Декер. Книга вторая. Фронтир скорби

Арсений Михайлович Зензин, 2023

Оставив позади удушливый производственный смог и озарённый неоном полусумрак подземных казематов-секторов Серарсеваля, утопающую в техническом безумии и виртуальных виражах аркологию Обречённых, беспрестанный омут войны меж банд, меж перепаханных кибер-имплантами потомков выживших, Сеерин вырвался наконец за призму защитного купола. Смог с соратниками вдохнуть полной грудью чистого кислорода – не его подделки, прошедшей несколько десятков циклов рециркуляции. Ныне их дом – мобильная крепость-добытчик Дредноут В.Р.С. Искариер.А впереди – промерзлая пустошь, будто нарывами исщерблённая средь снегов древними некрополями, покинутыми остовами цивилизации. Мёртвый ледяной мир – Фронтир скорби. Но этот мир далеко не мёртв, храня в белоснежном непорочном убранстве страшные тайны минувших эпох! Да и костяк банды Умертвий, преследуя свои цели, не горит желанием никому служить!

Пролог. Поставить точку.

10.01. 2543. От падения.

Сектор 185. Квадрат 8. Маршрут следования дредноута Искариер — мобильной крепости класса добытчик.

Наледь — порождение заоблачной выси верхних слоев стратосферы — норовила накрепко выстлать обтекаемый серый фюзеляж чуть ломанных в угоду аэродинамике форм и берущие начало от глухой кабины широкие крылья с пустотами для лопастей систем вертикального взлёта. Крепла корка льда, вгрызаясь в авиационный метал истребителя — хитрую смесь титана и алюминия, но ужасом и конденсатом шарахалась прочь от невыносимого жара белеющих накалом дюз от четырех реактивных турбин множества форсажных камер, что, едва не роднясь фюзеляжу, частью вросли гением конструкторов в корпус. Две сверху над крылами и две снизу, не считая маневровых на хвосте, гонящих немыслимой мощью и ревом Валькирию вперед.

Валькирия.

В минувшие эпохи, те щедрые на солнечное тепло времена до страшного мига, когда могущество цивилизации, великие её технические достижения не обратили весь некогда прекрасный зеленый мир в ледяную пустошь Фронтир-скорби, так называли прекрасных дев, что, сияя доспехами, собирали с полей битв души достойных. А ныне потомки гордых народов, обреченные на неминуемое вырождение, влачащие жалкое существование под призмами куполов-оплотов, городов-государств, вгрызшихся секторами в земную твердь, так нарекли грозные машины смерти — истребители, под своими лишёнными перьев крыльями несущие одно разрушение двойным запасом ракет.

— Пустельга — гнездовью! Запрашиваю разрешение на снижение, квадрат цели в двух тысячах — Найра, огороженная от мира барьером — бронированной скорлупой кабины поверх корпуса, украшенной изображением волчьего черепа, смежила глаза синхронизацией, теряясь в пространстве. Будто срастаясь разумом со всеми системами истребителя посредством прямого подключения к креслу пилота, чьи штифты-коммуникаторы прочно обосновались в затылочной части тонкой шеи девушки в четырех портах нейролинка, интегрированных непосредственно в живую ткань.

Пред пилотом, кислородной маской сокрывшей татуированное хитрым узором синих светодиодных чернил лицо, облаченной в черный компрессионный комбинезон под баллистическим жилетом арамидных и адамантовых вставок, бесполезным заревом радуги переливалась трехмерная интерактивная приборная панель, спроектированная системой пред сиротливо оставленным штурвалом, исходящим тряской, словно сетуя на свою одинокую судьбу — страшное пренебрежение и пыль, лишь изредка стираемую механиками авиаторами.

Вся информация показаний десятков датчиков и прочих систем поступала непосредственно на нейроматрицу — церебральный киберимплант, хирургически срощенный с корой головного мозга. Величайшее достижение киберхирургии! Именно он сделал возможным несказанно раздвинуть возможности слабой плоти, дал шанс на почти полную аугментацию биологического организма — руки, ноги, позвоночник, зрение, осязание, слух. Вся когнитивика и моторика были ныне подвластны крошечному чипу, предававшему силу мысли. Именно он сменил слабую плоть на смертоносный Хром — металл, углеволокно и искусственные мышцы нано-углеродные трубки. Даровал миллионам выживших, обреченных на медленное вымирание под призмами куполов, чудо киберпространства, почитай мультивселенную, необъятные просторы сети в родных оплотах.

