Пандемия

А. Дж. Риддл, 2017

На дне Северного Ледовитого океана американское судно береговой охраны обнаруживает затонувшую подводную лодку. Она не имеет национальной идентификации и нигде не зарегистрирована. Внутри исследователи находят доказательства научного эксперимента, который должен изменить судьбу человеческой расы. В Атланте доктора Пейтон Шоу разбудил телефонный звонок, которого она боялась годами. В Кении вспышка эпидемии смертельной болезни. Команда под руководством Шоу отправляется на место происшествия. И очень быстро они понимают, что эта эпидемия не похожа ни на что, с чем они сталкивались раньше, – складывается впечатление, что кто-то вывел вирус в лабораторных условиях и намеренно выпустил на свободу. В это время в Берлине ученый, изобретатель и предприниматель Десмонд Хьюз просыпается в гостиничном номере, не помня, как он туда попал и кто он. На полу мертвый сотрудник международной фармацевтической компании. Единственная подсказка приводит Хьюза к Пейтон Шоу – женщине, которая, кажется, знает его, но отказывается рассказать ему откуда. Пока полиция ищет его, Десмонд отчаянно пытается разобраться, что с ним произошло. К своему ужасу, он узнает, что может быть причастен к вспышке болезни – а может, имеет единственный ключ, чтобы остановить ее.

День третий

32 000 инфицированных

41 умерших

Глава 21

Специальный выпуск новостей «Рейтер»:

Власти Гонконга и Сингапура объявили о запрете на въезд лиц с симптомами неустановленного респираторного заболевания. Чиновники на условиях анонимности заверили, что новое заболевание не является повторной вспышкой ТОРС, оно больше похоже на грипп, однако плохо поддается лечению. Сколько человек заразились в обоих городах, пока не установлено.

Глава 22

В пять утра Пейтон и Йонас со своими командами загрузились в транспортный самолет ВВС и вылетели из Найроби в Мандеру. Вслед за ними в воздух поднялись санитарный самолет и транспортник кенийских вооруженных сил.

Пассажирский отсек самолета ВВС США был набит до отказа. Семьдесят восемь человек из двух команд расселись в креслах, на полу и вдоль стен. Некоторые мужчины помоложе сидели и стояли по очереди, пока Пейтон и Йонас проводили инструктаж и ставили задачи объединенной команде.

Когда они приземлились, солнце уже вышло из-за окружающих аэропорт каменистых бесплодных холмов. Прибывших ожидал конвой военных грузовиков с брезентовым верхом. Группой, которой предстояло проводить опрос среди работников аэропорта и отслеживать контакты английского специалиста по радиолокационным системам, руководил доктор Фил Стивенс.

Когда к ним присоединился полковник Магоро, кенийские солдаты быстро разгрузили свое снаряжение и на высокой скорости провезли Пейтон и Йонаса с их людьми через Мандеру. На улицах с покрытием из спекшейся красной глины машины трясло и окутывало клубами пыли. Пейтон едва разглядела городок сквозь красную завесу позади автомобиля.

Одноэтажные домики — других было мало — располагались в хаотичном порядке. Застройка обступала Мандера-роуд, сквозную дорогу, потом редела и вновь уплотнялась в направлении центра города. По улицам бродила всякая живность: скот, верблюды, козы, подгоняемые фермерами в сторону рынка. На каждом перекрестке стояла, позабыв о футбольном мяче, и глазела на проезжающие машины детвора.

Местный проводник немного рассказал о Мандере. Из сорока семи округов Кении этот был самым бедным. По уровню образования он занимал последнее место в стране, на каждого учителя приходилось по сотне учеников. Медицинская инфраструктура тоже была хуже некуда. Жители Мандеры выживали в основном за счет земледелия и животноводства. Экономическое положение оставляло желать лучшего.

В 2013 году кенийское правительство запустило процесс делегирования власти местным органам управления. С помощью Красного Креста и ООН, а также при поддержке правительства Кении ситуация начала мало-помалу выправляться. Были запущены несколько крупных государственных проектов, в том числе реконструкция аэропорта и строительство новых зданий для органов власти, стадиона и международного рынка домашнего скота. Конвой проехал мимо некоторых из этих новостроек, где еще шла работа. Похоже, закончить успели только аэропорт да особняк губернатора.

А еще правительство обновило и отремонтировало лечебно-диагностический центр Мандеры. Усовершенствования заметно повысили безопасность пациентов, но акции местных террористов и проблемы с выплатой зарплат обратили прогресс вспять. Тем не менее округ приобрел первую машину скорой помощи и послал в Красный Крест заявку на семь новых автомобилей. В целом же больнице было далеко до того уровня обслуживания, который хотела бы предоставлять землякам администрация.

Пейтон внимательно слушала рассказ о стране, пытавшейся сделать жизнь своих граждан более сносной. Вспышка эпидемии произошла весьма некстати.

Конвой остановился перед лечебно-диагностическим центром Мандеры в самом центре города. Рядом находились две автобусных остановки, муниципалитет и почтамт. Больница представляла собой несколько запущенных одноэтажных зданий, соединенных крытыми переходами. Над воротами висел щит с названием, написанным белыми буквами на синем фоне.

Кенийское министерство здравоохранения, получив сообщение о вспышке заболевания, сразу же отправило команду медиков и военное подразделение для защиты от террористов «Аш-Шабаб» и оцепления опасной зоны. Кенийцы постарались на славу: периметр патрулировали вооруженные автоматами солдаты в биозащите.

За больницей разбили палаточный городок; Пейтон и Йонас направились к нему. Ния Океке, глава экспедиции кенийского Министерства здравоохранения, ввела их в курс дела за длинным раскладным столом. Седина уже тронула черные волосы на висках Нии. Речь кенийки была бесстрастной, четкой и внятной.

Пейтон поразило, какой объем работы местные успели проделать за столь короткое время. На белых лекционных досках, стоящих у стен палатки, выросли синие и красные «деревья контактов». Карты были размечены, снабжены рядами чисел с указанием времени.

Когда Ния закончила доклад, Пейтон попросила отвести ее к Лукасу Тернеру.

— Разумеется. Я думаю, вам также следует встретиться с еще одним человеком, — предложила Ния.

Пейтон надела защитный костюм, обрызгала его хлоркой и направилась к больнице. Вместе с ней пошли Ханна Уотсон, врач, проходившая первый год интернатуры в ССЭД, и Йонас. Пейтон ни разу не работала с Ханной в реальных условиях, однако из ее личного дела следовало, что девушка после окончания интернатуры собиралась остаться эпидемиологом в ЦКПЗ.

Ей не позавидуешь. Пейтон, как и всякий эпидемиолог, хорошо помнила свои первые командировки в места вроде Мандеры. Но иначе нельзя: Ханна должна набраться практического опыта в полевых условиях, одних занятий в классе недостаточно. Мандера предоставляла для этого идеальную возможность.

На пороге больницы Пейтон пропустила вперед Йонаса.

— Тебе ясно, что нужно делать? — спросила Пейтон Ханну, которая держала под мышкой охлаждаемый контейнер.

Молодая врач согласно кивнула. Сквозь защитные очки Пейтон заметила капли пота на ее русых бровях.

— Если станет слишком жарко или захочешь сделать перерыв, выйди наружу, отдышись. Не откладывай на потом. В минутной передышке нет ничего зазорного.

Ханна еще раз кивнула. Пейтон показалось, что напряженность в лице интерна чуть-чуть ослабла. Хорошо, если это действительно так.

* * *

Тело под костюмом буквально обливалось потом, словно температура внутри больницы была раза в два выше, чем на улице.

Ния провела Пейтон, Йонаса и Ханну в большую комнату, где на подстилках, одеялах и подушках прямо на полу лежали не меньше сорока пациентов. Сердце Ханны застучало в ускоренном ритме. Она видела фотографии палат с больными Эболой, но никакие снимки не шли в сравнение с реальностью. Время как будто остановилось, в памяти отпечатывалась каждая подробность. Вдоль узких проходов выстроились ряды пластмассовых ведер с надписями «рвота», «кал», «моча». По полу перекатывались пустые бутылки из-под ПРР. Жужжащие под потолком вентиляторы проигрывали битву с адской жарой, сочившейся из закрытых окон и от тел на полу. Пожелтевшие белки глаз поворачивались вслед процессии.

