Кровавый блик луны. Возмездие

Арина Сандэрс

Праздник святого Варфоломея. Таинственные тени благородных дворян, закутанных в плащи с белыми крестами. И эта страшная ночь расколовшая жизнь юной Рены де Шатильи на до и после. Кто он английский лорд Арчебальт и почему так горит жгучей местью его сердце? И юная баронесса Реббека, восставшая против насилия монахинь и обагрившая кровью святую обитель. Что связывает их и что за тайны скрывает кровавая луна?

Побоище

Рена проснулась от громкого шума и воплей. Чей-то нечеловеческий крик разнёсся по всему дому. Выскочив из своей комнаты, девушка увидела брата и родителей, встревоженных происходящим. Схватив шпаги, маркиз и Артур бросились вниз. Когда Рена спустилась в гостиную, её взору предстало страшное зрелище. Весь пол и стены были залиты кровью. Казалось, она ручейком стекается к её ногам. Словно ненужный хлам, во всех углах в неестественных позах лежали слуги с перерезанными глотками и истыканные шпагами и ножами. На лестнице шла жестокая схватка. Маркиз де Шатильи с сыном отражали яростные атаки ночных убийц. Рена сразу узнала в них местных дворян-католиков, совсем недавно пировавших в их доме. Их дорогие камзолы были забрызганы кровью невинных, и глаза горели безумным огнём. Они сыпали отборной бранью и вели себя как сумасшедшие. На мгновение девушка застыла в шоке. Она стояла с расширенными глазами, не понимая происходящего. Взгляд Рены остановился на человеке, робко стоящем за колонной и в ужасе закрывшем своё лицо. Она узнала в нём Люсьена. Лишь на несколько секунд девушка отвлеклась от боя и, когда оглянулась, увидела, как падает пронзённый шпагой брат Артур. Её шок стоил тому жизни. За спиной Рены раздался отчаянный крик Амелии, и она бросилась к своему сыну, закрывая его собой. На них обрушились шпаги и кинжалы обезумевших людей. Кровь брызнула во все стороны. Маркиз из последних сил отбивался от нападающих благородных господ. Он видел смерть жены и сына, и ярость придала ему новые силы. Уже несколько человек лежали, корчась в предсмертных муках, настигнутые его шпагой. Рена, обезумев от горя, сразу преобразилась. Её глаза загорелись неистовым огнём, лицо почернело от ненависти. Девушка сильными ударами кулаков отбросила несколько убийц и ловким движением подхватила шпагу убитого брата. Она бросилась на помощь отцу, яростно и точно нанося опасные удары и повергнув на пол ещё четверых убийц. Силы явно были неравны. Десятка полтора дворян против двоих человек. Видя безвыходное положение, маркиз громко закричал дочери:

— Беги, Рена! Спасайся! Нам уже не помочь. Дедушка тебя защитит. Уходи, я прик…

Он не успел договорить, пронзённый шпагой графа Дюпре в самое сердце. Маркиз де Шатильи замертво упал на руки дочери, но Рена не собиралась бежать. В эту минуту ей было всё равно, что с ней будет. С яростно горящими глазами, в нежно-розовом пеньюаре, девушка казалась прекрасным демоном и невольно вызвала восторг и восхищение мужчин. Дворяне дрогнули перед её красотой, но озверевший граф де Дюпре в бешенстве заорал:

— Бросай шпагу, гугенотская ведьма, или я сам приколю тебя, как куропатку!

Рена презрительно улыбнулась и, мрачно посмотрев на графа, с безрассудством храбреца бросилась в бой. Она уложила ещё пятерых господ, но получила серьёзное ранение в плечо. Кровь струйкой стекала по руке, отнимая последние силы. Сильный удар шпаги графа Дюпре выбил у неё оружие, и граф замахнулся для коронного удара. Красота юной девушки воспламенила страсть в похотливых телах, и дворяне остановили его руку:

— Подождите, граф. Вы всегда успеете её прикончить. Дайте нам сначала натешиться желанным призом. Мы ведь его заслужили кровью. Цветы сначала срывают, а только потом выбрасывают, насладившись ароматом. Не так ли, господа?