— Гнездовье — Пустельге: добро на снижение и бреющий, ожидаем передачи данных с триангулирующих буёв.

Повинуясь воле Найры, закрылки валькирии на крыльях и хвосте, расколов тонкий панцирь льда, сменили положение, и истребитель, сорвавшись в пике, ухнул вниз.

У девушки-пилота, коию немилосердно вжало в кресло, перехватило дыхание диким восторгом, что, как она знала, никогда боле не опостылит. Ну разве под силу химическим препаратам повторить подобное. Даже Озарение, один из сильнейших эйфоретиков-галлюциногенов, на коем в своем разгульном прошлом торчала Найра, убиваясь в хлам в четвертом секторе родного Серарсеваля, не могло затмить это неописуемое чувство свободы. Могла ли она даже помыслить тогда, сидя в заблеванном подвале, паля губы ингалятором, что уже спустя всего два года покинет узилище подземного сектора и станет частью В.Р.С. — Внешних разведывательных сил, проще — Скитальцев. Навряд ли!

Метеором пронзая плотные воздушные бастионы облаков, расчерчивая небесную твердь широким конденсационным следом, пикировала вниз Валькирия, алея носом от сопротивления воздуха, своим весом множа скорость реактивных турбин. Тысяча метров, восемьсот, семьсот, триста, сто. Белесый беснующийся океан кристалликов льда несется навстречу — мертвенное море, пустошь снежных дюн, укрывшая земную твердь своим плотным саваном.

Снова дикая перегрузка, от которой чуть не отслоилась сетчатка биологических глаз, и боевая машина резко выровнялась, бреющим полетом поднимая из-под крыльев вихри белой заверти, устремилась параллельно искорёженным металлическим опорам оборванной линии электропередач в сторону древнего некрополя, укрытого с севера непроницаемым барьером величественных горных хребтов — нарастающего с приближением жуткого нагромождения всевозможных форм небоскребов, вернее их остовов, показавших упадком из бетонной плоти кости арматуры, тоскливо-горестно взирающих пустыми провалами глазниц-окон.

Настоящей метелью исходит ледяной саван под рев двигателей, сотрясающий надгробья, коими стали здания мегаполиса. Валькирия мчит по центральным респектабельным проспектам, достаточно широким, дабы принять размах её крыльев. Проносится низко над холмами-сугробами, покрывшими остатки автомобилей бережно, аки курганы, хранящие скелеты своих хозяев, в страшный миг падения оказавшихся так далеко от спасительных оплотов. Их отчаянный крик словно и по ныне звучал здесь стенаниями метелей по руинам, тысячами сквозняков, скорбью и ужасом вгрызаясь в самое сердце. Миновали столетия, что сплелись в тысячелетия, а они оставались здесь крепостью нескончаемого мороза, заледенев воплем, вопрошая: «За что?!»

В матовых стеклах кабины истребителя вереницей ужаса умопомрачительной скоростью отражались зевы дверей, провалов, и тысяч окон частью срушеных небоскребов — утративших лоск облицовки, как мнилось создателям несокрушимых порождений пластика, бетона и стали. На некоторых даже уцелели остатки рекламных щитов и огромных гало-экранов, другие осыпались в бесформенные обломки. Благо Найре не приходилось смотреть по сторонам, сменять спектр затенения кабины. Её глаза были также затворены, а маршрут, как и трехмерный мир, лишённый мелких деталей ужасов, формировался в самом подсознании. Весь головокружительный полет происходил в нематериальном виртуальном конструкте в глубинах её разума.

В первые свои полёты она неотрывно пялилась на мертвенные могильники мегаполисов, затерянные средь хладной оледенелой пустоши, таращилась, выпучив глаза, а после перестала. Щемило сердце от их вида, но в мыслях девушки теперь навечно воцарился вопрос: «А каково это было жить так — под открытым небом, дышать чистым воздухом?»