С каждым шагом защитный костюм все теснее обхватывал тело Ханны, словно целлофановый пакет, из которого откачивали воздух. Прилипший к поверхности потных рук и бедер костюм только сильнее напоминал, что лишь тонкая резина отделяет ее от патогена, убивающего лежащих на полу людей. Один надрез, одно небольшое повреждение — и патоген проникнет внутрь. Она сама заболеет и вместо помощи другим будет цепляться за жизнь, как эти бедняги.

Снаружи доносились стоны и плач пациентов… И вдруг среди жалобных звуков раздалось чудесное пение. Группа больных пела церковные гимны и народные песни. Контраст между му́ками и бесстрашием одновременно и вдохновлял, и отнимал остатки спокойствия.

Ящик, который несла с собой Ханна, поначалу казался легким; теперь он весил, как наковальня. Врач опустила его рядом с лежащей в углу молодой женщиной.

— Меня зовут Ханна Уотсон, я доктор Центра по контролю и профилактике заболеваний. Мне нужно взять у вас небольшое количество крови на анализ.

Женщина медленно открыла пожелтевшие, налитые кровью глаза. На лицо села черная муха, заставив ее мотнуть головой.

Ханна достала полевой комплект ReBOV, взяла капельку крови из пальца женщины и приложила ватку к месту укола. Опустив пробу в охладительный контейнер, она подняла с полу наполовину пустую бутылку ПРР.

— Сколько бутылок вы выпили за день? — спросила Ханна.

Женщина в ответ покачала головой.

— Вы должны много пить. Вам принести что-нибудь еще?

С трудом выдохнув, женщина сказала:

— Спасибо, доктор. Не надо.

Посмотрев по сторонам, Ханна заметила, что на одной стене кто-то написал буквы от А до F, обозначив ряды, а на другой — номера от одного до двенадцати. Она пометила в уме, что А1 не потребляет достаточно жидкости, но в остальном жалоб не имеет.

Вытащив новый полевой диагностический комплект, Ханна перешла к пациенту А2.

Через двадцать минут Ханна вышла из больницы. Ей было так жарко, что хотелось разодрать на себе защитный костюм ногтями. Горячая пленка приставала к липкой от пота коже и плавилась вместе с ней — так, по крайней мере, казалось. Однако она не забыла о предупреждениях доктора Шоу: не торопясь сняла костюм и пошла в палатку, где интерн ССЭД делал анализ проб из ряда «А».

Интерн поднял голову.

— На Эболу ни одной положительной реакции.

Ханна кивнула. Доктор Шоу уже предупредила ее. Хотя кенийцы успели сделать анализы и не нашли у пациентов вируса Эболы, на всякий случай следовало провести собственные анализы, используя комплекты от другого производителя.

К тому же доктор Шоу наверняка считала сбор анализов элементом практической тренировки в реальных условиях. Вскоре придется брать анализы у других пациентов — в окрестных деревнях. В одиночку. Поэтому Ханна была рада возможности отработать процедуру с помощью коллег.

* * *

Ния привела Йонаса и Пейтон в конец длинной палаты, где, прислонившись к стене с пожелтевшей штукатуркой и прикрыв глаза, сидел мужчина среднего возраста в пропитанной по́том безрукавке. Рядом лежал аккуратно свернутый белый халат.

— Доктор Шоу, доктор Йонас, это — доктор Элим Кибет, главный врач мандерской больницы.

Доктор Кибет приоткрыл глаза, посмотрел на гостей и, слабо улыбнувшись, вытер пот со лба.

— Точнее говоря, единственный врач Мандеры. — Он перевел взгляд на Пейтон. — Мы сделали для американского парня все, что могли. Прошу прощения.

Пейтон опустилась на корточки, чтобы не заставлять доктора смотреть на нее снизу вверх.

— Мы все ценим ваши усилия, доктор Кибет. ЦКПЗ, американское правительство и особенно родители юноши.

Доктор Кибет достал из-под халата перекидной блокнот и подал его Пейтон.

— До приезда людей из министерства я успел подробно опросить мистера Тернера.

Пейтон вытерла перчатки и пролистала линованные страницы, заполненные четким почерком. Доктор Кибет ничего не упустил. У Пейтон появилась надежда, что в записях обнаружится намек, который выведет их на нулевого пациента.

— Спасибо, доктор, — сказала она и оглянулась на Нию, которая пристально смотрела на американку. У Пейтон появилось ощущение неоднозначности происходящего, но она не могла уловить, что его вызывало.

— Вы готовы к встрече с мистером Тернером? — спросила кенийка.

Пейтон, облаченной в оранжевый костюм из ткани «тайвек», показалось, что температура вдруг подскочила градусов на пять. Предстоящее решение грузом давило на плечи, затрудняя дыхание. От него зависела судьба молодого человека, а возможно, — миллионов других людей.

Глава 23

Лукасу Тернеру казалось, что он пролежал в больнице Мандеры много лет. Он помнил, что прибыл сюда всего несколько дней назад, но эти дни стали самыми длинными в его жизни.

Болезнь началась с болей в шее и высокой температуры. В остальном он чувствовал себя нормально. Прошло всего несколько часов, и его начало выворачивать наизнанку. Желудок отказывался держать пищу. Понос не давал задержаться в кишечнике ни крупинке, пылесосом опустошая внутренности.

Лукас ослабел и не мог перебороть усталость, сосредоточиться. Он то проваливался в сон, то приходил в сознание, перестал различать день и ночь. Пил раствор регидратационной соли, становившийся раз от разу все противнее. Аппетит пропал совершенно, но по настоянию доктора Кибета Лукас заставлял себя есть. Он стал этого бояться, заранее зная, что организм отвергнет пищу. Казалось, собственное тело объявило ему войну, и он ее проигрывал.

В помещении нестерпимо воняло хлоркой. Доктор Кибет дал Лукасу несколько книг в бумажных переплетах и Библию, но у него, несмотря на скуку, не оставалось сил для чтения. Он думал о родителях и сестре. Какой это будет для них удар! Лукас даже пожалел, что вообще приехал в Африку. У фантазеров и смерть глупая… Нет, так к жизни подходить нельзя, — нельзя жалеть, судить задним числом. Он шел за мечтой, и она привела его сюда, в Мандеру, что тут еще думать. Жизнь непредсказуема; в конце концов, мы способны управлять лишь собственными мыслями.

Лукас постарался переключиться на управление своими мыслями. Нельзя раскисать, даже если судьбе угодно, чтобы он умер здесь, в Мандере.

Через некоторое время доктор Кибет перестал его навещать, зато стали приходить незнакомые люди в защитном снаряжении. Они вели себя крайне осторожно. В отличие от доктора Кибета, эти не задавали никаких вопросов и не задерживались в комнате. Главврач относился к нему, как к живому человеку; новенькие — с безразличием, как к клиническому случаю.

Солнце клонилось к закату. В узкое окно Лукас видел группу новоприбывших, собравшихся вокруг костра, они бросали в огонь свои защитные костюмы. Костер изрыгал клубы черного дыма, из которых всякий раз, когда в него падала еще одна пустая оболочка, выскакивали языки пламени. Лукас повернулся к маленькому зеркалу на стене. На него смотрели налитые кровью, слезящиеся глаза. Кожа — бледная. Лицо — чужое. Лицо монстра.

* * *

Пейтон, сопровождаемая Йонасом, поспешила за Нией в палату Лукаса Тернера. Юноша спал. Пейтон не хотела его будить, но иначе было нельзя. Времени оставалось все меньше. Чтобы остановить распространение патогена, требовалось срочно найти ответ.