Шевалье де Гюс гнусно улыбнулся, и все дружно рассмеялись над шуткой известного повесы и любителя женщин. Граф Дюпре грязно выругался и милостиво махнул рукой. Радостно галдя, они бросились к теряющей сознание девушке, но Рена не сдавалась. Она успела в безумной борьбе сломать ещё одному любителю острых ощущений его благородную шею. Обозлённые её яростным сопротивлением, они оглушили девушку ударом по голове и потащили наверх. Кто-то неистово срывал с неё рубашку. Они не прятали своих лиц в полной уверенности, что живой она отсюда не уйдёт. Рена почувствовала на своём теле липкие от крови, жадные руки. Горячее пьяное дыхание коснулось нежного лица. Пока девушку насиловали, она то приходила в сознание, то снова погружалась в небытие. Граф Дюпре заметил за колонной бледного, потрясённого ужасным зрелищем своего сына, который стоял как вкопанный, боясь пошелохнуться. Граф зло чертыхнулся и громко закричал на него:

— Иди сюда, трус! Наградил же меня Господь таким жалким наследником. Возьми хоть раненого добей. Видишь, ещё шевелится. Свидетели нам не нужны.

Люсьен посмотрел на умирающего человека и не смог сдвинуться с места, округлив от ужаса глаза. Граф весь побагровел от злости, готовый изувечить своего сына. Он подошёл к раненому слуге и хладнокровно перерезал ему глотку. Словно туча, он надвигался на Люсьена. Юноша весь сжался, ожидая побои. Из комнаты наверху донеслись весёлые голоса. Граф мрачно улыбнулся и, схватив сына за шиворот, поволок наверх.

— Тебе пора стать мужчиной, слизняк. Хватит позорить меня перед друзьями.

Он притащил Люсьена в комнату, где очумелые дворяне тешились с бесчувственной девушкой. Юноша побелел как стена и хотел бежать обратно, но жёсткая рука намертво держала его камзол. Граф подтащил сына к Рене и оттолкнул друзей.

— Хватит. Натешились. Пусть теперь мой сын покажет, на что он способен.

Дворяне дружно расступились, представив взору Люсьена истерзанную девушку. Тот совсем очумел от увиденного. Граф грозно завис над сыном, достав кинжал и приставив к его горлу.

— Выбирай. Или сейчас ты станешь мужчиной, или я перережу тебе горло. Я сделаю это, ты знаешь.

Юноша весь похолодел, зная жестокий нрав отца, и не сомневался, что тот не пожалеет единственного сына. Все дворяне застыли, наблюдая за страшной развязкой. Люсьен испуганно и обречённо залепетал, не зная, что говорит:

— Я не умею. У меня не получится. Я не знаю, как это делать.

Граф отвёл кинжал и презрительно рассмеялся. Дюпре повернулся в сторону друзей и воскликнул:

— Эй! Де Гюс! Научи моего сына делать детей, а то он понятия не имеет, откуда они берутся.

Де Гюс гадливо улыбнулся:

— О! Дюпре! В этом отношении я великий мастер. Сколько я белошвеек обрюхатил, один Господь знает. Учись, Люсьен, это весьма приятное занятие. Не робей. Забудь, что это была твоя невеста. Только страсть, только желание обладать. Посмотри, как притягательно это тело, потрогай его, пощупай. О! Как это возбуждает.

Шевалье, не стесняясь, снял штаны и продемонстрировал своё умение, снова сексуально возбуждаясь. Дюпре сразу его остановил.

— Хватит, де Гюс, а то девка раньше времени сдохнет. Удивительно, что она ещё жива. Давай, Люсьен, покажи, что ты умеешь не хуже, или присоединишься к тем, кто внизу. Я не могу держать за спиной потенциального предателя. Мы повяжем тебя хоть не кровью, так этим. Приступай. Я жду.

Граф грубо подтолкнул сына к девушке. Люсьен словно в бреду, стараясь не смотреть ей в лицо, под гнусные шутки насильников и убийц повторил за де Гюсом его урок. Юноша не понимал, что делает. Страх смерти оказался сильнее. В какой-то момент он стал ощущать сексуальное возбуждение и отдался этому состоянию. Дюпре снисходительно посмотрел на сына.

— А говорил «не умею». Посмотрите, как увлекло, хоть останавливай. Молодец! Старайся. У меня на тебя большие планы.