Всю свою жизнь она провела в одном из нижних секторов Серарсеваля, на самой окраине жилой части, оплетенной каскадом труб и паутиной кабелей, пронизанной авто — и монорельсовыми трассами вблизи многочисленных фабрик и предприятий, повесивших производственными выбросами плотную пелену смога, сковавшего весь сектор, едва разгоняемого бессчётными феерическими отсветами неона мириадов экранов и вывесок корпораций центральных респектабельных районов и гигантскими рекламными голограммами.

Ей не удосужилось жить в одной из мегабашен — творении безумца или гения — в нерушимом столпе оплота, монолите, что пронизывал все сектора от самого нижнего, заканчивая поверхностным, где под призмой купола нежились в свете солнца вычурные дворцы первородных. Величественные мегабашни, зашитые раздвижными ставнями, способными выдержать и ядерный удар — костяки и вены всего оплота, будь то жилые или же станции перехода меж секторов — все они несли в себе сложные системы коммуникаций и служили замыслом творцов сродни кровеносной и нервной системам всего города-государства.

Найре уже как вроде давно почившими богинями судьбы выпала незавидная доля коротать свой век едва ли не в притоне. Крохотная квартирка, почитай конура, в одном из жилых массивов с аскезой прямых, лишённых вычурности линий постмодернизма, плотно понастроенных вокруг сорок пятого монолита. Маленькая комната, сопряженный с душевой санузел и единственная отрада — большое панорамное окно с видом делового центра сектора. Двадцать этажей, заваленных мусором и пропитанных вонью, с маленькими балкончиками, частые лестницы и подъёмники в паутине прохудившейся проводки, с повешенными коробами еле функционирующих кондиционеров, наравне телу бандита, исщербленные граффити. А уж полуподпольная киберхирургическая клиника в подвале и вовсе стала манком всяческой погани и швали на бесконтрольной территории двух враждующих кланов — Воспрявших и Гнид.

Беднота, голод и вечная война банд, что на окраинах кипела в стократ хуже, чем в центральных районах, худо-бедно патрулируемых закованными в броню оперативниками С.С.К (Силы самообороны купола), стала для неё обыденностью. И тогда в той жизни, одурманенной наркотой, девушка утешала себя: могло быть и хуже! Были трущобы — последняя юдоль нищеты средь узких проулков — застроенные лачугами из хлама, где тебя могли завалить за пару кредитов на инфопланшете или киберимпланты, кои мусорщики и потрошители сбывали в подпольные киберхирургические клиники.

Прежде Найра никогда не видела солнца, лишь бессчётный неон вывесок, экранов и голограмм, что с приходом искусственно созданной ночи сливался с неисчислимыми огнями окон жилых массивов, да разметкой высокоскоростных трасс, и, конечно, свод — основу следующего сектора, выдающего мириадами ламп ровную долю ультрафиолета. Девушка не вдыхала чистого воздуха, только прошедший неведомое число циклов рециркуляции кислород.

Они гнили там заживо! Замурованные в тесной аркологии, обрекая еще не рожденных детей плохо фильтрованной водой и воздухом, генно-модифицированными продуктами без капли витаминов да тьмой на страшные хронические патологии — жуткие послеродовые увечья. Но и на поверхность вернуться не могли! Четыре расы, обреченные на медленное вымирание, самолично уничтожившие собственный мир.

— Пустельга — гнездовью: первая пошла! — сбросив упряжь магнитных захватов, из-под левого крыла отделилась крылатая ракета.

Миг, и мощью реактивной тяги она унеслась прочь, дабы через пятьсот метров, взвившись ввысь и резко обрушившись, вонзиться в сугроб, разложившись аки цветок лепестками корпуса, явив из сложных технических недр радиолокационную антенну с блоком триангуляции.

— Гнездовье — пустельге: сигнал четкий, еще две!

Валькирия, завалившись набок, прошла сквозь своеобразную арку, сотворённую из двух многоэтажек — одной, стоически выдержавшей тяготы и забвение долгих веков запустения, другой — на неё завалившейся.

Резко заложив крутой вираж, истребитель моментом сменил курс, влетев на очередную улицу, едва не сорвав крыло о балки близлежащих руин — так и незаконченной стройплощадки.

