Десятый сосед

Ашира Хаан, 2023

Мама всегда говорила, что за всю жизнь у приличной девушки должно быть не больше десяти мужчин.Цифра казалась мне даже завышенной: я собиралась найти своего единственного гораздо быстрее.Мама много еще чего говорила. И про то, что женщина не должна курить на ходу или за столом. И про то, что должна пить только благородные напитки: сухое красное вино или коньяк. И что-то еще про длину юбок и цвет помады.Возможно, именно с тех пор я люблю пиво, длинные юбки с разрезом до пояса и красить губы в истошно-розовый.Но вот правило про десять мужчин впечаталось намертво.

День, когда все изменилось

Сегодняшнее утро началось как обычно: с растворимого кофе, бутерброда с сыром и пробежки за автобусом.

У меня было правило — если я успела дойти до поворота, прежде чем автобус остановился на светофоре, то я бегу за ним до остановки. Если не успела, он может хоть час простоять с открытыми дверями, я буду так же упорно стоять напротив, но не сяду в него.

Из метро я обычно поднимаюсь на самом левом эскалаторе. Огибаю газетный киоск только сзади. Пока иду до офиса, мысленно перечисляю все ежемесячные закупки в определенном порядке.

Раньше я курила, и надо было успеть докурить сигарету прежде чем зайду под эстакаду. Но после тяжелого воспаления легких курить пришлось бросить. В первый раз после болезни было очень-очень страшно идти от метро к работе без сигареты. Казалось, этот ритуал заклинает демонов, владеющих моим начальником, и если все сделать правильно, он меня не уволит. Поэтому, чтобы успокоиться, я принялась вспоминать всю рутину, о которой забыла за два месяца в больнице. Список из десятка сортов чая и капсул для кофемашины, сливок, молока, печенья, салфеток, бумаги для принтера, ручек, фильтров для увлажнителей, корма для рыбок, туалетной бумаги, скотча, мыла, и так далее, и так далее, и так далее, крутился в моей голове, складываясь в успокаивающую мантру, и с ней на устах я вошла в офис.

День прошел великолепно.

Теперь я не могу избавиться от этих мыслей.

Я ненормальная?

Я нормальная.

Я узнавала.

Спросила у психолога, не докачусь ли я до того, что буду считать листики на деревьях и мыть руки раз в пять минут?

Но он только улыбнулся.

Дальняя кабинка в офисном туалете, четное количество ягод на тарелке, дотронуться до ручки двери, выходя на улицу, не наступать на люки и швы плитки — это еще не сумасшествие. Вот когда я три часа простою на переходе, дожидаясь тринадцатой по счету красной машины, тогда можно будет волноваться.

Я не стала ему рассказывать, что пока левый эскалатор был на ремонте, я выходила из метро через другой вестибюль.

— Сергей Андреевич, можно?

Я для приличия побарабанила по косяку двери, ведущей в начальственный кабинет.

— Да, конечно, Евочка, когда я тебе отказывал? — начальник даже подорвался к кофеварке. — Тебе капучино? Без сахара?

Сергей Андреевич был бы звездой любого офиса. Он высок, красив и импозантен. У него темные волосы и голубые глаза, идеальные костюмы и дорогие часы, нос с горбинкой и ямочки на щеках, сексуальная небритость и жилистые руки. Все то, от чего девушки укладывались бы штабелями.

Да вот беда — у нас работают одни мальчики-программисты. Кондовые и суровые, из тех, что могут год питаться крошками из клавиатуры, носят лохмы ниже плеч и страшненькие свитера. Причем Сергей Андреевич, кажется, специально таких подбирал — у конкурентов давно и девушки кодят, и юношей выучили слову «барбершоп». Зато редким девушкам — мне, секретарше, бухгалтерии в полном составе и двум посменным красоткам с ресепшена достается все его внимание. И даже кофе из монарших рук.

Тут бы и сказать, что Сергей Андреевич девушками в принципе не интересуется, поэтому все это счастье — не про нас.

Но все намного-намного хуже.

Сергей Андреевич уделяет внимание нам всем одинаково.

Он не женат, не обручен и никем не занят.

С женщинами флиртует, к мужчинам равнодушен.

Человек-загадка.

Зато его всегда можно использовать для поднятия самооценки, если день не задался.

— Евочка, ты сегодня выглядишь просто божественно! А цвет лица такой, как будто только из отпуска. Может, тебе он и не нужен? Давай отменим, а то мы без тебя каждый раз невыносимо скучаем и только трудовой и уголовный кодекс мешает держать тебя тут круглогодично.

