Партия на троих

Антон Корчевский, 2022

К началу 25 века человечество открыло дюжину инопланетных цивилизаций, но обитатели планеты Шат’рэ выделялись среди прочих: они оказались гуманоидами, чрезвычайно похожими на землян. Получив уникальную возможность исследовать их общество изнутри, люди тайно внедрили специально подготовленных агентов, не предполагая, что это спровоцирует кризис космических масштабов.Изображение для обложки сгенерировано с помощью нейросети MidJourney

Часть первая

Глава 1

Слон белых выглядел очень аппетитно. Если снять его, то можно сделать «вилку» на коня и ладью. Последнюю фигуру, скорее всего, отведут — что ж, вывести из игры коня при таком ходе партии тоже неплохо. Был ещё вариант размена ферзями. Но и в этом случае чёрные останутся в выигрыше…

Рука потянулась к фигуре на шахматной доске — и замерла, не пройдя и трети пути.

Тадеуш закусил губу. Что-то тут не так. Инга Зодер была слишком серьёзным противником для таких просчётов. Подняв глаза, он посмотрел на неё, пытаясь хоть что-то прочитать на бледном угловатом лице. Тщетно. Доктор с самым безучастным видом небрежно держала в тонкой, почти костлявой руке архаичный мундштук. Чуть заметная струйка дыма, извиваясь, поднималась вверх, растворяясь в оранжерейной зелени.

Хотя сигарета истлела почти наполовину, серый изогнутый столбик пепла не думал падать. Не колыхнулся он и в момент, когда женщина поднесла мундштук ко рту, и, неглубоко затянувшись, выпустила пару тонких колечек сизого дыма. Глаза полуприкрыты, тонкие губы, подчёркивающие общую худобу, даже не дрогнут. «Сама безмятежность. Прямо даосский мудрец, созерцающий мир с вершины горы», — с усмешкой подумал Тадеуш. И уже чуть более хмуро: — «Ей бы в покер играть, давно бы нас в долги загнала… Не торопись, тут надо держать ухо востро».

Ещё раз присмотревшись к доске, он заметил, что чуть не попался в ловко расставленную ловушку, за которой — проигрыш партии через три хода.

— Пан Штур, вас так просто не подловишь, — доктор позволила себе улыбнуться одними уголками рта после того, как соперник прикрыл опасное направление.

— Инга, вы когда-нибудь прекратите называть меня «пан Штур»? Право, для этого мы знакомы достаточно давно.

— Я знаю. Когда-нибудь. Определённо. Возможно, — женщина улыбнулась ещё шире, по-настоящему, своей фирменной улыбкой — той, что в глазах Тадеуша делала её по-своему привлекательной.

Зуммер мультибокса прервал их игру: Роберт, искусственный интеллект станции, сигнализировал о прибытии транспорта с Земли. Как его и просили — за минуту до выхода звездолёта из пузыря Алькубьерре. Строго говоря, корабль находился ещё далеко, не ближе пятой планеты системы Шат’рэ. Однако чуткий интерферометр, обслуживавший нужды экспедиции, зафиксировал возмущение пространственно-временного континуума, которым неизменно сопровождалась работа ФА-приводов.

— Что ж, доиграем при случае, — поднимаясь с места, произнёс Штур. Голографическая проекция шахматной доски мгновенно свернулась. Подхватив со скамьи гибкую пластину мультибокса, он прикрепил её к рукаву форменного комбинезона и направился к смотровой площадке. Инга, выкинув сигарету в утилизатор, последовала за командиром станции. Собственно, ради прекрасного вида, открывавшегося из большого прозрачного купола гидропонной оранжереи, они сюда и пришли.

Этот островок живой природы среди бескрайних голых скал спутника Шат’рэ примостился на самой кромке кратера, там, где его дольше всего могли согревать лучи местного светила. Пройдя мимо длинных рядов клумб и грядок, пышущих зеленью, начальник экспедиции и врач оказались у прозрачной стеклолитовой стены, защищавшей людей от враждебной окружающей среды. Отсюда можно было любоваться панорамой исследовательской базы, корпуса которой террасами спускались по склону к самому дну астроблемы. Начинался новый день, первые солнечные лучи заливали лабиринт лабораторий, инженерно-технических сооружений, жилых комплексов и переходов между ними. Ярко освещённые плоскости резко контрастировали с длинными непроницаемо чёрными тенями, придавая пейзажу особую техногенную красоту.

Тадеуш пробежался пальцами по мультибоксу, и на поверхности купола появилась проекция командного центра базы. Безупречно белое овальное помещение, пустое — если не считать трёх стоящих спиной друг к другу кресел, в которых лежали погруженные в виртуальную реальность операторы. Они почти не двигались, изредка перебрасываясь друг с другом короткими фразами. Обычно с обеспечением функционирования всего комплекса сооружений успешно справлялся Роберт, работу которого контролировал один дежурный. Но прибытие корабля — случай особый. В штатных условиях ФА-приводы отключали задолго до приближения к конечной точке маршрута, а остаток пути звездолёт проделывал с помощью маневровых двигателей. В системе Шат’рэ приходилось поступать иначе, поскольку существовал риск, что движущийся в обычном пространстве корабль могут заметить аборигены. Рейсовые транспорты старались прекратить свехсветовой полёт как можно ближе к Базе, прикрываясь естественным спутником обитаемой планеты от случайных взоров — а это сопрягалось с серьёзными рисками, которые могли обернуться для корабля катастрофой. Операторы, работавшие в центре управления, должны были свести их к минимуму.

Один из людей на том конце канала связи, получив сигнал вызова от Тадеуша, вернулся из виртуального пространства в реальный мир и сквозь диалоговое окно посмотрел на своего командира.

— Всё проходит в штатном режиме, босс, — доложил долговязый белобрысый оператор, чем-то похожий на цаплю. Он достаточно долго проработал со Штуром, чтобы знать: пока всё идёт своим чередом, начальство не станет лезть с указаниями, изображая кипучую деятельность. Но и руки с пульса ни за что не снимет.

— Так держать, Старки. Если что, держи меня в курсе.

— Как всегда, босс.

Старки вновь погрузился в работу. Повинуясь лёгким движениям пальцев Тадеуша, диалоговое окно на стеклолитовом куполе оранжереи уменьшилось в размере и отъехало на периферию поля зрения, освобождая обзор. Внизу, чуть в стороне от круглой площадки космодрома, из подземной шахты стал подниматься пилон гравитационного генератора. Ещё два подобных сооружения, как знали наблюдавшие за происходящим люди, находились сейчас вне поля зрения, окружая базу со всех сторон, служа одновременно маяками для космических кораблей, посадочным оборудованием и защитными устройствами, способными отклонить метеоритные потоки.

Внезапно звёзды над головами людей расплылись, вытянулись, словно на них смотрели сквозь стеклянный шар.

— А вот и гости пожаловали, — произнесла Инга, доставая последнюю сигарету из пачки. — Всё-таки я правильно рассчитала свои запасы.

— Бросили бы вы это дело. А то опять придётся проходить терапию.

Женщина закатила глаза.

— Пан Штур, избавьте меня от нотаций. В наше время рак немногим опасней простуды, лечится в полевых условиях. Это я вам как доктор говорю. А сейчас не портите мне предвкушение встречи с кубинским табаком. В этот раз я заказала себе коробку отличных сигар, и, если не будете занудой, угощу, так и быть.

Между тем гравитационная линза, вызванная искривлением пространства от работы ФА-привода, стала переливаться немыслимыми цветами: пузырь Алькубьерре распадался. Последний блик — и звёзды встали на свои места.

С такого расстояния невооруженным глазом звездолёт различить нельзя, поэтому Тадеуш вывел на поверхность купола увеличенное изображение, передававшееся с одного из искусственных спутников. Перед взором предстал стандартный грузопассажирский транспорт, предназначенный для дальних перелётов, простой и эффективный. Фермы с ФА-приводом и маневровыми двигателями образовывали ажурную шарообразную конструкцию с изменяемым по мере необходимости радиусом. Внутри неё размещались разнотипные модули, которые можно было в любой момент отсоединить от корабля и заменить другими. В самом сердце звездолёта, как орех в скорлупе, таилась силовая установка, навигационные системы и управлявший всем бортовой компьютер. На рейсах в пределах Обитаемых миров такие корабли летали без экипажа, но Штур знал: сейчас звездолёт имел командный модуль — слишком долог был путь и слишком важен груз, чтобы поручать его доставку машине безо всякой подстраховки.

Диалоговое окно, связывавшее оранжерею с командным центром Базы, оживилось:

— Босс, у нас входящий вызов.

— Соедините, — кивнул Штур, становясь так, чтобы при разговоре на той стороне коммуникационного канала видели оранжерею за его спиной. Людям, которые провели в космосе полгода, будет приятно снова созерцать зелень. Практика показывала, что гидропонный сад был любимым местом отдыха звездолётчиков, ожидавших разгрузки корабля. К вящему сожалению пилотов строгий протокол давал им лишь трое суток на разгрузку-погрузку и профилактику, после чего сразу же предстоял обратный путь. Так что они стремились провести это время как можно дальше от голых стен.

В открывшемся коммуникационном окне появилось чёрное, как эбеновое дерево, лицо пилота.

— Говорит Женевьева Кабила, капитан корабля ТА-736. Полёт проходит в штатном режиме. Разрешите начать синхронизацию орбиты.

— Говорит Тадеуш Штур, командир шатрэнианской экспедиции. Синхронизацию разрешаю.

Когда необходимые протокольные формулы были произнесены, за работу взялись гравитационные генераторы Базы. Корабли, подобные ТА-736, не приспособлены для посадки на планеты, и потому их «швартовали» на гравитационных полях над космодромом, а затем разгружали, отстыковывая грузовой модуль за модулем. Пассажиры попадали на место назначения с помощью челноков.

Теперь, когда заботу о корабле взвалили на свои плечи интелком Базы и его операторы, можно было отставить в сторону формальности.

— Добро пожаловать в систему Шат’рэ, Женевьева! Это — доктор Инга Зодер. Если у кого-то на борту имеются проблемы со здоровьем, можете смело обращаться к ней за помощью. Мы приготовили для вас и вашего экипажа гостевые комнаты для отдыха и небольшую экскурсионную программу, если захотите. А вечером приглашаю всех на ужин по случаю прибытия. У нас есть местные продукты и навык приготовления блюд из них, крайне рекомендую попробовать ранток. Это такой морской зверь, водящийся в Южном океане. Островитяне готовят его с чудесным соусом.

