Заложник дипломатии

Антон Ярославович Кучевский

Все, чего хочет Рихард – вести безбедную жизнь в столице процветающей империи Грайрув. Его небольшая компания приносит прибыль, кредиторы не обивают пороги, и все, вроде бы, радужно… вот только срочная депеша от императора ломает планы на ближайший месяц. Или – на остаток жизни? Нахлобучив верную шляпу, в компании верного, но чересчур скрытного друга вольный купец собирается посетить опаснейшее место на всем Арн-Гессене!

Глава 2. В которой я ощутимо боюсь за свою безопасность

Крупный черный кот посмотрел на меня внимательно и беззвучно мяукнул. Не спешите жалеть бедное немое животное — вы не слышали, какие рулады он выводит, когда защищает свою территорию. Когда мы только его подобрали, он чуть не порвал мне все кровеносные сосуды на руках, но затем понял, что кусать руку дающую, как минимум, невежливо, и поселился в одной из хозяйственных пристроек фабрики. На сей раз мы с Локстедом оккупировали именно ее.

Обычно я, если не занят на производстве, совершаю ритуальный обход трех цехов дважды в день, в случайно выбранное время. Зная, что Бискерфольц и так держит работников в узде, я все же предпочитаю лично контролировать выплавку и чеканку рам, корпуса, тонкую настройку рулевых механизмов. Первые наши флевиллы не отличались изяществом, однако со временем я подобрал грамотных металлургов, а Локстед нашел мастера-гравера, который изображал на корпусе машины различные охотничьи сцены, пейзажи или ритуальные узоры. Как правило, дворяне в обязательном порядке требовали изобразить их личный герб, так что со временем библиотека конторских книг пополнилась геральдической энциклопедией Высшего Дворянского Собрания.

Кстати, что мне нравится в йрваях — отсутствие такого понятия, как «зона комфорта». Вообще. То есть, если нужно что-то сделать в компании абсолютно чужих, незнакомых и опасных существ, он идет и делает. Без душевных терзаний, без акклиматизации к новой и непривычной обстановке. С таким подходом их жизненная философия должна быть либо сверхсложной, либо простой, как валенок.

— Твою мать! — с чувством высказался я. Локстед хихикнул за спиной:

— Терпи, красивым будешь.

— Художник недоделанный, — проворчал я. — Тебе знакомо понятие меры? Обереги эти нельзя сделать какими-то маленькими, чтобы поменьше дырявить мою шкуру?

— Не-а. Ты удивишься, но на мне такие же. Традиции говорят о том, что размер татуировки-оберега должен быть пропорционален размеру тела.

Я покосился на него через плечо. Короткая, плотная шерсть скрывала любые следы и рисунки на коже, хотя на месте татуировки, насколько я знаю, волосы обычно растут неохотно.

— Традиции знают слово «пропорционален»?

— Традиции говорят, чтобы ты заткнулся и не лез не в свое дело, — хмыкнул Локстед, — слово «соразмерен» тебя больше устроит?

— Да я так, придираюсь от нечего делать. Ай!

— Пищишь как котенок.

Кот наблюдал за мной с презрением и равнодушием, игла вырисовывала на моей спине замысловатые вензеля.

— У тебя есть преимущество, которое значительно сокращает объем работы — заметил йрвай, положив иглу на остывающие угли и беря вторую.

— Какое же? — сквозь сжатые зубы поинтересовался я.

— Брить не надо, — хихикнул Локстед.

После четырех мучительных часов я стал гордым обладателем нескольких росписей на теле. Темный полукруг на спине с какой-то клинописью, заключенный в наклоненный вправо эллипс, черный браслет с пляшущими чертиками на правом предплечье, а на икре Локстед изобразил что-то вроде темной звезды с четырьмя лучами, окруженной ореолом более мелких звезд и хаотично разбросанных букв из того же странного алфавита. Вдобавок он нанес мне под правый глаз здоровенное пятно черной краской, по которому тоже прошелся длинной серией уколов. Смыв краску, я обнаружил первый и последний знакомый знак, но какой! Чуть левее скулы гордо расположилось суровое око, вписанное в треугольник.

Я нервно рассмеялся. Нет, без сомнений эта магия — очень древняя, но здесь?

Хотя, почему бы и нет.