— А я по делу.

У меня целая стопка с распечатками, в которых анализ моей эффективности — да, у офис-менеджера тоже есть KPI! — у меня бухгалтерские сводки с экономией расходников, у меня отзывы в рабочем чате о том, как стало комфортно работать с новым сортом чая, ссылки на вакансии с зарплатой выше, чем у меня, данные пропускной системы о том, сколько часов я провела последний месяц в офисе.

И главное — у меня под пяткой старый советский пятак, и я сбегала в соседний офис погладить трехцветную кошку.

Я полностью готова к разговору о повышении.

Срабатывает, конечно, кошка. Или пятак.

Потому что Сергей Андреевич отметает мои попытки вручить ему всю эту кипу бумаг одним движением руки, выбирается из своего начальственного кресла и садится на край стола поближе ко мне:

— Евочка, как ты можешь подумать, что я не замечаю твоей прекрасной работы? Скажу по секрету, — доверительно понижает он голос. — Я не повышал тебе зарплату до сих пор только из-за слухов. И так все говорят, что я благоволю к тебе больше прочих, а если выдать тебе премию или повышение без твоей просьбы, это станет совсем очевидно.

— А вы благоволите? — улыбаюсь я. У нас странные отношения — он меня на «ты», я его на «вы», но флирту это не мешает. — Есть чему становиться очевидным?

— Эх, Ева! Я же видел твоего бойфренда, зачем ты разбиваешь мне сердце! — Сергей Андреевич окидывает меня абсолютно мужским подробным взглядом. Настолько заряженным, что я отметаю нашу последнюю версию о его асексуальности. — Как только бросишь своего увальня, сразу приглашу тебя на ужин.

— Зачем мне его бросать? — теряюсь я. Это какой-то новый заход, раньше такого не было.

— Потому что ты в последний месяц задерживалась не только из-за реорганизации — кивает он на мои распечатки. — Неужели ты думаешь, я правда совсем тебя не замечаю? Какие у тебя потухшие глаза по утрам, когда ты приходишь, и как они разгораются днем. И снова тухнут, когда собираешься домой. Ты оттягиваешь этот момент как можешь, это очень заметно.

Он говорит это без насмешки и совсем не флиртующим тоном.

Озабоченно говорит, так что я полностью теряюсь и не понимаю — это серьезно?

Он серьезно?

Вот это повод задуматься.

Сергей Андреевич кивает мне:

— Обсудим этот вопрос на будущей неделе, когда все устаканится.

Надеюсь, речь все-таки о повышении, а не ужине, когда я брошу Олега.

После работы я решила забежать в магазин. За вином — отметить не очень отрицательный ответ начальства.

Побросала в корзинку спагетти, соленую рыбу, помидоры, авокадо. Тщательно выбрала две бутылки вина — сегодня пусть будет французское. Зашла за творогом и йогуртами и, выбирая их на полке, отдернула руку, чуть не задев десерт «Эрба».

Его брать было нельзя. Ни в коем случае.

Я ела его всего два раза в жизни.

Когда купила на первую свою настоящую работу в офисе два стаканчика, поставила в холодильник, один съела в обед, другой собиралась завтра. Но вернувшийся из командировки в Лас-Вегас большой босс, проигравшись там в пух и прах, решил сократить всех «дармоедов». Офис-менеджер попадал в этот список по определению.

Уходя я убрала второй стаканчик в сумку вместе с конвертом, в котором лежали мои «отступные».

Мутноглазый парнишка-наркоман, который приставил к моему горлу лезвие ножа в подъезде, десерт брать не стал. Только конверт.

Второй раз я взяла «Эрбу», чтобы перекусить, пока ждала жениха — свою попытку номер шесть, у загса. Он опаздывал с работы, я очень хотела есть. Орехово-шоколадный десерт был очень вкусным.

Меня долго потом тошнило им в ближайшем перелеске после разговора с глубоко беременной блондинкой, которая подошла ко мне, сверяясь с фотографией в телефоне. Ей было совершенно непонятно, почему мой шестой и очень любимый мужчина хочет жениться на мне, а не на ней. Ведь она носит его сына.

Больше я никогда даже не смотрела в сторону этого десерта.

Я не собиралась рисковать даже для того, чтобы проверить — совпадение это или правда злой рок?

В одну-единственную открытую кассу уже выстроилась длинная очередь, и я со вздохом встала в ее конец. Почему днем здесь всегда три скучающих кассирши, а вечером зашивается одна?