Ния протянула ладонь, чтобы разбудить пациента, но Пейтон мягко коснулась ее плеча и подошла к постели первой. Она села на край, взяла Лукаса за руку, осторожно потрепала его за предплечье и несколько раз повторила его имя, прежде чем тот открыл пожелтевшие, налившиеся кровью глаза. Пейтон заставила себя улыбнуться. От вида молодого юноши в расцвете лет, обессилевшего от страшной болезни, защемило сердце. Он приехал в Африку в надежде сделать мир лучше, а судьба привела его сюда, в эту комнату, где он теперь умирал.

Лукас удивленно взглянул на руку доктора, словно отвык от прикосновений. Ясное дело — парень напуган, с ним обращались с чрезмерными предосторожностями, и на то есть основания. Однако ее всякий раз удивляло, сколько сочувствия способно выразить обычное прикосновение. Появившаяся в этот момент в глазах парня надежда наполнила Пейтон гордостью за свою профессию. Она как никогда остро ощутила правильность своего выбора: она там, где нужна больше всего, и делает то, что от нее требуется.

Пейтон наклонилась и мягким тоном спросила:

— Лукас, ты меня слышишь?

Тот кивнул.

— Меня зовут Пейтон Шоу. Я — медик из Центра по контролю и профилактике заболеваний. Мы сделаем все, чтобы помочь тебе. Ты понял?

— Спасибо, — прошелестел губами Лукас.

Пейтон взяла со стола бутылку ПРР.

— Попей немного. Вкус ужасный, но что поделаешь…

Она поднесла бутылку к губам пациента. Он, морщась, сделал несколько глотков.

Доктор поставила сосуд обратно на стол и подождала, пока Лукас проглотит жидкость.

— Я прочитала в записках доктора Кибета, что Стивен заболел семь дней назад. Ты помнишь, где вы тогда находились?

Лукас прикрыл веки, пытаясь вспомнить. Покачал головой.

— Извините, все дни слились в один.

— Ничего. Ты помнишь, когда вы оба были здоровы последний раз? Или момент, когда вам было весело?

Помедлив немного, он ответил:

— В Маунт-Кении, в парке.

— Что там произошло? У вас были контакты с какими-нибудь животными? С летучей мышью? Или обезьяной?

— Нет. Определенно нет. Это была наша последняя остановка перед посещением деревень. — Он улыбнулся. — Мы устроили барбекю. Пили пиво.

Пейтон вскинула брови.

— Барбекю делали местные? Какое вы ели мясо?

— Нет-нет. Мясо пришло из дома, из Северной Каролины. И пиво было оттуда. Сварено в Роли.

— Где вы это взяли?

— Спонсор прислал.

— Спонсор?

— Десмонд Хьюз из Icarus Capital, член нашего совета директоров.

Пейтон прошиб холодный пот. Известие о причастности Десмонда к происходящему застало ее врасплох и напугало. Что он сказал по телефону? «Мне кажется, тебе грозит опасность».

Пейтон постаралась унять дрожь в голосе.

— В посылке что-нибудь еще было?

— Да. Еду положили в довесок к видеокамерам. Мы решили не везти их в багаже, чтобы не украли по дороге. Да и не хотели таскать их с собой, пока не пришло время ездить по деревням. Мы даже не могли договориться, сколько их брать. Десмонд предложил доставить камеры после того, как мы прибудем в Маунт-Кению, и отправил посылку прямо в кемпинг, где мы остановились. Барбекю и пиво мы не ожидали получить. Тем еще была записка: «Желаю удачи. Почувствуйте вкус дома».

— И все? Только маринованное мясо, пиво и видеокамеры?

— Да.

Лукас дрожащей рукой потер горло. Пейтон еще раз поднесла к его губам бутылку ПРР и дала отпить.

— Какое отношение имеет к вашей компании Десмонд Хьюз?

— Он наш инвестор, — ответил Лукас несколько отчетливее. — Мы встречались всего несколько раз. Десмонд — филантроп, вкладывает деньги в развитие новых технологий. Постоянно на взводе. Очень умный. Занимается сумасшедшими проектами.

— Например?

— Такими, что способны изменить мир. Чем угодно — от искусственного интеллекта до медицинских исследований и квантовой физики. Часто говорит: «Единственное, что люди пока не усовершенствовали, это они сами». Считает, что время уже настало, что нас ждет квантовый скачок. Готов даже себя предоставить в качестве подопытного кролика.

— Чем его заинтересовала CityForge?

— Он говорил, что третий мир имеет шанс выжить только за счет улучшения условий жизни в городах.

Пейтон насторожилась.

— Выжить?

— Это его слова, не мои. Мол, если третий мир не догонит остальных, произойдет грандиозная катастрофа, событие, угрожающее вымиранием человечества как вида. Именно поэтому, говорит, наша работа так важна.

— Интересно. Почему он так думает?

— Из-за отсутствия космического мусора.

— Космического мусора?

— Зондов других цивилизаций. Разговор шел за ужином, может, он выпил лишнего… — Лукас запнулся. — Нет, кажется, он совсем не пьет. Ну да ладно… Десмонд говорил, что самое настораживающее открытие в истории человечества — это неразрешимое противоречие между двумя фактами: с одной стороны, Вселенной миллиарды лет, с другой — поверхность Луны не усеяна обломками зондов передовых цивилизаций, существовавших до нас.

Пейтон ничего не поняла.

— Как все это связано с угрозой события, способного уничтожить человечество?

— Я и сам не знаю. Десмонд говорил, что он и еще несколько человек — единственные, кому известно, почему в космосе нет мусора. И что вскоре они испытают свою гипотезу на практике. Честно говоря, он вещал загадками. К тому же он нас сразу очаровал, и мы не задавали лишних вопросов. В его присутствии хочется замолчать и слушать. Чек на сто пятьдесят тысяч долларов тоже чего-то стоит, поэтому мы слушали да кивали. — Лукас сделал паузу. — А почему вы расспрашиваете о Десмонде? Он как-то с этим связан? Он тоже заболел?

— Пока не знаю, — задумчиво ответила Пейтон.

— Мы заразились через еду? Выходит, люди в Северной Каролине тоже болеют?

— Нет. Есть надежда, что это локальная вспышка. Просто я стараюсь ничего не упустить. Ты нам очень помог, Лукас. Я скоро вернусь, хорошо?

* * *

Выйдя из больницы, Пейтон, Йонас и Ния осторожно сняли защитные костюмы и перешли в другую палатку, где Пейтон стащила с себя мокрую от пота футболку и обтерлась полотенцем. Подняв глаза, она увидела, что Ния — тоже раздетая и вспотевшая — пристально на нее смотрит. Йонас переодевался в сухую одежду, отвернувшись от женщин.

— Вы собираетесь ввести ZMapp мистеру Тернеру? — спросила Ния, не моргая глядя на Пейтон.

Та выдержала взгляд.

— Может быть.

— Я хочу получить дозу для доктора Кибета.

Теперь до Пейтон дошло, почему чиновница Министерства здравоохранения Кении настаивала на встрече с местным доктором. Нуждающемуся труднее отказать в просьбе, если знаешь его лично.

— Я не…

— Дозу я введу сама. Я лишь прошу дать мне лекарство, которое может спасти ему жизнь. Если мы не спасем его или хотя бы не сделаем все возможное для этого, будет очень трудно убедить других подвергать себя опасности. Кроме того, это было бы справедливо в отношении человека, который уже не раз рисковал собой еще до появления на его пороге больных американцев.

Пейтон натянула сухую футболку.

— Мне надо позвонить.

Она вышла, прежде чем Ния успела что-либо сказать.

В главной палатке Пейтон застала Ханну, сидящую с ноутбуком за длинным столом. Молодая врач, завидев начальницу, поднялась.

— Результаты есть?

Ханна утвердительно кивнула.

— Ни одного положительного на Эболу. Я брала пробы крови и слюны, как вы говорили.

— Хорошо. Я сейчас вернусь. Приготовь пробы к транспортировке.

В Мандере часы показывали 8:37 утра, в Атланте — 12:37 ночи. Пейтон надела на телефон спутниковую насадку и набрала номер Эллиота Шапиро. Она не любила тревожить коллег по ночам, но иного выхода не было.

