Золотой век немецкой диаспоры в России. Императоры и колонисты

Артур Грюнер

Первое столетие немецкой колонизации, начавшейся с манифестов Екатерины II, можно назвать «золотым веком» немецкой диаспоры в России. Не потому, что у колонистов в это время не было забот. Трудности устройства на новом месте, болезни и смерть, незащищенность от набегов диких соседей – обычный удел первопоселенцев. Но это было время наиболее благоприятного отношения к колонистам со стороны центральной власти.Для всех, интересующихся историей немецкой диаспоры в России.

Глава 1

Приглашение иностранцев в Россию

до Екатерины Великой

В то время, когда эмиссары западных стран Испании, Португалии, затем владычицы морей Англии, а за ними и Франции и Германии рыскали по миру для захвата островов, стран и территорий для объявления их своими колониями, у Российской Державы были другие задачи. Во-первых, нужно было защитить свои территории, исконно русские земли, веками освоенные русскими людьми, отважными первопроходцами. Эти земли простирались далеко на восток, до самого океана, и даже за океан, на Аляску.

Земли было так много, что не знали, как ее сохранить, как защитить. Примером является та же Аляска, часть территории другого континента, которую решили продать. Продать, хотя и дешево, но все-же лучше, чем ждать, пока отнимут силой.

Во-вторых, у государства была необходимость вернуть себе исконно русские южные земли, захваченные Османской империей, что к тому же блокировало выход России в Европу через теплые Азовское и Черное моря, по которым была возможна круглогодичная навигация — единственный надежный путь сообщения со странами Европы в то время.

А это требовало движения на юг и юго-запад для освобождения от турок и крымских татар захваченных ими территорий Приазовья и Причерноморья, мест обитания с древнейших времен славянских и родственных им скифских племен. Известно, что со времен дописьменной истории эта местность была ареалом обитания скифов, хороших земледельцев и скотоводов, но постоянно подвергавшихся набегам со стороны кочевых народов, хазаров, печенегов, половцев, татар.

В исторических исследованиях нет указаний на то, чтобы скифы мигрировали, как множество народов, прошедших через Причерноморье «дунайскими воротами» в Европу. Высказывается мысль, что они были ассимилированы более многочисленными славянами, обитавшими также в этих местах. Позднее эти два народа, слившись вместе, переместились на север, в леса Восточно-Европейской низменности. По-видимому, не зря в Западной Европе жителей Московского государства еще в XVIII веке называли не славянами и не русскими, а именно скифами.

Людские потоки через Причерноморье шли почти непрерывными волнами, поэтому местности в Приазовье, Причерноморье и юго-запад Российской Империи до середины XVII века представляли собой очень мало заселенную территорию.

Дикое поле Российской Империи

Эта область между реками Днестром на западе и Доном и Хопром на востоке, была бескрайних размеров и располагалась между тремя великими державами: Российским Государством, Речью Посполитой и захватившим все Северное Причерноморье Крымским ханством, пользовавшимся всемерной поддержкой Османской империи. Русские и поляки так ее и называли «Степь». Обширные территории, по которым два раза в год, туда и обратно, проходили со своими стадами кочевники. Эти земли нужно было вернуть под Российскую Корону, заселить, хоть как-то обустроить и защитить славянское население, издревле проживавшее здесь, от набегов диких племен, половцев, печенегов, ногайцев, и осколков «золотой орды — татар», разорявших поселения, убивавших и уводивших христиан в рабство.

Эта проблема существовала еще со времен царя Алексея Михайловича, отца Петра Первого. Что значит, пройти армадой войска через степь, испытали и князь Голицын, и Петр I во время своих походов на Азов в конце XVI века. Значительная часть войска погибала от жары и болезней уже при длительном переходе степи. На польских картах, выполненных французским инженером и военным картографом де Бопланом впервые с 1648 года появляется обозначение «Дикое поле», как синоним безлюдных пространств Причерноморья. Позднее части Дикого поля были под контролем создававшихся здесь стихийно казачьих формирований, донских, хоперских, запорожских и других казаков.

