Плесень

Ау Каеши (2024)

Продолжение романа «Джанк». Древний Бог освобожден и жаждет мести. Тучи над Севером продолжают сгущаться: природа чувствует надвигающуюся беду. Жестокая война охватывает все близлежащие страны, старые конфликты вспыхивают вновь. Лисандр отказывается от престола и возвращается к своей основной и главной деятельности, которую давно забросил . И кто же мог предположить, что именно это поможет одолеть врага?

Еще один день

Лис открыл глаза; утро уже давно настало. Людей в храме практически не осталось: большая часть стояла у дверей и готовилась уходить, остальные же, в дальних углах, счищали с себя остатки воска. Все молчали, даже ветер за окном умолк. Тело позади Лисандра накрыли белой простыней, которая уже успела напитаться кровью и побагроветь.

Он не спеша огляделся вокруг. На полу были целые лужи из ягодного сока, валялись кувшины, кубки. Элементы одежды: обувь, ремни, рубашки, даже шубы. И все это покрывали алые капли воска.

Священник стоял у дверей и молча прощался с людьми, улыбаясь и кивая им вслед.

Рядом с большой старой фреской, недалеко от выхода, у стены, сидел Эшлен, подперев подбородок рукой. Он не сводил глаз с тела на столе и так же, как и все, молчал.

В центре зала, на полу, была Мессалин. Она упиралась руками в холодный паркет, опустив голову. Лис тяжело сглотнул и поднялся на ноги, схватившись за поддоны сзади. Он оглянулся на тело, под простыней виднелись лишь очертания скелета. На секунду подкатила тошнота. Лис согнулся пополам и зажал себе ладонью рот, сдерживая позыв.

— Сигареты есть? — вполголоса спросил Эш, не отводя взгляда с кровавой простыни.

Лис по привычке похлопал себя по груди в поисках кармана, а потом помотал головой. Из одежды на нем были только брюки, все заляпанные липким соком. Он пробежался глазами по храму и остановился на священнике. Тот понял его вопрос без слов и указал пальцем в сторону. Лис кивнул и посмотрел на брата.

— В пиджаке. Где-то там.

Эш поднялся и медленно побрел в указанном направлении.

Мессалин подняла голову, громко вздохнула, будто до этого долго задерживала дыхание. Глаза её забегали по потолку и округе. Она несколько раз оглянулась назад, куда-то вверх, пытаясь рассмотреть что-то сверху. Неуверенно она дотронулась до спиц на своей голове, проведя по ним кончиками пальцев от вершины до основания каждого металлического прута. Брови её нахмурились, губы дрогнули в странной улыбке. Она схватилась за одну из спиц и потянула её вверх. Металл с чавканьем выскочил, кончик его был в крови на несколько сантиметров. Она швырнула его в сторону и принялась за остальные. Спица за спицей с визгом падали и разлетались по полу.

Лисандр смотрел на нее, боясь даже моргнуть. От этого зрелища стыла кровь и каменело тело. Мессалин вытащила последний прут и кинула его перед собой. Спица покатилась прямо к ногам Лисандра и остановилась в полуметре. Девушка подняла голову, по лбу стекала капелька крови.

Лисандр сделал маленький шаг вперед и вновь замер. Страх сковал тело, ужас схватил за горло. Он смотрел на Мессалин, и адреналин закипал. Хотелось бросить все и убежать, убежать сломя голову, убежать и завопить во все горло. Но в тоже время, от её вида болело сердце. Он сделал еще один шаг, а за ним еще и еще, тяжелый, будто к ногам были прикреплены кандалы.

Лис остановился прямо перед ней и опустился на колени. Она смотрела на него и улыбалась, но не так, как обычно. В этой улыбке читался страх, паника, ужас. От её лица на душе становилось тяжело.

Дрожащими пальцами он коснулся её щеки, медленно провел ими вверх, к виску, и внимательно наблюдал, словно ожидая реакции. Зубы его застучали, дыхание стало еле слышным. Не спеша он провел ладонью по её лбу, стерев каплю крови. Затем скользнул в волосы. Дыхание дрогнуло. Он медленно приподнялся на коленях и взглянул на её макушку: ран не было, только лишь засохшие капли воска. Лис опустился обратно на пятки. Сердце заколотилось еще сильнее, вот-вот готовясь сломать ребра. В голове бегали совершенно разные мысли, вплоть до подозрений в собственном сумасшествии.

Он провел большим пальцем по её губам, вынудив слегка приоткрыть рот. Месса послушно разомкнула челюсти, смотря на него снизу вверх. Лис провел по нижним зубам в сторону и уперся в клыки: мелкие и частые. Девушка еле слышно нервно хихикнула.

Он убрал руку от её лица. Месса рассмеялась чуть громче, глаза её начали наливаться слезами, а хохот стал истеричным, дерганным. Она зажмурилась и взвыла в полный голос.

— Что это такое? — жалобный вопль разнесся по всему храму.

Она согнулась пополам, буквально упав Лису на колени. Тот быстро перехватил её под руки и крепко обнял, прижав к себе.

— Что это?! Что это такое?! — выла она и пыталась вырваться из объятий.

Но Лис лишь крепче прижимал её к себе. Сердце его вновь затрепетало, но уже совсем не от страха.

Месса несколько раз ударила его по спине, пытаясь вырваться, но безуспешно. Он сжал её так крепко, как удав кролика, не давая сдвинуться ни на миллиметр. В конце концов, она успокоилась и опустила голову на его плечо, по щекам ручьями лились слезы. Он положил ладонь на кудрявый затылок и уперся носом в мягкую щеку.

Тем временем Эш наконец-то нашел помятую пачку сигарет в одном из карманов пиджака. Поспешно вытащил чуть дрожащими руками, зажег и одной затяжкой выкурил её почти полностью.

Священник проводил последнего прихожанина и закрыл двери. Он был в чистой темной рясе, без единой капли воска на подоле. Как ни в чем не бывало, он подошел к столу в центре и приподнял край простыни.

— Унесите, пожалуйста, — сказал он громко.

Из дальних частей храма выбежали несколько прислужников и убрали тело, оттащив его куда-то в дальние помещения. Эш медленно проводил их глазами, а затем достал из пачки еще одну сигарету.

Священник посмотрел на каждого из оставшихся, сдержанно улыбнулся и ушел следом за работниками, ничего более не сказав.

Эш одним вдохом выкурил вторую сигарету, швырнул ее в центр зала и потянулся за третьей. Пальцы все еще заметно подрагивали, но уже гораздо меньше. Пачка выпала из рук и с громким шлепком упала на пол. Лисандр чуть обернулся назад, взглянув на брата. Им достаточно было лишь посмотреть друг на друга, чтобы задать молчаливые вопросы и тут же получить на них такие же немые ответы. Эш поднял пачку, достал еще одну сигарету и помотал головой.

