Распутье

Антон Маркович

Выбор пути. Что влияет на принятие решения? Что заставляет сделать шаг в ту или иную сторону?…Август 1991 года, молодые специалисты столичного КБ Сергей и Женька отправляются в отпуск на Черноморское побережье Кавказа. Серые будни остались позади – в прибрежном студенческом лагере пляж, солнце, музыка, южное вино и дискотеки. … Но страна уже вошла в «эпоху перемен».

«Бошетунмай» группа «Кино»

© Антон Маркович, 2021

ISBN 978-5-0053-3330-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Отъезд

— Перед стартом заправимся? — вопрос Женьки был из разряда риторических, он даже не взглянул на Сергея, ответ был ясен.

— Однозначно! — не задумываясь, ответил Сергей. — Вот только, что у нас сегодня с гидрозином? Его еще надо найти.

Название ракетного топлива — несимметричного диметилгидразина прочно засело в голову ребятам с институтских времен, очень уж оно было непонятно-вкусное, острое при произношении. Вроде бы заканчивали они вуз не ракетной направленности — автомобильной, но в Союзе практически не было института или университета без факультета определенного уклона, где готовили специалистов для так называемых «почтовых ящиков»¹. У Сергея и Женьки, по образованию конструкторов ракетного оборудования, «несимметричным диметилгидразином» могло быть что угодно, содержащее алкоголь в количествах больших чем в кефире, — то, чем можно «заправится». Сегодня по плану топливом должно было стать пиво, а «заправка» была необходима перед дорогой на юг — с завтрашнего дня у двух молодых специалистов столичного КБ начинался отпуск.

— С этим вроде повезло, на «Горку» завезли, — жизнерадостно потирая ладони, сказал Женька. — Олежка в обед видел — ящики разгружали.

— Так его сейчас сметут за полчаса. Как водится, — высказал сомнение Сергей. — Там уже, наверное, очередь не слабая.

Женька, прикидывая что-то в уме, скосил глаза в потолок, перевел взгляд на приятеля, спросил:

— У тебя вещи с собой?

— Ессно, — Сергей кивком указал на стоящую на полу под кульманом сумку-баул. — Мне домой пилить не ближний свет. Не то что некоторым….

— Тогда так, — выдал Женька свой план, — у меня тоже все с собой, срываем в пять, дуем на «Горку». Олег обещал свалить пораньше, типа местная командировка, грозился занять очередь.

— Тогда другое дело, — взбодрился Сергей. — А что за пиво-то?

— А фиг его знает, — Женька пожал плечом. — Какая тебе разница? Не привередничай.

— Бадаевское² я не очень, оно такое,… — Сергей поджал губы, потер пальцы в щепотке, — с кислинкой.

— То есть, хочешь сказать, — Женька в удивлении изогнул бровь, — что если будет бадаевское, то ты его не будешь?

Сергей исподлобья взглянул на приятеля, сказал обреченно:

— Буду.

— Я и говорю, какая разница? Тоже мне, — гурман, — констатировал Женька.

Сергей молча согласился. В принципе, да, разницы особой не было. Шел 1991 год, веяния антиалкогольной компании были еще свежи, но уже вышло небольшое послабление с пивом. В летнее время его с заводов машинами привозили к магазинам. Не занося во внутрь, разгружали прямо на улице, выстроив куб из поставленных друг на друга ящиков. А бывало и не разгружали, уходило «с колес». Разлеталось быстро. Меньше двадцати бутылок (одного ящика) почти никто не брал — потом побегаешь искать. Покупали про запас, но запас жил не долго. Как удержаться, когда вот оно, рядом? Выбирать, понятно, не приходилось — какое привезли, такое и бери. «Горкой» назывался ближайший винный магазин, один из немногих уцелевших в районе, прошедших через горнило борьбы с «пьянством и алкоголизмом».

— В общем так, — резюмировал Женька, — пока очередь подойдет, пока купим, пока то да се… Ну пусть часов шесть-полседьмого. Поезд в десять тридцать, времени — вагон, успеем.

— Ну да, — хмыкнул Сергей, — совместим приятное с полезным — тяжесть ожидания превратим в радость общения.

— Ага, поглощения, — поддержал Женька.

Разговор проходил возле рабочего места Сергея в одном из отделов конструкторского бюро «Метеор», где по распределению из института работали ребята. Отдел занимал большое прямоугольное помещение второго этажа административного здания, с окнами на две длинные стороны. Посередине, вдоль всего отдела, в два ряда стояли шкафы, разделявшие комнату на две узкие части. Стоило открыть любой из них, как из дверок норовили вывалиться завязанные на веревочные тесемки картонные папки, да большие рулоны чертежей, стремящиеся распластаться по полу. Мало того, существовала опасность, что что-нибудь рухнет на голову — верха шкафов тоже не пустовали, были завалены макулатурой. Вдоль окон и шкафов в каждой из частей помещения размещались рабочие места сотрудников. На столах в творческом беспорядке лежали листы ватмана и пергамина, рядом со столами стояли кульманы с приколотым металлическими кнопками чертежами.

