Игла для Анархиста

Ася Рыбкина, 2023

Расследование убийства всегда сложная задача, особенно когда дело уже закрыто. В такой ситуации оказалась Ася, которая решила заняться расследованием гибели Черпака – солиста группы «Вий» и любимого артиста ее лучшей подруги. Фанаты рок-звезды готовы подозревать в убийстве кого угодно: жену, алчных продюсеров и даже коллегу покойного певца – Графа! Но Ася предпочитает доверять фактам, а не теориям, и они говорят о чем-то другом: передозировка точно не является причиной смерти…Все совпадения с реальными персонажами – случайны.

— Да не буду я эту хрень разбирать! Ты с ума сошла что ли?! 10 лет прошло. Тело кремировано. Ещё тогда смерть признали естественной. Чего этих непромытых трогать? Фу! Передоз и передоз. Он наркоманом был.

— Ась, да-да, нет-нет. Ну покопай, может и нароешь чего… И, кстати, ты мне тут пафос не разводи. Ты сама их песни по пьяни в караоке орёшь!

— Это какие же?! — Искренне удивилась я.

— А «Съели бабу пастухи?» кто, по-твоему, написал? Киркоров или Лепс? — Ехидничает Юлька.

— А-а-а. Ну да. «Хреном заеда-а-али!» — ору я следующую строку песни, стараясь попадать в ноты. Петь я очень люблю, и голос у меня достаточно сильный. Но по словам вольных и вынужденных слушателей — очень противный. Впрочем, в караоке никто трезвым не ходит. Мы с друзьями не исключение.

Моя подружка Юлька дымила сигаретой у себя на кухне в красивом новом доме спального, но дорогого и очень зелёного района. Я немного поморщилась, думая, что опять все мои вещи провоняют куревом. Муж Вадик будет ругаться: я же сказала ему, что бросила. А говорить, что «это Юлька курила, а я просто рядом стояла» будет как-то совсем по-детски.

Каким образом мы с ней познакомились и подружились — это отдельная история. Больших антиподов чем мы, ещё поискать. Я — пригламуренная блондинка с силиконом во всех местах, она же чисто панк-рокерша в татухах, коже и черепах. Дружба наша произошла совершенно внезапно. Я сидела вечером на одном популярном интернет-форуме для женщин. Попивала вино и, как всегда, от скуки хамила людям, получая дерзкие ответы, чему и радовалась. Но тут пришла Юлька, она на форуме была админом и лютым авторитетом. Блондинок, тем более с такими губами как у меня, Юлька «любила» как Ленин буржуазию. Что и донесла мне быстро и в матерной форме. Это зацепило меня, да так, что, выпив ещё немного, я решила забить «стрелку» и немедленно разобраться с обидчицей.

— Пиши адрес! Сейчас буду!

Муж был в командировке, поэтому никто не мог бы мне помешать предаться авантюре. Благо, жили мы по московским меркам почти рядом — всего в каких-то 30-40 минутах друг от друга. Прихватив с собой бутылку вина, я поехала. Решив, что в случае мира пузырь будет распит, а в случае войны ею можно быстро нокаутировать соперницу. Несмотря на блонд и губы, характер у меня достаточно боевой. С детства. И я всё-таки мастер спорта по ушу-саньда.

Приехав в пятиэтажку на окраине Строгино, я решительно позвонила в дверь.

— О как! — Всплеснула руками худенькая черноволосая девушка в чёрном балахоне. — Ну ты, конечно, больная!

Потом она смерила меня ехидным взглядом:

— Ну заходи, коза.

— Я не коза, я Птичка! — Гордо говорю я и вручаю хозяйке квартиры бутылку красного. — Понимаешь, да?

Девушка почему-то весело засмеялась и впустила меня в квартиру, и на этом наш конфликт внезапно самоисчерпался. Началось общение. Юлькина квартира была чисто «блат-хатой» с друзьями-рокерами, алкоголем, музыкой и дымом коромыслом. Меня со смехом представили всем друзьям, налили, и… оказалось, что у нас с ней очень много общего: мы любим одни и те же книги, красное вино и поговорить. Так что две такие разные внешне девицы до трёх ночи бурно обсуждали, кто из писателей лучше — Грэм Джойс или Джон Фаулз.

Разошлись мы совершенно очарованные друг другом и с твёрдой мыслью: не суди по обложке. Так и началась наша странная дружба. А после того, как я случайно помогла Юльке найти убийцу её отчима, наше общение и вовсе приобрело родственный оттенок.

И вот сейчас она приехала ко мне с просьбой найти виновных в смерти любимого артиста…

— Ты не понимаешь! — Кипятилась Юлька. — Ну какой там передоз?! Он же завязал тогда. Бассейн, спорт, новые проекты… А тут р-р-раз — и передоз, причём весьма странный.

— Ну и что? Человек с зависимостью, сорвался. У него сколько инфарктов и клинических смертей-то было? Четыре? Пять? Господи, даже я это знаю!

— Это фигня, — не сдавалась Юлька. — Я чувствую.

— Ну-у-у раз так, это же офигеть какой аргумент, — смеюсь я, поперхнувшись кофе. — Зови прессу, экстрасенсов! Будем сенсацию делать!

Чтобы вы понимали, Юлька фанат. Даже не так. Фанат с большой буквы «Фы». Юля начала любить творчество группы «Вий» ещё в детстве, а потом её так и не отпустило. Несмотря на то, что эта группа давно распалась, а главный солист и основатель под псевдонимом Черпак давно умер. Впрочем, армия фанатов совсем не редела с годами. А после выхода сериала, посвящённого творчеству «Вия», у музыкантов появились новые поклонники, старые же перешли на следующий виток.

Немного о самих кумирах: команда московских панков, играющих тяжёлый рок с примесью сказок. Они обрели необъяснимую популярность в 90-е. Как по мне — жуткая безвкусица, но Юлька искренне любила этих музыкантов, бегала на все концерты и практически маньячила целью познакомиться с солистами Черпаком (Гришей Черпаковым), и Графом (Алексеем Орловым). Автографы, постеры и прочую лабуду она хранила так, как я не храню свои шубы и драгоценности.

Надо сказать, группа была по-настоящему колоритной. Встретившись ещё детьми в ПТУ, пацаны подружились. Потом начали писать песни, издали альбом на свои бабки… Затем второй, третий. И в итоге обрели нехилую славу. При этом пробивались пацаны без продюсеров и особых денег. Чем заслужили искреннюю ненависть от всего нашего шоу-биза. Оно и понятно. За всё ж надо платить. А эта гопота бесхозная сама как сорняк вылезла.

Все эти подробности я, конечно же, узнала от Юльки, даже прослушала пару песен. Почти ничего не разобрала. Громко, непонятно, ещё и солист с дефектом: кто-то выбил ему в детстве зубы, а музыкант так и не потрудился вставить себе новые. Однако, это совсем не мешало ему покорять сердца поклонниц. Особенно таких панкух, как моя Юлька.