— Д-да, — отозвался сонный Эллиот.

— Извини, что разбудила.

До Пейтон донеслись шорох постельного белья, шлепки босых ног по полу, стук закрываемой двери.

— Ничего страшного. Что у тебя? — спросил он приглушенным голосом.

— Это не Эбола. Кенийцы всех проверили. Мы тоже.

— Каковы симптомы?

— Классические для филовируса. Если бы не результаты анализов, я бы подумала на Эболу или Марбург. Но эта штуковина распространяется быстрее Эболы. Смертность, похоже, очень высока. Пока еще никто не выздоровел.

Эллиот выдержал паузу.

Пейтон, стараясь не повышать голоса и сохранять деловой тон, продолжала:

— Стивен Коул мертв. Лукас Тернер заразился и находится в критическом состоянии. — Ее ровный голос в конце фразы чуть дрогнул, пришлось остановиться, набрать в грудь воздуха. — Эллиот, мальчишка погибает.

— Что ты собираешься делать?

— Я хочу ввести ему ZMapp и эвакуировать в Эмори. Я бы так и с собственным сыном поступила. Беда в том, что это не Эбола. Мы даже не знаем, поможет ли ZMapp и не поставим ли под угрозу население всех континентальных штатов.

— Но?

— Но можно спасти ему жизнь и разобраться с патогеном. И быстрее разработать вакцину. Однако бюрократический кошмар…

— Грузи его в самолет и занимайся своей работой. С бюрократами я как-нибудь сам разберусь. Это по моей части.

— Хорошо. Это еще не все. Кенийцы попросили дать им дозу ZMapp для местного доктора из Мандеры.

— Сколько у тебя всего доз?

— Хватит на двенадцать пациентов.

— Сурово. Я бы разрешил, однако дозы могут понадобиться нашим людям, если они заболеют. Такое лекарство невозможно раздобыть на раз-два.

— Понимаю.

— С другой стороны, если на момент отъезда у нас останется неиспользованная доза, бедняга умрет понапрасну.

— Да, куда ни кинь — всюду клин.

— Поступай, как считаешь нужным, Пейтон. Я тебя прикрою в любом случае.

— Боже, от тебя никакого проку. Я-то думала, ты примешь решение за меня.

— Принятие серьезных решений — часть твоих служебных обязанностей, дорогуша. Вскоре решения эти станут еще сложнее. Я не намерен занимать свой пост вечно. Когда я уйду, тебе придется меня заменить.

— Мне не нужна твоя должность.

— Увы, я все равно буду настаивать на твоей кандидатуре.

— Тогда я сама уйду на пенсию.

— Глупее угрозы я не слышал. Ты поступишь так, как надо. После отправления самолета с парнем пошли мне сообщение на мобильник. Я постараюсь достать новые дозы ZMapp.

* * *

В палаточном городке Ния и три кенийских госслужащих спорили и тыкали пальцами в карту. При приближении Пейтон высокая чернокожая женщина выпрямилась и замолчала.

— Мы дадим вам дозу для одного пациента, — сказала Пейтон. — С одним условием: Министерство здравоохранения должно подписать отказ от требований, ибо лекарство передается исключительно в исследовательских целях и будет использоваться по усмотрению кенийского правительства. ЦКПЗ не будет знать, что произошло с дозой, и не обязуется предоставлять новые дозы.

Ния покачала головой.

— У нас нет времени для бумажной волокиты.

— В таком случае предлагаю позвонить прямо сейчас. Я не думаю, что у вас возникнут проблемы. Меня-то вы сумели убедить.

* * *

Пейтон извлекла дозу ZMapp из ящика, снова надела защитный костюм и вернулась в палату Лукаса. Опустившись рядом с кроватью на колени, она сказала:

— Я введу тебе лекарство. Надеюсь, оно поможет справиться с инфекцией. Я побуду с тобой немного, чтобы убедиться в отсутствии негативной реакции, ладно?

Юноша кивнул.

— Если все пойдет хорошо, мы погрузим тебя на специальные носилки и отвезем в аэропорт. Тебя перевезут в Атланту, где предоставят наилучший уход. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах, Лукас.

Из пожелтевшего, налитого кровью глаза на щеку стекла одинокая слеза. Парень кашлянул, посмотрел доктору в глаза и прошептал «спасибо».

Пейтон положила ему на плечо руку.

— Не за что.

* * *

Когда за Лукасом пришли, чтобы отнести его в самолет, он снова качался на волнах сна. Доктор Шоу помогала ему перебраться с постели на носилки; парню захотелось встать и обнять ее. До ее приезда он был уверен, что не выживет. Теперь к нему вернулась надежда. Впервые после начала лихорадки он подумал, что шанс остаться в живых еще есть.

Лукас считал, что ему невероятно повезло.

* * *

В аэропорту Пейтон проследила за погрузкой Лукаса и собранных Ханной образцов в самолет.

— Думаете, дотянет? — спросила Ханна.

— Надеюсь, — ответила Пейтон и взглянула на рыжеволосую девушку. — Ты сегодня держалась молодцом. Когда впервые видишь больничную палату в разгар эпидемии, это страшно. Привыкнуть невозможно, однако со временем начинаешь воспринимать не так тяжело.

Глава 24

Элим Кибет пытался читать книгу, когда заметил идущую между рядами умирающих сельских жителей Нию. За ней шел человек, толкающий перед собой пустое инвалидное кресло.

Они остановились перед Элимом, Ния присела на корточки и посмотрела ему в глаза сквозь пластмассовые очки.

— Мы тебя перевозим, Элим.

Он закрыл книгу.

— Куда?

— Только что освободилась индивидуальная палата.

Сердце Элима ухнуло вниз. Это был ответ, которого он больше всего боялся. Освободившаяся палата могла означать только одно — молодой американец, Лукас Тернер, умер.

Доктор попытался встать, но ноги не слушались. Его подхватили под руки и усадили в инвалидное кресло. Потерявшие всякую надежду глаза десятков лежащих на полу людей проследили за его отбытием, сам же пациент воспринимал процесс как в бреду или тумане.

Как он и подозревал, кресло остановилось перед входом в смотровой кабинет, где он в последний раз разговаривал с Лукасом Тернером.

— Когда он умер?

— Он жив. Американцы отправили его домой.

Элим в удивлении поднял глаза.

— Отлично.

— Да, отлично. А теперь ложись на кровать.

Ния с помощником уложили Элима и вышли из комнаты, оставив после себя облако хлорной вони.

Лежа в одиночестве, Элим размышлял, как быстро может перемениться судьба человека, насколько драгоценны жизнь и хорошее здоровье. Всего два дня назад он вошел в эту комнату как практикующий врач, хозяин положения, способный лечить других, а больной американец лежал перед ним на этой самой кровати. Он и представить себе не мог, насколько иначе выглядит мир с больничного ложа.

Элим мысленно поклялся: если выживет, будет ценить каждый день жизни. И хотя он никогда не желал другим недоброго, не мог отвязаться от мысли: не пошло бы на пользу врачу, любому врачу, хотя бы однажды по-настоящему заболеть? Не станут ли врачи, хотя бы на короткий период побывав в положении пациента, предав свою жизнь и здоровье заботам незнакомого человека, более заботливыми? Он считал себя добросовестным врачом и до того, как заболел, однако теперь пообещал себе: если выживет, станет уделять пациентам еще больше внимания.

Пялясь в потолок, Элим вспомнил древнюю индийскую пословицу: «У здорового человека сотни желаний, у больного — только одно».

Открылась дверь, на пороге возникла Ния. Она принесла хорошо известные Элиму три ведра, бутылку с наклейкой «ПРР» и коробку с клеймом ЦКПЗ.

Ния подошла к капельнице и начала что-то к ней прикреплять.

— Что это?

— Подарок наших американских друзей.

— Какой еще подарок?

— ZMapp.

Элим сел на кровати.

— Не надо мне его вводить.