В XVI—XVII веках защита этих мест, наряду с казацкими станицами, стала особой заботой Московского государства. Стала создаваться система оборонительных сооружений, получившая название Черта, и включавшая земляные валы, рвы и засеки, строились крепости, в которые переселяли служилых людей из центральных областей России. В «Выписке в Разряд о построении новых городов и Черты» от 1681 года указано: «…для защищения Святых Божиих церквей и целости и покою христианского от бусурманских татарских безвестных приходов на поле построить Черту…, (далее идет детальное описание участков строительства)…всего на 956 верстах, и по Черте построить городы, а промеж городов по полям земляной вал и рвы и остроги и надолбы, а в лесах засеки и всякие крепости, чтобы на ево государевы Украины теми местами татарского приходу не было».

Русские служилые люди жили здесь семьями, и кроме сторожевой службы должны были заниматься скотоводством и земледелием, так как довольствия из государственной казны за свою службу не получали. Всю работу на своем дворе они выполняли сами, но и были полноправными хозяевами на своей усадьбе, так что со временем появился класс собственников земли, которых стали называть однодворцами.

В течение XVI и начала XVII веков на землях Дикого поля было построено более 40 крепостей, в которые переселялось население, в основном, из Воронежской и Тамбовской губерний. Укреплялись старые и строились новые сторожевые линии. При Петре I и его преемниках продолжалось дальнейшее расселение русских людей на этих землях. Часто это происходило и стихийно. Так, имеется челобитная 26 чембарских (из Пензенской губернии, прим. авт.) мелкопоместных дворян от 3 сентября 1701 года «…били челом великому государю… а есть де в Саранском уезде порозжая земля и леса, и всякие угодьи… в поместье и в оброк никому не отдано и никто теми землями не владеет. И великому государю пожаловать их велеть тех порозжих земель Дикова поля им в указанное число в оклады…».

Петр, очевидно, удовлетворил просьбу, чего же пропадать без толку «порозжим землям и лесам», а тут тебе и налоги в казну и пусть помогают служилым людям от татар защищаться.

Несмотря на постройку защитной Черты, почитай верных полторы тысячи километров длиной, которая со временем постоянно дополнялась новыми укреплениями, заселение Дикого поля происходило медленно и трудно. Это подтверждается тем, что и через полтора века эти малозаселенные территории всплывают на карте Ляскоронского от 1898 года, названной «Безлюдные места вдоль южной границы Русского царства в начале XVII века». По-видимому, настолько безлюдные, что и карту не имело смысла уточнять.

Что-ж, не хватало в России людских ресурсов, чтобы заселить все необжитые территории и надлежащим образом защитить этих внутренних добровольных и вынужденных правительством мигрантов от губительных набегов степных «осколков золотой орды». Поэтому стремление русских правителей заселить пустующие земли иностранцами было проявлено задолго до колонистской политики Екатерины, еще во времена Елизаветы Петровны и даже Петра Первого Великого.

Православные сербы под игом

Османской империи

Со времени завоевания Балкан Османской империей православная страна Сербия, наряду с другими балканскими странами, находилась под властью мусульман. В 1389 году войска сербских князей потерпели поражение в битве на Косовом поле, что привело к признанию Сербией сюзеренитета Османской империи. Окончательньо Сербия была завоевана турками в 1459 году и на протяжении последних 350 лет сербские земли находились под властью Османской империи.

Часть сербского населения была недовольна мусульманским господством и переселилась за Дунай в тогдашнюю Австро-Венгрию. Габсбургское правительство разрешило им поселиться в пограничной полосе с задачей зашиты империи от турецких нападений. Как жители пограничных районов, они стали называться «граничарами» и представляли собой военизированные формирования наподобие запорожских казаков, жили в своих селениях семьями и пользовались огромными льготами, в частности, не должны были платить налоги. Несмотря на это, они чувствовали себя на «чужбине», а господствовавшая церковь всячески давила на них с целью конвертации в католичество.