— Да сто процентов там дело нечисто!

Юлька переходит на ультразвук. Отбираю у неё сигарету, затягиваюсь и говорю:

— Ну рассказывай, что там у тебя нечисто?!

Если убрать всю нецензурную лексику, опустить моменты в виде личных историй про Юлькин фанатизм, и прочие ненужные подробности, вырисовывалась следующая картина…

В середине 2000-х, когда группа «Вий» наконец-то набрала настоящую популярность, без предупреждения, уходит один из основателей и соавторов группы — Граф. А надо сказать, что отношения с Черпаком у них на тот момент совсем разладились. Все фанаты любили Черпака, а к Графу относились скорее как к придатку. Хотя, именно благодаря его песням группа и обрела огромную славу.

— Ну и что? Ну поругались, разошлись. Нормальное дело, половина шоу-биза разбежалась.

— Понимаешь, Граф организовал свою музыкальную группу. Назвал её в честь своего прозвища, «ГраFF».

— Господи, как скромно-то! — хмыкаю я.

— Да ты не перебивай! — осаживает меня Юлька.

Естественно, он был никому на фиг не нужен, концерты собирали по 50 зрителей. Все шли на раскрученного Черпака и группу «Вий».

— Так, ну это уже интересно… Тут наконец-то проклёвывается мотив. Но как смерть Черпака могла бы помочь новой группе?

— Да ты что! После его смерти Граф отсудил у «Вия» 90% творчества! Бывшие музыканты остались вообще ни с чем.

Тексты-то к песням, как оказалось, писал именно Граф…

Также мало кто знает, но отец Черпака служил в органах. КГБшник на пенсии. Он до последнего не верил в случайную смерть сына от передоза. Есть пару статей с его интервью. Он был просто возмущён халатностью следствия, и требовал дальнейшего расследования. Говорил: «Сына нашли с пробитой головой, в руке он сжимал пачку сигарет. Никаких шприцев и ложек рядом не было… Что за бред?!»

— Так во всех источниках было написано «смерть от передоза»!? — подпрыгиваю я. — Тоже помню это, хоть и не фанат.

— А ещё знаешь, что странно? Так это то, что отец помер через 40 дней после смерти сына. И дело быстро замяли…

— Отлично. Это уже интересно… Ещё кому могла быть выгодна смерть твоего Половника?

— Не Половника, а Черпака! — окрысилась Юлька. — Да всем вокруг, куда не копни. Просто всем: бывшему другу, жене, директорам…

— Погоди. А с женой-то что?

— А ты это у старых фанатов спроси. Они эту «весёлую вдову» люто ненавидят.

— Почему? — искренне недоумевала я.

— Потому! Это ж она его по гастролям гоняла, больного, бабки зарабатывать. Всё ей мало было, прорве! — Юлька затушила сигарету в пепельнице с таким видом, будто втыкала бычок в глаз алчной супруге артиста. — Он вообще тогда уже с новой девушкой жил, а с женой разводиться хотел.

— Это точно? Откуда инфа?

— Ха! Да это никогда и не было тайной, все знали. Тоже мне, нашли секрет Полишинеля. Они же сами в соцсети всё и вываливали. А Интернет, как ты знаешь, ничего не забывает. Жёнушка вечно строчила сопливые посты с намёками на предательство, разбитое сердце и коварство. А в это время новая девушка Черпака по прозвищу Мироша фотки и видео с ним в обнимку постила.

— Сильно! А почему «Мироша»?

— Потому что её фамилия Миронова. Смотри, он уже активно «имел» Мирошу, а та сама и слила в сеть доказательства. Особенно фото и видео с их совместного отдыха. Гриша, кстати, никак не комментировал происходящее. Только статус с «женат» на «влюблён» в ВК поменял и кольцо обручальное перестал носить. Таким образом, его жена Оксана оказывается в максимально тупом положении. Всё идёт по одному месту. Баба чует, что мужик уплывает. Развод — и всё, кабздец.

Чего б его не грохнуть, чтобы всю жизнь бабки иметь? Ты знаешь, она же все эти годы тупо на его авторские живёт…

— Так ты ж сказала, что всё этот Граф отсудил?

— Всё да не всё. Там такие тёрки с Графом были сначала… Вообще, по идее все авторские должны были вдове перейти. Но потом эти двое внезапно мирятся, чуть ли не целуются на камеру и делят права поровну.

— Хм, а история становится всё веселее… — с неподдельным интересом готовлюсь слушать новую порцию информации я.

— Ещё бы, — кивает Юлька. — Естественно, что после скоропостижной смерти все статьи и информацию в соцсетях быстренько подтёрли. А его новая девушка, Мироша, просто исчезла со всех радаров.

— И где ж она теперь-то?

— А никто не знает! Даже фанаты, которые способны нарыть всё, не могут её отыскать. Так что вообще ещё непонятно, жива ли…

— А откуда эта девушка взялась?

— Если верить слухам, их познакомила жена Графа, Рената.

— Зачем?

— А вот фиг знает. Может она тоже эту жену, Оксану, недолюбливала. Вот и подгадила. Подложила подружку-змеюшку под солиста.

— Так, ну это ладно. Думаю, жену в первую очередь проверяли. И очень тщательно.

— Ну как знать…

— Так, что ещё, точнее — «кто ещё может быть виноват?» Классическое продолжение «что делать?» не спрашиваю, это мы с тобой потом решим.

— Да кто угодно! Это ж какие бабки сейчас крутятся, — продолжает свою эмоциональную речь подружка. — Черпак же славился своим панковским вспыльчивым характером. Не давал делать из группы попсу, а точнее, зарабатывать бабки на всякой фигне. И посмотри, что сейчас стало? Сериал, книги, всякая хренотень тоннами выпускается и продаётся. Я вчера даже наклейки на ногти видела с символикой «Вия» и лицом Черпака! Походу он там на небесах сальто мортале крутит от возмущения. И грозится всех обоссать.

— Обычно говорят «в гробу крутится», — бестактно брякаю я и тут же замолкаю.

— Говорят. Но его же кремировали. Крутиться там нечему…

Н-да. Язык мой — враг мой.

Юлька закуривает новую сигарету, и тихо хлюпает носом. Выхожу на балкон, пусть подружка успокоится. Расстроенная рокерша — это максимально печальное зрелище.

Значит вот как интересно выходит. На первый взгляд, всё логично: пьяница и наркоман помер от передоза. А на второй, вовсе и не логично! Могли и убить. Тем более мотив-то был почти у всего окружения… Надо попросить Иветтку поднять материалы дела. Пусть попробует у коллег разузнать детали.

С Иветтой мы познакомились совершенно случайно в дорогущем фитнес-клубе. Я, только попавшая в «гламурную жизнь», ещё немного стеснялась нового мира и робела, глядя на посетительниц фитнеса в соболиных шубах до пят. После непродолжительной тренировки я пошла попариться в сауну.