— Без понятия… — фыркнул он и поджег ее.

— Я все помню.

— И я все помню! Трезвый же был… Был… — добавил Эш в конце еле слышно. — Мы все были трезвые.

Дверь в углу храма приоткрылась, и оттуда выскользнул все тот же священник с кувшином красного сока.

— Конечно же, вы были трезвы. Разве можно опьянеть от морса? — усмехнулся он и подошел к столу из паллет, на котором еще осталось несколько золотых кубков. — Это аджая — напиток из ягод, специй и простой воды, — он наполнил один из бокалов и, не поворачивая головы, протянул его в сторону Мессалин. — Когда-то аджаей был пропитан весь мир. Каждый листочек, каждая травинка и песчинка…

Месса попыталась чуть оттолкнуть Лисандра, но безуспешно. Он сжал ее крепче, не желая никуда отпускать, и с недоверием покосился на священника.

— Аджая наполняет вас энергией вселенной, возвращает мысли в поток, — священник приложил кубок к губам и перевел взгляд на Эшлена, — раскрывает ваши истинные желания и суть, — выпив весь сок, священник собрал оставшиеся бокалы на поднос рядом. — Вчера вы были собой.

Он слегка улыбнулся и пошел обратно, в дальнюю часть храма.

— Приходите еще, если хотите… — сказал он и скрылся в дверях.

Как только щелкнул замок, Эш громко усмехнулся и прикрыл глаза ладонью.

— Пошли домой? — устало сказал он.

Мессалин перекрыла кран с водой. Большая ванная комната, по-настоящему королевская, была заполнена паром. Стены в мозаике, золотые краны и ручки, резная плитка. Нежный, желтоватый свет от светильников. А главное запах, настолько приятный, успокаивающий, расслабляющий: лаванда, мята и еле уловимые нотки мыла.

Остатки воды утекали в слив, а вместе с ними, казалось, и вся усталость, проблемы и тяжести. Месса перешагнула через бортик ванной и поставила ногу на мягкий ковер, который вмиг впитал всю влагу. Пушистый, нежный, как шерсть или даже пух. Она опустила вторую ногу и откинула тяжелые волосы назад. С них текли целые ручьи: по спине, бедрам, ногам — и тут же впитывались в мягкий коврик.

У зеркала рядом стояло множество баночек: с кремами, вытяжками, эссенциями, с чем только можно. Мессалин взяла одну из них в руку и покрутила. От морщин — гласила надпись на этикетке. «Какие у Марсалы могли быть морщины?» — подумала она и поставила флакон на место. Рядом с зеркалом, на изящном позолоченном крючке, висел черный шелковый халат. Хоть в комнате и убирались, некоторые вещи все-таки остались так, как и были. Халат до сих пор пах духами южанки. Мессалин коснулась шелка и провела по нему кончиками пальцев. Черный цвет ногтей сливался с тканью. Недолго думая, она надела его на себя и затянула пояс. Длинные рукава скрывали кисти рук, красиво струясь от плеч. Кружевные вставки у воротника прикрыли излишне откровенное декольте. Она провела ладонью по шее вниз, стоя у зеркала. Что-то явно изменилось, что-то незримое, непонятное. Не тот взгляд, не та улыбка, не та, что была.

Мессалин отжала волосы над раковиной и промокнула полотенцем. Они заметно отрасли, стали еще гуще и тяжелее. И с ними, кажется, было что-то не так.

На руках исчезли все шрамы и ссадины. Идеальная кожа на бедрах сияла в теплом свете ламп. Такой она тоже не была, никогда. Ни единой растяжки, ссадины, пятнышка.

Месса кинула полотенце в корзину и подошла к двери. Почему-то, не хотелось выходить, словно по ту сторону её ждал монстр, уже скалящий свои зубы и потирающий когтистые лапы. Она остановилась у двери максимально близко, почти коснувшись её носом, и замерла. Последние капли падали с душа вниз, так громко, будто палкой кто-то бил в барабан. Больше ничего, тишина, гнетущая, пугающая. Мессалин не спеша опустила ручку, и из комнаты в ванную ворвался холодный воздух, рассеяв туман пара.

Монстр, которого она чувствовала, лежал на кровати и покачивал ногой. Так безмятежно, спокойно, обыденно.

На столе горел маленький торшер, а за окном пылал закат. Огромный букет стоял на полу, такой огромный, что взять его в руки было просто невозможно: белые эустомы, тонкие и изящные цветы с нежными бутонами. В букете их было такое количество, что, наверное, потребовалось скосить целую оранжерею.

— Как тебе комната? — спросил Лис тихо и осмотрел её не спеша, будто был тут впервые. — Лучше этой в старом замке точно нет…

Высокие потолки, невероятно высокие. Лепнина, инкрустации, резные деревянные плинтуса. Вычурная роскошь.

Мессалин перевела на него взгляд. Не хотелось отвечать. Не хотелось быть с ним в одном помещении. Не хотелось его видеть. Она бы с радостью прямо сейчас провалилась под землю, куда-то в небытие, исчезла бы из мира, лишь бы не быть тут. Лишь бы его не было тут.

Зачем с ним ругаться?

Она ступила голой ногой на очередной шерстяной ковер, мягкий как облако. Пушистые ворсинки массировали кожу, шелк скользил по телу.

Лишиться этого?

Месса прошла дальше и остановилась в центре комнаты. Столик у дверей, большое зеркало в золотой раме. Десятки шкатулок с украшениями. Новыми, нетронутыми. Так хотелось собрать их все в кучу и швырнуть ему в лицо.

Зачем?

А затем тоже самое сделать и с букетом.

Зачем?

Высказать все, что так хотелось.

Зачем?

Отомстить за всю боль, за каждый синяк, за каждое обидное слово.

Зачем?

Лис приподнялся на локтях и грустно улыбнулся, закусив губу.

— Хочешь чего-нибудь еще? Чего угодно.

Хотелось лишь одного, чтобы он ушел, но…

Зачем?

— Хочешь, съездим куда-нибудь? Можно даже прямо сейчас. Куда хочешь. На море или в горы…

От одного его голоса бежали мурашки, подрагивали коленки. Прямо сейчас уехать — хорошая идея, подальше отсюда, подальше от него.

Зачем?

Мессалин сухо улыбнулась и села рядом, отвернувшись к окну. Сердце горело настоящим пламенем. Лис подвинулся к ней ближе и обнял со спины. Прохладная ладонь накрыла ее руку. Вина, тягучая, тяжелая, чувствовалась в каждом касании. Но было ли этого достаточно?