Но сейчас у меня было подозрительно хорошее настроение. Стоять в длинной очереди в кассу в «Пятерочке» и чувствовать себя хорошо — это что-то нездоровое. Так не бывает.

Что со мной? Разговор с начальством обрадовал? Вроде не очень. Рабочий день закончился? Но Сергей Андреевич прав — домой я не слишком рвалась. А уж встреча с «Эрбой» и воспоминания, которые она пробудила и вовсе не годились.

И тут поняла.

Вместо привычного затхлого запаха подгнивших овощей и промокших коробок, меня окутывал мой любимый мужской аромат — «Homme» от Dior. Я однажды купила его в дьюти-фри в аэропорту кому-то в подарок, и не смогла отдать — так и оставила себе. Тонкий, необычно-мужской, с нотами ириса и древесины. Чуть отстраненный — и очень дорогой.

Передо мной в очереди сейчас стоял живой человек, пахнущий этим парфюмом — и он был мужчиной той породы, что не часто встретишь в эконом-магазинах.

Темные волосы, уложенные так, что кажется — он просто пригладил их после душа.

Песочного цвета свитер крупной вязки и такого же оттенка джинсы.

Треккинговые ботинки стоимостью с весь мой зимний гардероб.

Он так неуловимо отличался, что сразу и не скажешь, что именно выдавало разведчика из другого мира ступеней на сто повыше нашего нищебродского района.

Только набор продуктов у него в корзинке снизил пафос: бутылка пива, нарезка колбасы и подозрительно вздувшийся салат в пластиковой коробочке.

Если бы я была не я, а кто-нибудь, кто выглядит как я, но намного-намного смелее, этот кто-нибудь сейчас обязательно бы сказал пришельцу из лучшего мира, что такой салат есть не стоит. Возможно, после этого завязалась бы непринужденная беседа: «А что вы посоветуете из ассортимента в это время суток?» и, чем черт не шутит, обмен телефонами. Нельзя ведь оставлять человека одного в таком враждебном окружении, он ведь совершенно не приспособлен к существованию в наших краях. Вряд ли в тех местах, где он бывает обычно, водятся несвежие салаты.

Но ведь такой человек может и нафиг послать, если честно. Рявкнуть, что и без сопливых неудачниц разберется. И что лучше бы я думала о доме и о том, что у меня там уже есть не самый худший экземпляр мужского рода. Этот, конечно, покруче будет — на вид ему лет сорок, но очень удачные, голливудские сорок с сияющей кожей, крепкой, но стройной фигурой и уверенными движениями.

Пока я мучилась, подошла наша очередь, и кассирша, которая тоже залипла на роскошного разведчика, только ей больше повезло — она его еще и спереди видела, вопреки всем внутренним правилам торговли в дешевых магазинах, кивнула на салат:

— Испортился.

— Что? — растерянно переспросил мужчина, и я чуть не мурлыкнула от почти физического удовольствия, которое доставил мне его голос. Словно кто-то погладил меня по руке кусочком меха норки.

— Салат ваш испортился, говорю. Не берите.

— Да? — он удивленно поднял коробочку и оглядел ее. — А срок годности вроде нормальный.

— Ну так хранили неправильно, — пояснила она. — Возьмите другой.

— Нет, я лучше пиццу закажу, — вдруг ослепительно улыбнулся кассирше мужчина. — Спасибо вам большое за помощь!

Его улыбка моментально подняла температуру в окрестностях градусов на пять. Кассирша, попавшая под направленный луч обаяния, подняла руку, пытаясь поправить прическу и смущенно опустила ресницы.

Досада спартанским лисенком свернулась в животе и начала усиленно грызть меня изнутри. Ну что мне стоило сказать всего два слова, а? И вот этот прожектор харизмы был бы сейчас направлен на меня, и я бы пунцовела под благодарным взглядом и не решалась поднять глаза, что-то неловко бормоча. А потом вышла бы с ним на улицу…

Да что ж со мной сегодня такое-то!

Салат мужчина оставил на кассе и вышел из магазина, а кассирша так и осталась под гипнозом его феерического обаяния. По лицу ее блуждала мечтательная улыбка, а движения были медленными и плавными. Что не ускоряло работу, конечно же. Но я могла ее понять.

Когда наконец все мои йогурты и авокадо были сложены в пакетик, а я вышла на улицу, прекрасного незнакомца там уже, конечно, не было. Наверняка сел в свою многомиллионную машину и отправился по лунному лучу обратно в сияющие небеса.