На полке лежала шикарная миниатюрная блондиночка непонятного возраста. Примерно от 25 до 35 лет. На первый взгляд, она совершенно не отличалась от основной массы посетительниц-потребительниц. До того момента, пока не подняла на меня взгляд: такие глаза бывают только у очень умных и хитрых людей, которые в этой жизни привыкли добиваться всего сами.

Так и оказалось. Быстро разговорившись, я узнала, что блондинка работает в органах, имеет трёх детей, трёх мужей и трёх собак. Двух мужей, конечно же, бывших. А с новым, третьим, у них скоро свадьба. Точную должность и послужной список Иветты я не знаю до сих пор.

И если честно, особо этим и не интересуюсь.

Знаю только, что ей ничего не стоит гаркнуть на внезапно осмелившегося сотрудника ГИБДД, который пытался мне доказать, что я еду за рулём пьяная. А я ехала из фитнес-клуба, там пить, как бы, совсем не принято. Разве что протеин и смузи. Даже сидр не наливают… Хорошо, что сзади меня ехала Иветта на своём джипе, которая тут же и остановилась, чтобы узнать, почему я стою около машины с офигевшим лицом. Иветта одним жестом открыла-закрыла документы, и что-то тихо сказала на ушко пацану при исполнении. Тот побагровел и тут же меня отпустил, предварительно взяв под козырёк. В благодарность, я потащила свою спасительницу к нам домой, чтобы поить шампанским и кормить своим фирменным Кубанским борщом. Там мы окончательно и подружились. Кстати, именно она помогла тогда возобновить дело об убийстве Юлькиного отчима и посадить виновных. Но в целом это добрая, смешная и очень весёлая девушка. При этом совсем не пафосная. В отличие от многих моих новых подруг.

Побарабанив пальцами по стеклу, я развернулась и шагнула обратно в кухню.

— Знаешь что, давай так: я постараюсь, но не гарантирую. Если меня, конечно, в процессе расследования тоже не грохнут, — радостно заявляю я. — Если напишут «смерть от передозировки шампанским» — не верь. Брешут.

— Да ну тебя! Типун тебе на язык, — ржёт наконец повеселевшая Юлька. — Я тоже буду принимать участие, не брошу тебя.

— Вот гран мерси вам за это, сударыня, поясной поклон! — Я ёрничаю и кланяюсь Юльке до пола. Ну, надо же как-то развеселить подружку!

— Слушай, вопрос, конечно, сильно запоздавший, но тем не менее, — продолжила я после минутки юмора. — Чего ж ты сразу-то не спохватилась, когда твоего кумира, как ты говоришь, «грохнули»? После драки кулаками не машут. Это я тебе как бывший профессиональный боец говорю.

— Ну ты скажешь тоже… Мне на тот момент всего 19 лет было. Да и отчима тогда убили, соображала я плохо. Своё горе было. И интернет был ещё в «полузачаточном» состоянии. Но уже тогда, на подсознательном уровне, у меня было подозрение, что это убийство. И что-то изнутри царапало меня все эти годы. — Юлька сделала особенный акцент на слове «убийство». — Потом как-то списалась с ребятами, старыми друзьями-фанатами. И услышала то, чего боялась. Многие склоняются к версии с убийством. Я задумалась и поняла, что, скорее всего, это правда…

— Ладно. Если бы да кабы! Сейчас у нас какой будет план действий? Кстати, кто там ещё есть в окружении?

— Мать, брат, бывшие музыканты. Они, кстати, тоже группу организовали. Играют то, что Граф не оттяпал. Ну и новое пишут, конечно, правда совсем не то, что было раньше…

— Ок, музыканты. Все из старой группы?

— Нет. Два бывших участника эмигрировали в Израиль. Скрипачка Сашенька и гитарист Маугли.

— Давно?

— Да, ещё до смерти Гриши. Они ушли из группы лет эдак за пять.

— Ну эти тогда точно отпадают. Пусть живут безмятежно, эмигранты. Кто у нас тогда остаётся? Мать, брат, жена, девушка. Ещё друг-солист и бывшие музыканты группы.

— Угу. Ну коллег-то найти и выловить не так просто. У всех гастрольный «чёс» в честь десятилетия со дня смерти Гриши.

— Понятно, рубят бабки на костях. Правильно делают, — весело одобрила я. — А чего? У людей семьи, ипотеки небось. Надо ж зарабатывать.

Юлька уставилась на меня долгим и тяжелым взглядом, в котором ясно читалось, где она видела все эти наши «буржуйские радости» и бабки. Я взгляд выдержала. У всех, знаете ли, разные понятия о комфорте. Мне вот, не был близок её старый стиль жизни. Я люблю вкусно кушать, хорошо выглядеть и пить дорогое вино.

Музыканты, видимо, тоже с возрастом поняли, что стиль «панковской жизни» по кайфу только в 20 лет. В полтинник уже охота ночевать в дорогой гостинице на хороших простынях и летать бизнес-классом, а не лежать на заблёванной лавочке или ехать в плацкарте, вдыхая запах потных ног соседа.

— Ладно, — вздыхает Юлька и машет на меня рукой. — Тебе всё равно не понять.

— Да куда уж нам-то, «буржуйкам»! Ты чего, мать? Забыла, как я сама раньше жила? Я ж тебе рассказывала вроде.

— Не бузи. Значит так. Завтра я еду к Ренате, жене Графа. Она художница, правда несильно успешная. Навру ей, что мне нужны картины в тату-салон. Я с ней уже в сетях списалась…

Кстати, со времени нашего знакомства, Юлькины дела сильно пошли в гору. Когда мы познакомились, она работала простым тату-мастером в затрапезном салоне на окраине Москвы. Сейчас же Юлька руководила небольшой, но уже достаточно успешной сетью тату-студий. Иногда она смеётся, что я её Птица счастья, потому что именно после знакомства со мной у неё «попёрло».

— А ты, Аська, дуй к матери Черпака, Галине Анатольевне.

— Вот ты придумала! И чего я ей скажу? «Здрасьте-мордасте? Не подскажете, кто Вашего сыночку угрохал, а потом и мужа за компанию?! Есть варианты? И кстати, чего ж Вы раньше-то молчали?»

— Да не-е-е. Представишься журналисткой, фанаткой. Да хоть кем. К ней народ толпами ходит. Она со многими общается и дружит. Ребята-фаны приезжают, помогают ей по хозяйству. Очень, кстати, милая и добрая женщина. Пиши адрес и телефон, я уже всё раздобыла.

— Ладно. Прикинусь и журналисткой, и фанаткой. Два в одном. Чтоб наверняка. Только, видимо, одеться надо как-то по-другому. Что вы там носите-то, болезные?