— Благодарю вас, Тадеуш, — приветливо кивнула лётчица. — С удовольствием воспользуемся вашим гостеприимством. Медицинская помощь нам не нужна, а вот квалифицированный техник не помешает. В последние полтора месяца у нас дают сбои термостаты. Мой бортинженер говорит, что проблема программная, но устранить её так и не смог.

— Не беспокойтесь, я отдам распоряжение начать проверку сразу после завершения швартовки. Подключим к делу наш искусственный интеллект, обратно полетите с комфортом.

— Ещё раз спасибо, командир! Тогда будем готовиться к посадке. Конец связи.

— Какая милая девушка, — произнесла Инга. — Не то, что мужлан, в прошлый раз доставивший пассажиров.

Капитан транспортного корабля, прибывшего полгода назад, считал себя неотразимым и старался жить согласно древней присказке родом с Земли: «у моряка в каждом порту по девушке». За краткое время пребывания на Базе он попытался загарпунить Ингу. Только вот та показала себя форменным Моби Диком: сломала излишне ретивому поклоннику ногу, которую потом сама же и лечила.

— Вот и отлично, — усмехнулся Штур. — По крайней мере, она покинет нас на своих двоих.

Звездолёт подошел к базе на расстояние прямой видимости. Вскоре его массивный шар, надёжно захваченный искусственными гравитационными полями, стал самой приметной чертой в небе; тень от звездолёта легла на космодром Базы. Словно встревоженный ею, со дна кратера взмыл рой небольших кораблей: ремонтные дроны, проводившие плановый технический осмотр, погрузчики, приготовившиеся доставить грузовые модули на базу, и один транспортный челнок для перевозки членов экипажа и пассажиров ТА-736.

— Я отправлюсь в ангар, встречать прибывших. Вы со мной?

— Пожалуй, нет. Идите, пан Штур, а я ещё полюбуюсь видом. Сейчас начинается моя любимая часть представления, — доктор Зодер кивнула в сторону повисшего в небе корабля, от которого, словно дольки апельсина, отделялись грузовые модули. — Увидимся позже. У меня в планах хорошенько потрепать вас в шахматах.

— Не в этот раз, Инга! — весело усмехнулся Тадеуш. Покинув врача, он двинулся по дорожкам, проложенным между зарослями субтропических земных растений. На первой развилке он свернул, и вскоре покинул уют гидропонного сада, оказавшись в техногенной реальности исследовательской базы.

Штур оказался на «Бродвее», как в шутку прозвали один из главных коридоров станции, связывавший между собой значительную часть помещений. Существовало ещё несколько подобных переходов, однако «Бродвей» был наиболее старым и длинным: начинаясь от верхней террасы Базы, разместившейся на кромке приютившего землян кратера, он тянулся многокилометровым рукавом до самого дна, к космопорту. Пространства внутри хватало не только пешеходам, но и небольшим грузопассажирским электрокарам.

Подняв руку, Тадеуш притормозил один из роботизированных автомобилей и запрыгнул внутрь. Сделать это было легко: электрокар представлял собой открытую платформу, на которой устанавливались ряды пассажирских кресел. Несмотря на раннее утро, транспорт оказался заполнен под завязку: историки, социологи, биологи, химики. Как без труда догадался Штур, большинство из них держали путь на космодром — всем не терпелось получить посылки, заказанные из Обитаемых миров за сотни световых лет отсюда. Поздоровавшись с мужчинами и женщинами, поляк уселся на свободное место и стал смотреть, как мимо проплывают гофрированные стены «Бродвея», шлюзовые створки, двери, ведущие в корпусы исследовательской станции. Он думал о том, с каким же масштабом земляне развернулись здесь за какие-то два десятка лет.

Да, двадцать лет. Ровно столько времени прошло с тех пор, как к окраине системы Шат’рэ подлетел один из тысяч автоматических исследовательских зондов, запускаемых землянами во все концы галактики в качестве разведчиков. Он задержался здесь совсем ненадолго перед тем, как снова умчаться в межзвёздные дали. Но этого оказалось вполне достаточно, чтобы обнаружить обитаемую планету класса «Терра — А», практически полностью идентичную Земле по физическим и климатическим параметрам.

Человечество успело привыкнуть к тому, что жизнь сама по себе оказалась не такой уж редкостью в космосе, однако этот мир сразу приковал к себе внимание, поскольку стал единственным, в отношении которого полностью сработали теоретические выкладки Клайпштейна и Бруни. Два ксенобиолога, жившие в начале двадцать второго века, занимались теорией конвергентной эволюции, пытаясь математически доказать, что при схожих условиях в двух разных мирах возможно возникновение практически идентичных видов живых существ. Долгое время это оставалось лишь предположением, — и вот, триста лет спустя, нашлись доказательства. У девяноста процентов биологических видов, заселявших открытую планету, имелись земные аналоги. Более того, длительная эволюция животного мира привела к возникновению разума.

Ростки цивилизации давали всходы не во многих мирах. Дюжина планет, часть из которых уже лежала в руинах — вот всё, что удалось обнаружить за трёхсотлетнюю историю межзвёздного космоплаванья. Однако даже на этом фоне обитатели Шат’рэ («Избранной», как называлась планета на одном из местных диалектов) выделялись среди прочих — ведь они оказались гуманоидами, причём чрезвычайно похожими на землян. Минимальная разница анатомического строения черепа и скелета — вот всё, что отличало два вида друг от друга. Непосвященный или невнимательный человек мог и не заметить различий.

Целый ворох исследовательских институтов разом вцепился в Шат’рэ как голодная собака в кость, маститые академики денно и нощно осаждали чиновничьи кабинеты, своим энтузиазмом заставляя бюрократическую машину проворачиваться быстрее. Вопреки обыкновению, наибольшую заинтересованность проявили не ксенобиологи и даже не социологи, а историки, получившие казавшуюся прежде невероятной возможность проанализировать ход развития общества, состоящего из столь похожих на землян индивидуумов. Проверить, что из столетиями выводимых максим и законов работает, а что — нет. Именно они развернули мощную пиар-кампанию в поддержку организации масштабной исследовательской экспедиции.

Под напором научного сообщества Мировой Совет, верховный орган власти Федерации Обитаемых Миров, быстро капитулировал, приняв экстраординарное решение пересмотреть уже сверстанный бюджет и выделить значительную часть ресурсов для сооружения постоянной исследовательской базы в системе Шат’рэ. Так началось строительство комплекса, которым сейчас командовал Тадеуш — а в те годы первый начальник экспедиции, Антон Голованов. При нём построили основные лаборатории, на орбиту вокруг планеты вывели множество микроспутников, до сих пор исправно изучавших её поверхность. Голованов стал первым человеком, ступившим семь лет назад на почву этого мира, и он же заставил Землю признать необходимость строительства исследовательских сооружений не только в космосе, но и на поверхности планеты, в глухих и безлюдных местах. А затем выступил инициатором программы включённого наблюдения, предполагавшей внедрение землян в инопланетное общество для изучения его изнутри.

Да, за прошедшие годы сделано многое. Учёные выкачивали всё новые данные из планеты, словно из неисчерпаемого колодца, однако вопросов оставалось едва ли не больше, чем ответов. И самый главный из них: что же, чёрт возьми, происходит с местными технологиями?

В целом, уровень развития цивилизации Шат’рэ примерно соответствовал Земле второй половины ХХ века. Аборигены уже начали осваивать манипуляции с материей на уровне элементарных частиц. Местная наука имела всю необходимую технологическую базу для строительства первых реакторов, но до познания истинных возможностей атома местным жителям было ещё далеко. В космос обитатели Шат’рэ тоже пока не вышли, хотя испытания баллистических ракет провели успешно, а небо бороздили разнообразные летательные аппараты. Всё это отлично вписывалось в теоретическую модель, которую на основе известных исторических закономерностей создали учёные. Однако в последнее время они всё чаще с недоумением смотрели на то, как их шатрэнианские коллеги одно за другим делают передовые открытия в биомеханике, существенно обгоняя по темпам развития Землю ХХ — первой половины XXI столетия. Махолёты, новые виды лекарств и композитных материалов. Земляне искренне радовались технологическому прорыву братьев по разуму, но он не оставлял камня на камне от многих, казалось бы идеально выстроенных теорий.

А ещё был Подземный город — бункер, судя по всему, огромных размеров, выстроенный аборигенами рядом с Шат-Нааром, столицей Директории — одного из сильнейших государств на планете. Он стал бельмом на глазу экспедиции: землянам так и не удалось узнать, что же происходит внутри. Рассеянные в атмосфере планеты рои карпускулоидов — биомеханических микроорганизмов с простейшим коллективным разумом, оснащённых аппаратурой для сбора данных — безнадёжно застревали в системе воздушной фильтрации бункера. Мощные пласты скальной породы, укрывавшей подземные сооружения, делали невозможным их сканирование с орбиты. За прошедшие годы стараниями Голованова, возглавившего «полевые» исследования, была создана разветвлённая сеть планетарных агентов — внедрённых в инопланетное общество людей. Но ни один из них не смог даже близко подойти к сверхсекретному объекту.

Этому, надеялся Тадеуш, вскоре придёт конец. На протяжении нескольких лет он готовил операцию по внедрению агента в Шестой Легион — элитное подразделение Директории, который, как удалось выяснить, с самого начала курировал всё, что происходит в Подземном городе. Если задуманное пройдёт по плану, заветный ключ к тайне загадочного сооружения окажется у землян в кармане.

Электрокар остановился, достигнув конечной точки маршрута — космодрома. Большинство пассажиров сразу направились к массивным воротам, ведущим в грузовые отсеки станции. Рядом с ними располагались автоматические пункты выдачи, проводившие отгрузки со склада по заявкам сотрудников Базы. Здесь уже успела выстроиться небольшая очередь — людям не терпелось получить гостинцы с далёкой Земли. Тадеуш направился в другую сторону, к пассажирскому терминалу, соединявшему ангар для челноков с базой. Длинное помещение, больше похожее на коридор или трубу, со стоящими вдоль одной из стен креслами, синие стены и мягкий свет — вот и всё, что можно о нём сказать. Немного, но большего для Базы и не требовалось.

Тадеуш правильно рассчитал время, потому ждать долго не пришлось: створка шлюза в дальнем конце помещения отъехала в сторону и через неё один за другим стали проходить прибывшие в систему Шат’рэ люди. Экипаж из трёх высоких конголезцев во главе с Женевьевой Кабила, за ними — девять пассажиров: исследователей и инженеров, прибывших на смену участникам экспедиции. Как начальник базы, Штур счел своим долгом лично поприветствовать каждого.