Ния опустила руку на плечо врача, вынудив его лечь, и присела на край постели.

— Для тебя же лучше, что ты здесь больше не командуешь, доктор Кибет.

— Введи кому-нибудь помоложе, у кого вся жизнь впереди.

Ния впервые за все время улыбнулась.

— Я думаю, Элим, что ты тоже еще маленько поживешь. По правде говоря, мы даже не знаем, поможет ли ZMapp. Будем считать это экспериментом. Мы имеем дело не с Эболой, поэтому требуется подопытный кролик. Человек, понимающий принцип добровольного согласия. Человек, заслуживающий спасения.

— Людей, заслуживающих спасения, полным-полно.

— Верно. Но мы выбрали тебя. А теперь извини — работа ждет. Позови, если что.

Женщина вышла прежде, чем Элим успел возразить.

Прикрывая глаза, он вдруг осознал, что в случае выздоровления приобретет иммунитет от ужасного патогена и вновь сможет помогать другим. Сможет работать без опаски. Это — достойная цель. Ради нее стоило жить.

Глава 25

В двадцати милях от границы с Кенией, в тренировочном лагере на юге Сомали, член террористической группы «Аш-Шабаб» включил смартфон и открыл страницу крупнейшего кенийского новостного портала «Дейли ньюс». Боевик пробежал глазами заголовки в поисках чего-либо такого, что могло бы пойти на пользу организации. Один заголовок немедленно привлек его внимание: «Вспышка заболевания в Мандере».

Он выпрямился и прочитал пояснительную строку: «Медики ВОЗ и ЦКПЗ исследуют возможную вспышку Эболы в Мандере».

Боевик побежал в казарму будить остальных. У них появилась работа.

* * *

Пейтон и Йонас тряслись на заднем сиденье внедорожника, скачущего по колдобинам проселочной дороги. Двигатель ревел, толкая машину сквозь облако оранжевой пыли. Конвой состоял из шести внедорожников и двух бронетранспортеров — один возглавлял процессию, второй следовал за последней гражданской машиной. Колонну замыкала самоходная артиллерийская установка «Нора Б-52».

Руководствуясь записками доктора Кибета и веб-сайтом CityForge, Пейтон с Йонасом отследили перемещения Лукаса и Стивена. На основании опросов больных селян в лечебно-диагностическом центре Мандеры и выложенных в инете видеозаписей они определили деревню, в которой, вероятно, возникло первичное заражение.

— О чем шла речь в больнице? — спросил Йонас.

— Что?

— Все эти разговоры о Десмонде Хьюзе… Он как-то с этим связан?

— Не знаю, — ответила Пейтон. Она прикинула, не рассказать ли Йонасу о ночном звонке Десмонда, но решила промолчать.

— Ты с ним знакома?

Пейтон ответила не сразу.

— Была.

Йонас внимательно посмотрел на коллегу, словно пытался проникнуть в смысл сказанного.

— По-моему, мы что-то недоучитываем, — произнесла Пейтон.

— Что именно?

— Сама не знаю. Просто… что-то здесь не так.

— Ты думаешь…

— Я думаю, что вспышка произошла не сама по себе.

— Биотерроризм? Здесь?

— Знаю-знаю. Никакого стратегического, политического либо символического значения.

— Если только… — Йонас на минуту задумался. — Если только не требуется испытать патоген, прежде чем выпускать его в другом месте.

Пейтон не успела ответить — машина затормозила, шум двигателя затих. Облако пыли осело на землю. Пейтон бросила первый взгляд на деревню.

У нее немедленно пересохло во рту.

— Сдать назад, — с трудом выговорила она. — Передайте остальным, чтобы не подходили близко.

Глава 26

Отрывок передачи Си-Эн-Эн «Оперативный пункт»:

Доброе утро!

Спасибо, что настроились на нашу волну. Главная история дня — вспышка смертельной эпидемии в Кении. Погибли несколько десятков человек, в том числе один американец и один гражданин Великобритании. Анонимные источники в ЦКПЗ и Госдепе сообщают, что симптомы заболевания напоминают Эболу, однако результаты анализов пока еще не поступили.

Особую тревогу, однако, вызывает только что полученная новость: один из инфицированных пациентов в данный момент находится на пути в США. Руководство ЦКПЗ объяснило, что недавний выпускник Университета Северной Каролины Лукас Тернер подхватил заболевание во время путешествия по северо-востоку Кении.

Мы будем сообщать подробности по мере их поступления, но хотели бы услышать ваше мнение. Позволительно ли ЦКПЗ привозить пациентов с неопознанным смертельным заболеванием на территорию США? Шлите ваши отзывы в «Твиттере», хэштег — OutbreakInAfrica.

Глава 27

Десмонд пришел в себя привязанным пластмассовыми стяжками к самолетному креслу. Самолет летел без наклона, значит, успел набрать высоту; машину порядком трясло.

Руки Десмонда были закреплены на подлокотниках, щиколотки связаны вместе. Он чуть-чуть приоткрыл глаза. Напротив сидел мускулистый здоровяк со стрижкой бобриком, в руках — планшет, в ушах — каплевидные наушники.

У Десмонда созрел план побега. Не открывая глаза до конца, он начал шевелить головой, бормотать. Охранник отложил планшет и снял наушники. Массивная туша нависла над пленником в попытке разобрать бормотание.

Десмонд двинул головой, ударив макушкой в лоб охранника. Тот, потеряв сознание, бесформенной кучей рухнул на пол.

Десмонд подался вперед и вцепился зубами в подлокотник, пытаясь вырвать из него клок. Если получится откусить побольше, можно высвободить руку, забрать у охранника оружие и…

Сзади за шею схватила чья-то рука, отвела назад голову и прижала ко рту тряпку. В нос и рот ударил сладковатый запах, в глазах померкло, наступила темнота.

Глава 28

При первом же взгляде на деревню Пейтон стало не по себе — слишком тихо и безлюдно. Очень подозрительно. Она приготовилась к худшему.

Пейтон, Йонас и остальные члены ее команды — все одетые в СИЗ — быстрым шагом приблизились к деревне, держа наготове диагностические комплекты, бутылки с ПРР и медикаменты. Белый палаточный городок остался позади. За голой красной равниной садилось солнце, и в его лучах врачи выглядели, как высадившиеся на поверхность Марса космонавты.

Впереди, сливаясь с солнцем, виднелись погруженные в жар два десятка глинобитных хижин с соломенными кровлями. По главной улице бродили, рассекая клубы гонимой ветром красной пыли, козы.

В первой хижине никого не оказалось. Зато во второй Пейтон обнаружила то, что предполагала увидеть, — мертвые тела. Двое взрослых, очевидно, муж и жена, лежащие на спине. Лица и грудь покрывала запекшаяся кровь. Рои мух. Рядом — трое детей, два мальчика и девочка.

Пейтон подала знак Ханне. Та вошла в жилище, опустила на землю переносной холодильник и начала собирать образцы. Пейтон опустилась на колени рядом с мертвыми взрослыми, отогнала мух, осмотрела трупы, пытаясь установить приблизительное время смерти. Судя по виду трупов, смерть наступила несколько дней назад. Плохо дело.

В хижинах на окраине обнаружились другие мертвецы, некоторые лежали прямо на улице. Возможно, жители деревни решили умереть, ощущая на лице солнечные лучи или глядя на звезды. Кто их осудит?

Собравшись было повернуть назад к палаточному городку, Пейтон краем глаза уловила движение и застыла на месте. Кто-то прятался за околицей деревни и следил за ними.

Пейтон спросила по рации:

— Йонас, ты видел?

Швейцарский эпидемиолог уже возвращался к палаткам.

— Видел что?

Пейтон опустила на землю контейнер с образцами, приготовилась бежать. Бежать в костюме неудобно, но снимать его тем более нельзя. Она быстро послала вызов:

— Полковник Магоро, вы меня слышите?

— Да, доктор Шоу.