Отправив посыльного с запиской к нашим текстильщикам, которые обычно занимались внутренней обивкой салона, я без труда разыскал Бискерфольца. В последнее время одноглазый гигант — нет, не двуглазый с одним выколотым, а саррус, по-нашему циклоп — все время торчит у заказанного месяц назад механического молота, любовно проковывает детали несущей рамы.

Саррусы принадлежат к одной из четырех Основ, каждая из которых с гордостью твердит, что народ именно их расы первым появился в мире Кихча. Честно говоря, я — не исключение из этого правила, но у меня есть свои причины считать, что люди — первая раса. Очень научные причины, надо сказать. Остальные две — марды, внешне идентичные многократно упоминаемым в нашей литературе гномам, кое-кто еще зовет их дворфами, и хоббиты. Для справки — босиком они не ходят и в Зеленых Холмах не живут, предпочитают селиться в комфорте, ну а самое комфортное место в Грайруве — его столица, город Телмьюн, раскинувшийся на обоих берегах реки Жемчужной. В этом я с ними совершенно солидарен.

— Биско!

— Да, мастер Рихард? — повернул голову он, краем глаза продолжая следить за двумя дюжими мужиками, крутившими приводное колесо. Я мог бы заказать себе и паровой молот, но по тем временам это было слишком рискованным вложением — потратить почти половину имеющихся у тебя денег, не зная, окупится ли это вообще.

— Как работа? — поинтересовался я чисто для проформы. Более надежного работника, чем он, я в жизни не видел.

— Идет, — кивнул саррус. — Рамы для двух принцев Консьегена ждут нанесения рун, но мастер Локстед пока занят, а Еремей вчера приболел. Еще одна готова, пока испытываем грузами, прежде чем ставить маховик.

Балансировка «летающей рамы», которая вовсе никакая не летающая, а парящая над землей на высоте от двух до трех аршинов, является едва ли не самой важной частью в создании флевилла. С передвижением мы как-нибудь разобрались бы и без игрушки мардов, на которой обнаружилась пара давно забытых рун — парус бы поставили или какие-нибудь механические крюки с грунтовыми зацепами, чтобы отталкиваться от земли. А вот проверка грузоподъемности и правильности нанесения необходимых знаков — первое дело.

Хотя, я пытаюсь обмануть самого себя. Без украденной нами из гробницы безделушки флевиллы обладали бы значительно меньшими скоростными качествами, а с двумя воздушными турбинами в стальном корпусе и огромным маховым колесом, движение которого управлялось древней магией, мы начали ездить с сумасшедшей даже для столицы скоростью в сорок миль в час, иногда обгоняя почтово-собачьи дилижансы.

А мастер Локстед — лентяй и тунеядец. Но этот факт лучше на публике не упоминать.

Все же руны он наносит с безукоризненной точностью и выверенностью, а в доработке пока что не нуждалась ни одна машина, сделанная с его помощью. Разве что по мелочам — корпус заказчику не понравился, со шрифтами в гербовом девизе надо поиграть…

Еремей — его ученик, хрупкий юноша с горящим взором и привычкой каждый месяц Зеленых Иггов впадать в длительные простудные болезни. Но, пока ушастый его хвалит, я особенно не придираюсь к работе. Освоил те два вида рун, что требуются для производства? Замечательно, пусть оттачивает каллиграфию Древних. Энциклопедию рунических слов и матерных выражений пока учить ни к чему, зря у меня йрвай в компаньонах, что ли?

— Ты как-то говорил, что можно приспособить флевилл для передвижения в совсем уж неблагоприятной местности?

— Угу, — подтвердил Бискерфольц, нехотя отведя взгляд от пресса, который с грохотом проковывал длинную балку.

— Нарисовать сможешь?

— Если только я нарисую, а вы потом начертите, как полагается, — усмехнулся он и поискал взглядом письменные принадлежности. Я протянул ему планшет из прессованной бумаги и люминовый тяжелый карандаш. Почему-то графитовых месторождений в Грайруве не водилось совсем, то самое «совсем», которое от слова «абсолютно». А люмин… у нас его алюминием зовут. Интересно, откуда и куда название перебежало?