Последним из шлюза вышел Олег Макаров, которого Тадеуш узнал по телосложению — коренастый, подтянутый. После проведённой на Земле пластической операции его было не отличить от шатрэнианца благодаря увеличившимся надбровным дугам, изменённому разрезу глаз, форме ушных раковин, челюсти — и сотне других мелких деталей. Не знай Штур, что над внешностью его старого знакомого основательно потрудились пластические хирурги, он мог и не узнать того после стольких лет.

Их пути пересеклись двенадцать лет назад, в годы, когда Тадеуш руководил группой инженеров, поддерживавших работоспособность оборонительного периметра одной из исследовательских баз на Мефисто. Эта планета обладала совершенно безумной биосферой, которую, как считали некоторые учёные, искусственно создала вымершая цивилизация Архитекторов. Сказать, что местная флора и фауна были агрессивны — значит, ничего не сказать. Казалось, всё живое здесь только тем и занимается, что пожирает друг друга, заодно пытаясь включить в пищевую цепочку зазевавшихся исследователей. Местные джунгли росли столь быстро, что грозили поглотить сооружения землян, ежедневно выжигавших свежую поросль. Среди деревьев и лиан обитали чудовищные твари, то и дело вплотную подбиравшиеся к территории исследовательских баз.

Чтобы выжить на этой планете, люди строили настоящие крепости, ощетинившиеся орудийными стволами. В них на постоянной основе несли службу гарнизоны, военные денно и нощно охраняли покой учёных, чтобы те могли беспрепятственно проникать в тайны руин Архитекторов. Одним из солдат как раз и был Олег, с детства мечтавший увидеть иные миры. Решив, что научная карьера — слишком долгая дорога к звёздам, Макаров пошел в армию, где его, за острой нехваткой рекрутов, с удовольствием приняли. Правда, реальность оказалась несколько иной, чем ожидания, и Мефисто стала первым по-настоящему интересным этапом в его военной карьере. До этого приходилось отсиживаться по военным лагерям на обустроенных мирах.

Довольно быстро Тадеуш и Олег нашли, что у них больше общего, чем можно предположить. Оба не глупы, не любят формальности, способны быстро реагировать на изменяющиеся обстоятельства. Оба любят шахматы, литературу, не лишены творческой искры: Штур неплохо играл на гитаре, а Макаров оказался великолепным актёром, раскрыв свой талант во время любительских постановок, которыми персонал исследовательских баз на Мефисто отвлекал себя от кошмара, творившегося за толстыми стенами. За время работы на одной планете они если и не сдружились, то прониклись друг к другу искренней симпатией.

Когда стали подыскивать человека подходящего для вживания в роль шатрэнианского военного, Тадеуш вспомнил о давнем приятеле. Олега не испугали ни три года интенсивной подготовки, включавшей в себя изучение языка, обычаев, географии, истории Шат’рэ и многого другого, ни перспектива проведения пластической операции. И вот сегодня Макаров, наконец, прибыл в систему. Скоро начнётся настоящая работа.

Крепко сжав его руку Тадеуш исподволь рассматривал лицо старого знакомого.

— Что-то не так? — обеспокоенно произнёс Макаров. — Я придушу хирургов, если они что-то напутали.

— Нет, что ты, как раз наоборот, — довольно улыбнулся Штур. — Всё просто отлично. Потрясающая работа — вылитый шатрэнианец!

— Надеюсь, что так, а то последние годы окажутся потрачены впустую.

— Не беспокойся, я уверен в успехе, — внезапно поляк перешел на язык, которым пользуются жители Директории: хлёсткий, полный щелевых согласных и кликс: — Тебе хорошо объяснили, чего мы от тебя ожидаем?

– Да, конечно. И я последние полгода штудировал присланный на Землю план операции. Разбуди среди ночи — расскажу. Кстати, Тадеуш, твой ооласский язык не идеален. Сильно слышен акцент.

Начальник Базы рассмеялся.

— Чёрт, Олег, ты и правда хорошо подготовился! Ладно, наработаться ты ещё успеешь, а пока позволь мне проявить гостеприимство… Всех остальных это тоже касается! Добро пожаловать в систему Шат’рэ!

Глава 2

Как только дверь за его спиной беззвучно закрылась, Тадеуш рухнул в кресло. Выполнять обязанности радушного хозяина не так-то легко, особенно если параллельно приходится разбираться с повседневными делами.

Прошло почти трое беспокойных суток с прилёта грузового транспорта ТА-736 в систему Шат’рэ. Торжественная встреча, инструктаж новоприбывших, осмотр доставленных с Земли запасов и оборудования, загрузка транспорта артефактами, добытыми на планете… Сегодня к этому перечню дел присоединились ещё и проводы работников, готовившихся к отправлению домой. В их честь устроили прощальный ужин, на который пригласили и экипаж звездолёта.

Немало времени Штур уделил Макарову, прежде чем убедился, что тот действительно готов к миссии на планете — пожалуй, самой сложной из всех, что проворачивали здесь земляне со времён строительства исследовательской базы. Ещё никого не удавалось внедрить в офицерский корпус «Шестого Легиона», элитного подразделения Директории. Несколько долгих лет создавалась тщательно выверенная легенда, строились союзы с нужными людьми на ключевых постах, давались взятки. Тадеуш не мог допустить срыва операции в последний момент.

Перевести дух удалось лишь пару часов назад, после того, как он лично отправил Олега на Шат’рэ в «яйце». Официально этот вид транспорта назывался «Призрак» — за способность становиться невидимым практически во всём спектре излучения. Однако его характерный внешний вид предопределил появление куда более ходового прозвища. Белый одноместный болид сконструировали специально для скрытой заброски людей на Шат’рэ. Он не имел собственного двигателя и запускался в космос по баллистической траектории с помощью электромагнитной катапульты. Никаких инверсионных следов, практически нулевая заметность, мягкое вхождение в атмосферу за счёт деликатной работы антигравитации, и, конечно, надёжность. В общем, это была техника, которой Тадеуш мог поручить жизнь человека, выкроив для себя несколько часов отдыха.

А отдых требовался срочно: усталость уже стискивала голову железной хваткой, негативно сказываясь на мыслительных способностях. Вчера он проиграл Инге шахматную партию — не в первый раз, конечно, но таких глупых ошибок Штур не допускал давно. По этому поводу доктор не преминула ввернуть колкость. В другое время они посмеялись бы вместе, но на тот момент его слишком занимала проблема, подкинутая техником Арчибальдом Старки.

Именно ему Тадеуш поручил разобраться с термостатом на борту ТА-736. Учитывая, что в распоряжении специалиста имелся полноценный искусственный интеллект с огромной вычислительной мощностью, никаких сложностей не предвиделось. И всё же они возникли. Интелком Роберт упрямо твердил, что с бортовым компьютером корабля всё в порядке. Арчи пришлось, как в незапамятные времена, лично просматривать код программы термостата. Убив на это уйму времени, он нашел одну странность — строчки неизвестного назначения.

Пока Старки силился понять, в чём дело, перед Штуром и капитаном Кабила назревала дилемма: либо отправлять в полёт корабль с неисправным оборудованием, либо придумывать, куда и как его спрятать. Спутник Шат’рэ, в отличие от Луны, не всегда обращён к своей планете одной стороной. Медленно вращаясь, он каждые пять дней поворачивает Базу «лицом» к аборигенам. В такие моменты её укрывают от случайного взгляда голографические поля, однако радиуса их действия не хватит ещё и на звездолет. Это значит, что вскоре местные жители получат шанс рассмотреть инопланетный космический корабль, зависший над поверхностью спутника, чего допустить никак нельзя. Ситуация требовала решения, которое предстояло отыскать не позднее, чем к вечеру завтрашнего дня по стандартному времени.

Но пока надо отдохнуть.

С этой мыслью он встал с кресла и расстегнул форменный комбинезон. Апартаменты Штура были просторней, чем у остального персонала базы: целых две комнаты, а в санузле даже стояла ванна — роскошь по меркам глубокого космоса. И всё же обстановка отличалась скромностью: кроме немногочисленного личного имущества и одежды здесь почти не имелось «настоящих» вещей, их заменял покрывавший стены, пол и потолок биопласт — «умный» композитный материал, принимающий любую форму в рамках заложенных в его память образцов. Вот и сейчас, среагировав на действия человека, кресло, в котором тот только что сидел, за ненадобностью растеклось по полу, словно его и не было. Спустив комбинезон до пояса, Тадеуш побрёл в ванную комнату с твёрдым намерением поскорее помыться и завалиться спать.

И тут моргнул свет.

Штур насторожился. Бритвенный станок, уже зажатый в его руке, замер, брови напряжённо сошлись в одной точке.

Свет моргнул ещё раз.

Что-то случилось. Система энергоснабжения Базы достаточно надёжна, чтобы исключить любые перепады напряжения. Если они произошли — значит, где-то авария.

Свет моргнул в третий раз и погас.

Чертыхаясь себе под нос, начальник экспедиции протянул руку за мультибоксом и попытался связаться с командным центром. Тщетно. Все каналы связи молчали. Тадеуш почувствовал, как по его спине побежал холодок. Под ложечкой защекотало — словно опять очутился на борту лайнера «Клондайк», захваченного гравитационным полем Антареса и медленно приближающегося к своей гибели.

Но именно после «Клондайка» в глазах многих людей он стал героем. Как и годы назад, в тот самый миг, когда к горлу подступила волна паники, воля человека стиснула её стальной рукой и запихнула обратно, в тёмные глубины подсознания, где жил древний, примитивный дикарь, полуживотное, трясущееся в ужасе перед опасностями внешнего мира. Некогда паниковать, неоткуда ждать помощи. Схватить судьбу за рога, вступить в схватку с роком — и будь что будет. Если выйти победителем, то время для рефлексии и страхов ещё найдётся, если проиграть — то глупо омрачать последние мгновения жизни бессмысленной паникой. Тадеуш знал, что именно за способность собраться в кризисных ситуациях, действовать стремительно и эффективно, увлекая за собой остальных, его назначили на этот пост, вверив ответственность за жизни сотен людей.

Спешно продев руки в комбинезон, поляк бросился к выходу в коридор. Однако дверь имела свои виды на развитие событий и не стала открываться.

— Ааа, курва, — времени действовать деликатно не было, поэтому Штур рывком содрал со стены декоративную панель и провернул скрывавшейся за ней рычаг аварийного отпирания дверей. Грубая, но эффективная механика сработала как надо: слегка зашипев, словно вздохнув, дверь отъехала в сторону. Просунув в образовавшийся проём руки, упершись ногой в стену, поляк расширил его ровно настолько, чтобы выбраться из ставших ловушкой апартаментов.