Такое состояние сербов не устраивало, и их представители обратились к Петру I с просьбой о поселении в России. Петру воинственные граничары, да еще и братья по вере, лежали близко к сердцу, и он пригласил их на поселение и на военную службу.

Сербы на русской службе при Петре Первом

Первым подразделением русской армии, набранной из балканских волонтеров, была созданная указом Петра I в 1707 году «Волошская хоругвь», в которой под началом серба Апостола Килича состояло 8 офицеров и 300 рядовых гусаров сербского и волошского происхождения. Это была легкая кавалерия, которую Петр использовал для борьбы с отдельными разрозненными подразделениями Шведской армии, вторгшейся в пределы России.

Через два года в «Прутском походе» у Петра были сербские, молдавские, валашские и венгерские отряды, всего 6 полков и 3 хоругви балкано-дунайских гусар. Прутский поход Петра, спровоцированный тем, что Турция приютила у себя побитого у Полтавы Карла XII и изменника Мазепу, как известно, завершился неудачно для России.

Стоившие неимоверных трудов новые донские и днепровские крепости, а также молодой русский Азовский флот, были ликвидированы. Гусарские подразделения были частично расформированы, а те из солдат и офицеров, кто не желал или не мог возвратиться в Австрию или на родину, находившуюся под Османским протекторатом, были оставлены на русской службе.

В 1715 году Петром был издан специальный указ по дальнейшему приему на воинскую службу и расселение в Киевской и Азовской губерниях выходцев с Балкан. Этим указом в слободские полки зачислялись два сербских капитана и 148 рядовых. Их командиром был назначен Андрей Степанович Милорадович, уже служивший полковником Гадячского (от названия города) полка.¹

Следует заметить, что потомки рода Милорадовичей происходят от знатного сербского рода Охмукевичей. После падения Сербского царства под ударами турок Охмукевичи покинули свои пределы и перебрались в Герцеговину, где носили фамилию Храбреновичи, а от них произошли Милорадовичи.

Двое Милорадовичей, Степан и Богдан, появились в Москве еще при царе Алексее Михайловиче, отце Петра I, и слыли «рудознатцами». Правда, их фамилию по обычаю того времени усекли, и записали Милорадовыми потому что окончание «вич» считалось особым почетом и жаловалось государями в награду.²

А сейчас Петром I земля сербским переселенцам наделялась с перспективой привлечения своих соплеменников. Другая группа из 157 сербов во главе с капитанами Василием Верещаниным и Василием Бульбаши были указом Петра поселены в Азовской губернии.

Также одним из первых на приглашение русского царя откликнулся капитан австрийской службы Моисей Митанович, этнический серб, изначально православный монах. Он активно и успешно набирал добровольцев для переселения в Россию, и с псевдонимом Иван Албанез (по современному это звучало бы, очевидно, как «Албанец») привел в Россию в 1724 году 459 сербов, а в следующем 1725 году — еще 600 человек. Наряду с военной службой теперь уже в ранге майора он проявляет активную деятельность по вербовке сербов с австрийской Военной границы (официальное название местности) для переселения в Россию.

По указанию Петра он возвращается домой и рапространяет среди своих людей пригласительный документ Петра I, в котором говорилось, что всем переселенцам гарантируются те же условия службы, что и у Габсбургов. Кроме того, каждому военному, эмигрировавшему в Россию с женой и детьми, обещалось предоставление пашни, а тем, кто приводил большее количество людей — дополнительные привилегии. Свободный выезд из Австро-Венгрии был уже запрещен, но деятельность Ивана Албанеза была все-таки успешной. Через гарницу просачивались «жолнеры» (беглые добровольцы), и вскоре в Киеве была сформирована «сербская военная команда». По штату в нее входило 4 роты по 100 гусар, 10 из которых были офицеры (капитан, поручик, прапорщик, вахмистр, квартирмейстер и 5 капралов). Помимо сербов на призыв откликнулись венгры, волохи, болгары, македонцы, арнауты и греки, этнические различия между которыми зачастую были довольно условны.