Нет.

— Все хорошо, ничего не нужно, — обернулась Месса. Уголки губ еле заметно дернулись.

Она положила руки на его плечи, слегка надавив, и уложила на подушки. Их взгляды встретились: теперь его лицо тоже было чужим.

А было родным?

Перед глазами появился размыленный образ, силуэт. Один из коридоров резиденции, фантомная боль в затылке. И разъяренный крик, такой же размазанный, как и само воспоминание: «Я все это тебе дал! Я! Вернешься на ту же вшивую помойку, откуда тебя и вытащили!».

Сердце дернулось так сильно, что показалось, что оно и вовсе оторвалось.

Мессалин не спеша перекинула через него ногу и села сверху. Шелковый пояс развязался, халат распахнулся почти полностью. Лис смотрел ей в глаза, не отвлекаясь ни на секунду. Руки сами легли на полные бедра. Мессалин прикрыла веки и вскинула голову. Ладонь переместилась на живот и заскользила вверх. Вновь побежали мурашки, но вновь не те, что раньше.

Еще не поздно уйти. Уйти и спрятаться. Возможно, кто-то бы и заступился за нее, прогнал «монстра» из комнаты и никогда бы его больше не пускал. Но нет, скорее «монстр» выгонит ее, лишит всего, чего она так долго добивалась.

И тогда все зря?

Она скинула халат полностью и впилась в его губы с поцелуем. Воздух стал слишком тяжелым: дышать им было невозможно. Напряжение заполнило комнату, пропитав все вокруг горечью.

Таких холодных поцелуев он не получал даже от танцовщиц. Только дурак бы не заметил этой натянутости и равнодушия, но и только дурак стал бы об этом говорить.

С кудрявых волос упала пару капель, будто слез, прямо Лисандру на скулу. Они медленно стекли на подушку, оставив влажный след.

Сколько боли было в каждом телодвижении, сколько горечи и ненависти. Ненависти ко всему: к целому миру, к нему, к себе самой. Каждое прикосновение казалось липким, грязным. Хотелось вновь убежать в ванную и смыть с себя грязь вместе с кожей. Это было насилие во всех смыслах, насилие над собой и над всеми сразу. Над всем, чем только можно было. Показалось, что даже цветы начали вянуть от этой тяжести.

— Не нужно, — прошептал Лис.

Немного приподнявшись, он накинул халат обратно на ее плечи, стянув на груди. От этого стало еще противнее. Что-то в сердце выкрутилось, перевернулось. Мессалин фальшиво улыбнулась, с трудом удержав уголки губ. Почему-то, стало страшно.

Если буквально минуту назад было страшно даже касаться его, смотреть в его сторону, сейчас же стало страшно от мыслей, что он уйдет. Уйдет и заберет все. Уйдет и вернется с охраной. От этого дернулось все нутро.

— Месс, — Лисандр нежно накрыл своими ладонями её щеки, — я так рад, что ты вернулась.

Она опустила глаза, не найдя в себе силы выдавить хоть слово, и еле заметно кивнула.

Лис прижался к её груди и крепко обнял.

Свист поезда вырвал Мэй из тревожного сна. Она мельком глянула на часы на стене комнаты гостиницы; пора вставать.

Рядом, на тумбе, лежал билет на сегодняшний поезд. До отправления еще три часа. Мэй повернулась на бок и надула губы, смотря в окно. Крупные хлопья снега медленно падали вниз. Так не хотелось уезжать. Щемило грудь и горло.

Она не спеша поднялась и утерла глаза, полные слез. Все эти дни она провела в этой гостинице с потертой мебелью в надежде отсидеться. Но никто, особо, ее и не искал. Она взглянула на билет и расстроилась еще сильнее: «А стоит ли уезжать, а стоило ли прятаться?».

Она взяла билет и слегка смяла его по краям.

В дверь постучали, как-то подозрительно неритмично.

— Дорогуша, — прозвучал голос администратора из коридора.

Мэй закусила губу и подошла к двери. Почему-то, сердце ушло в пятки. Она не спеша открыла дверь и застыла, открыв рот.

Позади администратора стояли двое солдат.

Путь домой не был таким приятным, как бы хотелось. Ей не дали ни собрать вещей, ни даже одеться.

Прямо в пижаме, с пальто поверх, мужчины вели её по улице, застегнув руки за спиной. На удивление, Мэй вела себя крайне спокойно, сохраняя лицо до последнего. Только на пороге королевской приемной она вздрогнула. Солдат постучал и стал ждать разрешения. Мэй шмыгнула носом и согнала слезы с глаз, на Эшлена они точно не работали.

Солдаты ввели девушку внутрь и усадили на стул, а затем молча вышли. Мэй опустила голову, почти прижав подбородок к груди, и слегка дрожала.

Молчание повисло в кабинете: никто не решался начать первым. Мэй не поднимала головы и смотрела в ковер, зажмурившись.

— Просто, чтобы ты знала… — женский голос заставил Мэй открыть глаза. — Я просила тебя не трогать.

Мессалин сидела на месте Эша, в огромном кресле и скучающе смотрела на Мэй. Форма сменилась на платье с жемчугом и золотой вышивкой. На черных пальцах красовалось множество колец, а на запястьях — браслетов. Крупные кудри уложены в идеальные, гладкие волны.

— Почему… Ты? — вырвалось у Мэй.

Месса вздохнула и отвела взгляд, подперев щеку ладонью.

— А кому бы ты больше обрадовалась?

Мэй промолчала, вновь опустив голову. Руки её затряслись, как и голос. Тяжелые вдохи срывались с губ.

— В тот день, когда ты… — Месса слегка улыбнулась и посмотрела на медичку. — Мы расстались в тот день. Не нужен мне был твой…

— И что ты со мной сделаешь? — перебила её Мэй, почти что закричав.

Месса удивленно подняла брови и усмехнулась.

— С идиотами бесполезно разговаривать, да? — она перевернула листок на столе и пробежалась глазами по написанному. — Я? Вообще ничего, лишь поставлю подпись под приговором.

— Под каким?

— Под тем, который вынесет твой «любимый и единственный», — Месса поднялась с кресла и потянулась к потолку, разминая спину.

— Меня Марсала заставила… — пропищала Мэй. — Позови её, прошу…

— Марсала…

Не успела Месса договорить, как дверь в кабинет распахнулась. Увидев Мэй, Лис отвел глаза в сторону и прошел в кабинет.

— Уйти? — спросила Мессалин.

— Как хочешь, — он сел напротив Мэй и уперся локтями в колени.