— Да особо не выряжайся. Джинсы и косуха вполне подойдут. Только вареники свои розовой помадой не мажь. И почитай про группу побольше. А то будешь как идиотка выглядеть. Впрочем, как и всегда, — резюмирует Юлька.

— Тётенька! Я ж читать не умею, вы мне голосовыми наболтайте. А то не поеду никуда. По магазинам опять пойду. Платья да бусики покупать! Мужнины бабки трати-и-ить! — Прошепелявила я, старательно кося под идиотку.

Посмеявшись и обнявшись с Юлькой, я села в машину и поехала домой.

Кстати, совсем забыла представиться! Меня зовут Ася. Из-за идиотской фамилии Птичкина меня все с детства так и называют — Птичка. Фамилию я уже давно сменила на мужнину, но прилипшее с детства прозвище так и осталось. Родилась и выросла я в Москве в достаточно приличной, на первый взгляд, семье. В детстве я планировала стать чемпионкой мира по ушу. Точнее, так планировали мои родители, но я так и не стала. Получив за 15 лет профессионального спорта три сотрясения мозга, перелом челюсти, носа, пары конечностей и гордое звание Мастера Спорта, я твёрдо решила, что с меня хватит. О чём тогда и заявила родителям. Они, конечно, хотели по привычке выдать мне люлей и пинком отправить в зал, на тренировку, но тут я неожиданно проявила мощное сопротивление. Поскандалив около месяца, родители от меня наконец-то отстали. К сожалению, за годы тренировок я ужасно запустила учебу. Точнее, её с пятого класса просто не было в моей жизни. Ну о каких уроках может идти речь, если первая тренировка у нас начиналась в 10 утра, а вторая сразу после обеда? И заканчивалась она около 7-8 вечера? Учились мы просто замечательно: в школе-интернате нам выдавали задание на три месяца, потом родители привозили деньги. Это, видимо, была замена нашим знаниям. Учителя ставили в ведомостях оценки в 3-4 балла и на три месяца благополучно забывали о нашем существовании, совершенно справедливо полагая, что у спортсменов голова дана, чтобы уворачиваться от удара, и «шоб туды есть».

К счастью, у родителей на даче была огромная библиотека, а я любила читать, поэтому в глазах общественности и не выгляжу совсем уж неандертальцем. А моя любовь к поэзии и способность заучивать длинные стихотворения наизусть подарили мне, вопреки трём сотрясениям мозга, незаслуженную славу «образованного и тонкого человека». Иногда даже смех разбирает от такого несоответствия реальности. Особенно, когда гости восхищённо аплодируют моим цитатам из Бродского и Есенина. Ну да ладно. Родители поплевались огнем, поорали, потом сказали: ну тогда иди в поломойки или официантки. Всё равно ты больше ничего не умеешь и ничему не научишься! Вот тебе квартира — так и быть живи в ней. Но кормить тебя теперь не будет никто. С этими словами они развернулись и гордо отчалили жить в загородный дом. Тут они, кстати, были не совсем правы. В институт физкультуры меня всё-таки взяли. И даже почти без экзаменов. На фоне остальных абитуриентов, я выделялась в лучшую сторону. Потому что могла вслух связать пару слов для комиссии и даже сама написала диктант. В нём было всего-то пять орфографических ошибок — фигня. Особенно для мастера спорта. Вообще ерунда. Но кормить меня действительно было некому, поэтому пришлось идти работать. Как и завещала мать, в официантки. Рядом с нашим домом, как раз только-только открылось роскошное здание огромного развлекательного центра: казино, рестораны, ночной клуб и игровые автоматы. Туда я и пошла. Самое интересное, что пять лет, проведённых на этой работе, были одними из самых лучших и весёлых в моей жизни. Через пять лет игорный бизнес в России закрыли, а я ушла работать в фитнес-клуб тренером. Почти что по профессии. Ну а потом уже с мужем познакомилась. Но это совсем другая история. Муж мой человек весьма обеспеченный, поэтому я могу предаться своему любимому занятию — профессионально ничего не делать. Нет, я, конечно, периодически пробую себя в новых профессиях и увлечениях, но они особо ничем не заканчиваются. Последним рубежом пал мой несчастный салон красоты, который муж подарил на пятилетие свадьбы. Развалив в салоне, всё, что только можно, переругавшись с персоналом и распугав всех постоянных клиентов, я решила его продать. Первую неделю после продажи я находилась в восхитительном настроении. Никуда же не надо ехать! Мастера нервы не треплют, клиенты ругаться не звонят. Красота! А потом приуныла. Хорошо хоть позвонила Юлька и попросила приехать. Теперь расследованием займёмся. Толку будет, конечно, чуть — сколько лет уже прошло, но хоть убью время до нашего с Вадькой летнего отпуска.

Погрузившись в свои мысли и воспоминания, я доехала до нашего дома. Вид огромного бежевого здания, утопающего в зелени, всегда поднимал мне настроение. Купили мы его быстро и необычайно удачно прямо в самый разгар карантина. При этом дом на удивление оказался именно таким каким я его всю жизнь себе и представляла: большой, но уютный. На возвышенности, с балконом и верандой. Только переступив порог дома, я тут же сказала: «Вадик! Это ж НАШ дом. Мы тут живём. Я знаю!» Со мной, впрочем, никто и не спорил. Припарковав машину под навесом, я по привычке заорала: «Атосик, фу!» Как всегда, безрезультатно. Огромный собакен породы Бернский зенненхунд с весёлым лаем поставил лапы прямо на мой жакет и радостно полез целоваться. Отбившись от пса и кое-как отряхнув одежду, я пошла в дом, изучать жизнь и творчество группы. Заодно надо подписаться на пару-тройку пабликов, откопать старых фанов — мало ли кто ещё что занятное расскажет. Та-а-ак. Интересненько. Как и рассказывала Юлька, ребята создали группу ещё совсем детьми, в 16-17 лет. Причём, что удивительно, ни у кого не было музыкального образования. Так, ходили в какой-то ДК при училище играть. И то недолго. Учились будущие звезды панк-рока на столяров-краснодеревщиков. Вот там-то Черпак и встречает своего будущего коллегу Алёшу Орлова с прозвищем Граф. Пацан окончил школу с рекордным количеством двоек и, в целом, к учёбе особой страстью не пылал. Зато, как оказалось, неплохо рисовал, сочинял стихи и рассказы. Черпак в мгновение ока заценил открывающиеся перспективы для творчества и пригласил Лёху в свою группу. С тех пор и начался их долгий, но упорный путь к славе.