Все дружно поддержали графа, расслабившись после страшного напряжения. Люсьен, забывшись, посмотрел в лицо девушки и в ужасе отпрянул от неё. На него смотрели полные ненависти и презрения прекрасные глаза. Девушка в какой-то момент пришла в себя и увидела лицо очередного насильника, и это был Люсьен. Граф сразу всё понял и, оттолкнув сына, нанёс Рене свой коронный удар по лицу. Её взгляд пробил даже его чёрствую душу, и рука невольно слегка дрогнула. Девушка погрузилась в кромешную тьму.

Закутавшись в плащи, эти благородные убийцы под покровом ночи покинули поместье, разорив родовое гнездо и совершив своё чёрное злодеяние. Они были очень довольны собой и необычным приключением, и лишь один юноша замирал от страха перед Богом и стыда в этой звенящей тишине некогда весёлого и счастливого дома.

Даргус очень торопился вернуться в поместье. Тревожное чувство не покидало его всю ночь. Кровавый блик луны поверг его в настоящее смятение. Тайный алхимик и провидец, он чувствовал на расстоянии страшную трагедию. Пожилой грек видел реки крови и медленно угасающую в ночи свечу.

Его встретила жуткая тишина. Никто не вышел ему навстречу и не попался на дороге. С замирающим сердцем доктор толкнул дверь и в ужасе закрыл лицо руками. Его видение сбылось с абсолютной точностью. Даргус, шатаясь, словно пьяный, вошёл внутрь. Он наклонялся над каждым в надежде найти живого, но напрасно. Ни стона, ни вздоха не вырвалось в жуткой тишине. Пожилой грек застыл над изуродованными телами маркиза, его жены и сына. Удар оказался очень жестоким. Негнущимися пальцами Даргус достал свой эликсир и выпил, чтобы поддержать своё сердце. Ему сразу стало легче, и он смог прийти в себя.

Что-то тревожно билось в ошалевшем мозгу, торопя к действиям. Грек внимательно осмотрелся и не нашёл среди убитых Рену. Он ещё надеялся, что она успела убежать. С замиранием сердца доктор поднялся в её комнату и остолбенел. Девушка лежала на кровати абсолютно голая и истерзанная. Её грудь и лицо были залиты кровью. Даргус подошёл к телу и, надеясь на чудо, положил руку на пульс. Он ничего не почувствовал. Вдруг в палец ударил слабый импульс. Даргус быстро наклонился над телом и приложил ухо к сердцу. Оно чуть различимо делало редкие удары, поддерживая угасающее пламя жизни. Доктор сразу засуетился и, достав эликсир, влил его в рот девушки. Ей требовалась срочная медицинская помощь.

Он поспешил унести Рену из дома к себе в отдалённый домик, в тайную лабораторию, о которой никто не знал, кроме маркиза. Здесь, в укромном месте, он осторожно обмыл истерзанное тело и увидел страшную рану на лице, проходящую ото лба по всей правой стороне щеки. Доктор осторожно и кропотливо зашил раны и сделал всё возможное, чтобы сгладить шрам на лице юной девушки. Через час Рена уже лежала на чистой постели, в чистой одежде, вся в бинтах и на пути из небытия. Даргус терпеливо, словно нянька, выхаживал девушку, вливая в неё эликсир и снадобья, не отходя ни на шаг и забыв о сне и отдыхе. Он видел из-за кустов, как в поместье прибыла стража и вынесла всех убитых, но сам доктор не торопился возвращаться в дом и объявлять о спасении Рены де Шатильи, опасаясь за её жизнь и боясь близости убийц. Только на третий день Даргус заметил позитивные изменения в состоянии девушки. Она тихо и спокойно задышала, не выходя из беспамятства.

Сознание медленно возвращалось в истерзанное тело. Сквозь кровавый туман пробивался чей-то знакомый облик. В помутневший мозг Рены ярко прорезалось лицо златовласой девушки. Её изумрудные глаза смотрели в самую душу, и маленькие пунцовые губы умоляюще шептали:

— Ипполита! Ты должна жить. Ты всегда побеждала смерть, одолеешь и сейчас. Я с тобой и жду тебя. Возвращайся скорее.

Губы Рены дрогнули и выдохнули одно лишь имя:

— Хрисанта!

Девушка снова погрузилась в небытие.