Месса отошла к окну и отвернулась. Не хотелось в этом участвовать, но в тоже время было безумно интересно, о чем они будут говорить.

— Аломну могла достать только ты, я это знал с самого начала, но… Но не думал, что ты своими руками это сделала. Ладно, просто передать, но лично подсыпать.

Мэй задрожала и намеренно громко расплакалась.

— Марсала меня заставила-а-а! — завопила медичка.

— Нет, Мэй. Не заставляла. Попросила, — спокойно ответил Лис.

Девушка разрыдалась с двойной силой, начав кричать в полный голос. Лис провел бровью, откинулся на спинку стула и поставил на нее локоть, отвернув голову к окну. Месса раздраженно топала ногой, с трудом сдерживая язык за зубами.

— Мы можем поговорить без этих соплей? Хоть раз? — продолжил он. — Хотя бы один сраный раз, Мэй. Без твоих воплей и слез!

Услышав это, она сжала зубы и замерла, затаив дыхание. Наружу рвался плач, сдавливающий грудь.

— На что ты надеялась? Что я вернусь к тебе?

Мэй еле заметно кивнула и громко вдохнула.

— Вернулся же.

Лис покачал головой из стороны в сторону, вытянув губы.

— Нет. Не вернулся. Мне просто было скучно, как и все годы до этого. В больнице мне было скучно. А потом в морге было скучно. А потом просто… Скучно и всё. Тебя не нужно было никуда водить, ублажать, подарки таскать, даже слушать, — усмехнулся он.

Мэй подняла глаза, полные слез, и замотала головой.

— Но мы же… Но я же… — а затем резко повернулась к Мессалин. — Ведьма! — и прошипела почти не слышно.

Месса продолжила смотреть в окно, никак не реагируя. Лис взял Мэй за подбородок и повернул обратно к себе.

— Ни единого дня за все эти годы, ни единой минуты. Мне было с тобой удобно и не более.

— Но ты же прислушивался ко мне… — взвыла Мэй.

— Я не прислушивался, а лишь делал выбор: отказать и лишиться досуга на ночь либо согласиться. А когда появились Мессалин, надобность в этом пропала, но… — он чуть улыбнулся. — Только дурак не оставит запасной вариант, понимаешь?

Мэй чуть отодвинулась назад, прижавшись к спинке стула.

— Зачем ты мне это все говоришь?

— Затем, чтобы до тебя, наконец, уже дошло очевидное. Я тебя никогда не любил. Ни до Мессалин, ни после. Никогда.

Мэй стиснула зубы и беззвучно расплакалась. Хотелось провалиться под землю от стыда и отчаяния.

— Ты и так это всегда знала… Но думала, что жалостью и манипуляциями можно всё исправить, — вздохнул Лисандр. — Мэй, посмотри на меня, пожалуйста, — девушка нехотя подняла заплаканные глаза. — Как бы там не было, ты хороший специалист. А у нас — мало людей. Оставайся тут, продолжай работать.

Мэй вдохнула со свистом и взглянула в янтарные глаза с надеждой. В них вновь загорелась искра. Она закивала.

Мессалин резко обернулась. Затем вернулась за стол, села в кресло и порвала листок, что заполняла ранее. Клочки бумаги улетели под стол.

— Кофе принести? — Лис взглянул на Мессу с улыбкой, тут же забыв о Мэй.

Девушка единожды кивнула и уставилась в документы, разбросанные по столу. Он поднялся с места и пулей вылетел из приемной.

Они остались вдвоем. Мэй вытирала нос о рукав и постоянно шмыгала. Мессалин же молчала, в ожидании пока медичка уйдет.

— Мне даже кофе не предлагал никогда… — Мэй согнулась пополам, почти что положила лоб на колени. — Почему так?

Месса уперлась руками в край стола и слегка привстала. Мэй напротив тряслась, как осиновый лист. От этого в груди заскреблись кошки.

— Так будет лучше для…

— Ты просто… Ведьма. Настоящая ведьма! — крикнула Мэй, перебив ее. — Ты не заслужила этого всего!

— Не заслужила? — Месса села обратно и поджала губы. — Тебе даже кофе не предлагал, да? А передо мной на коленях стоял.

Мэй угомонила свой плач, выпрямилась и надула губы, как обиженный ребенок. От ее взгляда летели искры, словно от мечей или кинжалов, столкнувшихся в битве. Колени затряслись от обиды и злобы, легкие отказывались открываться, в ушах звенело. Ей хотелось кинуться на нее, расцарапать лицо, выдрать все волосы.

Мессалин же сидела спокойно, сложив руки на столе.

— Что я тебе сделала, Мэйвила? Что я сделала такого, что даже сейчас скалишься? Сам Лисандр буквально макнул тебя лицом в грязь. И делал это не один раз. И не два.

Медичка плотно сжала тонкие губы и отвернулась к двери, не ответив.

— Иди, — спокойно продолжила Мессалин и прокрутилась в кресле.

Как только дверь закрылась, девушка согнулась пополам и закрыла лицо руками. Горечь прокатилась большой волной от пяток до макушки. Можно было ожидать от Мэй какой угодно реакции, но явно не такой. Обида сдавила все тело, отчего самой хотелось расплакаться. Она выдохнула и развернулась обратно.

На столе лежала куча бумаг, газет, заметок и журнал, заполненный идеальным почерком, но вот только в совершенно хаотичном порядке. За понедельником шла среда, за средой — пятница. Эшлен всегда заполнял бланки по только ему понятной иерархии. Месса почесала ладони и принялась изучать события прошедших дней, собирая информацию по кусочкам.

Пожилая женщина длинной палкой перемешивала угли в затухающем костре. Над ним, на металлическом прутке, крутилась тушка кролика. Вокруг нее недовольно ходила юная девушка с длинными красными волосами и забавной кожаной шапке с двумя рожками.

— Можно было его сразу зажарить, без костра! — бубнила она. — Целый час ждать!

— Если бы ты умела «зажаривать», а не сжигать до пепла, то мы бы так и сделали… — женщина перевернула тушку на другую сторону. — Жар от костра нежный, аккуратный. А твой как плюющийся вулкан!

— Я так никогда и не научусь, ты же пробовать не даешь…

— Раек, кроликов нет столько в лесу, сколько для обучения нужно, — вздохнула она. — Я не умею, бабка не умела, прабабка тоже… Зачем мясо переводить?

Раек фыркнула и вскинула голову к небу. Солнце медленно поднималось из-за гор, а с небосвода пропадали последние звезды. За лесом, что окружал поляну, где они сидели, виднелся дым от города. Легкий ветер гнал оттуда сладковатый запах хлеба.

— Надоело мне уже в этом лесу жить… — вздохнула Раек. — А в городе так приятно. Красиво. Люди есть.