Сам механизм турбины и распределительные валы, увы, приходится заказывать у Объединения. Все, что сложнее шестеренки, выполняется мастерами в небольшом городке, размещенном на южной окраине столицы. Ближе к центру вроде бы и попрестижнее, да только дым отнюдь не высших сортов заставил императора Клавиуса Хенкеля сорок лет назад попросить Механиков передвинуть свои владения. Кроме того, они еще и соорудили гигантский винт, который гонит все вредные газы на юго-восток. Логистика хромает, ясен пень. Когда и в какой стране она не хромала? Поэтому заказанные детали приходится ждать неделями.

Ну, у меня имеется бумажка от Варанга, да только представляю, что они с этой бумажкой сделают. Все варианты — не самые приличные.

Бискерфольц изобразил нечто похожее на четвероногого паука, во всяком случае, его «лапы» были красиво изогнуты вверх и в стороны, а затем резко устремлялись вниз. Округлое, даже цилиндрическое брюхо явно свидетельствовало о неуважении металлурга к традиционному продольному размещению двигателя, а по вопросу пассажирских и водительских сидений он оставил мало места даже для меня, человека не самой выдающейся стати. В общем, не дизайнер он, совсем не дизайнер. Или слишком дизайнер?

— Биско, даже если лапы выдержат массу флевилла, — с укором сказал я, — они здесь не пришей кобыле хвост. Руны наносить прямо на них?

— Да, — кивнул он. — Даст необходимую мягкость хода, если скакать по буеракам.

— Я-то считал, что с проходимостью у куфов и наших машин проблем нет.

— То проходимость, а то — чтоб задницу не трясло.

— Так не трясет же особо, — засомневался я, вспоминая свой опыт управления флевиллом на пересеченной местности. Бискерфольц пожал плечами:

— Тогда можно облегчить саму машину. Кожух, конечно, делать из дерева — идиотизм, но мы можем заказать тонкие латунные листы вместо обычной четвертьдюймовой стали.

Я покачал головой:

— Проект красивый, но оставим его для придворных дам. Мне нужна надежная и выносливая машина с максимальным местом для груза. Это, прежде всего, расширенная рама, маховик придется ставить впереди, сделаем плечо меньшего радиуса. Но плоскость — шире, механизм передачи усилия на воздушные винты будет тем же, насколько я разбираюсь в древней магии.

— Зачем? Не проще ли оставить стандартный двигатель, но использовать не метровые, а двухметровые рулевые тросы? — возразил мастер, смотря, как я безжалостно крою его чертеж.

— То есть, перенести рулевое кресло на самый нос? — задумался я. Идея, в общем-то, неплохая, но для парящего транспорта не самая лучшая. Даже самый прочный металлический трос из кустарной проволоки может порваться, чем больше его длина, тем ниже надежность. Да, здесь тоже умеют ее тянуть, а не ковать, но продукт получается значительно менее качественный, чем у нас.

— Да, так можно получить много места для груза.

— Не пойдет. Я бы лучше рулевую балку сдвинул назад, кресло можно приподнять, а то и закрепить на раме кожуха.

— А груз где — на носу? — удивился Бискерфольц. Я кивнул:

— Больше ничего не остается. Если сделать широкую раму и утопленное дно, будет летучий корабль. Мне этот киль, цепляющий все средние камни на дороге, на один известный овощ не нужен.

— Для чего вообще вам это нужно, мастер Рихард? — все же решился спросить он. Я поморщился:

— Варанг подписал меня в одну экспедицию, и от его решения я был, честно говоря, не в восторге. Вот и прикидываю, как быть.

— Поездка в, как вы сказали, «неблагоприятную местность», и вы еще прикидываете палец к носу… в смысле, какой-то груз? — усмехнулся Биско. — Я теперь понимаю, как вы так быстро разбогатели.

— Большого секрета нет, — криво усмехнулся я, почесав шею и затылок. — Я отправляюсь в Проклятые Земли, старшим на заводе останешься ты, управляющим по производству, скорее всего, поставлю Исмира.

Исмир работал в конторе парнем на подхвате, официально его должность называлась «старший учетчик», неофициально он был нужен всегда и всем сразу. Непонятно, то ли это его заслуга, то ли отличительная черта всех хоббитов.