В небольшом коридоре жилого сектора царила темнота. Единственным источником освещения остались слабо фосфоресцирующие панели по краям пола, дававшие ровно столько света, чтобы не разбить нос. Из расположенных по обе стороны прохода комнат доносились взволнованные голоса запертых людей. Кто-то, подобно Тадеушу, прибег к аварийной механике и сейчас возился с дверьми. Однако единственным, кто уже успел выбраться в коридор, оказался Вано Тоидзе. Его оказалось нетрудно узнать даже в темноте: дюжий пилот был настоящим богатырём, выжимавшим от груди четырёхсоткилограммовую штангу. Очень кстати, что он оказался здесь.

— Вано, помоги выбраться из кают техническому персоналу. Остальных убеди оставаться на местах, скажи, что знания социологии или гидрологии нам сейчас не помогут. Любой, кто ничего не понимает в интегральных схемах и сверхпроводниках будет лишь мешаться под ногами, подвергая риску свою и наши жизни… В общем, придумай что-нибудь.

— Босс, что вообще происходит?

— Небольшие проблемы с трансформатором, скоро всё разрешится, — соврал Штур. Профессиональные навыки Тоидзе сейчас не могли ему помочь, потому гиганту следовало знать лишь одну вещь: всё под контролем, компетентные люди со всем справятся.

Пусть даже это и не так. Будь он проклят, если знает, в чём проблема. За минуту в голове Тадеуша пронесся добрый десяток версий: аварийная остановка генератора, разрушение силового кабеля, пожар на подстанции. И все они выеденного яйца не стоили.

Пока Вано не успел задать ещё какой-нибудь вопрос, ответа на который Тадеуш не знал, поляк поспешил повернуться к нему спиной, торопливо зашагав в сторону выхода из жилого блока. По пути он прихватил висевший на стене гидравлический разводной ключ — встретится ещё немалое число обесточенных дверей, которые придётся открывать вручную.

К тому моменту, как начальник базы подошел к гермостворке, соединяющей его жилой блок с одной из «улиц» базы, в голове уже оформился план действий. С «улицы» он попадёт в технический коридор, проходящий через несколько уровней и оканчивающийся в лабораторном корпусе «Б». Оттуда, спустившись ещё ниже, Штур выйдет прямиком в резервное помещение командного центра, где находятся аварийные панели управления и приборы контроля Базы. Оно имеет автономный источник питания и, как надеялся Тадеуш, сохранило работоспособность.

Гидравлический механизм разводного ключа чуть слышно засвистел, раздвигая гермостворки. Тадеуш очутился в длинном коридоре, который, пронизывая весь уровень, соединял воедино расположенные на нём модули базы. Здесь имелись небольшие иллюминаторы, выходившие в сторону кратера. Подойдя к одному из них, поляк окинул взглядом панораму базы и чертыхнулся: не видно ни огонька. Значит, обесточен весь комплекс.

— Мдааа… — протяжно затянул Штур. — Мдааааааа…

Словно того, что уже случилось, оказалось недостаточно, нагрянула новая беда. Тадеуш почувствовал странную лёгкость в теле, и одновременно с ней — на миг подступившее головокружение. Он понял, что по всей базе отключилось поле искусственного тяготения, создававшее для землян привычные условия. Теперь они ощущали лишь силу тяжести спутника Шат’рэ, составлявшую пятую часть от стандартной. На мгновение Штур испугался, что вместе с тяготением отключились пилоны гравитационных генераторов, и теперь зависшая над космодромом Базы громада грузового корабля обрушится вниз. Однако вскоре он с облегчением увидел, что ТА-736 не приближается, а удаляется от поверхности спутника. Вероятно, сработала бортовая автоматика, среагировавшая на изменение ситуации и решившая отвести грузовик подальше из зоны риска.

Тем не менее, ситуация с каждой минутой становилась всё непонятней. Помимо основной электростанции на антиматерии, База располагала резервным термоядерным генератором и системой аварийных аккумуляторов. Но почему-то ни один из них не подключился к сети. Значит, не работают аппараты регенерации воздуха, обогреватели… Пока это не представляло особой угрозы, но если ситуацию не удастся разрешить, всё может измениться.

Мимо, не обратив внимания на своего начальника, вприпрыжку из-за малого тяготения пробежали несколько человек. Ещё один мчался им вдогонку — его-то Тадеуш и схватил за рукав комбинезона.

— К чему такая спешка, Пабло?

— Босс, вы меня напугали, — голос физика, откомандированного университетом Буэнос-Айреса, звучал взволнованно. — Дела плохи, на «Бродвее» утечка.

Штура будто молнией ударило.

— Ты уверен?

— Да. Стивенс только что оттуда, говорит, там сейчас словно шторм разыгрался. Нацепим скафандры и будем искать источник… Mierda, как такое вообще может быть? Шлюзовые ворота должны закрыться автоматически при изменении атмосферного давления, разве нет?

— Должны… Проверьте их в первую очередь. Не думаю, что дело в обычном повреждении внешней обшивки, слишком низка вероятность совпадения такого события с отключением электричества.

— Я подумал о том же, — Пабло кивнул в знак согласия. — Босс… Если встретите доктора, скажите ей, что могут быть пострадавшие. Ребята из химико-биологической лаборатории не вернулись, они могли застрять где-то на Бродвее.

Тадеуш кивнул, знаком отпустив физика бежать дальше. Человеческие потери — то, чего он больше всего опасался. Всё можно исправить, заменить, компенсировать — кроме жизни. Следовало действовать как можно быстрее, чтобы избежать жертв. А ещё стоило добраться до стойки со скафандрами, если не хочется самому ненароком стать одной из них.

Сделав небольшой крюк ради облачения в гибкий, облегающий тело защитный костюм, командир наконец залез в технический коридор. Тот представлял собой длинную трубу тонкого гофрированного алюминия, покрытого оболочкой абляционного теплозащитного покрытия — конструкция немногим более сложная, чем у старинных космических кораблей, однако надёжная. Коридор заполняли кабели, трубы, приборные панели, составлявшие часть сложной системы жизнеобеспечения Базы. Их было много, но проход, достаточно широкий для перемещения по нему человека, всё же оставался.

Пробираясь по кишкообразному тоннелю, Штур отметил — системы, питающиеся от автономных источников энергии и не имеющие коммутации с инфосферой Базы, всё ещё функционируют. С одной стороны, это прекрасная новость: значит, далеко не всё отключилось, и есть надежда исправить поломку. С другой — выходит, проблема порождена сбоями в искусственном интеллекте Роберта. Тогда не исключено, что через инфосферу сбой мог оказать влияние на планетарные аванпосты землян, расположенные под водой. Если так, то их персонал подвергался серьёзным опасностям: океан столь же беспощаден к допустившим ошибку, как и космос. Не случайно на Земле до появления первых крупных межпланетных кораблей самыми сложными инженерно-техническими сооружениями считались субмарины.

Мысленно ругаясь, Тадеуш через шлюз выбрался в помещения корпуса-«Б». Внешние сенсоры скафандра показали пониженное давление и минусовую температуру: где-то нарушена герметичность. Вспомнив о пропавших учёных из химико-биологического отдела, Штур совсем приуныл: сейчас они замерзают где-то в одной из лабораторий. И он не может прийти им на помощь, просто не имеет права: отвечая за сотни жизней, командир базы сейчас должен быть в другом месте, где его инженерные навыки и организаторские способности окажутся нужнее. Вприпрыжку перемещаясь по остывающим коридорам лабораторного блока, Тадеуш в очередной раз проклинал своё чрезмерное чувство долга. Некогда оно не позволило отказаться от повышения, не сулившего ничего, кроме лишней головной боли, а теперь он, возможно, вынужден жертвовать несколькими людьми ради спасения остальных.

Разгоняя роившиеся в голове тревожные мысли, он незаметно для себя добрался до конечной цели. Выбравшись из очередного шлюза, Тадеуш оказался в отсеке с низкими потолками. Помещение было довольно обширным, однако из-за большого количества контрольных приборов, серверных стеллажей, коммутационных панелей, к которым тянулись многоголовые змеи проводов, свободного места оставалось едва-едва чтобы развернуться.

В тусклом красном свете Штур с удовольствием для себя обнаружил, что не первым добрался до резервного помещения командного центра. На звук открываемых гидравлическим ключом створок обернулись сразу два техника, работавших с аппаратурой, а из-под пола, где пролегали узкие технические лазы, выглянула голова невесть как поместившегося там Старки.

— Босс, вы вовремя, мне как раз не хватает пары рук, — тут же выпалил он. — Вон там лежат инструменты, мне нужно, чтобы вы подошли к панели А-35 и переключили кабели с шестнадцатого по двадцать пятый на оффлайновые каналы. И быстрее, пожалуйста.

Спорить было некогда, да и не имело смысла. Тадеуш вполне доверял компетенции своих людей, чтобы не подвергать сомнению действия, напрямую связанные с их навыками. Взяв на столе инструменты, поляк снова превратился в простого инженера, на миг почувствовав себя в своей стихии. Но реальность требовала от него и иных действий. Не переставая возиться с панелью А-35, он сказал:

— По дороге сюда я заметил, что работают только те приборы, которые отключены от сети.

— Мы с ребятами тоже обратили на это внимание, — донёсся из-под пола голос Старки.

— И какие мысли по этому поводу?

— Хреновые, босс, — вставила другой техник. — У Роберта поехала крыша.

— Хамида хочет сказать, что наш интелком дал сбой. По неизвестной пока причине у него произошло что-то вроде синестезии в острой форме. Сигналы от сенсоров перепутались между собой, в итоге, к примеру, закрытый шлюз воспринимается как открытый, а нормальная гравитация — как избыточная. Это ввело его в ступор, но у Роберта хватило разумения, чтобы вовремя отключиться от всех систем базы. Сейчас перенастроим на ручное управление и восстановим контроль в обход интелкома.

— Отлично. В первую очередь нужно вернуть управление шлюзами — похоже, некоторые из них приоткрыты. Затем подключаем сенсоры и связь, ищем пострадавших и координируем спасательные работы. А после попробуем реанимировать интелком.

— Босс, я не думаю, что это хорошая идея, — вновь заговорила Хамида. — Арчи со мной не согласен, но я подозреваю, что во всём виноват палеовирус Куртца.