Раек покрутилась вокруг себя, в очередной раз осмотрев непроглядную чащу вокруг. Ели срослись так плотно, что напоминали настоящий забор из бревен и колючих веток. Сама полянка была покрыта сухой травой, сквозь которую местами пробивались сочные зеленые одуванчики и молочай. С краю, стоял маленький домик, увешанный шкурами разных животных. От него тянулась веревка к ближайшему дереву, на которой сушились свежепостиранные вещи. Небольшой огород с только-только проклюнувшейся картошкой и свеклой потихоньку зарастал сорняками.

— Нечего там делать, — буркнула старуха.

— Здесь тоже!

Женщина поднялась на ноги, отряхнула платье и недовольно посмотрела на Раенин.

— Бог за нами пошлет! Тогда и выйдем! Сейчас, тут наше место! А там — враги!

— Да сколько можно ждать? Мы каждый год посылаем сигнал, каждый год чего-то ждем! Уже много-много лет! Из года в год! Жжем ветки и смотрим на Солнце. Может, это всё вообще бредни прабабушки и все! Какой еще Бог? — она села на землю у костра и сложила руки на груди. — Надоело.

— Неопалимый! Посланник придет, выстоит до праха! — с одышкой от злости заговорила женщина. — Истинный правитель и создатель пошлет своего война, что…

— Ма, да кто выстоит до праха! Как это возможно! Сгореть до тла и не умереть! Ты сама в это веришь! — закричала Раенин. — Мы же были в городе… Нет там никаких врагов!

— Потому что они не знают, кто ты такая!

— Да кого волнует, кто я такая!…

Резкий шум среди деревьев перебил её. Женщина нахмурилась и посмотрела в сторону шума. Он становился все громче, а среди хруста веток стали слышны голоса и смех.

Раек вскочила с места и взглянула на мать с некой надеждой.

— Может это за нами? Неужели? — радостно зашептала она. — Наконец!

— Дай Бог! — женщина положила руку на сердце, пульс участился то ли от радости, то ли от тревоги.

Раек натянула свою шапку почти на лоб и чуть попрыгала на месте от нетерпения.

Голоса становились все громче, отчетливей. В сумерках стали виднеться силуэты. Они с трудом пробирались сквозь густые ветки, но достаточно быстро. Дерево хрустело, старая хвоя шипела, словно предупреждая.

Женщина сделала шаг назад и нахмурилась.

Из густого леса вышел первый человек в белых одеждах, темной накидке и с автоматом на плече, а следом за ним еще десяток. Мужчины остановились у края поляны: кто-то принялся отряхивать подолы одежд, кто-то вытаскивать ветки и сухие колючки из бороды и волос.

Самый первый солдат сделал шаг вперед и скинул с плеча оружие, смотря на женщину в центре поляны.

— Они? За нами? — тихо спросила у матери Раек и улыбнулась солдату.

— Не знаю, — шикнула она, поправила юбку и сделала пару шагов навстречу к мужчинам. — Кто такие?

Ее пальцы еле заметно сверкнули горящими искрами. Главарь потер бороду, заметив это.

— Ищем мы колдунью! — крикнул он. — По просьбе нашего Бога!

— Кто послал? — фыркнула женщина.

— Это за нами! — вырвалось у Раек от радости.

Главарь насмешливо хмыкнул и подмигнул девушке. Женщина замерла. Земля под ногами дрогнула.

— Пойдемте с нами! — свернул зубами старший и махнул рукой. — Ох, и долго же мы вас искали!

Раек чуть ли не подпрыгнула, услышав это. Мать тут же шикнула на нее и обернулась.

— Вещи иди собирай, раз так, — сказала она намеренно громко, чтобы солдаты услышали.

Раек побежала к старому домику, а мать же осталась стоять неподвижно и не сводила глаз с солдат. Как только девушка отбежала достаточно далеко, женщина крикнула:

— Какое имя у вашего Бога?

Солдаты рассмеялись и переглянулись.

— А их много? — рявкнул один.

— Имя!

Раек у самого дома оглянулась. Тон матери напугал её.

— Зачем ругаться, старуха, — продолжил солдат. — Бери дочку и пошли, там разберемся, кому кто служит.

— Назови имя, демон.

У главаря дернулась губа от раздражения. Незаметно он переложил палец на курок оружия, продолжая улыбаться.

— Говорю же, бабка, разберемся.

Ветер подбросил его накидку чуть выше, приоткрыв белоснежную льняную рубаху с огромным желтым знаком Солнца. Ведьма вытянула шею, увидев его. Глаза ее загорелись золотом; сухой, горячий ветер наклонил траву. Огонь появился вокруг нее и очертил место, где она стояла, горящим кольцом.

— Твари ты служишь, а не Богу! — женщина вскинула руки к небу, и вокруг ладоней загорелось яркое пламя.

— Мама! — Раек крикнула от страха.

Не успел огонь разгореться достаточно сильно, как раздались звуки выстрелов. Пламя вмиг погасло, и женщина свалилась на землю. Слоеное платье напиталось густой кровью.

Раек застыла у дома, смотря на мать. Металлические звуки затворов и гильз звоном разнеслись по лесу. Один из солдат свистнул девушке и направил на нее дуло.

— Без глупостей, ведьма! — крикнул он. — Сюда иди.

Раек сделала шаг вперед, не сводя глаз с тела матери. Та не шевелилась, а земля вокруг стала наливаться багровым цветом.

На костре рядом подгорал кролик, черный дым шел от темного мяса. Жир капал вниз, на угли, и противно шипел. Запах гари лез в нос и раздирал горло.

Раек сделала еще пару шагов навстречу. Сознание отказывалось верить в произошедшее.

— Ма… — сказала она, с трудом сдерживая накатывающие слезы.

Девушка остановилась в нескольких метрах от тела. В душе трепетала надежда, что это все ей лишь кажется. Руки повисли, как ветки ивы, по щекам покатились горячие слезы. Она мотала головой, отказываясь верить.

Старший махнул остальным. Мужчины рванули вперед к девушке, пока сам главарь держал её на прицеле.

— Без глупостей! — прикрикнул он и сам пошел вперед, не опуская оружие.

Он перешагнул тело женщины, наступив ей на предплечье. Брезгливо пнув её в сторону, он двинулся дальше. Солдаты окружили Раенин со всех сторон. Двое крепко схватили её за руки, сжав ладони до боли.

Она смирно стояла, не сводя глаз с мамы. Главарь подошел к ней вплотную и улыбнулся. Девушка приподняла голову: мужчина ухмылялся, почесывал бороду.

— Ну что, домой? — хмыкнул он.