— Вон оно как, — протянул саррус. Его глаз с сочувствием смотрел на меня, как будто металлург уже заранее приговорил человечка, на которого работал, к смерти. Впрочем, кого я обманываю — сам так же думал. — А груз?

— Еще не решил. Лекарства и алкоголь везти бессмысленно, только для себя походный набор составлю. Оружие — тоже вряд ли. Поймает меня кто с грузом остро заточенной стали, тем более за пределами империи — останусь без головы, и никакая охрана не спасет. Пищевые припасы, копчености, из тех, что долго могут лежать, несколько бочек меда, соль, несколько рулонов парусины.

— Там есть корабли? — удивленно поинтересовался Биско.

— Даже если там — сплошная пустыня, парусина, тщательно промазанная соком дерева тцанг, не промокает и почти не поддается влиянию времени.

— Для этого всего хватит и стандартного кузова, — задумчиво сказал он. — Если только на обратном пути вы не поддадитесь жадности и не притащите половину местного зверья, за что Его Императорское Величество пожалует вас титулом владетельного герцога Проклятых Земель.

— А что, если мы сделаем вместо одного маховика внутри рамы два снаружи? — спросил я.

— Сократится длина приводного стержня, на каждую турбину будет по одному двигателю. Рычагов, правда, больше, но возможность управлять каждым двигателем по отдельности… а знаете, это — мысль. Почему мы раньше так не делали?

— Потому что я жил относительно спокойной жизнью, — скривился я.

Наше творение стремительно обретало формы. На складе имелся определенный запас деталей, к счастью, мне не нужно было срочно усовершенствовать конструкцию — по расчетам получалось, что с приводом на каждую турбину груженый флевилл может спокойно развить такую же скорость, как и легкий прогулочный предыдущей модели. Конечно, оставался момент инерции, но гашение скорости теперь тоже происходило вдвое быстрее. Осуществлялось оно методом резкого поворота турбин на сто восемьдесят, а после прекращения движения двигатели одним рывком рычага отключались. На месте все без исключения парящие транспортные средства оставались с помощью длинных железных штырей на цепи, забиваемых в землю.

Если быть точным, при остановке двигателя закрывались рунные пластины, которые и приводили в движение аршинные лопасти маховиков. Размеры — вторая причина, почему продукция моего завода не пользовалась ошеломляющим спросом, первой всегда была скорость. Слишком быстрые для этого мира, флевиллы были новинкой, к которой население привыкало постепенно. Кожух двигателя уходил на солидных полметра ниже рамы, в этот раз я рискнул установить оба стальных колеса еще выше, так, что кожух внизу выступал буквально на несколько вершков.

К круглой раме, скрывавшей маховики, вверху были приклепаны рейки, которые образовывали подобие кузова, сверху должен лечь тент, который я вместе с еще одной незаменимой для похода вещью заказал у портного. Сам груз был отделен от четырех кресел с кожаной обивкой гофрированными стальными листами. Нос машины был выполнен по обтекаемой отливке из люминового сплава, местного аналога дюрали.

Если я и планировал обменять свой товар на что-либо в Теджуссе, то не имел понятия, что же повезу обратно. Отсюда и такое укрепление кузова, вдобавок на подвесных крючьях у борта приютились несколько десятков метров крепкой веревки. Локстед никакого ценного совета по поводу товара дать не мог, то ли не помнил — в чем я, с его слоновьей памятью, сильно сомневаюсь — то ли действительно не представлял, как поймут его соплеменники перспективы бартера. По крайней мере, три бочки с медом он одобрил — и то хлеб. И книги, конечно. Куда уж без них.

Более того, он исключительно талантливо мешал нам при сборке, из-за чего я запретил ему приближаться к цеху ближе, чем на пять метров. Ради его же блага — последний раз йрвай до крови прищемил себе ухо колесом станка для сгибания труб и профилей. Выключенного станка.

В конечном итоге машина весила около двух тонн вместе с грузом — проседание на метровом диапазоне позволяло очень точно оценивать вес любого флевилла или куфа. Больше четырех рун наносить бесполезно, эффективность от прибавления новых терялась по экспоненте. Если кто-то, как и я, не знает, что такое экспонента, считайте, что я удачно ввернул умное слово. Очень сильно снижалась, в общем. Настолько, что не стоила магического отвара, которым руны наносили наши мастера.