По зелёной лужайке бегали двое детей. Мальчик-подросток пытался догнать златовласую девочку лет девяти. Она звонко хохотала серебристым голоском. Её изумрудные глаза светились радостным задором и азартом. Нежная и хрупкая, она напоминала божественного ангела, чистого и непорочного. Вдруг девочка замерла на месте, напряжённо вслушиваясь в тишину. В её глазах отразилась боль и тревога. Подчиняясь знакомому голосу и его волшебной силе, она побежала, раскинув руки. Подросток испуганно посмотрел ей вслед, ничего не понимая. Девочка бежала, не оглядываясь, непонятно куда и, зацепившись за корягу, упала, сильно ударившись. Мальчик быстро подбежал к сестре и наклонился, пытаясь ей помочь. Из нежного носика полилась алая кровь, забрызгивая розовое платье.

— Ребекка! Что с тобой? Господи! У тебя кровь!

Он приподнял голову девочки и невольно отпрянул. Мистическим образом на него смотрели печальные глаза взрослой женщины, и мягкий голос произнёс на незнакомом языке:

— Ипполита! Где ты? Почему ты так долго не приходишь? Что с тобой, Ипполита? Не уходи. Останься со мной.

Симон громко позвал на помощь. Его отчаянный крик дошёл до сознания девочки. Тяжело вздохнув, она пришла в себя и, увидев испуганное лицо брата, недоумённо спросила:

— Симон! Почему ты кричишь? Я упала? Ой!

Ребекка увидела на платье кровь и сразу побледнела. Брат помог ей подняться и заботливо отряхнул от пыли.

— Ты запнулась об эту корягу. Зачем ты побежала? Ты очень меня напугала. Вдруг вся изменилась и что-то забормотала на чужом языке. До сих пор не по себе. Тебе уже лучше, Ребекка?

— Да. Всё хорошо. Я ничего не помню, только голос. Он был такой знакомый и близкий. Я услышала его зов и побежала. А ты разве ничего не слышал?

Симон растерянно пожал плечами.

— Ничего. Тебе просто показалось. Странно всё это. Интересно, на каком языке ты говорила. Я только понял одно — имя Ипполита. Тебе оно знакомо?

— Не помню. Оно не похоже на французское.

— Ты права. Скорее греческое, как в мифологии. Я читал, что так звали одну воительницу. Кажется, она была царицей амазонок.

— Амазонок? Я ничего об этом не знаю.

— Ничего удивительного, ведь это было много веков назад. Может, всё это выдумки. Забудь. Пойдём лучше домой, Ребекка. Тебе нужно переодеться и немного полежать. Не бойся. Я ничего не расскажу родителям. Скажем, что просто споткнулась и упала.

— Спасибо, Симон. Родители наверняка вызвали бы доктора.

Девочка как в ни в чём не бывало весело улыбнулась и посмотрела вдаль. На мгновение ей показалось, что она видит черноволосую всадницу на белом коне, и в ушах прозвучал бархатистый голос. Ребекка от неожиданности тряхнула головой, и видение исчезло. На её пальце странно мерцал старинный перстень, предвещая неожиданные повороты судьбы.

Капли эликсира, как капли жизни, возвращали энергию в умирающее тело вопреки всем законам природы. На изувеченном лице под плотной повязкой медленно открылись васильково-синие глаза. В их глубине поселилась боль и страдание и, словно наперекор всему, пробивалась надежда и затмевала всё остальное. Рена оживала — или, вернее, то, что от неё осталось. Рены больше не было, как не было её прошлого. Новый человек и новая личность смело входила в новую жизнь, и у неё было новое звучное имя, обросшее славой и легендами. И с первыми словами, сорвавшимися с потрескавшихся губ, начиналась новая эпоха:

— Я Ипполита! Я вернулась! Я найду тебя, Хрисанта, где бы ты ни была. Я верю и знаю, ты где-то рядом, и мы обязательно встретимся, моя любимая принцесса.