— Немедленно пришлите группу солдат туда, где я сейчас нахожусь. Пусть идут не напрямик, а по околице и смотрят в оба. Не светясь и не поднимая шума. Пусть займут скрытые позиции в ста метрах севернее той точки, где я сейчас нахожусь.

— Вас понял.

— Ханна, возвращайся с командой к палаткам, снимайте костюмы. Садитесь в машины и будьте в готовности к немедленному отправлению.

Йонас вернулся с полпути и молча вопросительно посмотрел на коллегу. Пейтон едва заметно повела головой в сторону кустарника. Йонас сделал шаг в этом направлении, однако Пейтон его остановила.

Через некоторое время полковник Магоро сообщил:

— Мои люди заняли позиции.

— Пусть рассредоточатся и начинают движение к деревне.

Кенийские солдаты поднялись, держа автоматы наперевес, и тихо двинулись вперед, словно загонщики, преследующие дичь. Пейтон хотелось броситься наутек, но она заставила себя смотреть на пожелтевший, местами еще зеленый кустарник. Если она ошиблась, такая ошибка может стоить жизни. На лбу выступил пот. Ей отчаянно хотелось сорвать с себя шлем, вытереть лицо и залить в костюм холодную воду.

Вдруг кусты между Пейтон и кенийскими солдатами зашевелились, и из них выскочили три фигуры. Женщина лет сорока, маленький мальчик и девочка-подросток, все страшно изможденные. Дико озираясь, они бегом бросились к Пейтон, подальше от солдат. Бегущие едва не падали. Полковник Магоро с солдатами преследовали их по пятам и что-то выкрикивали на суахили.

— Не трогайте их! — воскликнула Пейтон. — И не подходите близко. Они, возможно, заражены.

* * *

Через пятнадцать минут команда Пейтон собралась в палаточном городке. Троих жителей деревни, на случай если они уже заражены, разместили в изолированной палатке.

Пейтон сидела по другую сторону пластмассовой занавеси, наблюдая, как трое кенийцев уплетают паек из ее личных запасов. Хотя солнце уже скрылось за горизонтом, доктор не переставала потеть.

Полковник Магоро сидел рядом, готовый помочь с переводом.

Девочка, покончив с едой, тяжело отдувалась. Она взглянула на врача и, к ее удивлению, сказала «спасибо» по-английски.

— Пожалуйста, — ответила Пейтон. — Как тебя зовут?

— Халима.

— Халима, что здесь произошло? Ты можешь рассказать?

Подросток повернула голову в сторону деревни.

— Они заболели. Кашляли, чихали. Как простуда. Потом прошло. Но всем стало хуже. Они начали умирать. Очень быстро.

— Сколько человек чихали и кашляли?

— Все. Все наши. Другие тоже.

Пейтон задумалась. Если девочка говорит правду, патогенез заболевания придется переписывать заново. Чем бы ни был мандерский штамм, инфекция, видимо, сначала проявляла себя как респираторное заболевание и лишь потом переходила в стадию геморроидальной лихорадки. Вирус, крайне заразный непосредственно после проникновения в организм и крайне смертельный на следующем этапе. Идеальный убийца.

В отдалении к деревне приближалась одинокая фигура в СИЗ. Пейтон привстала, намереваясь выяснить, что там происходит, но прислонившийся к шесту палатки Йонас вскинул руку.

— Ханна. Вроде бы что-то заметила в одной из хижин. Пошла проверить.

Пейтон повернулась к Магоро.

— Пошлите за ней ваших солдат. Скажите им, чтобы в деревню не заходили. И пусть возьмут с собой приборы ночного видения.

— Хорошо, доктор.

Полковник поднялся и быстро произнес несколько слов в рацию. Спустя несколько секунд из лагеря в сторону деревни побежали десять солдат.

Пейтон поднесла к пластмассовой перегородке планшет.

— Халима, ты видела кого-нибудь из этих людей?

На экране были фото двух американцев и англичанина.

Девочка покачала головой.

— Ты можешь спросить у других?

Халима заговорила на незнакомом языке. Явно не суахили. «Местный диалект», — подумала Пейтон.

— Нет. Они тоже не видели.

— Спасибо. Ты помнишь, когда люди начали болеть? И когда умирать?

Халима посовещалась с двумя соотечественниками.

— Примерно три или четыре дня назад.

— А кашель, чихание как давно начались?

Трое местных жителей оживленно заспорили.

— Трудно сказать. Может, неделя, может, больше.

Пейтон кивнула.

— Благодарю. Твои сведения помогут нам спасти жизнь другим людям.

* * *

Через десять минут Ханна вернулась в палаточный городок с каким-то черным предметом. Врач обращалась с ним крайне осторожно. На входе в камеру санитарной обработки она спрятала его в мешок.

Через некоторое время девушка опустила пластиковый мешок на стол для совещаний. Пейтон, Йонас, Миллен Томас и работники кенийского Министерства здравоохранения подались вперед.

Перед ними лежала запачканная кровью ручная видеокамера.

Ханна села за стол.

— Эти двое американцев были здесь.

— Молодец, доктор Уотсон, — похвалила Пейтон.

Рыжеволосая девушка просияла.

Пейтон указала на потрепанный откидной блокнот.

— Я смотрела записи доктора Кибета. Он подробно опросил Стивена Коллинза, пока тот еще был жив. И с Лукасом Тернером говорил до его отправки в Атланту. Оба сообщили, что кашель, головная боль, температура и усталость появились за неделю до того, как Стивен заболел всерьез.

— О, боже! — воскликнул Йонас.

— Мы имеем дело с совершенно новым, неведомым патогеном, — продолжала Пейтон. — На раннем этапе болезнь напоминает грипп. Через неделю-две становится смертельной.

— Откуда она взялась? — спросил Йонас.

— Я вижу две возможности: или она возникла здесь же, в Кении, или ее завезли американцы.

— В посылке от Десмонда Хьюза? — недоверчиво спросил Йонас.

Пейтон помедлила.

— Вполне вероятно.

Кенийцы, Ханна и Миллен за столом смущенно переглянулись.

Пейтон повернулась к главе кенийской экспедиции.

— Вы направили свои группы в деревни, из которых пациенты поступали в больницу Мандеры, если не ошибаюсь?

— Направили. Там не происходит ничего подобного — всего несколько смертельных случаев, хотя болеют почти все.

Пейтон встала и уперла руки в бока.

— Ладно, давайте взвесим, что нам известно. Наш нулевой пациент скорее всего либо Стивен Коллинз, труп которого сейчас на пути в Атланту, либо один из местных жителей, которых мы здесь обнаружили.

Впервые подал голос Миллен, ветеринар по образованию:

— Если кто-нибудь из местных жителей прикасался к летучим мышам или их помету, резервуарный носитель может быть где-то поблизости.

Сидящий в конце стола служащий кенийского Министерства здравоохранения спросил местного переводчика, нет ли в здешнем районе пещер и прочих мест обитания летучих мышей.

Переводчик сказал, что пещер очень много.

Миллен выскочил из-за стола.

— Я пошел готовиться.

Пейтон остановила его, подняв руку.

— Придержи лошадей.

Она кивнула на ярко-желтую луну.

— Отправишься с утра со свежими мозгами и выспавшейся командой поддержки. Кроме того, нам еще многое предстоит сделать на месте. Вскоре температура упадет, костюмы можно будет не снимать дольше. Эпидемия Эболы в Западной Африке нас научила, что трупы, зараженные патогеном, еще опаснее живых носителей. По большей части Эбола в Западной Африке распространялась во время похоронных церемоний. Африканцы целуют на прощание своих мертвых, из-за чего вирус разбегался по деревням, как пожар.

Пейтон посмотрела на висящую на стене карту и указала на соседние деревни и главную дорогу — ведущее на юг шоссе В9.

— Йонас, полагаю, следует отправить наши отряды в эти деревни и придерживаться обычной процедуры — изоляции и карантина. По-моему, мы нашли эпицентр.

— Согласен. Я позвоню в Мандеру, выделю персонал.

— Полковник, — сказала Пейтон, — на В9 пора выставить блокпост.

