Стать дельфином

Арьен Новак, 2021

История о любви, дружбе, преданности и спасении. Красивые люди, дельфины, лошади, солоноватые брызги океана и соляные поля Камарга, Калифорния и Франция, Средняя Азия и Аравия. Путешествия в пространстве и во времени унесут читателя от суеты повседневности туда, где все имеет свою меру и свой смысл, где Предуготованность – знак Гармонии, а Любовь – ипостась Свободы. Погрузитесь в эту историю, расслабившись в шезлонге на пустынном пляже или в кресле самолета, когда тот уже оторвался от Земли…

Глава 6

Ночь опустилась над Степью и зажгла в глубоком темно-ультрамариновом небе бриллианты звезд. Вы когда-нибудь видели Звездное Небо над Степью? Где нет городских огней, придорожных фонарей. Только пламя костра, ярко освещающее четко очерченный круг, столб света, уходящий вверх и растворяющийся в черно-синей бездонности. Мириады частичек, взлетающих с пламенем вверх и с легким треском взрывающихся при встрече с прохладным степным воздухом, вспыхивая, подобно огненным светлячкам. И надо всем этим — бархатная роскошь Степной Ночи. Нежной и ласковой, мудрой и восхитительной. Таинство Вселенских объятий Неба со Степью. Усмирение Дня с его безумством Солнца и суетностью сиюминутных дел, прагматизмом выбора и быстротой реакции. Жертвенность — примета Дня. Спасение — качество Ночи.

Арман с Жаном — так звали ее младшего брата, — сидели у костра на войлочной кошме, закутавшись в теплое лоскутное одеяло. Они постепенно пришли в себя. Бабушка Аже отпоила их горячим свежесваренным бараньим сорпа, и Жан теперь, заметно повеселев, уплетал баранье ухо. Все пережитое днем казалось ему теперь чем-то далеким, скорее, фильмом, в котором он был зрителем, а не главным действующим лицом. Его лицо раскраснелось и стало похоже на лицо японского божка — гладкое, круглое и забавно лоснящееся. Он причмокивал от удовольствия и даже весело смеялся вместе со своими друзьями, устроившимися вокруг костра и наслаждавшимися вкуснейшим в мире бесбармаком.

Арман тихо сидела чуть поодаль, не моргая глядя на пламя и на взлетавших вверх огненных светляков. В ее душе было тихо и спокойно. Но это спокойствие было словно затишье перед чем-то очень большим, важным и взрывоподобным. Она тихо напевала что-то себе под нос, вороша палкой горячие угли. Она пыталась вспомнить все произошедшее в деталях — и не могла. Все, что приходило ей на ум — это крики, слепящие глаз солнечные блики на воде, черные провалы зрачков на бледном испуганном лице Жана, его пухлые губы бантиком, пытающиеся вдохнуть воздух. Она чувствовала, что ей нужно вспомнить что-то очень важное — но никак не могла. Она знала, что ускользающее воспоминание — жизненно важно. Но бесполезно — ничего конкретного, никакой последовательности событий, никакого откровения. Арман вздохнула.

Занятая своими мыслями, Арман совсем не заметила, как к ней подошла бабушка, и вздрогнула от неожиданности, почувствовав ее ладонь на своем плече. Аже села на кошму, поджав одну ногу и опершись на согнутое колено с ноющим суставом, молча поворошила дрова и угли, чтобы усилить пламя, отпила бульон из пиалы, искоса поглядывая все это время на притихшую Арман. Затем она поставила пиалу на кошму, повернула голову к девочке, протянула к ней свою руку и, поглаживая морщинистой натруженной ладонью ее голову, сказала: «Жаным, посмотри на меня». Арман подняла свои большие миндалевидные глаза к Аже и рассеянно взглянула ей в лицо. Аже, ласково улыбнувшись, помолчала мгновение, прищурив свои добрые глаза в обрамлении множества морщинок, весело разбегавшихся в разные стороны, вдруг перестала гладить Арман по голове, ее взгляд стал серьезным и пронзительным. Она, наконец, поймала взгляд Арман, их глаза смотрели друг в друга, зрачок в зрачок, бездна в бездну. Все остановилось в этот миг: время, движение планет и мерцание звезд. И Аже тихо произнесла: «Ты родилась не в том месте, алтыным. Твоя мать не Степь. Тебе следовало родиться в Море».

Сказав это, Аже опустила веки, бросила палку в костер, сделала последний глоток из пиалы, покряхтев, поднялась на ноги и, поправив одеяло на спине Арман, ушла неслышными шагами в дом.

И Арман вдруг ощутила острую боль в сердце. Как-будто чье-то копье со всего полета вонзилось в него, заставив сначала остановиться и почти умереть, а затем забиться вновь с дикой скоростью, словно табун лошадей, несущихся по необъятной степи. Она вспомнила, наконец, то самое жизненно важное, что произошло с ней за последние часы и что ей надлежало вспомнить во что бы то ни стало и обязательно запомнить на всю жизнь. Это было ощущение Свободы, Легкости, Врожденности, Неудержимости и Неукротимости, которые она испытала, входя в воду, словно горячее лезвие в масло, и выпрыгивая из нее на поверхность, коротко и ритмично выдыхая использованный воздух и мощным вдохом поглощая новую его порцию за мгновение до того, как вновь стремительно вплавиться в воду по единственно правильной аэродинамической дуге — компактно, инстинктивно, направляя потоки воздуха, а затем и воды вдоль тела и подкручивая свое движение легчайшим поворотом кистей рук и стоп.

Она вспомнила, как это быть — Дельфином.