Раек шмыгнула носом и уставилась прямо в темные радужки мужчины. Губы ее зашевелились в непонятном шепоте. Он улыбнулся еще шире и наклонился к ней, почти коснувшись её носа своим.

— Стой гордо… — шепнула она ему. — До праха.

Главарь озадаченно дернул бровями и переспросил: «Что?».

Белесое от жара пламя в мгновение разошлось по округе. Жалобный вой толпы разнесся по всему лесу. Столб огня устремился вверх. Руки, что держали ладони Раенин, превратились в пепел. Металл оружий плавился, земля под ногами превращалась в стекло. Горело все, даже сам воздух. Жар уничтожал все вокруг. Кожа сгорала, оголялись кости, кипела кровь, не успевая упасть до земли. Огонь расползался все шире: расходился по лесу, оставляя от деревьев лишь тонкие, черные палки. Вопили звери, кричали птицы. Огромный ворон, пролетавший над поляной, завопил, махая горящими перьями, а затем рассыпался черным песком. Камни трещали, плавились, земля скрипела, трава визжала.

Огонь погас, так же резко, как и появился.

В центре выжженного поля стояла лишь Раенин. От солдат не осталось даже праха. Тело матери также исчезло, вместе с тушкой кролика на вертеле.

День пролетел незаметно, закатные лучи уже скрылись за городом. Голова кипела от огромного количества статей, записей, дневников, новостей, а живот урчал от голода. Перед глазами до сих пор стояли вырезки из газет и глупые заголовки.

Мессалин бродила по резиденции, не зная куда податься. Лисандр принес утром кофе и исчез, а Эшлен и вовсе не появлялся. Все будто от нее спрятались. Даже прислуга не попадалась на глаза.

Она ходила туда-сюда по главному залу, где не так давно Грем устраивала балы и приемы. В воздухе до сих пор можно было уловить еле заметные ароматы вина и закусок.

Месса остановилась у витражного окна темно-синего цвета. В нем, еле заметно, можно было различить очертания города в дали, а также свое отражение. Она провела руками по расшитому корсету платья: жемчуг, вышивка, гобеленовая ткань. Шелк подола струился по телу как зеленые струи воды. В таком виде было бы странно идти в столовую при казармах.

В отражении мелькнул знакомый синий китель. Он пролетел среди колонн быстро, как муха, слегка звеня цепочками.

— Эш? — крикнула Месса вдогонку.

Эшлен остановился и обернулся к ней. Затем спрятался за столбом, увешанным картинами, ничего не сказав. Мессалин покрутила головой, осмотревшись, нет ли в зале кого-то еще кроме нее, от кого можно было бы так глупо прятаться. Она пожала плечами и подошла к колонне, из-за которой выглядывало плечо в золотом погоне.

— Бегаешь от меня? — она заглянула за столб.

Эш тут же сделал шаг в противоположную сторону и вновь спрятался.

— Ты чего? — хмыкнула девушка и буквально прыгнула за ним, сделав широкий шаг.

Как только их взгляды встретились, Эш схватил ее и крепко обнял, отчего Месса рассмеялась с хрипом.

— Где ты был? — с трудом прокряхтела она.

Эш сдавил её еще крепче и поднял над землей. Губы его сжались в тонкие ниточки и задрожали. Он зажмурился и прижался носом к кудрявой голове.

— Прости, что не уследил. Что не предвидел.

Мессалин улыбнулась и поболтала ногами, прося опустить её обратно.

— Ты не колдун, чтобы предвидеть что-либо, — как только ноги коснулись земли, она глубоко вдохнула и потерла ребра. — Чуть не задушил.

Эш вскинул голову и уставился в потолок. Глаза сияли в свете люстр, а лицо слегка покраснело. Он тревожно кусал губу, подбирая слова. Мессалин закрыла ему рот пальцем и помотала головой.

— Не надо соплей. Портишь образ сурового и злого генерала.

Эшлен широко улыбнулся, оголив зубы. Из груди вырвался громкий смех. Он еще раз крепко её обнял.

— Мне кажется, в прошлый вечер я его и так безнадежно испортил.

Мессалин по-дружески стукнула его по плечу.

— Как же мне тебя не хватало, — он театрально приложил руку к голове и чуть наклонился назад. — Самому разбирать все эти бумажки — настоящая пытка…

— Кстати, об этом… — начала Месса, но Эш отмахнулся от нее, взял за руку и повел в сторону кухонь.

— За столом расскажешь, я не могу уже больше, — он оглянулся и растянулся в издевательской улыбке. — Весь день от тебя прятался, такой выматывающий труд!

Звонкий смех запрыгал по полупустым залам. Он пролетал сквозь двери, сквозь стены и целые комнаты и эхом доскакал до обеденной.

Лис сидел за столом, сложив ладони у носа, и смотрел куда-то в пустоту перед собой. Шаги за ней становились все громче, как и задорный женский хохот. А затем он резко умолк, оставив стук каблуков в одиночестве.

Двери открылись, и Эш толкнул девушку вперед. Мессалин замолчала и окинула все вокруг напуганным взглядом. Сам же генерал зашел следом, отодвинул стул Грэм от стола, а затем сел на свое привычное место с противоположной стороны.

Мессалин осталась на месте, у дверей, боясь пройти дальше.

В зале не было никого, кроме их троих, но из помещения кухонь был слышен свист чайников, звон половников и ругань повара.

Лис кивнул девушке, приглашая присесть. Она сделала несколько кротких шагов и остановилась у большого стула с резной, мягкой спинкой.

— Что ты хотела сказать? — Эш подвинул к себе огромную тарелку с запеченной птицей и закатал рукава.

Лисандр не сводил глаз с подноса с пирожными, будто гипнотизируя их. Но, не смотря на это, на лице отчетливо читалось раздражение. Месса замешкалась, переминаясь с ноги на ногу, словно в обувь насыпали стекла. Коленки затряслись, как у студентки на экзамене, а два строгих преподавателя намеренно не обращали на нее никакого внимания, отчего становилось еще противнее и страшнее.

— Я прочитала все новости и… — заговорила она, еле шевеля губами.

Лис перевел на нее странный взгляд, дернул бровью и указал на стул рядом.

— Сядь, — сказал он и вернулся к разглядыванию десертов.

Она посмотрела на пустое место Грэм с непонятным недоверием, будто на нем были шипы или что-то еще. Даже стоять рядом не хотелось. Она опустилась на него с тяжелым вздохом, замерев в конце, словно и вправду на нем были рассыпаны гвозди. Не смотря на свою мягкую обивку, было неудобно, тесно и слишком жестко.