Тадеуш аж замер, а Старки недовольно хмыкнул из-под пола. Даже третий техник, до того полностью погруженная в свою работу, и та вздохнула. Ещё бы — палеовирус превратился к началу двадцать пятого века в байку, легенду, гулявшую среди инженеров и программистов. В ней говорилось о гениальном учёном Куртце, жившем два столетия назад, в эпоху войн за сферы влияния между корпорациями. Работая на одну из них, Куртц возглавил команду одарённых исследователей, вместе с которыми ломал голову над проблемой искусственного интеллекта. Он пошел своим путём, пытаясь не смоделировать готовую искусственную личность, а создать условия для её эволюции из относительно простых вирусных программ с заложенными алгоритмами для самообучения. Изначально командой учёных было создано нечто вроде искусственной экосистемы, существовавшей в ограниченных условиях лабораторных компьютеров. Её «населяло» множество программ, движимых несколькими основными императивами. Во-первых, они должны «размножаться», создавая всё новые свои копии. Во-вторых, задача каждой программы состояла в заполнении всего дискового пространства собственным «потомством». Естественно, для этого надо было выжить конкурентов, уничтожив или видоизменив их программные коды. В-третьих, для достижения этой цели программы наделили возможностью переписывать отдельные свои части, и, тем самым, саморазвиваться.

Легенды не говорят ни слова о том, какие алгоритмы использовала команда Куртца, но результаты, если верить рассказам, оказались поразительны. Искусственная экосистема заработала, внутри неё запустилась эволюция. Конкурируя за дисковое пространство, программы искали бреши в коде друг друга и ликвидировали собственные. Периодически учёные устраивали встряски созданному ими мирку, сравнимые по своему воздействию на него с падением на Землю уничтожившего динозавров метеорита: запуски антивирусов, создание программы-суперхищника, в которой были прописаны все известные уязвимости подопытных образцов. Когда условия игры резко менялись, происходило «массовое вымирание», большая часть искусственной экосистемы прекращала существовать — однако самые стойкие программы сохранялись. В результате, Куртцу якобы удалось буквально селекционировать несколько уникальных программ, выживавших практически в любых условиях.

Корпоративные боссы разглядели потенциал созданных программ для шпионажа и применения в качестве боевых вирусов. То было время, когда гигантские корпорации грызлись друг с другом за ресурсы Солнечной системы, собирая армии из сражавшихся за деньги кондотьеров. Как всякие наёмники, эти солдаты удачи космической эры дорожили своими жизнями, предпочитая, по возможности, не убивать друг друга, а выводить из строя вражескую технику. Это уменьшало риск нарваться на кровавую вендетту со стороны компании-конкурента, в которой уже не будет ни правил, ни пощады. К тому же, военный трофей всегда можно было выгодно продать или поставить себе на службу — так что популярность боевых программ была огромной.

С этого момента варианты окончания истории расходятся. Одни говорят, что Куртц, соблазнившись огромным гонораром, внёс изменения в своё творение, создав полноценный боевой вирус, способный выводить из строя бортовые компьютеры противника и открывать шлюзы, устраивая экипажу кораблей взрывную декомпрессию. Другие утверждают, что учёный оказался благородней и пошел наперекор работодателям, но те, поменяв начальника лаборатории, всё же добились своего. Третьи — что Куртц перехитрил корпоративных шишек, добавив-таки требуемые изменения в свою программу, но так, что работали они через раз и не позволяли активировать вредоносные функции в полной мере. Так или иначе, все рассказчики считают, что в результате появился палеовирус Куртца — крайне живучая программа, которая, единожды попав в сеть, пережила своего создателя и по сей день существует в разных уголках инфосферы, незаметно для человечества эволюционируя во всё более сложные формы. Сегодня, когда появились мощные интелкомы, палеовирус притих, приспосабливаясь к новым условиям, однако время от времени даёт о себе знать, устраивая непредсказуемые атаки на те или иные устройства и сетевые ресурсы.

Палеовирус, обладая довольно примитивным, но эффективно действующим псевдоинтеллектом, был невероятно живуч, предпочитая в случае опасности спрятаться где-нибудь в глубинах той или иной компьютерной сети, разослав перед этим свои резервные копии куда только возможно. И если ему удавалось впасть в своеобразную спячку, то найти его было практически невозможно. Существовал лишь один способ стопроцентного избавления от вредоносной программы: уничтожение каждого потенциального носителя, а ими являлись абсолютно все компьютеры, которые хоть однажды входили в контакт со всемирной сетью.

Несмотря на популярность байки, никаких документальных доказательств существования Куртца и его детища не имелось. Кто-то считал, что они сгинули в лихие годы Революции и последовавшей за ней Реконструкции, но большинство склонялось к мнению, что рассказ от и до — чистой воды выдумка. В итоге сегодня в лексиконе компьютерщиков слово «палеовирус» чаще всего употреблялось в значении «происходит какая-то чертовщина, но будь я проклят, если понимаю, в чём причина». Так что не удивительно, что слова Хамиды восприняли с подозрением.

Тем не менее, та не унималась:

— Босс, мне не верят, но это правда — палеовирус существует. Куртц вполне реальный человек, мой прадед работал с ним на Марсе в конце двадцать третьего века. Не все существующие про него слухи верны, но они и впрямь создали зубодробительную штуку…

— Хамида, прекрати, — недовольно проворчал Старки.

— Нет, погоди, пусть говорит, — Тадеуш прервал готовый вырваться поток недовольного ворчания. Интуиция подсказывала ему, что в словах техника что-то было — а он привык доверять внутреннему голосу в минуту опасности.

— Спасибо, босс… У нас дома с тех времён остались кое-какие исходники, немного, но я на них в своё время диплом написала! Это действительно потрясающая вещь, хотя подобные исследования особо не развивались — сказалось негативное отношение к трудам лабораторий, создававших боевые компьютерные вирусы для корпораций. Подумайте — что если мои слова правда? Что если, переподключив Роберта, мы вновь откроем ящик Пандоры? Посудите сами — пострадали только те системы, которые он контролировал, значит, проблема где-то внутри интелкома, так?

— Это может быть обычный сбой, — Старки всё ещё стоял на своём, хотя Тадеуш услышал в его голосе какие-то новые нотки. Сомнение?

— Да чёрта с два! Часто вы видели синестезию у интелкомов? Нет? И я не видела. А между тем, это один из способов, которым палеовирус повреждал системы.

Штур призадумался. Хамида казалась вполне уверенной в собственной правоте, да и ситуация, в которой они оказались, не располагала к шуткам. Прикусив губу, командир базы спросил:

— Старки, предположим, Роберту конец. Как мы выпутаемся из ситуации?

— Думаю, большую часть функций сможем выполнять сами, без помощи техники. Расставим людей на постах, организуем график дежурств… Там, где требуются расчёты, подключим независимые компьютеры. Можно создать подобие вычислительной сети, настроив мультибоксы на совместную работу… Если, конечно, они тоже не заражены этим «палеовирусом».

— А если заражены?

Арчибальд задумался.

— Тогда вытащим со складов запасные детали и соберём новые устройства. А с этих полностью удалим всю информацию. Потом можно будет подумать об антивирусе. Есть ещё надежда, что наш Роберт справится — он крепкий малый… Но я по-прежнему полагаю, что всё не так плохо, и дело не в каком-то мифическом палеовирусе, а в обычном сбое.

— Мы можем понять это, если протестируем Роберта, — подала голос третья из находившихся в помещении техников, до того лишь прислушивавшаяся к разговору, не прерывая работы. — Я так поняла, Хамида говорила, что имела дело с частью исходного кода. Если это так, то, может, удастся написать программу, которая поможет выловить вредоносное ПО?

Прежде чем они нашли решение, прошло ещё немало времени, в ходе которого оживлённый спор шел параллельно с не менее оживлённой работой по установлению контроля над системами Базы. Версия атаки палеовируса, занесённого в систему Шат’рэ одним из рейсовых кораблей, была принята в качестве рабочей. К тому моменту в резервном помещении командного центра собралось достаточно много народу, чтобы Тадеуш отвлёкся от соединения кабелей и переключился на анализ докладов, поступавших по восстановленной системе внутренней связи. С облегчением большим, чем он ожидал от себя, Штур узнал, что с Ингой всё в порядке. Доктор не покладая рук заботилась о раненых. Погибших пока не было, но несколько человек так и числились пропавшими без вести, в том числе в отсеках, подвергшихся разгерметизации.

Теперь, когда Тадеуш мог связываться с людьми по всей базе, он почувствовал себя уверенней. Контроль над ситуацией возвращался в его руки. Утечка на «Бродвее» оказалась устранена; Вано Тоидзе отлично справился со своей задачей, успокоив людей и убедив их оставаться в своих комнатах. Несколько спешно организованных команд, выйдя в скафандрах на поверхность спутника, вручную разворачивали солнечные панели, подпитывая от них системы жизнеобеспечения Базы. Этого должно было хватить до тех пор, пока ремонтные бригады не восстановят подачу энергии от основных источников. Удалось связаться с грузовым кораблём, на борту которого оказался дежурный пилот. По его словам, здесь тоже отключился бортовой компьютер, пришлось переходить на ручное управление. Проблем оставалось ещё немало, но критическая точка была пройдена. Теперь Тадеуша всё больше беспокоила другая мысль: что случилось с базами на планете и Олегом Макаровым, во время аварии оказавшимся на пути к поверхности Шат’рэ внутри болида, чьи системы могли отказать.

Глава 3

Точка на отливавшем желтизной экране радара была совсем крошечной, такой, что и не сразу заметишь. Она часто пропадала и столь же часто появлялась вновь, когда испускаемый антенной локатора невидимый луч в очередной раз натыкался в воздухе на приближавшийся к земле неизвестный предмет. Засекли аномалию совсем недавно, на предельной высоте, прощупываемой системами радиолокационного слежения, там, где уже почти не было воздуха. Майор понятия не имел, что это за штуковина. Ни самолётов, ни махолётов, ни тем более дирижаблей таких крошечных размеров не бывает. Вариант с бомбой тоже отпадал: прежде чем сбросить, её следовало на чём-нибудь доставить. Насколько было известно полковнику, в верхних слоях атмосферы могли летать только баллистические ракеты и стратосферные дирижабли, но их размер и траектория не сопоставимы с отображаемыми данными. Конечно, имелась вероятность, что учёные Ниарского королевства или иного государства придумали что-нибудь новое — в конце концов, и в Директории за последнее десятилетие произошло немало научных прорывов. Но Мршаа не сомневался, что в этом случае разведка предупредила бы командование Легиона, а уж оно уведомит всех задействованных в программе «Павший король».

При воспоминании о «Павшем короле» на Раэлена вновь напала тоска. Из-за этой бредовой операции его поначалу блестящая карьера в Легионе уже не первый год пробуксовывала. А всё потому, что наверху кто-то с ки-шоот вместо мозгов, начитавшись Олаадоора, решил объявить охоту на «чужепланетчиков».