Тем не менее, в грузовике чего-то не хватало. Я поделился сомнениями с Бискерфольцом, он сразу же сказал, что знает причину моих сомнений. И, в самом деле, на следующий день извозчик привез заказанный товар — два тяжелых гастрафета без шасси, крепления для них были уже подготовлены. Один был установлен возле переднего пассажирского места, второй — на вращающейся конструкции, прикрепленной к раме кузова. До выезда из столицы оба были, естественно, разряжены — так требовал закон.

Гастрафет — то, что несведущий подданный назвал бы «арбалетом для великанов». Значительно доработанная мардами уменьшенная версия осадного арбалета была оснащена системой блоков в стальном коробе, при вращении специальной рукояти это чудовище могло делать до двадцати выстрелов в минуту. Стрелы с тяжелыми закаленными наконечниками пробивали металлический щит или деревянную стену насквозь.

В общем, я обзавелся весьма боевой машиной, и страх, неуловимой нитью преследовавший меня последние несколько дней, начал понемногу отступать. К тому же, уже дважды появлялся императорский посланник с деликатным вопросом — когда, мол, мастер Рихард соизволят-с отбыть по повелению Высочайшего? Я, тщательно скрывая раздражение, отвечал, что последние приготовления к дипломатической миссии идут полным ходом. Во второй раз он покосился на металлическое чудовище, ожидавшее покраски на заводском подворье, вежливо поклонился и объявил, что сообщит Варангу Пройдохе Величайшему о моих тщательных усилиях, которые я прикладываю для осуществления Его воли.

На шестой день прибыла последняя, как я полагал, деталь нашего путешествия — палатка, рисунок которой я тщательно скопировал с жилища римских схолариев. Конечно, рисовал по памяти, значительно уменьшил в размерах, а еще заказал смастерить непромокаемое дно и верхний навес. Хватит с меня этой влаги в дороге, хорошо, что Месяц Дождей еще далеко.

Складывалась она с трудом, но в кузове еще много места. Я предусмотрительно не стал забивать грузовое отделение — вдруг что-то докупим по дороге. Кроме того, маршрут краем проходил через Ургахад, где можно было заехать в крупный приграничный город, Рангерий-Закт, который известен своими цехами резчиков по янтарю. Они создавали удивительные картины, статуэтки, женские украшения и перстни из цельного куска минерала — где-то под городом находилась глубокая шахта, в которой добывали окаменевшую древесную смолу. Как такое смоляное озеро могло получиться? Магия, мастер Уэстерс. Может, какие-то эксперименты Древних, но уж точно не естественным путем.

Наконец «Йота», названная мной в честь моего старого японского драндулета, бесславно погибшего в боббургской грязи, была выкрашена в ровный темно-зеленый цвет. Без всякого золота и украшений — чисто утилитарная, но крепкая повозка, которой предстояло защитить нас от исчадий Теджусса.

Как выяснилось днем позже, император также хотел, чтобы моя миссия завершилась удачно. Протянув свои невероятно длинные пальцы и дружески пощекотав несколько чиновничьих спин, это я так фигурально выражаюсь, если кто не понял, Варанг распорядился выделить мне отряд солдат гвардии. Я подверг здоровых мускулистых парней в пышных латах скептическому осмотру и отправил их обратно. Почему не сразу армию? Видимо, на этом он не успокоился — днем позже прибыли трое местных борцов с нечистью, которых я, осмелев, тоже выгнал взашей.

Нет, ну серьезно. Я вроде как дипломат, еду с весьма мирными намерениями на чужую землю, а мне в помощь придают ребят, которые половину Проклятых Земель вырубят? Хотя что-то мне подсказывает, что их местные ужасы угробят раньше. Не зря же меня Локстед расписывал под гжель.

Впрочем, третья попытка оказалась удачной, поскольку прямо на завод прибыли господа, больше знакомые с защитными методами. Возможно, вид мудрого старца с крепким посохом и не менее крепким подмастерьем показался мне более убедительным, чем очередные дуболомы с мечами.

Или же дело в том, что юноша передал мне записку, в которой Его Императорское Величество скромно сообщал, что, если я не приму полагающуюся охрану, он может меня казнить прямо в столице, избавив от мучительной смерти в Проклятых Землях.

Очень убедительным он может быть, наш император.