Далее уже по Указу Петра II (мальчика-императора) от 18 мая 1727 года «сербская военная команда» была переименована в «Сербский гусарский полк», а майор Иван Албанез был назначен его первым командиром. Со временем этот полк получил дополнительное название «Старый», в отличие от сербских полков, сформированных новой волной сербских переселенцев периода правления Елизаветы Петровны.

А этот полк (пока еще не «старый») был включен в Персидский низовой корпус, размещенный на Каспии. Здесь условия были очень тяжелыми: непривычный климат, болезни, проблемы со снабжением, задержки жалования. За полтора года мирного времени погибла одна треть личного состава корпуса, в том числе активный деятель переселения сербов в Россию Иван Албанез. В дальнейшем корпус был включен в действующую армию и размещен в пределах крепости Тор (современном городе Славянске), форпосте против набегов крымских татар на Русское государство.

Сербская колонизация

при Елизавете Петровне. Новая Сербия

В 1739 году Российская и Австро-Венгерская империи совместными усилиями разбили турков, отбив у Османской империи города Хотин и Яссы. Турция отказалась от дальнейших территориальных притязаний, так что и защита границ австрийцам не представлялась теперь актуальной. Кроме того, венгры стали требовать разоружения и выселения сербов, считая, что они заняли их земли. Правящей династии Габсбургов пришлось им уступить. Правительство стало упразднять подразделения сербских граничаров, заменяя их австрийскими и венгерскими пограничными войсками.

Все это привело к тому, что в 1751 году к российскому посланнику в Вене обратился австрийский полковник Иван Самойлович Хорват с просьбой о разрешении ему и другим сербам поселиться в России. Елизавета Петровна приветствовала желание австрийских сербов, и 24 июля 1751 года Хорвату было объявлено, что «сколько бы из сербского народа в Российскую Империю перейти не пожелало, все они как единоверные, в службу и подданство приняты будут». В том же году прибыла первая колонна переселенцев из 77 человек во главе с Хорватом. Затем мелкими группами еще 276 человек, а начиная со следующего года переселенцы стали прибывать постоянно.

Так на свободных землях Россииской империи на территории современной Кировоградской области Украины возникло новое военизированное формирование сербов под руководством И.С.Хорвата, получившее название Новая Сербия. Им были отведены для поселения земли в Заднепровских степях между реками Синюха и Днепр. Колонисты расселялись по номерным ротам, для которых были выстроены военные укрепления шанцы, переросшие впоследствии в населенные пункты — местечки. Земельные участки выделялись личному составу поротно: рядовым по 20—40 четвертей (четверть составляла чуть больше половины гектара), прапорщикам — 50, поручикам — 80, капитанам — 100. Столицей Новой Сербии стал военный город-шанец Новомиргород. Новая Сербия имела автономный статус и подчинялась непосредственно Сенату и Военной Коллегии.

В то время Новороссия состояла из центра (военного города-крепости Святой Елисаветы), военных поселений Новой Сербии и ряда уже существоваших ранее военных укреплений. Эти военные укрепления находились на пути набегов крымских татар по их излюбленному маршруту (шляху) на южно-российские города, а также являлись важным плацдармом для переброски русских войск на юг, в Крым. В течение десятка лет среди пустынных степей выросли более 200 новых селений, опорных пунктов и крепостей.

Такая активность настораживала турецких правителей. Султан Махмуд I требовал от Елизаветы Петровны свернуть деятельность по колонизации причерноморских степей. Императрица пообещала прекратить строительство поселений, но так его и не выполнила. Проявила умный дипломатический прием, наверняка, по инициативе своих советников.