— Я знаю, как решить вопрос с Ганом, — продолжила она неуверенно и пересела на самый край кресла. — Мы будем сами продавать менкоин.

Эш поднял брови и посмотрел на нее с непониманием, а затем потер ухо, не веря услышанному. Лис нахмурился еще сильнее, все еще рассматривая кремовые шапки пирожных.

— Север и так ассоциируется только с наркотиками, так может, возьмем эту сферу под контроль. Не можешь победить — возглавь. Понимаете? Это же безумные деньги, на которые мы….

— Ты с ума сошла? Какой возглавь? — почти что прокричал Эш, перебив ее. — Мы с этой дрянью боремся столько лет… Только трупы по улицам и собираем… Какие еще деньги? Травить своих же?…

Лисандр поднял взгляд на Мессалин. Она поджала губы и нахмурилась, отвернув голову, словно пыталась скрыться от крика Эшлена. Передвинулась еще ближе к краю, готовясь вот-вот уйти.

— Она предлагает заняться экспортом, — негромко сказал Лис.

Мессалин кивнула и наклонила голову еще ниже, пряча лицо в густых волосах.

— Хорошая идея, — Лисандр сложил руки у лица и вернулся к своему прошлому занятию.

— Хорошая? Как вы себе это представляете? Прийти к Западному королю и…

— В черную, — Мессалин резко вынырнула из кудрей, не дав ему закончить. — Так же, как все происходило на Севере. Точно так же сделать и везде.

— Сильная реклама многое продать может… — задумался Лисандр.

— Вы оба с ума сошли? — возмутился генерал. — Это же отрава. Будет куча смертей.

— А еще будет куча смертей, если ваш брат придет сюда с армией, а нам нечем будет отбиваться. Ты видел, что эти дикари натворили на Востоке и Юге?

— Кровавая баня… — полушепотом добавил Лис.

— Они никого не щадили… А ты хочешь пощадить их? — Мессалин посмотрела прямо в глаза Эшу.

— Бред, — шикнул генерал.

— На границах волнения. В любой миг этот святой может двинуться в нашу сторону! — тревожно залепетала Месса.

— Нет, в ближайшее время точно нет… Себастьян любит все делать с размахом… — спокойно продолжил Эш.

— Армию сначала соберет, помпезно-огромную… — договорил за ним Лис.

— Он может собрать ее уже через месяц, если мы не начнем что-то предпринимать, — затараторила она. — Почти треть Востока склонила перед ним голову. Даже без армии, на одном лишь убеждении. За полгода!

Все замолчали, задумавшись о своем. Лис продолжал гипнотизировать десерт, словно пытался откопать в нем какие-то ответы. Эш же смотрел пустыми глазами в тарелку, не моргая. В голове его летали сотни, тысячи разнополярных мыслей. Мессалин положила черные пальцы на край стола и схватилась за него, как за спасительную твердь. Она подняла голову и продолжила:

— Менкоин на севере должен быть запрещен. Совсем, окончательно. От него можно избавиться только кнутом…

Эш поднял ладонь кверху и нахмурил брови. Помотал головой, щелкнул языком и взял нож для мяса.

— Бред. Полнейший. Не хочу даже обсуждать.

Мессалин закусила щеки и чуть привстала, готовясь уйти. В этот миг из дверей кухни буквально вылетел прислужник с подносом в руках и, секунду отдышавшись, поставил перед девушкой большую тарелку с таким же огромным стейком в травах и специях.

— Долго, — шикнул Лисандр работнику.

Тот молча несколько раз поклонился и,так же быстро, как и пришел, убежал. Лисандр проводил его недовольным взглядом, а затем взглянул на девушку совсем по-другому, с теплой улыбкой. Месса села обратно. В душе защекотало от непонятной тревоги.

— Это же твое любимое? В розмарине? — спросил Лисандр. — Не мог никак вспомнить название, решил угадать, — он озадаченно нахмурил лоб, пытаясь прочесть ответ по лицу. — Угадал?

Она не ответила, застыв без движения. На стейке поблескивала кровь и мясной сок, а сверху лежала небольшая веточка розмарина. Месса посмотрела на Лиса, а затем на Эша, с неким недоверием. Она сидела на месте бывшей королевы, в ее одеждах, с ее семьей за одним столом. В это просто не верилось. Казалось, что это шутка и прямо сейчас кто-то из них усмехнется и прикажет уйти.

Месса коснулась вилки и снова посмотрела на них, ожидая реакции. Но ее не последовало. Лисандр был сосредоточен на выборе самого красивого пирожного с подноса, а Эш передвинул к себе заварник и насыпал шесть ложек сахара в чай.

— Ты опять в вегетарианцы заделался? — генерал сделал маленький глоток сладкого месива, что у него получилось.

— После того, чтобы было в храме, от одного вида мяса воротит… — Лис усмехнулся и схватил самую ровную корзиночку с кремом и намеренно ткнул пальцем в верхушку.

Эшлен поставил чашку с громким стуком и приложил руку к горлу, зажмурившись. В голове нарисовался образ обглоданного до костей тела.

— Я только забыл!

— Каннибал.

— Некрофил.

Братья стали шутливо ругаться, обмениваясь оскорблениями. Мессалин же никак не могла осознать происходящее и откровенно пялилась на стейк, держа в руках вилку.

— Не то? — Лис закончил перепалку на полуслове и повернулся к ней. — Овощи будешь? — он подвинул к ней ближе небольшой горшочек с запеченными баклажанами и перцами.

Мессалин замотала головой и сжала вилку в кулаке. Затем взяла нож и отрезала от мяса довольно большой кусок. Наколов его на вилку, она вновь замерла, рассматривая остальных. Эшлен продолжил сыпать сахар в чай, не обращая на нее никакого внимания. Добавив еще одну ложку, он попробовал и недовольно нахмурился.

— Перебор… — вздохнул он и отодвинул чашку.

Мессалин зажала зубами мясо на вилке и оторвала часть.

— С твоими огромными клыками можно сразу целиком съесть, — рассмеялся Лисандр и засунул в рот целое пирожное.

Эшлен налил новый чай в пустую чашку и опять принялся насыпать в него сахар.

— Что ты делаешь вообще? Не напасешься на тебя так.

— Отстань, — шикнул генерал. — На твои дебильные пирожные хватит.

Перепалка снова продолжилась.

Мессалин дожевала один кусок, с трудом проглотив. Хоть все и вели себя спокойно, в душе все равно билась тревога. Ощущение не своего места, ощущение самозванца и лжеца, которого вот-вот разоблачат. Но, как не странно, в то же время казалось, что именно тут она быть и должна. От таких полярных ощущений кружилась голова и еле заметно тряслись руки. Вилка застучала по тарелке и противно заскрипела, царапая фарфор.

