Выбор

Антон Олейников, 2018

Предупреждаю сразу: я не люблю людей. Точно не помню, когда это у меня началось, но знаю, что за всю жизнь не встретил и десяти человек, заслуживших моё одобрение. При этом я понимаю, что круг общения у могильщика, живущего в приграничной глуши, не особенно широк. Но только не надо делать поспешных выводов: я счастлив в браке, воспитываю двух чудесных дочерей, и, если подумать, жизнь обижала меня не чаще, чем любого из вас. Нельзя также сказать, что моя вера в человечество иссякла с годами – у меня её просто никогда не было. Однако недавний случай напомнил мне, что мой взгляд на жизнь не единственно верный. Об этом я и хочу рассказать.

Выбор

1

Вороны обиженно каркали и чёрными тучами кружили в небе над головой, словно проклиная весь род людской и в особенности нескольких могильщиков, забирающих себе их добычу.

Как же я ненавижу этих крылатых пустозвонов! От одного их вида меня воротит сильнее, чем от груды изувеченных тел. Впрочем, иногда мне кажется, что я и сам такой же падальщик, как и они. Хотя бы потому, что трупы и меня кормят досыта.

— Видел ты хоть раз что-нибудь более ужасное? — спросил Пит, страшно коверкая слова из-за респиратора, закрывавшего пол-лица.

— Да, и не раз, — ответил я, тут же припомнив несколько масштабных сражений, с последствиями которых мне довелось столкнуться. — Но должен признать: таких битв, на моей памяти, давно не было.

— Сочувствую твоей памяти, если она уже хранит в себе нечто подобное, — проворчал Пит, зябко поёжившись. — А вот мне теперь нужно изрядно напиться, чтобы просто заснуть.

Это была чистая правда — я и сам когда-то проходил через такое. Пит устроился на работу два года назад, и за это время между федерациями случались лишь мелкие стычки, а настоящая война вспыхнула лишь вчера.

— Пожалуй, мне тоже придётся пропустить стаканчик перед сном, — согласился я, ещё раз оглядев поле боя.

Солнце уже клонилось к закату, но начатая утром работа была далека от завершения. Огромные труповозки парили в полуметре над землёй, подгоняемые и направляемые угрюмыми вожаками. Тела убитых вперемешку с искорёженной техникой по-прежнему усеивали обширную и пока ещё безымянную долину, но можно было не сомневаться, что теперь ей дадут какое-нибудь банальное прозвище, вроде «долины смерти» или «адской пустоши».

— А их кто соберёт? — спросил Пит, покосившись на группу парней в коричневой форме, изрешечённых, судя по всему, из крупнокалиберного пулемёта.

Если честно, то я понятия не имел, да и не хотел задумываться об этом.

— Навсегда выкинь из головы эти мысли, — посоветовал я ему, — и все остальные — тоже. Просто делай свою работу.

Кстати, об этом: наша труповозка как раз уже была заполнена больше чем на 90%, а поле, между тем, очистилось едва ли на одну треть.

— Ладно, хватит на сегодня, — сказал я, остановив машину. — Поздно уже, а нам их ещё в «похоронку» везти…

— А если бы победили они? — не унимался Пит. — Всё было бы наоборот?

— Нет! — возможно, слишком резко осадил я напарника. — Было бы всё то же самое, просто поле окрасилось бы в другой цвет.

2

Двигатель старался изо всех сил, надрывно кряхтя и выбрасывая в воздух клубы зловонного чёрного дыма, но заставить труповозку двигаться хоть немного быстрее черепахи, к сожалению, не мог. А что поделать? Внушительные размеры и чудовищная масса никак не способствовали превращению этого монстра в гоночный болид. Солнце уже почти зашло, а мы неспешно тащились по пустынной трассе в сторону крематория, и мои надежды увидеть сегодня дочерей таяли с каждой минутой. В то время как Пит, не обременённый ни семьёй, ни заботами вообще, воспользовался тем, что рабочий день официально подошёл к концу, и, как и обещал, начал напиваться прямо в дороге.

Странный он, этот парень. Пит переехал в нашу приграничную глушь чуть больше двух лет назад: непонятно откуда и непонятно зачем. Какое-то время он бесцельно слонялся по округе, а потом подался в могильщики, хотя, наверняка, мог найти себе работу получше. Пит был лет на двадцать моложе меня, широк в плечах, и мяса на костях у него было, пожалуй, в самый раз. Такого без проблем взяли бы на производство или даже в полицию, если прошлое не слишком тёмное, но Пит предпочёл водиться с трупами, да ещё со мной, хотя, положа руку на сердце, разница невелика. Есть в нём что-то неприятное: в характере (прямолинейность в связке с малодушием); в словах, часто расходящихся с делом; в лице — мрачном и угловатом, с мечущимся взглядом потухших, карих глаз. Короче, Пит мне не нравился, но в этом нет ничего удивительного: я не люблю людей в принципе.

Тут мои размышления о напарнике прервал слабый огонёк, появившийся в зеркале заднего вида. Я наблюдал за ним несколько секунд, ещё надеясь на лучшее, но тот становился всё ярче, а вскоре к нему добавились и другие, так что не осталось сомнений, что день загублен на корню.

— За нами мотоглайдеры — пять или шесть штук, — предупредил я напарника, чтобы он мог подготовиться.

— Что? — не на шутку встревожился тот. — Кто это может быть?