Раэлен имел сомнительное удовольствие ознакомиться с плодами воспалённой фантазии этого, с позволения сказать, учёного. Строго говоря, в руках он держал одну, самую знаменитую книгу, которую в приказном порядке раздали двум десяткам офицеров: «Населённый космос». Но и этого хватило с лихвой. Такого отборного бреда он не читал давно. В аннотации к толстому тому, вполне пригодному вместо оружия ближнего боя, говорилось об «убедительных доказательствах», «математически выверенных положениях теории» и прочей белиберде. Мршаа совершенно не поразили длинные формулы, приводимые автором. Да, конечно, с точки зрения статистики пустовать столь грандиозное число звёзд в небе не может. Но, ки-шоот, почему тогда до сих пор не найдено никаких следов «чужепланетчиков»? Почему они даже не пытаются наладить контакт с нами?

Прочие разделы труда оказались того хуже, словно перед их составлением Олаадоор несколько дней безостановочно жевал гар-гар. В одном он пускался в долгие и пространные описания якобы наблюдаемых в небе «космических кораблей», пытаясь доказать, что ещё в древние времена Ллиурийской Олигархии пришельцы из иных миров незримо присутствовали на Шат’рэ. В другом оказались собраны рассказы людей, якобы ставших жертвами похищения чужепланетчиков. Великий Демиург, да многие «потерпевшие» явно нуждались в психиатрической помощи. Наконец, имелся раздел, в котором автор «убедительно доказывал», что пришельцы до сих пор посещают планету.

Раэлен был уверен, что именно этой части проклятого труда он обязан своей ссылкой на радиолокационную станцию, чтобы денно и нощно смотреть, не появились ли в небе чужепланетчики. Три года он в роли обычного офицера Сил Воздушной защиты протирал штаны вместо того, чтобы заниматься настоящим делом, ради которого и пошел в Легион. Три года он считал, что теряет время попусту, гоняется за призраками. И вот теперь в нём впервые зародилось сомнение.

«Что же это за дрянь-то такая?» — мысленно спросил себя Мршаа.

— Не имею ни малейшего понятия, командир, — отозвался сзади кто-то из солдат.

Раэлен едва заметно вздрогнул. Пальцы его нервно задрожали.

«Этого ещё не хватало».

Мерзкая привычка думать вслух вновь дала о себе знать, хотя он, казалось, давно её поборол. Иначе никак — Легион не пустил бы в свои ряды бойца с нервным расстройством. Майор заполучил его двадцать лет назад, когда войска директории вели победоносную войну, вторгнувшись в пределы Ниарского королевства. Противник отступал, победа казалась близка — но тут коса нашла на камень. Под Шомором, небольшим городком, королевская армия словно вросла в землю, солдаты гибли, но не отступали ни на шаг. В той битве ему, недавно получившему звание лейтенанта, пришлось со своими людьми окопаться на холме, удерживая контратаку ниарских войск. Казалось, что наступает конец времён: небо расцвело огнями «каракалаксов», ревущих в полёте снарядов, вселяющих ужас в души слышавших их приближение людей. Повсюду вспыхивали взрывы, вспарывая осколками тело планеты, разлетались вдребезги орудия; в воздухе смешивались воспарившие ввысь куски стали, комья чёрной, жирной земли и изувеченные тела солдат, опадая жутким дождём на быстро пропитавшуюся кровью почву. Потом в окопы ворвались роялисты, с отчаянной храбростью шедшие буквально по трупам своих товарищей. Завязался рукопашный бой — жестокий, кровавый, в котором в ход шли зубы и ногти. Каким-то чудом он, израненный, выполз тогда из мясорубки, и не меньшее чудо случилось, когда его разбитая на осколки психика смогла снова собраться воедино.

Но тогда, по крайней мере, он знал, с чем столкнулся. Сейчас всё было иначе. От ощущения холодного дыхания неизвестности под кителем у майора побежали мурашки. Пока одна рука нервно сжимала дерматиновую спинку стоявшего перед ним кресла, другая нащупала в кармане упаковку гар-гара и, ловко развернув обёртку, отправила брикет тонизирующей травы в рот.

Терпкий вкус привёл офицера в чувство и заставил обратить внимание на то, что не он один находится в замешательстве. Боевой расчёт, сидевший у мониторов в тёмном командном центре, который освещался лишь тусклыми лампами да многочисленными индикаторами приборной доски, в полном составе молчаливо уставился на перемещающуюся по экрану радара точку. Только из дальнего угла командного центра доносился нарушавший тишину полушёпот двух солдат, казавшийся майору чуть ли не криком:

— Слушай, а может быть это чужепланетчики?

— Ты что, спятил? Какие такие чужепланетчики?

— Что значит «какие»? Жители других планет.

— Ки-шоот какой-то. До сих пор не было получено ни одного довода «за» существование разума вне Шат’рэ, зато есть уйма «против». Жизнь сама по себе уникальная вещь, а уж цивилизация — и подавно.

— Хватит разговоров, — Мршаа принял решение. — Немедленно сбить объект! Нарушено воздушное пространство Директории, а этого более чем достаточно. С чем имеем дело, разберёмся позже.

Дважды повторять приказ не пришлось. Разговоры смолкли, и бойцы, нацепив на головы наушники со встроенными микрофонами, превратились в единый отлаженный механизм. Закипела работа, по комнате разнеслись щелчки многочисленных переключателей, тумблеров, стрёкот вращаемых верньеров, механический скрежет заработавших вычислительных машин и приглушённые голоса солдат:

— Координаты…

— Шестьдесят два — сорок семь!

— Скорость…

— Пятьсот шестьдесят пять!

— Высота…

— Тридцать девять!

— Направление…

— Два-два-пять ноль-три…

— Цель захвачена!

— Ракеты готовы!

— Первая ракета — пуск!

— Первая ракета пошла.

— Вторая ракета — пуск!

— Вторая ракета пошла.

На экране радара появились две новые яркие точки, стремительно помчавшиеся к неизвестному объекту — противовоздушные ракеты, следуя по радарному лучу, неслись к цели, разрезая утренний воздух сверкающими на солнце алюминиевыми корпусами. Вот они уже смотрят на летящее вниз Нечто своими начинёнными крупной шрапнелью носами, им оставалось лететь совсем чуть-чуть: три секунды, две, одну…

— Первая ракета взорвалась! — отчеканил один из солдат, развеяв возникшую в голове майора яркую картину — Объект отклонился в сторону! Кажется, мы его подбили…

…Вторая ракета взорвалась совсем близко. Макаров будто собственной кожей почувствовал, как по раскалённой обшивке «яйца» дробью заколотила шрапнель. Взрывной волной машину сильно тряхнуло, из-за чего она окончательно сошла со своей прежней траектории. Теперь пятисоткилограммовый болид с заключённым внутри человеком, бешено кувыркаясь в воздухе, с невероятной быстротой приближался к земле, с каждой секундой всё больше и больше удаляясь от запланированного места посадки. И ощущение своего бессилия, беспомощности перед происходящим, напугало Олега сильнее всего.

На стеклолитовое забрало шлема вместо упорядоченной информации о состоянии бортовых систем болида проецировалась какая-то цифровая вакханалия, начавшаяся ещё в космосе, на подлёте к Шат’рэ. Маленькие разноцветные арабские циферки прыгали, перелетали с места на место, исчезали и появлялись вновь, водили хороводы, танцевали вокруг откуда-то появляющихся красных и зелёных бесформенных клякс, которые разбухали и лопались, порождая во взрыве мириады новых знаков, тут же присоединявшихся к безумному празднеству своих собратьев. Система управления болидом отказывалась реагировать на какие-либо действия со стороны пилота. «Яйцо» оставалось неподвластным воле человека вопреки отчаянным попыткам Макарова восстановить контроль над ним.

«Всё, это конец, — мелькнуло в голове Олега. — Преодолеть безо всяких происшествий многие парсеки и разбиться при рутинной посадке на планету… За что? Почему я?».

С каждой долей секунды оболочка «яйца», бесконтрольно падавшего сквозь плотные слои атмосферы, раскалялась всё сильней и сильней. Теперь, пройдя через тройную обшивку болида и скафандр, жар достиг и тела Олега. Он не мог точно сказать, какая температура была снаружи, но подозревал, что доходила она до четырёхзначной цифры. Этого пока не хватало, чтобы расплавить полимерную оболочку, но даже если «яйцо» не сгорит в атмосфере, то без работающей антигравитационной установки при такой скорости столкновения с землёй человек внутри него непременно погибнет. Макаров даже не знал, что для него страшнее — заживо сгореть в атмосфере или умереть от чудовищной перегрузки, возникающей при ударе о планету, перегрузке, ломающей, как солому, кости и рвущей на части плоть. На миг его сковало отчаяние и ощущение безысходности, лишая возможности пошевелиться.

Но, как это часто бывает, после первого шока оцепенение спадает само собой. Так вышло и с Макаровым — не зря его столько лет учили находить выход из любой экстремальной ситуации. Сперва в армии — а потом перед заброской на Шат’рэ. Поддавшись слабости лишь на мгновение, он взял себя в руки и решил использовать последний шанс на спасение, несмотря на всю его ничтожность и маловероятность. Нащупав находившийся в основании кресла пилота рычаг, Олег дёрнул за него, приводя в действие простой механизм, стремительно заполнивший всю кабину болида густым амортизационным гелем розоватого оттенка. Перегрузка, до того из-за вращения «яйца» то вдавливавшая, то вырывавшая Макарова из кресла, больно сжимая грудь ремнями безопасности, сразу же стала меньше. Теперь от Олега не зависело ровным счётом ничего. Ему оставалось лишь сидеть и ждать того момента, когда болид столкнётся с поверхностью планеты, да надеяться, что он упадёт в воду — иначе не спасут все предпринятые им меры. Жизнь человека была всецело в воле слепого случая.