Лето перевалило за экватор и потихоньку вступило в август. Пыльные стекла лишь едва скрадывали яркость бесшабашных солнечных лучей, заливших помещение теплым светом. Они звали на улицу, что никак не способствовало рабочему настроению. Несмотря на духоту, окна открывали не часто, по очереди, иначе возникший сквозняк сдувал со столов бумаги и таскал их по полу. Не помогали дыроколы и прочие подручные тяжелые предметы, которыми сотрудники придавливали документы к столам. Пострадавшие от произвола коллег, выражая недовольство возгласами вроде: «Ну, сколько же можно, ну просили же не открывать!», — бросались собирать бумаги, пока их не разметало по всему отделу. Любители свежего воздуха, в свою очередь, виновато оправдывались: «Задохнуться же можно!», — но окна закрывали.

Настроение у Сергея было приподнятое. Он поймал себя на мысли, что работать не в состоянии, внимание на приколотом к кульману чертеже уже не фокусируется. Стены отдела, вполне себе уютного в любое другое время года, сейчас давили. Хотелось скорее вырваться отсюда. Впереди ждали дорога, купе поезда, две недели отдыха на море. А перед этим «заправка» и раскованный, ни к чему не обязывающий треп на «Горке». Вечером, после работы, там наверняка соберется половина мужской части сотрудников КБ, если до того времени хватит пива. Облюбованное знакомыми и приятелями Сергея с Женькой место располагалось на небольшом пустыре неподалеку от магазина. Там, выступая торцом почти по пояс из земли, торчала бетонная труба метра два в диаметре, прикрытая сверху такой же бетонной крышкой. Между собой завсегдатаи предмагазинной территории называли это место «круглым столом короля Артура».

В общем, в КБ Сергею уже не сиделось. Как известно, предвкушение праздника, в плане настроения, не хуже самого праздника. К тому же, место на черноморском побережье, куда они направлялись в этот раз, было новое, ими еще не освоенное.

Традиция выезжать летом вместе на Черное море возникла у друзей на втором курсе института. К ним могли присоединяться другие, состав компании мог произвольно варьироваться, иногда и они прибивались к другим группам, но всегда вместе. До той поездки Сергей ни разу не видел моря вживую, хотя грезил им с детства — Грин, Беляев, Сабатини и прочие романтики водной стихии оказали свое влияние. Но жил он в пролетарском пригороде столицы, родители — ИТР, как следствие, семейный бюджет не зашкаливал, вывозить семью летом на юг у них не было ни возможности, ни желания: «Вырастешь — сам съездишь».

Вырос Сергей, похоже, по окончании первого курса. Скопил денег за год, откладывая от стипендии, после весенней сессии подработал грузчиком. Собралось около тридцатки, особо не погуляешь, но он все рассчитал: на дорогу туда-обратно, койко-место в частном секторе и пропитание в течение пары недель хватало. Подбил на поездку приятеля — бывшего одноклассника, тоже Серегу, на тот момент окончившего первый курс химфака МГУ. Одному ехать было как-то не с руки, а в институте за время первого курса со сверстниками отношения сложились не настолько тесно. К тому же у Сереги уже был опыт отдыха на море — в детстве ездил с родителями. Правда, сам он оценивал свой опыт не слишком высоко.

— Ты знаешь, — говорил он, — если честно, я вообще не вижу смысла возить на море детей в таком возрасте. Ну, вот я, что запомнил? Было мне года четыре — жара, кругом на пляже люди полуголые, не протолкнуться, песок липнет ко всему. Единственное яркое воспоминание — медузы. Их волнами выбрасывало на берег, а я подбирал, закапывал в песок, сверху втыкал крестик. Все! Все впечатления!

— Какой еще крестик? — не понял тогда приятеля Сергей.

— Ну, крестик, там, в песке всякие палочки, соломинки были. Я делал из них крестик и втыкал.

— Ты что, медуз хоронил что ли?

— Ну, да.

Сергей хмыкнул.

— А реанимировать их не пытался?

— Как же, пытался — запускал обратно в море.

— И?

— Приносило обратно, — вздохнул Серега.

Выбрали они тогда побережье Крыма, Судак. Там-то на одной из дискотек Сергей совершенно случайно пересекся с Женькой («Але, молодой человек, а вы что тут делаете?»). На тот момент они были шапочно знакомы по учебе в одной группе, встречались, здоровались, но не более того. «На юга» Женька в тот раз приехал с весьма буйной компанией одноклассников и их знакомых. Слово за слово, кружка за кружкой,… нашлись общие интересы. С тех пор, как говорилось выше, ежегодную разведку побережья Черного моря на предмет пляжей, дискотек, разливного пива и местных вин они проводили совместно.

Исследовано к настоящему моменту было уже изрядно, теперь выбор пал на место в окрестностях Пицунды, где был расположен студенческий лагерь МГУ. Опыт отдыха в непосредственной близости с университетским лагерем у них уже был, правда, в другом месте, между Туапсе и Лазаревским. Впечатления тогда остались очень даже, или как говорят некоторые: «более чем» положительные.

На сей раз место отдыха определилось с подачи другого одноклассника Сергея — Петра. Тоже, как в недавнем прошлом Серега, студента МГУ, но другого факультета — филологического.

Примечания

1

«Почтовыми ящиками» в СССР назывались предприятия оборонной, космической и прочих отраслей, имеющие гриф секретности. Для отправки корреспонденции на подобные предприятия в адресе указывалось: «п/я №…».

2

В то время в стране в подавляющем большинстве производилась пиво одной марки — «Жигулевское», различие было только в заводе-изготовителе. В данном случае речь и дет о Пивзаводе им. Бадаева.