Память мгновенно вернула прошлое страшной ночи и ещё большие страдания. Душа Рены горела огнём. Её чистое тело было изгажено и растоптано. Девушка потеряла всё, чем дорожила. Ей не хотелось жить, и душа угасала от пустоты, но дух Ипполиты оказался сильнее, и он не прощал обид и требовал мести. Рена не могла умереть, не вернув долг. Она хотела совершить возмездие и воздать убийцам по заслугам. От душевной муки и жгучей ненависти девушка глухо застонала. Даргус радостно поспешил к ней. Он посмотрел в её горящие глаза и сразу всё понял. Немолодой грек все эти годы следил за странной девочкой, понимая её необычную природу. Сейчас доктор увидел в этих пленительных глазах огромную силу и ярость, смешанную с глубокой болью потерь. Он осторожно поправил повязки и уверенно заявил:

— Всё пройдёт, Рена. И эта боль тоже. Ты поправишься. Я сделал всё что мог. Ты сильная, ты всё преодолеешь. Держись, девочка. У тебя остался ещё брат и дедушка. Они позаботятся о тебе, и ты обретёшь покой. Вот окрепнешь, и поедем к ним. Я отправлю им письмо.

— Нет. Ничего не пиши. Я запрещаю, — неожиданно резко прозвучал голос из-под повязок.

Даргус слегка вздрогнул, услышав впервые металлические нотки безоговорочного подчинения. Девушка тут же поняла свою ошибку:

— Прости, крёстный. Просто не делай этого. Рены больше нет. Она погибла вместе со всеми. Я потом тебе всё объясню. Я ещё плохо соображаю. Моё лицо сильно изуродовано?

— Только одна сторона, но я сделал всё возможное, чтобы шрам был незаметен.

— Спасибо, Даргус. Ты спас меня. У тебя золотые руки и добрая душа. Пусть моё спасение останется пока тайной для всех без исключения. Мне нужно всё обдумать и принять решение.

— Хорошо, как скажешь. Возможно, ты права. А сейчас спать. Ты потеряла слишком много крови. Поправишься, тогда и решай сама. Выпей эликсир.

— Подожди, крёстный, сначала дело. Ты должен кое-что забрать из дома для меня.

После того как девушка заснула, Даргус, соблюдая осторожность, проник в дом и забрал всё, что велела крестница. Этих денег вполне могло хватить на приличную жизнь. Одно только смущало доктора: зачем Рене понадобился костюм Артура? Но спрашивать её он не стал.

Благодаря заботе Даргуса и сильному организму девушка быстро пошла на поправку. Спустя несколько дней в поместье приехал Франсуа де Шатильи и, сделав свои дела, вскоре покинул его, весь почернев от горя. Даргус не вышел к молодому человеку, помня строгий наказ Рены.

Прошло ещё две недели. Девушка уже вставала и словно тень бродила по комнате, обдумывая своё будущее. Однажды, не выдержав, она подошла к зеркалу и хотела снять повязку, чтобы посмотреть на обезображенное лицо, но неожиданно изображение расплылось, и в зеркале появилась странная картина. По зелёной лужайке бегала златокудрая девочка лет девяти. У неё блестели изумрудным светом дивные редкие глаза. Даже среди миллионов людей она узнала бы эти глаза. Её инопланетный гребень на голове радостно запульсировал, рассеивая все сомнения. Ещё не веря самой себе, Рена едва прошептала:

— Хрисанта! Не может быть. Это ты, моя принцесса? Я, наверное, схожу с ума после ранения. Господи! Это действительно Хрисанта. Я не могла ошибиться, но где это? Какая страна, какой язык? Где мне искать тебя?

Рена вся превратилась в слух, разглядывая картину и пытаясь уловить по мимике речь. Девушка едва не закричала от радости, узнав похожие места на юге Франции. Её израненная душа запела от счастья и надежды. Рена больше не думала о смерти. Теперь её неудержимо влекла жизнь. В голове в логической последовательности зрел необычный план. Изображение исчезло, и девушка мужественно сняла повязку, впервые посмотрев себе в лицо. Через всю правую щеку ото лба шёл багровый глубокий шрам. Было видно искусство талантливого доктора. Рена слегка коснулась шрама и тут же отдёрнула руку.

— Не переживай, моя дорогая. Время разгладит шрам и сделает его неприметным. Я знаю, что говорю. Поверь мне.

Девушка сразу обернулась на голос доктора и впервые улыбнулась за всё это время.

— Я знаю, Даргус. Спасибо, крёстный. Ты великий кудесник. Только ты смог сделать такую прекрасную работу. Я не испугалась. Всё хорошо. Ты сделал даже больше, чем я ожидала. Ты спас моё лицо, и теперь я знаю, что делать дальше, и ты мне в этом поможешь. Ты готов к приключениям вместе со мной?