— Мессалин, — Эш поднял глаза и постучал ложкой о край чашки, стряхивая с нее капли.

От его голоса дрогнуло нутро. Вот и разоблачили, вот и обнаружили самозванца. Она крепко стиснула зубы, подняла голову. Кровь загустела, нервы натянулись. Либо сейчас убежать, либо…

Она выпрямилась и слегка улыбнулась. Сердце стало биться медленней, а сознание очистилось. Мессалин смяла страх в кулаках, сжала до атомов и закрыла его где-то далеко. Руки перестали дрожать.

— Что?

Эш тихо усмехнулся.

— Не нравится — не давись. Пока повара еще тут, можешь попросить что-то другое.

Она сжала губы и помотала головой.

— Мне просто не по себе… — вырвалось полушепотом.

Братья переглянулись и усмехнулись.

— Знаешь, здесь давно не хватало кого-то третьего, — Эш насыпал еще одну ложку сахара в чай. — Еще бы пару дней, и мы бы друг друга поубивали… — он перемешал напиток и попробовал на вкус, а затем разочарованно вздохнул, отодвинул чашку в сторону, к прошлой.

— Да что ты, мать твою, делаешь?! — не выдержал Лис и прикрикнул на него.

— Тебя это волнует?! — рявкнул Эш в ответ. — Вот видишь! Даже сахар может стать причиной очередной войны! — обратился он к Мессе.

Мессалин широко улыбнулась и опустила голову. Братья опять начали ругаться из-за сахара, иногда даже переходя на прямые оскорбления. Она закрыла лицо руками и громко рассмеялась. Хохот разлетелся по всей обеденной, поскакал по стенам и шкафам, упрыгав дальше по пустым коридорам. Эш демонстративно взял новую пустую чашку, придвинул сахарницу ближе и принялся повторять свой странный ритуал с издевательской улыбкой.

— Я сейчас в тебя кину чем-нибудь! — схватился за голову Лисандр, смотря на это.

— Ты никогда ничего не объясняешь. Вот и я не буду.

Эшлен растянул улыбку почти до ушей и насыпал в чашку еще три ложки. Мессалин схватилась за живот, от смеха начало сводить мышцы и заболели щеки. Страх куда-то пропал сам собой, как и ощущение ненужности и не своего места. Кресло королевы будто стало ей как раз, превратилось в удобное и мягкое. Она выпрямилась, вытерла слезы от смеха и принялась за стейк вновь, смело отрезая куски и запихивая в рот, периодически хихикая.

Эш досыпал последние сладкие песчинки, попробовал чай и улыбнулся, смотря на брата, посиневшего от злости.

— Принесите еще сахара! — закричал генерал в сторону кухни и отодвинул чашку к остальным.

— Да твою же мать! — закричал Лис. — Ты это специально?!

Эш кивнул и подпер подбородок рукой. Лисандр оттянул лицо вниз ладонями и слегка стукнулся лбом об стол.

— Конечно специально, мне же заняться нечем, кроме как сидеть тебя злить просто так.

Лисандр повернул голову и недовольно покосился на него исподлобья.

Стол довольно быстро опустел, как и вторая сахарница. Вокруг нее собралась куча кружек, полных чая. Почти со всех блюд пропали закуски, а со всех пирожных исчез крем.

Эш отодвинул последнюю чашку, грустно вздохнул и поднялся с места.

— Не смотря на то, что мы «шишки важные», — обратился он к Мессалин. — Все равно на все дела есть строгое расписание. Завтрак в 8:30. Опоздаешь — будешь локти кусать до обеда.

— Или зайдешь на кухню и попросишь, что хочешь, — добавил Лис. — Поваров только ночью нет. А днем можно хоть каждые пять минут к ним бегать.

Эш театрально закатил глаза и сложил руки на груди.

— Дисциплина!

Лис только собрался съязвить в ответ, как вдруг передумал и закусил язык.

— В 8:30, — вздохнул он.

Эшлен забавно помахал рукой на прощание и вышел из обеденной. Как только двери за ним закрылись, весь зал наполнился тягучей неловкостью и вязкой тишиной. Чувство чужеродности вернулось, Мессалин тут же поднялась с места. Стул вновь стал колючим и твердым.

Лисандр поставил локти на стол и повертел в руках чайную ложку, почти у носа. А затем перевел взгляд на девушку и натянул улыбку. Глаза его были полны печали и тоски.

— Все хорошо? — спросил он тихо и аккуратно положил ложку на стол.

Мессалин кивнула, сделала шаг в сторону от стола, сложив руки вместе, как делали прислужницы.

— Ты так и не ответила, угадал я или нет?

Мессалин взглянула на пустую тарелку из-под стейка. На краю осталась веточка розмарина и пара перчинок.

— Угадал, — губы её дернулись в наигранной улыбке.

Лисандр еле заметно нахмурился и вернулся к разглядыванию ложки.

— Я рад… — он отвернулся в противоположную сторону и подпер подбородок ладонью. — Если это действительно так.

Месса развернулась к двери. Перед глазами забегали образы из прошлого.

Сладкий запах менкоина, духов танцовщиц и дорогого вина. Карты летали по всему столу, сверкая золочением на мастях и цифрах. Лисандр, упивающийся азартом, и красный от смеха и радости. Кучи разбросанных купюр и официант, что поставил на столик красивую черную тарелку, прямо возле Мессалин. От его аромата кружило голову, рецепторы завопили от радости.

— Мясо в ягодном соусе, — произнес официант и тут же исчез, будто его никогда и не было.

Как только сладкий кусок коснулся языка, Месса взвизгнула от удовольствия. Это было самое вкусное, что она ела в жизни.

Лис швырнул очередную раздачу прямо в лицо сопернику, громко рассмеялся и приобнял Мессалин, уткнувшись носом в её щеку. Девушка закрыла глаза от счастья, но совсем не от того, что её трогали.

— Просто… Потрясающе! — буквально простонала она, пережевывая кусок.

— Я запомню, — прошептал Лис ей в ухо.

Перед ней вновь появились старые стены резиденции.

— Я пойду? — слегка обернулась Месса.

Лисандр кивнул и положил голову на стол.

Дверь вновь тихо скрипнула, девушка выскользнула в коридор и исчезла за стеной.

Минута, пять, десять. Часы быстро отсчитывали время, приятно шелестя механизмами. Работники забрали со стола посуду и скрылись в кухне.

Лис все это время сидел неподвижно, смотря в стену. Часы отсчитали еще несколько минут, а за ними еще и еще. Тяжелые веки стали слипаться от усталости. Лис подложил под голову руку и закрыл глаза.