Снова громогласный рев турбин, сбивающий снежное убранство с остовов строений, и умопомрачительная скорость, от которой бортовой компьютер и системы корректировки полета сходили с ума. Зашкаливают, ярятся пред внутренним взором алеющие столбцы высот, давления и габаритов сближения, перекрывают сетку координат. Но Найра жмет из машины по полной! Уже не прихоть, а необходимость: в подсознательной проекции высветились данные с радаров истребителя. Сотни, тысячи красных точек. Некрополь вернулся к жизни, хотя к жизни — это очень громко сказано.

«Проснулись, голубчики!» — девушка скривила лицо под кислородной маской, не желая даже представлять нынешних обывателей. «Бесконечная стагнация — это не сон!» — поправила себя она.

Пару раз ей довелось видеть «Гибельных» вблизи, так сказать нос к носу. Эту иссохшую тварь — человеческие останки, оплетенные мешаниной непонятных технологий. И боле не хотелось! Не покидал кошмаров тот невероятно распахнутый зев сотен карбид-вольфрамовых клыков, способный устыдить цепные челюсти пилы боевой модели кибергончей. Глазные линзы, сродни сетчатым буркалам насекомых глубоко в глазницах, и, конечно, развороченная грудь с непонятным кристаллом в каскаде обручей, сменившим сердце. Топливный элемент, способный вбирать энергию из любого источника. И причём эта форма, порождение немыслимых технологий падения, была одной из самых приятных глазу! Существовали и другие, куда как крупнее и могущественнее!

«Могло ли быть хуже? Хотя!»

Память ввергла Найру в прошлое, когда «Чистые», одна из самых неординарных банд третьего сектора, отбила натиск обывателей десятки — выгребной ямы на самом дне Оплота. «Дети Распада», пришлепнутые на всю голову отморозки, попытались взять под контроль монолит десятой мегабашни — станцию перехода меж секторов. Вот там-то были хари, так хари, куча кривых киберимплантов, оплетённых худой проводкой, на, почитай, голом черепе, чью плоть сноровисто догрызали личинки. Любопытством глянув тогда на последствия бойни меж группировок и узрев Детей распада, так сказать, воочию, молодая наркоманка чуть не соскочила, ведь шугники и прочие малоприятные аспекты галлюциногенов раз от раза возвращали к увиденному. Благо «Умертвия», еще одна из могущественных банд, как доносились до девушки новости во время возвращения дредноута-добытчика в Серарсеваль, вырезали на радость всех секторов это мракобесово сборище на корню!

— Вторая пошла! — теперь снаряду дало свободу правое крыло, а Валькирия, взмыв, перекувырнулась через себя мертвой петлей. Грохотом двух авиационных пулеметов, будто градом, расчертив улицу, разрывая крохотные серые точки, что некогда были людьми, эльфами, гномами и орками. В таком удовольствии Найра не могла себе отказать!

В паре дюймов от кабины, раскалив близостью фюзеляж, воздух разрезал плазменный снаряд мощью, едва ли уступающий рельсовой пушке боевой пилотируемой платформы «Лансера». Из провала нижнего этажа здания дерганой поступью восьми конечностей, где поршневых гидравлических и пневматических, где невнятных искусственных мышц, выбралось нечто напоминающее змею с человеческим телом. Из-за спины твари раскалившись, несмотря на мороз, дергались пара орудий с жутко кривыми полозьями, нагнетающими непрестанно энергию.

Зенитная установка — гротескная тварь, воплощение больной фантазии — расставила новые приоритеты для девушки, бочкой пустившей валькирию. Истребитель, зайдясь кручением, настоящим торнадо по отношению продольной оси, возможным только за счет подвижно-адаптивной конструкции крыльев, низко промелькнул по улице, разметав снега с остовов машин, попутно ударной волною размазав десятки тварей по развалинам.

— Гнездовье — пустельге: сигнал второго буя четкий. По нашим показаниям вы вступили в контакт. Немедленно покиньте зону, в бой не вступать!

— А то самой охота! — сквозь зубы процедила она, предусмотрительно уходя с частоты, еще одним самоубийственным виражом покидая улицу, устремляясь по последним координатам на окраине древнего могильника.

Радар полностью стал алым, не было боле отдельных точек. О гостье, хозяйке небес, узнали все твари, имеющие странные, непонятные даже для самых светлых голов Н.И.И. Скитальцев, безволновые и бесчастотные средства коммуникации меж собой!

Конец ознакомительного фрагмента.