Кенийский офицер молча кивнул.

— Прошу также, чтобы ваши люди вырыли яму для костра.

— Какого размера?

— Чтобы сжечь наши костюмы и все предметы из деревни, которые могут служить переносчиком патогена.

— Трупы тоже?

— Пока нет. Их мы через час или два разложим по мешкам. Что с ними делать, решим потом. Пока надо остановить распространение патогена. Если мертвые пролежали здесь хотя бы пару дней, летучие мыши, крысы и прочие животные могли успеть заразиться.

— Когда вы намерены сжигать материал?

— В идеале — в конце каждого дня.

— Я бы не советовал, — возразил полковник. — Террористы «Аш-Шабаб» наверняка уже знают о вашем присутствии в Кении. Большой костер превратит нас в мишень.

— Что вы предлагаете?

— Откопать яму, заполнить ее и как следует прикрыть брезентом. При отходе оставим двух человек, они выждут пару часов и тогда уже подожгут.

Пейтон быстро переглянулась с Йонасом.

— Нас это устроит.

* * *

Три часа работы после заката вымотали всех умственно и физически. Люди полковника Магоро свалили в свежую яму костюмы и всякую всячину из деревни — зубные щетки, игрушки, одежду, запасы еды. Яму накрыли лоскутным покровом из кусков брезента оливкового цвета, скрепленных серебристой изолентой, отчего он напоминал одеяло с декоративной прошивкой. Рядом под белым навесом стопкой были сложены мешки с трупами. С каждым часом запах смерти и разложения слабел, пока ночной ветер окончательно не развеял его остатки и не наполнил деревню свежим воздухом.

В своей палатке Пейтон села на койку и принялась втирать болеутоляющий крем в усталые мышцы ног. Она была одета в белую фуфайку без рукавов и короткие спортивные шорты, едва прикрывавшие верхнюю часть бедер. Одежда насквозь пропотела.

Несмотря на ломоту в теле, Пейтон чувствовала себя лучше, чем дома. Приходилось признать: ее домом была палатка в нищей стране, а не квартира в Атланте. Здесь она обретала абсолютный покой и целеустремленность. Ни стресс, ни долгие часы работы не выводили ее из равновесия.

Исследование эпидемий составляло смысл ее профессии и всей жизни. Поведение вирусов предсказуемо, их можно выследить и понять. Люди — другое дело, их поступки нелогичны и пагубны. Люди оставались для нее тайной за семью печатями, больным местом. Особенно мужчины.

Пейтон понимала, что подошла к главной в жизни развилке дорог — либо угомониться и завести семью, либо целиком отдаться работе. Она так и не решила, чего хочет, однако пребывание в Африке, в очаге эпидемии казалось ей совершенно естественным. Но в то же время она чувствовала пустоту в душе. И работа не могла заполнить эту пустоту, хотя и позволяла на время забыться.

Йонас откинул полог палатки и наклонился, чтобы войти внутрь. Втянув ноздрями запах крема, он сощурился и замер на пороге.

— Ух ты, сильная штука!

— Извини, надо было на улице.

— Ничего. Я бы и сам не прочь. Спина разламывается.

Йонас без спросу взял у нее из рук тюбик с кремом.

— Давай помогу. — Он выдавил немного крема на ладонь. — Где ты уже намазала?

— Руки и ноги.

— Тогда подставляй спину.

Свободной рукой Йонас предложил ей сесть на пол и развернул к себе спиной. Пейтон села, скрестив ноги, выгнув спину и отведя назад плечи. Йонас уселся сзади, вытянув ноги во всю длину, едва касаясь икрами коленей Пейтон.

Когда рука с кремом коснулась ее спины, Пейтон охнула.

— Извини, — сказал Йонас.

— Ничего. В следующий раз предупреждай.

Швейцарец медленно втер болеутоляющий состав в поясницу Пейтон, массируя пальцами мягкие ткани чуть выше ягодиц. Она почувствовала, как он приспустил ее шорты, а покончив с этим участком, оттянул кверху пропотевшую фуфайку.

— У тебя вся одежда провоняет.

Не говоря ни слова, женщина стащила с себя шорты и отбросила их в сторону, фуфайку, сняв через голову, положила на койку. Йонас не в первый раз видел ее в нижнем белье, но отчего-то сейчас этот вид щекотал ему нервы. Его руки обхватили Пейтон спереди, втирая крем в живот, двигаясь большими равномерными кругами, слегка дотрагиваясь до нижней части груди.

По телу женщины пробежала легкая нервная дрожь.

— Ты — умница, что нашла деревню, — тихо проговорил Йонас. — Мы вот-вот нащупаем разгадку.

— Я действовала наудачу. — Пейтон старалась говорить ровно, чтобы Йонас не заметил ее учащенное дыхание.

— Удача тебе часто сопутствует, я не раз замечал.

Он втер крем в бока Пейтон, покрыв им ребра до самых подмышек.

— Если подумать… Мы столько проработали вместе, а ты ни разу не рассказывала о себе.

— Нечего особо рассказывать.

— Не верю. Расскажи что-нибудь, чего я не знаю. Чем ты занимаешься в свободное время?

— Мало чем. Я почти все время на работе.

— А когда не на работе?

— Читаю. Бегаю.

Йонас выдавил из тюбика новую порцию крема, снова начал растирать спину, засунул руки под ремешок лифчика, отчего тот натянулся на груди.

— Можно задать тебе один личный вопрос?

— Конечно.

— Ты — удивительный человек. Умная, веселая, с золотым сердцем. Почему ты не завела семью?

Руки швейцарца остановились на ее плечах — Йонас ждал ответа. Пейтон вспомнила брата. Потом отца. Наконец, мужчину, который ушел от нее много лет назад.

— Я так и не встретила мужчину, который оставался бы рядом в нужную минуту.

— Я всегда был рядом, когда был нужен тебе.

— Это правда.

Йонас подтянул ноги и пересел так, чтобы быть лицом к лицу с Пейтон. Они долго сидели в полном молчании. Йонас пытался найти в глазах коллеги ответ на вопрос, к которому та была совершенно не готова. Когда он потянулся губами к ее губам, Пейтон охватил новый, неведомый страх.

* * *

В соседней палатке Ханна Уотсон тоже активно натиралась противовоспалительной мазью. Она разделась до лифчика и трусиков; пропотевшая одежда висела на веревке, натянутой между распорками палатки. Остальные вещи были распакованы и аккуратно разложены вдоль стенки. Жилая половина ее соседа по палатке представляла собой разительный контраст: личные вещи Миллена были разметаны, словно к нему наведалось семейство медведей.

Ханна стояла в середине палатки. Расставив ноги и низко наклонившись, она втирала мазь в бедра и икры.

За спиной хлопнул полог, она увидела в промежуток между ногами Миллена, застывшего со смешанным выражением неожиданности и восхищения на лице.

— Ой, извини! — выдавил он. Миллен хотел повернуться и уйти.

Ханна выпрямилась.

— Ничего страшного. Просто… отвернись на секунду.

Она закончила натираться гелем и нырнула под одеяло.

— Все.

Миллен обернулся. Она протянула ему тюбик.

— Хочешь? Помогает.

— Нет, спасибо. Я слишком устал. — Миллен открыл пузырек с ибупрофеном и высыпал на ладонь четыре таблетки.

— Дай мне тоже. Я так вымотана, что даже читать не в силах.

— Я тоже. Но сон все равно не идет.

Ханна кивнула:

— Точно.

— Я слишком возбужден.

Девушка посмотрела на полотнище палатки.

— Я тоже. Совершенно без сил, а мысли бурлят — что будет завтра…

Миллен показал Ханне свой телефон с эмблемой приложения Audible на экране.

— Собирался слушать «Соловья»^[12]. Еще не начинал.

Ханна оперлась локтем на постель, выгнув в изумлении бровь.

— Что? Ты его уже читала?

— Нет пока. Но эта книга давно записана в мой СКОЧ.

— СКОЧ?

— Список книг, обязательных для чтения.

