Дело № 1. Приговорить нельзя оправдать

Антон Паладин

Судье Пантелеймону Пилатову каждый день снится сон, в котором он хладнокровно лишает жизни четвероногого друга ради своего спасения. В то же время на стол служителя Фемиды ложится дело по обвинению молодого студента в умышленном убийстве сотрудника милиции. Изучив материалы дела и проведя собственное расследование, Пилатов убеждается в невиновности подсудимого. Но оправдать невинного оказывается не так-то просто. Узнав о намерениях Пилатова, на судью начинается давление со стороны прокуратуры, начальства и высокопоставленных чиновников – никто не хочет потерять заработанные на расследовании «звездочки». Вынося приговор, судья Пилатов стоит перед выбором – поставить под угрозу свою карьеру или приговорить к пожизненному заключению, и стать частью той системы, которую он так ненавидит. Предлагаемое художественное произведение поднимает важнейшие и более чем актуальные для постсоветского общества вопросы морали, чести и справедливости, которые в течение длительного времени остаются также «больными» и неразрешимыми проблемами правоохранительной системы. Книга рассчитана на массовую аудиторию – людей вне возраста, образования и социального статуса, которым, однако, небезразлично, как и в какой стране жить.

Пролог

Погоня приближалась. Боцман — немецкая овчарка, высунув влажный язык, бежал рядом.

Извилистая, словно тело змеи, дорожка вилась куда-то вверх, в горы.

Они ускорили темп. За поворотом тропинки показалось чёрное пятно входа в пещеру.

Он забежал вовнутрь и позвал за собой четвероногого друга.

Огляделся. Убежище выглядело достаточно безопасным. Тёмные своды пещеры, словно молниями, были изрезаны жилами неизвестной ему блестящей кристаллической породы.

Снаружи вновь послышались шум и крики преследователей.

Он забился в дальний угол, спрятавшись за каменным выступом, и, тихонько свистнув, подозвал к себе пса.

Прошло какое-то время — может быть минута, а может, и вечность!

Ожидание худа — хуже самого худа.

Боцман лежал рядом и громко дышал. Его верные черные, слегка слезящиеся глаза, смотрели туда же, куда и Он — на светлое пятно входа в пещеру.

Звук погони приблизился.

Внезапно луч фонаря прорезал темноту грота. Бледный диск заскользил по черному граниту пещерного свода.

Он разглядел на светлом фоне входа в убежище чью-то неясную фигуру.

Тёмный силуэт с фонарём в руке постоял ещё какое-то время, разглядывая мрачные своды, и исчез так же внезапно, как и появился.

Он лежал, затаив дыхание, зажимая рукой пасть овчарки, и шептал успокаивающе:

— Тише, дружище, не шуми, умоляю!

Наконец шаги преследователей начали удаляться, как вдруг пёс заворчал, и вывернувшись из рук, громко залаял.

Вдали послышались крики — они услышали собачий лай. Он быстро выбежал из пещеры. Боцман, бодро махая хвостом, последовал за ним, не переставая гавкать.

— Тише, дорогой, тише! Умоляю тебя, не шуми, глупая ты псина! Если они догонят нас, мы погибнем! — шептал Он собаке.

Погоня приблизилась. Позади послышался какой-то грохот и шум.

Уже отчетливо слышались голоса преследователей, но слов разобрать он ещё не мог.

Нужно было что-то предпринимать. Слева от тропинки виднелись заросли кустарника. Недолго думая, он с головой бросился в колючий терновник. Острые, словно иглы, шипы оцарапали его тело и разодрали кожу. Одежда мигом превратилась в лохмотья.

С трудом продравшись сквозь густые заросли, Он нашел просвет и забрался в эту естественную нишу. Затем подал знак собаке следовать за ним.

Боцман бойко залез в убежище: густая шерсть защищала его тело от мерзких шипов.

Он обнял пса и прикрыл рукой его пасть.

Замерев и пытаясь не дышать, Он вглядывался сквозь заросли, пытаясь разглядеть преследователей.