Даргус только махнул рукой:

— С тобой, Рена, некогда думать о старости и беречь свои косточки. Если тебя устраивает такой спутник, то я готов. Пока же верни повязку на место. Ещё не время её снимать.

Девушка послушно выполнила указание доктора, и он помог ей завязать бинты. Даргус нежно похлопал крестницу по руке и прямо спросил:

— Ты знаешь, кто это сделал?

Рена слегка вздрогнула:

— Да. Поимённо. Они не скрывали своих лиц в полной уверенности, что не оставили свидетелей, а я вот выжила и на всю жизнь запомнила их лица. Теперь мой долг — совершить возмездие за свою семью, за свою поруганную честь и тело. Я очень хотела умереть после всего, но не теперь, когда у меня появилась надежда. Я видела её в этом зеркале. Я видела свою Хрисанту, и она живёт здесь, во Франции.

Даргус в замешательстве растерянно посмотрел на взволнованную девушку, испугавшись за её рассудок, но Рена только весело рассмеялась:

— Нет, нет. Я не сошла с ума. Наоборот. Ко мне вернулась память забытого прошлого и мои способности, заложенные с рождения. Я не Рена де Шатильи и никогда ею не была. Моё настоящее имя — Ипполита. Я дочь великого Зевса или, вернее, Кармага — верховного жреца с планеты Севра. Ты очень умный, Даргус, и понимаешь то, что не дано другим. Я чувствовала все эти годы, с каким искренним интересом ты постоянно наблюдаешь за мной, как будто пытаешься открыть какую-то тайну. Теперь я понимаю почему. Я никогда не была дочерью Анри и Амалии де Шатильи. Даже внешне я совсем на них непохожа, и на то свои причины. Ты, как доктор, давно заметил необычное строение моего черепа и лица. Этот странный гребень, который почти незаметен под волосами, форма ушей и глаз. Всё это досталось мне от отца, как и его сила и способности. Моя мать — обычная земная женщина Елена, родившая меня от пришельца с далёкой планеты. Это невероятно, но правда. Много тысяч лет назад на Землю опустился корабль пришельцев севров. Они обладали грозным оружием и необычными способностями. Простые земляне в страхе взирали на них и приняли за богов, способных миловать и карать. Они не были полностью похожи на людей, но умели прекрасно менять личину и принимать облик любого человека. Так Кармаг или Зевс — мой отец, — приняв облик Геродота, проник в спальню его жены и сотворил ещё одно чудо — меня. Это правда.

— Я знаю, Рена. Я видел твоё неожиданное появление в семье Анри де Шатильи. Все приняли тебя, словно ничего не произошло, только я один понимал природу происходящего. Все эти годы я искал ответы на свои вопросы, видя перед собой необычного ребёнка. Я пытался понять, кто ты, зачем пришла и почему, но ответы скрывались в самой тебе. Я принимаю в полном почтении твою историю и рад быть участником великой мистерии. Теперь мне всё стало ясно. Значит, легенды о богах Эллады не выдумка, и они действительно существовали. Непостижимо! Невероятно! Потрясающе! Я вижу дочь самого Зевса, красавицу Ипполиту.

Даргус, возбуждённо размахивая руками, заходил по комнате. Девушка радостно улыбнулась, найдя в докторе преданного друга и соратника.

— Не волнуйтесь так, крёстный. Ипполита никогда не была ангелом ни тогда, ни теперь. Она сама стала частью легенды. В Элладе хорошо знали воительницу Зеру и царицу амазонок Ипполиту. Однажды я уже пережила подобную трагедию и превратилась в настоящего монстра, жестокого и беспощадного, не знающего жалости. Ипполита умела мстить и воевать и пролила реки слёз и крови, и боги её не останавливали. У неё было новое имя Зера, которое стало синонимом смерти и войны. Тогда я дошла до самого края пропасти и заглянула в самую глубину её ада. Меня спасла юная девочка Хрисанта, дочь моего брата бога Ареса. Его настоящее имя Армиг. Он, как и наш отец, любил земных женщин, принимая облик их мужей. Только благодаря Хрисанте я жива и снова стала Ипполитой. Она мой ангел-хранитель, моё драгоценное сокровище. Сейчас она совсем рядом, и я могу её увидеть. Моя девочка всё та же, что и две тысячи лет назад. Позже я расскажу тебе нашу историю и каким образом мы оказались здесь. Сейчас мне надо подумать о будущем и решить важные вопросы, а пока, Даргус, подай мне ножницы.