— А как ты думаешь, гений? — огрызнулся я, бросив на пьяницу свой самый строгий взгляд. — Наверняка, почётный караул прямиком из действующей армии.

— Проклятье, — прошептал Пит, пытаясь закрутить дрожащими пальцами пробку на бутылке. — Только их нам и не хватало! Далеко ещё ехать?

Истерические нотки, проступившие в его голосе, прямо-таки выводили меня из себя. Ничего ещё не случилось, а он уже напуган до полусмерти. И чего я там выдумал про полицию?

— Достаточно, чтобы они нас догнали, — ответил я и, не дожидаясь этого, сам ударил по тормозам.

— Что ты делаешь? — тут же закричал Пит. — Зачем останавливаешься?

— Заткнись уже, надоел! Не паникуй раньше времени: возможно, всё обойдётся.

«Возможно, но очень маловероятно», — добавил я уже про себя и вылез из зависшей в воздухе труповозки.

Нежеланные гости не заставили себя долго ждать. Это были представители ещё одного вида падальщиков из нашего многочисленного семейства. Мародёры — единственные, кого я презираю больше воронья.

Шесть мотоглайдеров один за другим материализовались из темноты и своими прожекторами вернули миру немного красок прошедшего дня. Мародёров было пятеро, один из глайдеров ехал пустым с прицепом позади — очевидно, для добычи.

— Добрый вечер, — нашёл нужным поздороваться я, хотя говорить такую наглую ложь, обычно, не в моих правилах. — Чем я могу вам помочь?

Внешне пятёрка незнакомцев выглядела почти одинаково: все в чёрном с головы до ног, лица наполовину закрыты шарфами, а на глазах — дорожные очки. Но вот один из них (видимо, главарь) подался немного вперёд и представился:

— Я — Джеф, а это мои друзья. Мы, так сказать, искатели приключений, и мне кажется, ты прекрасно знаешь, что нам нужно, могильщик.

— Господа, тут какое-то недоразумение, — я старался говорить мирно и по возможности уважительно, так как уже давно усвоил, что такие конфликты всегда лучше решать, не прибегая к насилию. — У нас действует договор с Малым Псом, согласно которому мы не выставляем на поле охрану, а вы не грабите труповозки.

— Да пошёл он, этот Пёс — шавка безродная! — подал голос мародёр, стоявший справа от предводителя. — Нам насрать на него! Мы вольный отряд!

Его слова меня порядком удивили: давно уже среди этой швали не появлялись отщепенцы, но, в то же время, услышанное меня и обрадовало: больше не было нужды соблюдать приличия.

— Должно быть, именно поэтому ваш… «вольный отряд» ищет добычу не на поле, а гоняется за одинокими машинами, где её в сотни раз меньше…

— А? Что ты сказал, старикан?! — дёрнулся, как от пощёчины, всё тот же мародёр. — Ещё слово и ты сам присоединишься к своему грузу!

— Постой, Мэт, не горячись, — успокоил его главарь, но и сам положил обе руки на пояс — поближе к оружию. — Да и не старик он вовсе — лет 50 или около того — вполне достаточно, чтобы разум повелевал чувствами, а не наоборот. Я прав, могильщик? К чему, скажи, нам осложнения? Лишние полчаса, потраченные на нас, подарят тебе ещё много лет жизни. Твой более молодой коллега, кстати, уже всё понял и не возражает против нашего досмотра.

Я искоса глянул на Пита, наполовину спрятавшегося за машиной и готового в любую секунду скрыться за ней целиком. Да уж! От него помощи ждать точно не следовало.

— Ну же, могильщик, ты сам себя задерживаешь. Открывай уже кузов.

В голосе главаря послышалось нетерпение, и вся его шайка, как по команде, потянулась за оружием. Решить дело миром не получилось.

— Хорошо, — сдался я наконец и направил пульт на задние ворота. Одно нажатие и… Нет, они не открылись, но вместо этого с крыши резко поднялся в воздух боевой дрон и навёл на Джефа, Мэта и прочих ублюдков два пулемёта.

— Зря ты так, — протянул Джеф после недолгого молчания.

— Действительно, — согласился я. — Прямо сейчас я очень грубо нарушил протокол. Ведь он предписывает убивать мародёров на месте, но я думаю, что вы просто заблудились и догнали нас, чтобы спросить дорогу.

— Верно, могильщик, — тут же ответил главарь, зная, что камера в дроне записывает все наши слова и действия, — будь добр, подскажи, куда нам ехать.

— Легко: к чертям собачьим! — выкрикнул я громко и, как надеялся, грозно, но когда Джеф снова заговорил, голос его остался спокойным.

— Неплохое место, я там уже бывал. Всегда знал, что придёт время вернуться.

С этими словами, очень похожими на угрозу, мародёры сели на свои глайдеры и убрались восвояси, а Пит наконец-то вылез из своего убежища.

— Здорово ты их, — признал он, глядя на свои трясущиеся руки. — Я бы так не смог…

Пожалуй, в этот раз я бы не сдержался и высказал трусливому негодяю всё, что о нём думаю, но тут внутри труповозки раздался грохот, как если бы одно из тел упало на пол — и чёрт бы с ним, но затем кто-то врезался в ворота и со скрипом сполз по ним вниз.

Пит взвизгнул, как девчонка, и отскочил в сторону, а я сильно напрягся: в основном потому, что день упрямо становился всё хуже и хуже, и как это можно остановить, я не понимал.

Конец ознакомительного фрагмента.