Открываю фотки молодых ребят: ого! Даже можно сказать, что хорошенькие. Особенно Граф, такой губастый блондинчик в разрисованной рубахе. Эдакий Иванушка-дурачок из порнофильма. Второй, Черпак, тоже вполне симпатичный: худой темноволосый парнишка со смешными иголками на голове и задорным взглядом тёмных глаз. Всё бы ничего, если бы не отсутствие передних зубов. Как он их потерял, сам Григорий точно не помнил. Во всяком случае, рассказывал в интервью каждый раз новую историю: то драка, то лошадь выбила, то пытался без рук штангу поднять. Зубами, конечно. Я б на месте родителей потащила бы парня к психологу. Но он свалил из отчего дома в 15 лет, спасаясь от гнева отца-КГБшника. Дальше открываю фотки уже взрослых панков… Однако! Несмотря на разгульный образ жизни, запои и любовь к запрещённым препаратам, мужики каким-то чудом сохранили нормальный вид. Черпак накануне своей смерти выглядел вообще бодро: мышцы, здоровый цвет лица, загар… Это что ж получается, у меня поутру лицо хуже, чем у героинового торчка? Надо, пожалуй, задать пару вопросов своему косметологу. В целом мужики выглядели вполне здоровыми и холёными на радость юным поклонницам.

А вот я один раз очень мощно разочаровалась в кумире детства. Тогда я всеми правдами и неправдами вымолила у родителей билеты в театр Станиславского на провокационный и недетский спектакль «Падеж Родительный, потом Именительный». Он бы меня никогда и не заинтересовал, если бы не главный исполнитель. Тот самый актёр, что играл в знаменитом фильме про человека-русалку. Ту неземную красоту и синие глаза на пол-лица помнят все советские и постсоветские дети. Короче, это была любовь. Любовь до гроба, бессмысленная и беспощадная.

Выпросив билеты в партер, дабы воочию лицезреть своё любимое чудо, я не успокоилась. Затребовала букет из 50 алых роз, натянула накидку из кролика и самое лучшее платье. К букету приложила записку: «Самому любимому моему Русалу! Ася. 10 лет». Про 10 лет заставили дописать родители. Потому что «он же женатый человек! Ну пойми, как жена записку воспримет, если что?!» Я сопротивлялась, но послушала. Сижу, жду выхода героя на сцену. И вот он появился…

Дети вообще существа злые. А умные и начитанные дети — вдвойне. Увидев своего обожаемого «принца» изрядно постаревшим, я начала громко декларировать:

«Наина, где твоя краса? Скажи, ужели небеса тебя так страшно изменили?!» (это отрывок из «Руслана и Людмилы, его произносит колдун в адрес своей престарелой и совсем дряхлой любимой). Родители смеялись и шикали. Впрочем, весь ряд тоже хихикал. Они сразу поняли, о чём я, точнее — о ком. Букет я дарила уже без всякого воодушевления. Герой хоть и поцеловал мне ручку, но уже был безнадёжно списан в утиль… Дети — злые. Особенно девочки. Но хватит о лирических героях. Где там мои рокеры?

Дальше ребята пишут один альбом, второй. Выступают в задрипанных клубах на халяву или за ящик водки. Постепенно обрастают армией таких же бродяг-зрителей. Женятся-разводятся. Гастроли, пьянки, скандалы… Потом ещё раз женятся. Уже собирают стадионы, выпускают клипы, ого — берут супермодную ТВ-премию. Впрочем, устраивают там же в зале скандал и попойку. Всё нормально, никто своим привычкам не изменяет. Как говорится, полный хой. Ладно, а куда у нас первые жёны-то подевались? Звоню знатоку.

— Юлька! Панки хой!

— Черпак живой! — Отзывается Юлька стандартной фразой фанатов гопоты.

— А чего там с первыми двумя жёнами солистов было? Куда подевались? Может кто из них виновен?

— Не… — Помолчав, отвечает подружка.

— Первая жена Черпачка, Алиса, умерла. Они уже тогда лет как пять развелись, она в другой город переехала от греха. Не помогло. Цирроз печени.

— Почему это — от греха?

— Потому. Они вместе с ним и наркоманили. Их в своё время чуть ли не насильно разводили. Родители и друзья. Гришу тогда почти на год положили в больницу, группа без его участия второй альбом записывала. Кстати, самый «лайтовый» из всех.

— Да хрен с ним, с творчеством. А жена Алексея, «Графиня» номер один, где она?

— Не знаю, прячется, видимо. Ведёт тихую жизнь, про мужа-панка не вспоминает. Может вообще куда-то переехала. Да это и не важно всё. Это не имеет отношения к делу.

— Да как знать, может у нас тут маньяк-поклонник какой объявился. Мочит всех втихую.

— Ну тогда бы и всех остальных членов группы уже б замочил.

— Так может ещё не вечер?

— Да ну тебя! Вялый маньяк тогда какой-то, — зевает Юлька.

— Всё, отбой. Мне завтра на работу вставать. Это ты у нас тунеядка, выдрыхнешься до самого обеда.

— А надо было замуж хорошо выходить, а не по рокерам тусить! — Начинаю беситься я.

— Это верно. Но уже поздно делать из меня бимбо вроде тебя. Мне ведь скоро четвёртый десяток пойдет!

Наутро, быстро позавтракав и покормив орущих животных, я стала продумывать план действий. Кстати, у нас помимо собаки живут ещё два кота: толстый и наглый шотландец Бакс, доставшийся мне по наследству от предыдущей девушки Вадика и дворовый красавец Маркиз — явный плод любви персидского кота и помоечной Мурки. Маркиза я нашла у себя на участке и решила никому не отдавать. Кот тоже решил, что большой дом гораздо лучше помойки, и остался жить с нами. Пёс Атос принял нового друга с бесконечной любовью и терпением. Несмотря на размеры, это было самое доброе существо на свете. Покупался он с целью хоть какой-то охраны двора, но в первый же год эта затея с блеском провалилась. Атосик любит всех: котов, собак, детей и их родителей. Детей собирает как овечек в отару и сторожит. Если приехать с ним на пляж, через пару минут малыши будут сидеть в кучке и лепить куличики. Родители могут вообще не переживать: Тотошка не даст ни одному ребёнку залезть в воду дальше, чем по щиколотку. Будет аккуратно, но настойчиво толкать детёныша своей мордой обратно к берегу. Никогда не забуду, как выйдя зимой во двор, я застала дивную картину: на веранде спит мой огромный пёс, а на нем сверху лежат три дворовых кота, греются. Причём коты мне были совершенно не знакомы. Атосу, видимо, тоже, но это совершенно никого не смущало.

Быстро разобравшись с кормлением стаи, я засела шерстить соцсети. Супруг уезжает на работу к 7 утра, поэтому мне никто не помешает. Подписалась на всевозможные паблики, посвящённые группе, пролайкала фотки, попросилась в друзья к особо рьяно спорящим о творчестве панков товарищам. Закинула удочку, прокомментировав пару фото Черпака таинственными фразами из серии «А была ли смерть случайной?». Думаю, кто-то да отзовётся на провокацию, и всплывут новые подробности…

Потом, пару раз выдохнув и прорепетировав речь, я решилась позвонить матери погибшей звезды, Галине Анатольевне. Трубку сняли на удивление быстро. Не молодой, но ещё бодрый голос ответил:

— Слушаю Вас.