Доктор удивлённо посмотрел на девушку и поспешил выполнить её просьбу. Он невольно ахнул, когда Рена, не колеблясь ни секунды, одним взмахом обрезала свои роскошные чёрные пряди волос. Девушка глубоко вздохнула и решительно тряхнула головой.

— Вот так и никак иначе. Мне пора сменить свой имидж. Я пока не могу менять свою личину и стать мужчиной, не совершив особый обряд в родовом святилище, когда мне исполнится двадцать семь лет, но создать новый образ, помня предыдущий опыт, мне вполне под силу. Новое имя, новая одежда, новая личность. Рена умерла вместе со всеми. Она не существует. Есть Артур Арчибальд — племянник лорда Лестера. Вот почему мне понадобился костюм брата. С таким изуродованным личиком только сидеть в четырёх стенах и не выходить к людям, но я Ипполита, и моя жизнь — только движение вперёд. Я не приемлю ограничения своей свободы. У меня большие планы, и я никому не позволю мне мешать: ни родным, ни религии, ни власти. С таким шрамом и в новом образе я вполне сойду за молодого задиру-вояку. Что скажешь, крёстный?

Даргус в шоке опустился на стул и задумчиво посмотрел на девушку.

— У тебя неординарное мышление, Ипполита, и невероятное прошлое. Из тебя получится великолепный юноша. При такой внешности у тебя будет много влюблённых женщин, но и завистников и врагов тоже. Это очень опасно. Тебе придётся всё время ходить по лезвию ножа. Любой неосторожный шаг, и мы оба окажемся на костре или на гильотине. Это безумная игра со смертью. Ты не боишься умереть?

— Нет. Я привыкла рисковать. У меня со смертью особый договор. Селеста никогда не спешила меня забрать.

— Я это заметил. Любой другой человек сразу бы умер, а ты осталась жива вопреки логике и медицине. Но почему такая странная фамилия? И совсем не французская.

— Она английская. Так мне легче затеряться. Никто не должен заподозрить, что я жива, даже Антуан и Франсуа де Шатильи, тем более мои враги. Пусть все успокоятся, а в нужный момент я открою своё истинное лицо и нанесу ответный удар. Ни один убийца не уйдёт от моего возмездия. Клянусь! Они дорого заплатят за своё преступление, не будь я Ипполита, дочь самого Зевса. Особенно Люсьен де Дюпре. За ним теперь большой должок.

Даргус недоумённо посмотрел на крестницу:

— Люсьен! Зачем он тебе? Неужели ты его всё-таки любишь?

— Я? Люблю? Это ничтожество? Конечно нет. Я его презираю и люто ненавижу. Он всё знал изначально, но ничего мне не сказал из-за страха перед своим отцом. Он был здесь в эту ночь. Люсьен не только меня предал, но и насиловал вместе со всеми.

Доктор в ужасе прикрыл лицо руками:

— Не может быть. Как же так? Он ведь клялся тебе в любви.

— Иногда страх перед наказанием сильнее любви, да и любил ли он меня? Боюсь, он даже не знает, что это такое, но хватит о нём. Его время ещё придёт. Как только раны мои заживут, отправимся в Англию к моему дяде лорду Лестеру. Он давно приглашал нас к себе погостить. Я напишу ему письмо. Думаю, он будет рад моему приезду. Старик очень одинок и нуждается в общении. Остальное я решу позднее. Времени достаточно, чтобы всё подготовить.

— Я вижу, ты уже всё решила. Я с тобой. Мне остаётся только склониться перед силой духа Ипполиты. Командуйте, сэр Артур Арчибальд. Как прикажете мне теперь вас называть?

— Так и зови — Артур. Нам нужно обоим привыкать к новому имени и жизни. Обещаю, легко со мной не будет.

— Я уже это понял, но пора отдыхать. — Доктор многозначительно поднял палец вверх. Мои предписания в силе. Лечение ещё не окончено, сэр Артур. Две недели, и не меньше.

— Сдаюсь, крёстный. Слово моего любимого доктора — закон.

Они весело рассмеялись, на время забыв о плохом и с оптимизмом устремившись в будущее.