Служилые люди из Новой Сербии приняли участие в Семилетней войне. В 1757 году Хорват отправил на фронт полк в 1000 с лишним человек, за что получил очередной чин генерал-поручика. В 1758 году ему было предписано закрыть заставы на границе с Турцией. Несмотря на очевидные заслуги, в автономном военизированном образовании не было порядка и справедливости. Так, в силу слабой служебной дисциплины и отрицательных личных качеств Хорвата, уже вскоре обострились отношения с соседними странами. Поселенцы Новой Сербии в 1756—1758 годах устраивали набеги на польские земли, откуда угоняли не только скот, но также женщин и детей.

Явный международный скандал, который нужно было улаживать дипломатам.

В другой раз они напали на мирных татар, перегонявших в Польшу скот для продажи под защитой уманских казаков. При этом убили 20 человек, что снова явилось причиной международного разбирательства.

Да и к своим сербам Хорват относился как к бесправным рабам, недоплачивал жалованье, присваивал деньги, предназначенные для улучшения условий жизни переселенцев, заставлял рядовых солдат и членов их семей работать на своих полях, бил не только солдат, но и офицеров.

В общем, как говорится, не выдержал испытание властью, вел себя как настоящий деспот.

Когда к его дому пришла толпа голодных людей, своих сербов, просить хлеба, он придал этой акции характер бунта и разогнал людей картечью, а одного из убитых выставил на обозрение на колесе. До поры, до времени все сходило ему с рук благодаря подкупам чиновников в Петербурге, куда он регулярно ездил с богатыми подарками и для выпрашивания денег непосредственно у императрицы.

И наконец, в 1760 году вспыхнуло восстание солдат и рядовых гусар против Ивана Хорвата и его офицеров, которые им недоплачивали жалованье. Кроме того, у него были выявлены приписки числа переселенцев, за которых он исправно получал деньги из казны. После смерти императрицы Елизаветы Петровны он сразу же отправился в Петербург с целью упрочить свое положение. Но получилось наоборот. Император Петр III, получив извещение о его злоупотреблениях, назначил следствие. 21 марта 1762 года в крепость Святой Елисаветы приехал следователь, к которому обратились с жалобами несколько офицеров и масса простых людей.

Пока длилось следствие, пришедшая к власти Екатерина II обратила внимание на то, что на переселение сербов в Россию и на оборудование пунктов для них было потрачено в 1752—1762 годах 700 тысяч рублей, что показалось ей слишком много.

Суд приговорил Хорвата к лишению всех чинов и смертной казни, на его имущество была обращена казенная претензия в 64999 рублей. Но Екатерина II, верная своей политике опоры на дворянство, вернула жене и детям конфискованное имущество, а его помиловала и сослала в Вологду, где он умер в 1780 году. Сыновья его служили военными и достигли генеральских чинов.

Несмотря на неправые действия Ивана Хорвата, получившего в литературе прозвище «злого гения» сербской колонизации Причерноморья, заслуги сербских колонистов трудно переоценить. Сербские колонисты выступили важнейшим звеном общего движения Российской Державы на юг, к Черному морю. Кроме того, военно-поселенческие провинции в непосредственной близости от Запорожского войска позволили усилить контроль за ним со стороны российских властей, так как вольнолюбивые запорожцы в зависимости от военной или политической ситуации периодически склонялись то на сторону турок, то на сторону поляков.

Дальнейшая сербская колонизация.

Славяносербия

Вскоре за созданием Новой Сербии в 1751 году в Россию переселились, приняв российское подданство, сербские гусарские полки Ивана Шевича и Райко де Прерадовича, которые, однако, не захотели войти в подданство к теперь уже генерал-майору Ивану Хорвату. По-видимому, знали его характер еще раньше. Тогда эти подразделения поселили на южном берегу Северного Донца между речками Бахмутом и Луганью, где они образовали второе сербское автономное образование, получившее по просьбе Ивана Шевича название Славяносербия. Она также, как и Новая Сербия подчинялась непосредственно Сенату и Военной коллегии.