— Добрый день! Меня зовут Ася, я представляю молодёжную независимую газету «Рок не забыт». В память о Вашем сыне мы делаем большую статью, посвящённую творчеству Григория. Очень бы хотелось, взять у Вас интервью. Понимаю, Вам сейчас очень нелегко, но фанаты ждут и скорбят вместе с Вами. Они хотят знать о жизни и творчестве своего кумира как можно больше. Пауза. Н-да. В моей голове текст звучал гораздо мягче. А тут прям шантаж и претензия в каждой фразе… Будь я на месте пожилой дамы, послала бы такую журналюгу, используя при этом непечатные выражения своего сына.

— Хорошо, дорогая, приезжайте. Я сегодня как раз свободна, — просто и тихо сказали мне в ответ.

Фу-ух. А на рябинке-то родятся апельсинки. Какая милая матушка! Теперь главное грамотно подобрать прикид, чтобы не особо выделяться среди поклонников панк-рока. Чёрные джинсы нашлись у меня, чёрная футболка — у мужа. Ничего, что на 4 размера больше, это сейчас даже модно. А вот с косухой вышла проблема. Я такое не ношу.

— Дашка… Дашу-у-уня. Можно? Скребусь я в комнату «дочи».

— Заходи, Аська.

Помимо меня, мужа, котов и собаки, в доме живут ещё его родители и дочка от первого брака, а на все выходные приезжает старший сын Вадика Никита. Надо сказать, с «детьми» мне несказанно повезло: милые, образованные, весёлые и, самое главное, совсем взрослые. Да и разница в возрасте у нас на порядок меньше, чем у меня с мужем. Поэтому мы с ними быстро подружились и даже создали что-то типа коалиции: бежим друг другу ябедничать на остальных членов семьи. При этом полностью уверенные, что все сказанное останется между нами…

— Дашка! У тебя есть куртка-косуха?

— Есть. Возьми в шкафу, — зевнула падчерица и села в кровати.

Даша обладает удивительной для юриста способностью не задавать лишних вопросов. К счастью, косуха оказалась мне почти впору, если не застёгивать. Конечно, я гораздо крупнее 25-тилетней Дашуньки.

— Хочешь — забирай.

Вот что ещё мне безусловно нравится в моих «детях» — это совершенное отсутствие жадности. Они воспитаны в лучших традициях востока: если гость, или друг похвалил какую-то вещь, её надо отдать немедленно!

— Да не, мне так. Для фотосессии.

— Тебе идет, — улыбнулась Дашутка. — Хочешь, сейчас вафли пожарю?

Готовить Даша любит, и делает это совершенно шедеврально. В отличие от уборки… Я как-то попросила у неё луковый суп и наполеон. Ела и почти плакала: они были лучше, чем во Франции! Зачем она вообще пошла учиться на юриста с таким талантом — мне не известно.

— Да не, спасибо. Я уже поскакала.

— Ну, тогда до вечера!

Где целыми днями носит неработающую мачеху дети тоже никогда не спрашивают. Носит — значит надо. Быстро подкрасив глаза (помаду не трогаем, как учила Юлька), я спускаюсь со второго этажа и натыкаюсь на свекровь:

— Привет, мама! — Весело говорю я.

— Привет, привет. Куда намылилась?

Нет, ну хоть кому-то в этом доме интересно, куда я пропадаю.

— На фотосессию!

— Это зачем?

Свекровь — женщина старых порядков. Настоящая донская казачка. Ей тяжеловато объяснить гламурный образ жизни, отсутствие у меня нормальной работы, детей и выпиваемый мною бокал вина перед сном. Могу понять, сама бы бесилась.

— Да так, потом расскажу, — весело чирикаю я и вылетаю из дома под пронзительный взгляд ярко-синих глаз. Так-с. Вырвалась, слава Богу.

До дома Галины Анатольевны я добралась быстро и на удивление весело. Для вдохновения и погружения в процесс расследования, врубила в машине песни группы «Вий». Знаете, мне даже понравилось! Когда привыкаешь к пронзительной музыке, становится лучше слышен текст. А тексты, как оказалось, у этой группы очень интересные. Каждая песня как новая история. Или страшная сказка. Может и зря я их никогда не слушала… Жила Галина Анатольевна почти в центре. Но в тихом и зеленом районе. Дом, про такие ещё говорят «ведомственный», смотрел окнами прямо на ленинградский проспект. Поднявшись на нужный этаж, я замерла: всё пространство от пола до потолка было исписано фразами «Хой», «Черпак», «Вий — жив» и строчками из песен. Нда-а-а… Суровая фанатская любовь. Как они внутрь-то попадают? На подъезде вроде домофон. Ну ничего святого… Дверь мне открыла пожилая, но статная дама с пышными волосами.

— Ну у вас тут, конечно, и хулиганство! Весь этаж расписали…

— Да ну что вы… Закрашивают, закрашивают, но это же совершенно бесполезно! — Махнула рукой дама, и мы прошли в гостиную.

Зайдя за ней в комнату, я опять ахнула: почти всё свободное пространство было завешано портретами, плакатами и постерами Черпака. Галина Анатольевна, проследив за моим взглядом расценила его по-своему.

— Да, это всё мой Гришанька!

Еле как подавив подступивший к горлу комментарий про иконостас, я села на диван и начала задавать достаточно стандартные вопросы про детство и творчество. Отвечали мне охотно и развёрнуто, рассказали каким егозой был маленький Гриша в детстве. Как они тарабанили на гитарах и барабанах день и ночь с ребятами в комнате. Как его погубила зависимость и каким добрым человеком вообще был её сын. Впрочем, это всё я уже знала из бесконечных интервью, пролистанных мною за завтраком. Решив, что для приличия уже достаточно, я попробовала кинуть «пробный шар».

— Извините, Галина Анатольевна. Такой вопрос, может немного некорректный… А Вы полностью уверены в естественной смерти своего сына? Существуют разные версии.

— Да ну вы что! — Всплеснула она руками. — Да сколько же можно-то? Вот я и мужу говорила, говорила: ну не лезь ты! Без тебя разберутся. Как бы там ни было, никто нам нашего Гриню не вернет. Нет, полез… И у самого сердце вскоре не выдержало. Тут дама осеклась, и посмотрела на меня более внимательно.

— Вы знаете, дорогая. У меня что-то очень сильно разболелась голова. Давайте окончим нашу беседу или перенесём её на потом.

— Да-да, конечно. Извините за беспокойство. Думаю, материала для статьи будет вполне достаточно. Но у меня к вам будет ещё одна маленькая просьба: вы не могли бы дать мне номер телефона матери первой жены Григория, Алисы? Насколько я знаю, она крайне негативно отнеслась к выходу сериала и образу дочери, который создали сценаристы… Несмотря на то, что Юлька не считает смерть Алисы чем-то необычным, я решила попробовать копнуть и в ту сторону. Мало ли, заодно узнаю ещё какие-нибудь новые подробности о музыканте.