Макаров не мог сказать точно, как долго длилось его падение, поскольку совершенно перестал чувствовать бег времени. В конце концов «яйцо» ударилось о землю. Мир вокруг землянина, замкнутого в скорлупу болида, точно рухнул: словно в момент столкновения искривилась сама материя вселенной, пошатнулись основы мироздания. Сквозь звуковую изоляцию кабины, сквозь толщу розового геля, сквозь герметичный шлем уха Олега достиг оглушающий грохот столкновения, в котором смешался хлопок воздуха, не успевшего разойтись перед падающим болидом, треск от лопающейся внешней оболочки, скрип растягивающегося до предела биопласта и скрежет гнущейся внутренней обшивки кабины. Гель значительно смягчил перегрузки, но всё равно Олега со страшной силой рвануло вперёд, из кресла — в полёте болид перевернулся и удар пришёлся на стенку прямо перед лицом пилота. Ремни безопасности натянулись до предела, однако выдержали, не лопнули, а, сдавив грудь, с хрустом сломали Макарову рёбра. От дикой боли он заорал, но из раскрытого рта вместо крика брызнула алая жидкость — его собственная кровь, запятнавшая забрало шлема. В глазах потемнело, Олег провалился в чёрный беспросветный колодец, на дне которого маячила смерть…

Спустя пару минут, он пришёл в сознание, не сразу сообразив, что остался жив. Перед глазами стояла красная пелена, во рту ощущался тошнотворный привкус крови. Голова гудела так, словно внутри репетировал духовой оркестр, каждое движение отдавалось болью в груди, а температура тела медленно, но верно повышалась. Превозмогая боль, Олег отстегнул ремни и вывалился из кресла на деформированную внутреннюю обшивку. Стиснув зубы, Макаров перевернулся на бок и сквозь заляпанное забрало заметил, что горит аварийное освещение. Амортизационного геля уже не было, его вязкие остатки, похожие на густой вишнёвый кисель, то тут, то там свисали со стен, с кресла, приборов. Со стеклолитового забрала исчезли все цифры, а это означало, что бортовой компьютер, как и основной энергогенератор, не работал.

Машинально стиснув рукой цилиндрический контейнер с аварийным набором, Олег нащупал восьмиугольную панель, открывавшую размещённый над креслом пилота люк, и надавил на неё. Тот, скрипнув, лишь вышел из пазов и отодвинулся на пару сантиметров в сторону. Через образовавшийся зазор внутрь тотчас хлынула жижа ржавого цвета. Выругавшись, Макаров развернулся, упёрся ногами в крышку люка и, вложив в толчок всю свою силу, отодвинул её так, чтобы в появившийся проём мог протиснуться человек. Он вновь едва не потерял сознание от боли, но увидев, что непонятная взвесь стала прибывать быстрее, собрал волю в кулак и поспешил покинуть тонувший болид, буквально прорывая себе ход в грязеобразной, местами спёкшейся субстанции. К счастью, люк оказался менее чем в полуметре от поверхности. Выбравшись наверх, уже толком не понимая, что делает, Олег пополз по грязи, покрытой какой-то коркой. Когда через некоторое время он достиг твёрдой поверхности, где можно было лечь без опаски провалиться в топь, Макаров стянул с головы шлем и, откинувшись на спину, стал прерывисто вдыхать воздух чужой планеты.

— И вправду как будто сладковатый, — подумал землянин, глядя в чистое голубое, почти земное небо. После этого он вздохнул ещё раз и позволил себе впасть в беспамятство.

В это самое время в нескольких десятках километров от места падения «Призрака» Мршаа спешно докладывал в штаб-квартиру Шестого Легиона по закрытому радиоканалу:

— Говорит Заговорщик-27. У нас «Павший король», срочно требуются могильщики.

Глава 4

Тепло медленно разливалось по телу, наполняя каждую клеточку. Оно шло изнутри организма, порождённое синхронной работой миллиардов симбионтов-нанитов. Олег почти чувствовал, как начинают срастаться кости, как восстанавливаются разорванные ткани лёгкого и связки руки.

Несколько часов назад, едва придя в себя, Олег извлёк из аварийного контейнера пару пилюль, придавших дополнительную энергию роботам внутри него. Теперь, периодически впадая в дрёму, он неподвижно лежал на спине, предоставляя возможность нанитам зафиксировать сломанные рёбра в правильном положении, остановить внутреннее кровотечение и вытравить из лёгких быстро застывающую кровяную мокроту.

Макаров мысленно воздал хвалу учёным, придумавшим нанофикацию. С тех пор, как эта процедура стала общераспространённой, каждому человеку в возрасте от восьми до десяти лет вводили в организм порцию биомеханических искусственных организмов размером в десятую долю нанометра. Способные к самовоспроизводству, они по мере взросления ребёнка вступали с ним в симбиотические отношения, создавая многочисленные колонии по всему телу. Эти микроскопические роботы могли получать энергию практически из любого источника: поглощали опасные для человека излишки радиации, перерабатывали ядовитые химические соединения, пожирали болезнетворные микроорганизмы. Оказавшиеся в желудке продукты питания тоже шли в ход — естественно, лишь в том объёме, который для человека оказывался излишним. Не удивительно, что симбионты оставили диетологов без работы, справившись с ожирением.

Впрочем, это был лишь побочный эффект нанофикации. Куда важнее оказалось повышение регенеративных способностей, сопротивляемости химическим, механическим и иным повреждениям. Нанофицированные люди почти не старели, средняя продолжительность жизни достигла двухсот лет — по предварительным оценкам, поскольку демографы ещё не успели накопить достаточный объём статистических данных для окончательных выводов. Теоретически время смерти зависело лишь от изнашиваемости головного мозга, единственного незаменимого органа, обеспечивавшего неповторимость личности человека. Существенно расширялись физические возможности: при необходимости, наниты обеспечивали укрепление мышечных волокон, ускоренное выведение молочной кислоты и повышенное поступление кислорода. В общем, человек становился быстрее и сильнее. Мало того, теперь его было не так-то просто убить. Смерть наступала только от обширных повреждений мозга или уничтожения нескольких жизненно важных органов одновременно. В случае менее серьёзных травм симбионты брали на себя функции пострадавших частей тела и либо самостоятельно устраняли повреждения, либо позволяли дожить до прихода квалифицированной медицинской помощи. В общем, если бы Макаров не прошел процедуру нанофикации, жить ему оставалось недолго. Но сейчас организм постепенно регенерировал.

Почувствовав себя лучше, Олег, наконец, решил попробовать подняться. Реализовать план удалось не без труда: рёбра всё ещё болели, перед глазами стоял багровый туман, голова кружилась. В конце концов, получилось встать на ноги достаточно прочно для того, чтобы оглядеться по сторонам и оценить обстановку.

С первого взгляда стало понятно, что землянину неслыханно повезло: болид упал точно в воду. Правда, не в реку и не в озеро, а в болото. Вязкое, склизкое, чем-то похожее на те, что встречаются на Земле в Сибири, но с определёнными отличиями — как-никак, Сибирь находилась за сотни парсеков от этого места. Почва вокруг имела красноватый оттенок из-за обилия оксидов железа. По той же причине характерный цвет ржавчины имела и тёмная, мутная вода.

Метрах в двухстах за спиной Макарова топь заканчивалась, и в небо уходили огромные деревья с толстыми стволами, прямыми, как лазерный луч. На довольно большой высоте от земли в разные стороны расходились ветви, образовывавшие раскидистые кроны с устремлёнными в облачную высь сучьями и длинными тонкими, почти как ёлочные иголки, листьями на них. Точно такие же деревья виднелись в трёхстах метрах впереди и на расстоянии в полкилометра слева. Насколько болото простиралось вправо, понять было невозможно, поскольку там оно скрывалось из виду, заворачивая за невысокий холм. В любом случае, затопленный участок оказался небольшим, и то, что болид угодил в него, казалось чудом.

На раскиданных по топи небольших островках суши, таких же, как и тот, на котором расположился Олег, то тут, то там группками теснились деревья — маленькие, с искривлёнными стволами и реденькими листочками; совсем не похожие на лесных гигантов. В самой трясине росло множество травянистых растений, среди которых чаще всего попадалось тёмно-зелёное, с бордовыми прожилками на широких листьях, стелившихся по земле или плававших на поверхности воды. В воздухе летали насекомые размером со шмеля с устрашающего вида жвалами, низко гудевшие и ежеминутно норовившие усесться Олегу на голову. Между ними вилась большеголовая мелочь с прозрачными, как у стрекозы, крыльями. Из лужи, находившейся поблизости, кто-то то и дело высовывал на неком подобии телескопической антенны глаз и подолгу разглядывал им Олега, отчего тому становилось не по себе: вспоминалась Мефисто, где на тебя так глядели с намереньем отужинать. Из травы доносились странные булькающе-рычащие звуки, непривычные для человеческого уха. Макаров не был ксенобиологом, его познания животного и растительного мира Шат’рэ ограничивались по большей части лишь самыми распространёнными видами, так что оставалось только предполагать, какая тварь способна издавать такое своей глоткой.

Беглый осмотр местности помог хотя бы примерно прикинуть, куда упал сбитый «Призрак». Судя по всему, Олег приводнился к северу от Олаандира — крупной городской агломерации на берегах одноимённого озера, на дне которого находилась одна из тайных баз землян. Единственная впадавшая в него полноводная река, спускаясь с гор, разделялась на равнине на множество рукавов, образуя обширную заболоченную дельту. Что ж, отклонение от первоначальной цели полёта оказалось меньше, чем опасался Макаров, так что его могли найти достаточно быстро.

В том, что его будут искать, землянин не сомневался. Тем не менее, существовал риск быть обнаруженным не спасательной командой с лунной базы, а местными жителями. Берега Олаандира возделывались с древних времён, некогда город на берегу озера являлся столицей Ооласского королевства, так что в дельте имелось много осушенных территорий, посёлков и оживлённых транспортных артерий. Не исключено, что «Призрак» упал посреди эдакого крошечного заповедника живой природы, окруженной полями и скоростными шоссе.

Метрах в десяти от края островка, приютившего Олега, из трясины торчал бок болида, окружённый кольцом грязной воды. Под воздействием жара раскалившейся при падении обшивки корабля на поверхности топи запеклась твёрдая корка. Машина уже почти полностью погрузилась в трясину, люка видно не было, и Олег искренне удивился тому, как он, покалеченный, смог выбраться наружу, продираясь сквозь болотную жижу. Словно в подтверждение правильности его решения «яйцо» начало с каждой секундой всё быстрее и быстрее уходить под воду. С чавкающим звуком топь сомкнулась над обгоревшим корпусом «Призрака». Теперь никто не сможет изучить разбившийся инопланетный аппарат, во всяком случае, в ближайшее время.

Олег успел заметить следы от попадания шрапнели. Хотя в паре мест внешний слой обшивки оказался пробит, в целом ничего ужасного в этих повреждениях не было, и землянин окончательно уверился: не попадание реактивных снарядов стало причиной крушения болида. Как ни крути, по отношению к технологиям человечества подобное оружие казалось позавчерашним днём. Всё, на что оно сгодилось — сбить «яйцо» с курса под действием взрывной волны и кинетической энергии. При этом поражающие элементы боеголовок наверняка застряли во внутренних слоях композитного корпуса, оставив аппаратуру в целости. Так что странное поведение бортового компьютера не могло быть вызвано механическими повреждениями. В конце концов, — подумал Макаров, — система маскировки отказала намного раньше, чем первая ракета взлетела с земли. В противном случае местные военные не смогли бы даже прицелиться.