Он не знал, кто эти люди, которые гонятся за ними. Он не знал — почему? Он даже не знал, откуда взялась эта овчарка…

У него не было ни одного ответа. Он знал лишь одно, и точно — если погоня их обнаружит, то эти люди убьют и его, и собаку! И еще он знал, что этот пёс — его друг. Он не знал, откуда ему это известно, но Он был уверен на все сто процентов в этих двух вещах.

Погоня приблизилась, и Боцман снова занервничал. Пёс вновь хотел залаять на преследователей, и Он понял, что если не предпримет что-нибудь немедленно, то они погибнут оба. И вдруг Он осознал, что единственный способ выжить для него — это убить собаку! Убить друга!

Но как же Он мог сделать это? Перед ним стал выбор: принять единственно возможное решение в сложившейся ситуации — убить Боцмана; и второй — оставить пса в живых и, как следствие, умереть от рук преследователей вместе с овчаркой!

Он вынужден был принять это сложное решение в ту же секунду, пока пёс не залаял снова, как там, в пещере!

Он шептал Боцману:

— Ну почему? Почему ты не можешь помолчать? Зачем ты хочешь выдать им нас, глупая ты псина?!

Он закрыл глаза. Мысли свернулись в какой-то клубок, спутались в невероятно сложный гордиев узел. Бритва Оккама?! Все знания о мудрости тысячелетий и трактаты ученых философов, которые Он прочитал где-то, когда-то, вмиг потеряли для него свою цену!

Что могли знать эти мудрецы и мыслители о выборе?!

Как поступить? Что делать? — извечные вопросы. Он не знал, подчиниться ли Ему суровой логике и замарать душу и совесть, или погибнуть вместе с этим тёплым живым комочком шерсти, который смотрит сейчас на него такими искренними и преданными глазами!

— Глаза! Господи, как же я могу убить это живое существо? Ведь оно смотрит на меня так преданно? Он же верит мне! Он надеется на мою защиту! — шептал Он себе. — О, Всевышний! Зачем ты послал мне такое непосильное испытание?!

Шаги приблизились. Он мог теперь даже различать отдельные слова, чувствовать дыхание и запах преследователей.

У него вдруг возникла надежда на то, что, может быть, «они» не убьют их. Но какой-то внутренний голос моментально отрезал, обрубил невидимым лезвием все мысли о капитуляции.

Нет! — Они точно их убьют! Это и было то самое испытание выбором, и необходимо было сделать этот выбор немедленно!

Он вдруг вспомнил о семье, о родных и близких ему людях. Он подумал, что не может умереть и оставить их одних! Ведь они так нуждаются в нём!

Решение было принято!

Но какой-то червячок всё ещё глодал Его душу: ведь Он попросту старается оправдать для себя убийство друга ради спасения своей никчемной жизни, оправдаться перед своей совестью!

Преследователи подошли совсем близко. Он различал уже их грязную обувь сквозь колючие ветки кустарника. Боцман тоже почуял их! Пёс оскалился, обнажив свои острые и белые, как снег, клыки.

Решение было принято! Он выхватил нож и занёс его над животом собаки. Рука пошла вниз, лезвие мягко вошло в ткани и пронзило сердце животного.

Он почувствовал, как липкая и тёплая кровь залила Его руку.

Он убил пса, убил Своего друга! Он видел, как тускнеют глаза собаки, слышал, как овчарка испускает дух!

Боцман умер, не издав ни единого звука, словно понимая, что может навлечь опасность на своего хозяина…

Господи! Что же Он наделал?! Проклятый трус! Он погубил своего друга, спасая собственную шкуру!

Нет! Он больше не мог лежать в укрытии. Он схватил на руки собаку и с диким криком выскочил на тропинку…

Преследователей не было! Погони не было! Не было никого…

Слёзы покатились по его щекам. Он ненавидел себя за предательство друга и собственной совести. Он бросился вперёд с мёртвой овчаркой на руках: быть может, ещё удастся её спасти…

Скорее, скорее туда — к шоссе, в больницу! Скорее, Он должен спасти жизнь своему бездыханному другу!..