— Ой, дорогая. Даже не знаю, корректно ли…

— Корректно, корректно! Я совершенно не хочу писать стандартный материал о Григории. Тему зависимостей его и первой жены надо полностью отсечь. Сколько уже можно!? В конце концов Ваш сын был по-настоящему одарённой и неординарной личностью! А какая музыка, песня «Воспоминание об ушедшей любви» — просто симфония! — Выпаливаю я на одном дыхании и замолкаю, надеясь, что моя пламенная речь показалась Галине Анатольевна вполне убедительной.

— Вы знаете, дорогая, это и моя любимая песня. Точнее — музыка. Текст там страшноватый. Но, впрочем, его и не Гриша писал. Хорошо, я посмотрю в записной книжке. Но я не совсем уверена, что он верный. Мы, как Вы сами понимаете, уже давно не общаемся. Получив заветный номер телефона, к сожалению, домашний, я выхожу за дверь. На лестничной клетке стоит кучка девчушек-подростков. Лет по 13-14. Одна из них задумчиво выводит на стене

«Я жив п…».

«Я жив, паскуда! А ну брысь!» рычу я басом, подделывая тембр голоса под низкий рык музыканта. Мелкие вредительницы бросаются вниз по лестнице, при этом орут, что «меня запомнили», «панки хой» и что-то про анархию. Догнать бы их и объяснить доходчиво, что анархия — это та ещё утопия. Несбыточная мечта о всеобщей свободе. Только вот свобода одного человека всегда заканчивается там, где начинается дискомфорт другого. Впрочем, не удивлюсь, если Галине Анатольевне эта «наскальная живопись» даже чем-то нравится. Вон, у неё у самой что на стенах… Сев в машину, набираю Юльке:

— Хай!

— Не хай, а хой! Учи матчасть! — Тут же реагирует злая подружка.

— Ты чего злая-то такая? Что у нас с Ренатой? Так сказать, с Графиней намбер ту, поговорили?

— Поговорили… Пришлось картин заказать на крупную сумму.

— Ну ты лох! — Веселюсь я. — Ловко она тебя раскрутила. Узнала хотя бы что-то?

— Не-а. Она все разговоры сводила к своему гениальному творчеству и своему не менее гениальному мужу. Остальное знать не знаю, они тогда с Черпаком поссорились… Не общались, только разве что через «друзей» и знакомых. А те их ещё больше накручивали.

— Ну это и так все знают. Я тоже просто так к матушке прокатилась. Зато теперь могу статью написать и продать в журнал о первых годах жизни группы и шалостях маленького Гришеньки.

— Продай. Потом мне половину отслюнявишь. А то я с такими тратами в трубу вылечу. Опять придётся в хрущёвку переезжать.

— Не грусти, а то титьки не будут расти! А у тебя их и так нет. Не зарастёт толпа страждущих украсить телеса «весёлыми картинками». Шибанутых еще много!

— Будешь хамить — напою тебя и на лбу сделаю татуировку со знаком «Анархия». Ни один твой пластический хирург потом это всё не выведет…

— Чёлку опять отстригу, значит. Хотя, я даже не знаю, что будет хуже… Наверное, лучше знак «Анархия» на лбу оставить. Всё, пока, у меня вторая линия!

Звонила Иветта. Очень кстати. Она-то мне как раз и нужна.

— Птичка, привет! Всё, не могу я на твое безделье в соцсетях смотреть. Завидно. Короче, взяла больничный, пошли обедать на Патрики?

— Пошли!

Я вздохнула. Блин, я же настолько стара что ещё помню Патрики почти что безлюдными… А теперь там не протолкнуться от любителей фотосессий, алчных содержанок, и альфонсов всех мастей. А все потому, что один известный журнал, который специализировался на жизни «Богатых и гламурных» как-то написал, что там можно найти хорошего «питательного» жениха. Самое смешное, что все по-настоящему богатые товарищи оттуда уже давно свалили, офигев от наплыва пролетариата с палёными «Биркин» в руках. Но это вообще не останавливает наших «Охотниц». Так и хочется, зайдя в любое заведение на Патриках, крикнуть сидящим дамам: «Мальчик! Тут рыбы нет!» как кричал директор стадиона пацану, пытающемуся прокрутить лунку на футбольном поле в знаменитом выпуске «Ералаша»…

Сев на веранде модного заведения, обсудив последние сплетни и наряды сидящих рядом дам, я решаюсь начать клянчить:

— Иветточка, котик…

— Чего надо? — Взгляд подружки тут же теряет томную светскость и блестит сталью.

— Можешь подробности одного дела поднять?

— Опять?! Да ты чего, совсем одичала от безделья что ли? Скажи Вадику, пусть тебе новый салон купит. Или магазин какой…

— Не хочу. Ещё один такой «успешный» салон, и моему Вадику придётся ещё и по ночам оперировать…

Совсем забыла сказать. Мой супруг — очень успешный и знаменитый в узких кругах пластический хирург. Запись к нему ведётся за месяц, а то и за полтора. Сидя у него в приёмной, можно запросто увидеть весь шоу-биз. Причём, как говорится, а-ля натюрель. Придя к нему на консультацию по поводу неоднократно сломанного за годы спорта и криво сросшегося носа, я получила новое (достаточно симпатичное) лицо и мужа в придачу. Одни знакомые тогда ржали что «Птичка просто пытается отбить свои вложения», а другие, что «это очень удачная реклама Вадика как хирурга…»

— Иветта. Да дело-то так, чисто для успокоения души. Всё уже давно мхом поросло, концов не найти.

Я кратко пересказываю наш с Юлькой диалог, и её рассуждения по поводу смерти артиста. Иветта закуривает и смотрит на меня очень долго и с сомнением.

— Девки, вы больные. Ну Юлька-то понятно, фанат — это пожизненный диагноз. У них все живы. И Цой, и Хой, и Летов. Все в тайге живут, комаров кормят. А тебе-то какой резон?

— И пусть в моих па-а-аступках не было логики! — Громко затягиваю я, ловя косые взгляды барышень за соседними столиками.

— Ради Христа, только не пой!

— Ой да, пардон. Не буду. Поможешь?

— Посмотрим. Но что вы там нового хотите наковырять — одному Богу известно. Да и надо ли…

— Надо-не надо, ковырнём! Там видно будет. У тебя когда свадьба-то?

Надо сказать, что история любви Иветты вполне тянет на книгу. Только — на любовный роман. Встретив случайно свою прошлую любовь, они вдруг поняли, что расстаться больше не смогут. Спустя 17 лет, и несколько браков в анамнезе у обоих. И вот сейчас сначала женится старшая дочь Иветты, а потом и она сама. При этом дочка, сильно ехидничая, интересуется: кого из «пап» звать на свадьбу? Или всех троих сразу?