В каждом полку было по 10 рот, каждая рота образовывала шанец — укрепленное поселение. Кроме сербов в полках служили греки, валахи, венгры, молдаване, болгары, турки и даже евреи, принявшие православие. Административным центром области, общим с Новой Сербией, стал город Бахмут. Автономия просуществовала недолго. Уже в 1762 году (Ах, эта вездесущая Екатерина!) по припискам началось следствие, при котором было установлено, что из 4264 сербов, числившихся по спискам, в наличии оказалось только 1264. В итоге в 1764 году обе автономии были расформированы и вошли во вновь созданную Новороссийскую губернию.

Таким образом, военно-земледельческое поселение сербов, молдаван, болгар и других славян на южном берегу Северного Донца в 1753—1764 годах (ныне в основном часть территории Луганской области) просуществовало 11 лет. В конце XVIII века жители ее были приписаны к государственным крестьянам, офицеры получили дворянство и поместья. Часть сербов ушла на Кубань, где они слились с местными казаками. Новый Сербский гусарский полк, созданный в 1770 годы, получил название Бахмутского (по столице Славяносербии).³

Славяносербия и Новая Сербия придали мощный импульс экономическому развитию всего региона. Кроме земледелия колонисты активно занимались животноводством, в частности, разведением лошадей и крупного рогатого скота. Возникли различные промыслы, садоводство, виноградарство. Выходцы из Сербии первыми провели разведку и организацию добычи каменного угля и железной руды по реке Лугань. В крепости Святой Елисаветы и Бахмуте стали регулярно проходить ярмарки, ставшие частью международной торговли с Турцией и Польшей.

По образному выражению историка Апполона Скальковского, которого современники называли «Геродотом Новороссийского края» «…вся степь от Дуная до Кременчуга сделалась великою и цветущею областью Русской». Но… уже менее, чем через век, сербы перестали быть сербами. Смешиваясь в православном мире, они стали русскими и украинцами. По статистике 1811 года сербами назвали себя всего около тысячи человек, а по данным переписи 1900 года сербом себя в тех краях уже не назвался никто.

Вместе с тем, когда в свете современных событий на востоке Украины, где разгорелась гражданская война, зашла речь о героизме прорусских ополченцев Луганчан, то от сербов из ныне свободного государства Сербии можно было услышать слова: «Это же наши там восстание подняли, это же они там борются».

Что-ж, коллективная народная память — вещь стойкая. В центре поселка городского типа Славяносербске в Луганской области в 2003 году воздвигнут памятник «Братерство» (по русски: Братство) в честь 250 летия образования Славяносербска, ныне районного центра.

Примечания

1

Гадяч — город в Полтавской области Украины. Как считают историки, первые поселения на его месте появились еще в скифские времена. Странное название города связывают с тем, что здесь было, возможно, много змей — «гадючая местность». По другой версии — с тем, что среди первых поселенцев, возможно, преобладали евреи, гаад — еврей. Во всяком случае, в городе было три синагоги, и в еще в 1990-2000-х годах здесь размещался центр хасидизма. А могила (охель) Алтер-Рэбе (основателя движения Хабад) привлекает паломников иудеев из разных стран мира еще и в наше время.

2

Далее сообщается, что происшедший от сего рода Михаил Ильич Милорадович с братьями Гаврилой и Александром по указу Петра I были в 1711 году призваны в российскую службу. Ведая о их высоком происхождении, Петр I приказал им снова писаться с благородным окончанием «вич», пожаловал его с братьями чином полковников, наделил поместьями в отвоеванных областях Малороссии, а впоследствии и губернаторством. Правили Милорадовичи жестоко. О их насилиях поступало много жалоб гетману Малороссии, но он был бессилен против полковников, назначеннных лично царем. В конце концов, Гаврило Милорадович был отстранен от должности. Один из лучших представителей клана Милорадовичей, граф Михаил Андреевич, герой Отечественной войны с Наполеоном, дослужился до должности военного губернатора Петербурга.

3

С выдающимися потомками сербов на российской военной службе, такими как Милорадовичи, Текели или Депрерадовичи, мы еще встретимся на ключевых моментах истории Российской Империи.