Дневник инока

Архимандрит Вениамин (Милов)

В книгу вошли автобиографические и дневниковые записи замечательного пастыря Русской Православной Церкви эпохи гонений архимандрита (позднее епископа), Вениамина (Милова). Архимандрита Вениамина отличали глубокие познания в Богословии, любовь к ближним и удивительный дар слова.

27 февраля 1928 года

Одно из приятных воспоминаний моего детства составляет воспоминание о матери. Отец наш детьми мало занимался. При глубокой религиозности он был вспыльчив, раздражителен и грубоват. Поэтому я не помню ни одной отцовской ласки, ни одного поощрения за всю жизнь, кроме, разве, того случая, когда он сам лично отважился проводить меня в Казанскую Духовную Академию. Об этом будет речь впереди. Напротив, мать всегда была с нами. Изредка она баловала нас покупкой игрушек, переводных картинок. Иногда ходил я с ней в книжный магазин, где мне позволялось выбрать массу книжек — житий святых, сказок, рассказов из русской истории. Заболевал ли я глазами так, что от золотухи бельмо приближалось неоднократно к зрачку, — мать терпеливо водила меня к врачу на прижигание глаз ляписом. С матерью я в детстве проходил ежегодно курс недельного говения. От неумения молиться мне очень нелегко было выстаивать длинные великопостные службы. О каких-либо ощутительных религиозных впечатлениях в это время я не помню. Их не было, если не считать зрелища смерти при гробах покойников, к которым мать подводила меня в церкви при говений. Жалко, что до 25 лет я жил религиозным невеждой, не знал задачи жизни, не имел понятия четкого и ясного о христианском подвиге Царствия ради Небесного.

Когда мне исполнилось семь лет, старший брат отвел меня в начальную школу, принадлежавшую министерству народного просвещения. От природы я был довольно туповат, учился средне. Интересов особенных ни к какой науке особенно не питал. В товариществе школьном увидел много зла, например, противоестественных пороков, ознакомился с ругательными словами. Хотя сам не употреблял их устами, однако, они повторялись часто само собой в памяти и оскверняли мою душу.

Среди товарищей в школе я встретил одну замечательную личность — мальчика по фамилии Мотовилов. Господь коснулся его детского сердца. Он полюбил молитву, должно быть, имел опыты неоднократной явной Божественной помощи. Только наблюдательные сверстники рассказывали о нем, между прочим, и мне, как он прежде чем начинал готовить уроки, долгое время молился Богу, крестил книгу учебную и, выучив урок, благоговейно целовал учебник. Помню, в школе еще уроки законоучителя по Закону Божию о. Алексея Стефанова. Уроки эти дышали сердечностью, искренностью и составляли предмет интереса. Например, прекрасно изображал названный добрый пастырь борение в детском сердце злых и святых помыслов при соблазнах и влечениях души ко злу. «Представьте, — говорил он, — что вам хочется из шкафа отцовского взять без спросу сладостей. У вас в эти минуты являются в уме как бы два человека, которые спорят друг с другом.

Один шепчет: “Возьми сладость тайком, как она вкусна!” Другой противится нехорошему внушению и говорит: “Не оскорбляй Бога. Не делай ничего без родительского позволения. Иначе будешь мучиться в совести”. Два существа, препирающиеся внутри сердца нашего, — суть злой дух и Ангел света. На чью сторону склонится дитя, тот дух и приблизится к нему».

Выпускной экзамен я сдал, помнится, хорошо, и выдержал затем вступительный экзамен в духовное училище.