— Осенью. Лето решили отдать «детям».

— Благородно! К тому же браки, заключённые осенью, всегда самые счастливые. По поверьям. — Включаю я наглый подхалимаж.

— Да? Ну ладно. Пусть так, — вздыхает Иветта и закуривает. — Хорошо, посмотрю, что там. Старые связи подниму.

— Половые? — Брякаю я быстрее, чем успеваю прикусить язык.

Но подружка человек лёгкий, и совершенно незлобивый, поэтому мы весело посмеялись над моей дебильной шуткой. Поболтав ещё немного, мы разъезжаемся по домам. Встав в дикую пробку на Ленинградском шоссе, набираю мужу:

— Привет-котлет! Ты как, уже закончил? — Нет, ещё человека три на приём. Там ребята уже приехали, с вокзала звонили. Ты дома? Надо встретить.

Внутри меня пробежал неприятный холодок. Совсем забыла, что к нам приезжает семья Вадькиной родни из Ростова. А я-то обещала и супов наварить, и салатов настругать…

— Да я тут на рынок заскочила, там продукты получше. Фальшиво вру я.

— Ну давай, скоро буду. Людей с дороги, сама понимаешь, накормить надо и далее по списку.

Надо, конечно. Тем более, когда мы сами приезжаем на родину мужа, встречают нас со всем размахом южнорусской души.

Любую мою поездку в Ростов можно охарактеризовать одним анекдотом:

— Давай пей!

— Не могу! Вырвет же.

— Да кто у тебя вырвет?! Все ж свои.

Беспощадное гостеприимство в полном его объеме. Погостив у южной родни, я приезжаю хорошо проспиртованным, весёлым и «шокающим» шариком. Потом недели две избавляюсь от характерного акцента, и пары-тройки лишних килограммов. Из-за того, что моё музыкальное ухо быстро цепляет чужой говор, меня все принимают за свою.

— Так это ты у нас оказывается москвичка?! — Удивляется один из новых знакомых в компании.

— А мы думали, это Вадик москвич! Ты ж совсем на «кацапку» не похожа. Думали наша, чисто донская казачка!

Из донского во мне на тот момент было только полтора литра местного вина. Нарушив все возможные правила и подрезав всех на дороге, я быстро закупилась на рынке и, обвешанная как челнок, помчалась домой. Слава московским пробкам — я быстро успела всё приготовить и нормально встретить гостей. А если быть точнее, готовила в основном Дашунька. Я развлекала её светскими сплетнями, и мешалась. После застолья, проводив гостей по их спальням, я сажусь изучать «поклёвку» в соцсетях.

Мама дорогая… Нет, Иветта всё-таки права. Фанат — это диагноз. Штук 100 комментариев, в основном про зависимость Черпака, и его клинические смерти. Походу дело дрянь, раз даже сами поклонники ничего странного в гибели кумира не увидели. Но есть и зацепки. Кто-то из фанатов скинул удалённое интервью отца Черпака и его комментарии по поводу смерти сына, чем вызвал взрыв гнева уже в свою сторону. Ну хоть от меня отвязались, даже ничего отвечать не буду. Как и говорила Юлька, он не верит в случайность. Что ещё? Ага. Интересно. Оказывается, он в тот вечер поссорился с женой, и она уехала с дачи в город. Вернулась на следующий день под вечер, забеспокоившись, что он не отвечает на звонки и находит мёртвого мужа.

«По словам вдовы певца, рядом с телом лежал инсулиновый шприц и ложка. Он проходил лечение от зависимости, и достаточно долго держался. Возможно, пристрастие к запрещённым веществам спровоцировала новая роль артиста…»

Какая роль? А всё, вижу. Он делал новую рок-оперу по Гамлету. И что, Шекспир ему так на нервы действовал?

Читаю дальше интервью отца: как и говорила Юлька, отец был крайне возмущён халатностью следствия: «Никаких ложек и шприцев рядом с сыном не было, что за бред? Это плод чьей-то больной фантазии!»

Да нет, дяденька, не больной. А чьей-то очень хитрой фантазии, если всё так, как ты и говоришь. Быстро пролистываю интервью знакомых и родственников: все они в один голос твердят о возобновившемся пристрастии исполнителя. Я б даже сказала, зачитывают ответы как мантру. И текст будто бы вызубренный. Такое упорство и единодушие, уже и мне не по душе. Возвращаюсь к интервью отца. Стоп. Погодите.

«Рядом с телом сына было большое количество крови, откуда она взялась? А около глаза было несколько гематом.»

Если смерть от передоза, откуда кровь и гематомы?

Посмотрев на время и вздохнув, что для звонка уже очень поздно, пишу Юльке новые подробности. Отзывается она очень быстро.

«А откуда кровь-то взялась?» — Пишу я и присылаю цитату из интервью.

«Хз. Написали, что, когда падал, разбил голову о каменный пол.»

Это как же так упасть-то надо было? Ладно, допустим упал. А откуда тогда синяки под глазом? Понимая, что всё равно не засну, выхожу из спальни и сажусь за ноутбук на веранде. Интересно, а как себя вели родственники и друзья Черпака на поминках? Растерянное и глуповатое лицо жены Оксаны, зарёванные лица поклонников.

О! Интервью Графа. Ну, что можно сказать… Убитым горем он совсем не выглядит. «У Гриши была установка — умереть молодым»

А сам Черпачок что там говорил в своих последних интервью?

А тут у нас уже совсем другая картина…

«Планирую сделать новое шоу с тиграми! Поэтому вообще не пью. Тигры перегара не выносят!» — На видео ржёт плотный и холёный мужик в дорогой одежде и очках-авиаторах. Как же мало он похож на того щупленького, беззубого подростка. Да тут одни очки минимум на 400-500 долларов тянут. Вот тебе и бывший Панк. Надо будет потом Юльку подколоть.

Как-то не сильно он походит на человека, который собирался откинуться. Ни по речам, ни по внешнему видом. Надо срочно брать за жабры вдову и бывшего друга.

«Юлька! Давай завтра к вдове ломанёмся!» — Быстро пишу я в сообщении.

«А то я это, по-твоему, не планировала?! Оксана сейчас за границей, в Америке, с детьми.»

Отлично. Вот куда-куда, а туда мне путь точно заказан. Два раза отказали в визе. Причем второй раз я прямо в посольстве начала орать: «отдайте деньги за визу, пиндосы». 600 долларов было жалко до зубного скрежета. Я на эту сумму раньше месяц жила…

«Ладно», — пишу я. — «Давай тогда к Графу ломанёмся?»

«Ну я же тебе говорила, у них концерты. Они вообще сейчас в Казахстане…»

Конец ознакомительного фрагмента.