзьями сомнительный бизнес, который рухнул прежде, чем они получили какую—то прибыль, перед этим поглотив все их деньги. Также у него имелся опыт работы фотографом, моделью, актером в массовке, и (он ни кому об этом не говорил) официантом. В Амери Холл он приехал с надеждой поправить свое финансовое положение, а в итоге получил еще гору долгов в придачу.

На него накатила волна ненависти. Ненависти ко всему. К отцу, этому дому, и больше всего к себе. Он со злости толкнул тумбочку возле кровати, но в темноте ударился об нее коленом. В ярости он толкнул ее сильнее, проломив дверцу в которой застряла его нога. Выругавшись, он освободил свою ногу из плена и выбежал из комнаты. Подальше от холода и навязчивых призраков прошлого. Единственное место в доме, которое еще сохранило какое—то подобие жизни, была кухня в полуподвальном помещение — в той части дома, которая когда—то предназначалась для слуг. С течением времени жизни в этом доме становилось все меньше, и её остатки постепенно стягивались к рабочим помещениям в задней части дома.

Дезмонд зажег конфорку на плите и прикурил от нее, затем поставил сверху чайник. В шкафу он нашел несколько залежалых пакетиков чая, и даже горсть сахара на самом дне сахарницы. Горячая жидкость медленно растеклась по всему телу, немного согрев его и он заснул, положив голову на кухонный стол.