— А-а. А вот у меня нет никакого списка, — посетовал Миллен. — Я просто беру книгу и читаю.

Ханну это ни капли не удивило. Удивил ее выбор книги, что Миллен, очевидно, заметил.

— Что-то не так?

— Вот уж не ожидала, что тебе нравятся книги такого плана.

Миллен озадаченно посмотрел на изображение обложки на экране.

— То есть?

— Ну-у… высокая литература.

Миллен отшатнулся с наигранной обидой.

— К твоему сведению, я — крайне литературный человек. Я бы даже сказал залитературенный.

— Ладно-ладно, залитературенный, как эта штука работает?

— Вот как. — Миллен воткнул разъем наушников в телефон, вставил один в левое ухо, присел рядом с койкой Ханны на корточки и вставил второй в ее правое ухо. Он сел на пол и прислонился к кровати так, чтобы его голова находилась поблизости от головы Ханны, оставив небольшое пространство. Миллен нажал кнопку на телефоне. В ушах Ханны раздались слова вступления, которыми программа начинала все аудиокниги.

Ханна вытащила наушник из уха и позвала:

— Хватит геройствовать, залезай сюда.

Она отодвинулась, освобождая место на кровати. Миллен снял обувь и лег рядом.

В какой-то момент девушка повернулась на бок, к нему спиной, чтобы дать ему больше места. Вскоре она почувствовала, как рука парня обвилась вокруг ее живота и притянула ее ближе.

* * *

Когда губы Йонаса приблизились на пятнадцать сантиметров, Пейтон отвернулась.

— Извини, — сказал он, не глядя ей в глаза.

— Нет, — поспешно ответила Пейтон. — Не в этом дело. Я услышала какой-то шум.

— Какой?

Пейтон ответила не сразу.

— Вертолеты.

Она поднялась, натянула на себя одежду и выскочила из палатки. Над деревней зависли два черных вертолета. Через несколько секунд она увидела бегущих к ней солдат с автоматами.

Глава 29

Когда вертолеты сели, солдаты полковника Магоро отступили к палаточному городку и окружили защитным кольцом Пейтон, Йонаса и остальных медиков. Магоро выскочил из палатки, на ходу выкрикивая по рации короткие команды.

Сквозь оседающую пыль Пейтон различила на борту вертолетов опознавательные знаки ВВС Кении.

— Что случилось? — спросила она у полковника.

— Новые очаги. Вас обоих срочно вызывают.

Пейтон побежала в палатку собирать вещи.

— Возьмите с собой воду и еду. Лететь придется долго.

* * *

В кромешной темноте вертолеты пересекли малонаселенную полосу восточной Кении вдоль сомалийской границы. Изредка свет фар грузовика или легковой машины выхватывал участки сухой каменистой местности и покатые холмы.

Пейтон смертельно устала, но ей не терпелось завести разговор о том, что случилось или почти случилось в палатке между ней и Йонасом. Она не могла решить, с чего начать. В конце концов она убедила себя, что слишком устала, что шум вертолета слишком сильный, а надевать наушники и говорить при пилотах было неудобно. Однако подлинная причина была в другом.

Легкая вибрация корпуса вертолета действовала умиротворяюще. Пейтон откинула голову на спинку сиденья и через несколько минут провалилась в сон.

* * *

Проснувшись, Пейтон обнаружила, что ее голова лежит на плече Йонаса. Губы были влажные от слюны. Она приподнялась, чтобы их вытереть.

— Извини.

— Ничего.

Голос Йонаса был едва различим за грохотом винтов.

Они снижались, внизу мерцали огни большого города. На земле горели десятки костров.

Пейтон взглянула на циферблат. Полет занял несколько часов. Если болезнь перекинулась на крупный населенный пункт, все планы придется менять.

Улицы города были проложены, как по линейке. На них почти не было машин — одни военные грузовики, однако на улицах за барьерами толпились и кричали люди.

Пилот обернулся и показал на наушники.

Пейтон и Йонас надели свои пары.

— Куда мы прилетели? — спросила Пейтон.

— В Дадааб. Лагерь беженцев, — ответил второй пилот.

О лагере беженцев Дадааб упоминал госдеповец на инструктаже. Лагерь находился в глубине кенийской территории, близ границы с Сомали, и был крупнейшим в мире — предоставлял кров тремстам тысячам человек, большинство из которых едва сводили концы с концами. Более восьмидесяти процентов обитателей составляли женщины и дети, почти все бежали из Сомали от засухи и многолетних войн. Недавно кенийское правительство пригрозило закрыть лагерь в ответ на террористические акты «Аш-Шабаб», которые предположительно совершали лица, завербованные в лагерях беженцев. В итоге за последний год обратно в Сомали были высланы более ста тысяч беженцев.

— Сколько инфицированных? — поинтересовалась Пейтон.

Ответил женский голос. Пейтон немедленно узнала говорящую: Ния Океке, сотрудница кенийского Минздрава, с которой она встретилась в Мандере. Очевидно, она прилетела на втором вертолете.

— Больны не менее двух тысяч беженцев. Около сотни уже умерли. Случаи есть даже в лагере гуманитарных организаций, в том числе среди работников Красного Креста и ООН.

Ния объяснила планировку комплекса: он состоял из четырех лагерей — «Ифо-2», «Дагахали», «Хагадера» и лагеря гуманитарных организаций.

В отдалении на одиночную посадочную полосу заходил транспортный самолет.

— Что вы везете?

— Солдат и припасы. Мы вводим карантин на всем комплексе.

— Чем мы можем помочь? — спросил Йонас.

— Нам нужен ваш совет. Как бы вы поступили в такой ситуации?

Пейтон с Йонасом задали еще несколько вопросов, переговорили наедине, перекрикивая шум вертолетных винтов, и наконец пришли к единому мнению насчет рекомендаций. Они предложили поделить комплекс на четыре части — карантин для подозреваемых на болезнь, изолятор для подтвержденных случаев и два вспомогательных лагеря. В первом вспомогательном лагере должны жить те, кто вступал в контакт с потенциальными носителями инфекции. Второй выделялся для сотрудников, не контактировавших с патогеном. Работникам из второго лагеря предстояло разгружать транспорт и поддерживать связи с внешним миром.

За годы борьбы с эпидемиями ни Пейтон, ни Йонас не сталкивались с таким положением, какое сложилось в Дадаабе. Приходилось на ходу импровизировать. Они предложили ввести карантин в ближайшем городе, Гариссе, и перекрыть А3 и дорогу между Хабасвейном и Дадаабом — две основные магистрали, соединявшие комплекс с внешним миром.

Обсудив подробности, Пейтон и Йонас сели в вертолет и полетели обратно в деревню, в свой лагерь.

Йонас стащил с головы гарнитуру и наклонился к напарнице.

— Плохо дело. Беженцы хлынут, как после резни в Руанде.

— Верно говоришь. — Пейтон выглянула из иллюминатора. — Никак не возьму в толк. Дадааб слишком далеко от Мандеры и той деревни. Американцы сюда не приезжали. По крайней мере, об этом ни слова на их веб-сайте и в заметках доктора Кибета.

— Что ты имеешь в виду?

— Что-то здесь не так.

— Что именно?

— Не знаю. Надо взять передышку, не торопиться с выводами.

Догадка вертелась где-то рядом, однако измученный нехваткой сна и вертолетной тряской мозг не мог ее нащупать. Отчего-то Пейтон во второй раз за ночь вспомнила брата. Он погиб на восточной границе Уганды, в нескольких сотнях миль отсюда, в одну из ночей ноября 1991 года.

* * *

Вертолеты кенийских ВВС доставили Пейтон и Йонаса в деревню на восходе солнца. Белые палатки мерцали на солнце, ветер от винтов взлетающих вертолетов трепал волосы прибывших.

Пейтон, невзирая на усталость, позвонила Эллиоту, в ЦКПЗ и ЦЧО. Эпидемия распространилась намного шире, чем она ожидала.

Примечания

12

Книга американской писательницы, автора любовных романов Кристин Ханны.