Отойдя подальше от края болота, в котором водилась не очень-то приятная живность, Макаров осторожно, стараясь не делать резких движений, пока раны окончательно не зажили, уселся под жидкой тенью молодого корявого деревца. Вскрыв захваченный с затонувшего болида цилиндрический аварийный контейнер, уже вполне осознанно, не так, как во время поисков энергетических пилюль, он осмотрел содержимое. Первым наружу оказался извлечён универсальный конструктор индивидуального пользования с уже заряженными канистрами. Это великолепное изобретение человеческой цивилизации предназначалось для материализации, в прямом смысле этого слова, разнообразных вещей — от ложки до оружия. Всего, что было заложено в конструктор программой. Принцип действия его был невероятно сложен, и Макаров знал о нём лишь в самых общих чертах: при активации выпускалось множество нанороботов, которые, используя атомы внутри канистр, собирали в соответствии с заданной программой необходимые предметы. При желании можно было даже из одного предмета создать другой — скажем, превратить деревянные китайские палочки в нож из полимерных сплавов. Правда, пережившие подобную трансформацию материалы оказывались нестабильны и распадались через несколько суток. Другим очевидным недостатком конструктора было то, что габариты созданных им предметов не могли превышать объём материи в канистрах.

Помимо этого в аварийном контейнере находился недельный запас гиперкристализированной еды и воды со структуризатором для её приготовления; аптечка; мультибокс. Его-то Олег и решил проверить в первую очередь, даже не надевая на запястье.

После включения навигатора он оказался неприятно удивлён. Несмотря на то, что голографическая карта прекрасно масштабировалась и позволяла рассматривать все изначально заложенные в память устройства детали местности, на ней не отображалось место крушения «Призрака». Макаров нахмурился. Мультибокс был устроен таким образом, что, оказавшись включенным, сразу устанавливал связь с сетью орбитальных спутников, а через них — с Робертом на лунной базе. Если на карте не показано место нахождения Олега, это значило, что по какой-то причине связь потеряна. Ничего хорошего это не предвещало. Военным Директории не потребуется много времени, чтобы вычислить, куда именно упал подбитый аппарат. А вот на Базе, выходило, могли и не знать о случившемся.

Эти мысли подстегнули Олега, заставив его действовать быстрее. Решив, что он и так уже долго задержался на одном месте, Макаров надел на правую руку универсальный конструктор и повесил за спину аварийный контейнер. Протерев забрало шлема от грязи и крови, землянин надел его на голову, прикрепил к левой руке мультибокс, пробежался по нему пальцами, активировав маскировку скафандра, а затем просканировал окружающее пространство. Убедившись, что за ним никто не наблюдает из-за кустов, он зашагал по направлению к ближайшей окраине леса настольно быстро, насколько позволяла топь и только-только зажившие рёбра, торопясь как можно скорее покинуть место крушения.

Тяжёлые тупоносые броневики, выкрашенные в тёмно-фиолетовый, почти чёрный цвет, резко затормозили прямо перед импровизированным заграждением из колючей проволоки, подняв тучи пыли. От сердито урчавших моторов этих устрашающего вида машин веяло жаром, воздух вокруг быстро наполнился характерным запахом дизельного топлива и машинного масла. Установленные на двух башнях броневиков спаренные крупнокалиберные пулемёты угрожающе смотрели в сторону уже оцепленного армейской пехотой леса. Узкие прорези в броне стальных монстров зловеще уставились на разминавшего запястье армейского офицера. Тот, стоя с автоматом через плечо у обочины дороги, не мог избавиться от впечатления, будто его сверлит взглядом мифическое чудовище, оглядывающее округу в поисках жертвы. Полковник во время войны не раз видел надвигающиеся на окоп королевские танки, и всё же эмблема Шестого Легиона на бортах броневиков делала своё дело.

Он не любил Легион. Как и то, во что превратилась Директория, государство, за которое когда-то проливал кровь. Давным-давно на её территории находилась провинция древней Ллиурской Олигархии, после её падения — россыпь владений мелких феодалов, лишь номинально подчинявшихся сидевшему в Олаандире королю. Две сотни лет назад все они оказались включены в состав государства Арно Завоевателя, выдающегося правителя соседнего Ниарского королевства, и, как считали многие, величайшего политического деятеля в истории планеты. Однако его империи не суждено было долго просуществовать. Правителя заколол наёмный убийца при странных обстоятельствах, и через несколько лет его генералы и аристократические группировки разорвали на части огромное государство в попытке захватить престол. Один из них создал собственное королевство на территории будущей Директории, но не смог продержаться на троне и десяти лет, оказавшись смещённым в результате вспыхнувшего восстания.

И все же, правление Арно не прошло бесследно. За это время оказались разрушены старые феодальные порядки, значительная часть местной аристократии истреблена или лишена прежнего влияния. После обретения независимости простой народ не захотел реставрировать старые институты власти, а вместо этого создал Директорию.

Во главе её стоял директорат, состоявший из двенадцати членов. Он стал средоточием всех ветвей государственной власти: исполнительной, законодательной и судебной, и обладал почти неограниченными полномочиями. Однако между собой директоры, являвшиеся представителями одной из двенадцати префектур государства, были полностью равноправны, работая по принципу коллегиальности, их взаимоотношения регламентировались строго упорядоченной системой норм и правил. Пребывать в должности директора могли лишь люди, достигшие определенного возраста, и занимали они её не более десяти лет. После окончания срока службы жители префектуры выбирали на вакантное место нового человека. Выборы могли пройти и раньше, при условии высказывания вотума недоверия кому-либо из членов Директории. Помимо возможности избирать и быть избранными, граждане имели целый комплекс прав, и упрекнуть государство в их несоблюдении было, в общем-то, нельзя.

За почти два столетия своего существования Директория окрепла и превратилась в мощную державу. Двадцать лет назад, после победы над своим старым врагом, Ниарским королевством, она закрепила за собой имидж одного из сильнейших государств мира с развитой экономической базой, сильной армией и высоким уровнем технологического развития… Вот только народу это обошлось дорогой ценой.

Первые тревожные звонки зазвучали ещё в предвоенный период, когда стали ограничивать права представительных органов и местного самоуправления. Затем «закрутили гайки» в отношении оппозиции: под предлогом борьбы с ниарскими шпионами в префектурах пересажали половину активистов. Вторая половина решила держать рот на замке.

Когда начались боевые действия, один из директоров, под предлогом чрезвычайного положения, не ушел в отставку по окончании своего срока. После победы пост решил сохранить ещё один его коллега. Правда, подвело здоровье, и срок оказался превышен лишь на один год. Однако за смертью директора последовали, возможно, самые грязные выборы в истории республики. Фактически — плебисцит, укрепивший на вакантной должности кандидатуру заранее утверждённого человека.

Видимость демократии сохраняли, но за последние два десятка лет ворох законов поставил непреодолимые препятствия на пути реализации основных гражданских прав. И все были приняты под благовидным предлогом — защита детей от нежелательной информации, борьба со шпионажем и подрывной деятельностью, защита интересов отечественных производителей. Благими намерениями оказалась выстлана дорожка в авторитарный режим. Сегодня во главе Директории находились престарелые назначенцы, расставившие на ключевых государственных постах своих друзей, бывших сослуживцев и однокурсников. Бюрократический аппарат был пронизан коррупцией, местами слившись с криминальными структурами.

И вся эта прогнившая конструкция зиждилась на штыках Шестого Легиона, некогда прославленного подразделения, чья история корнями уходила во времена борьбы за независимость от Ниарского королевства. С тех пор Легион не раз становился на защиту страны, постепенно превратившись в одну из самых могущественных спецслужб мира. Теперь он играл роль сторожевого пса автократического правительства, совместив в себе функции политического сыска, разведки и контрразведки, внутренних войск особого назначения, а также личной гвардии директората. Легион обладал солидными войсковыми подразделениями — тяжёлой мотопехотой, бронетанковыми частями, авиацией. Даже морской эскадрой, размещенной на Лазурном Полуострове, на полпути от столицы до границы с Ниаром. Его кадровый костяк составляли ветераны, имеющие опыт боевых действий и многочисленные награды. Это и особое положение во властной иерархии привело к тому, что легионеры свысока смотрели на служащих строевых частей.

Из распахнувшихся люков бронемашин один за другим наружу стали выскакивать легионеры. Рослые и крепкие, они, в отличие от любого другого рода войск, были закованы в массивные, начищенные до блеска доспехи, под металлическими пластинами которых скрывались искусственные мышечные волокна и сложные биомеханические конструкции. Такая броня до армии ещё не дошла, но полковник знал, она существенно расширяет физические возможности облачённого в них солдата.

На наплечниках доспехов виднелась стилизованная шестёрка в когтистых лапах ящерицы. Лица легионеров закрывали гладкие забрала шлемов, снабжённых приборами ночного и термального видения. Впрочем, назначения странных аппаратов на голове прибывших бойцов полковник не знал — появились эти чудеса технической мысли совсем недавно, и сейчас фактически проводилось их первое полевое испытание. Вооружены легионеры оказались тоже по последнему слову техники. В основном — двуствольные автоматы «Бак’т рам», но некоторые несли ручные пулемёты, огнемёты новейшего образца, лишённые грузных баллонов за спиной, и даже реактивные гранатомёты. Давненько полковник не видел такого серьёзного вооружения вне складов.

Высыпавшие на открытый воздух легионеры сразу растянулись в длинную цепь по обеим сторонам грунтовой дороги, углубляющейся в лес. Последним из кабины головного броневика вылез Мршаа. В отличие от своих подчинённых он откинул забрало шлема на затылок, предоставив на обозрение хмурое лицо. Раэлен нервно жевал пучок гар-гара. Помимо «Бак’т рама», вооружение майора составлял автоматический крупнокалиберный пистолет да щедро украшенный чеканкой топор причудливой формы — символ офицерской власти в Легионе. Сейчас Мршаа беспокойно постукивал им по бедру.

Пехотный офицер, пытаясь держаться как можно увереннее и достойнее, нарочито неспеша подошёл к легионеру. Отдав честь первым, как то предписывалось правилами, он, тем не менее, изо всех сил постарался сделать так, чтобы это не выглядело унизительным. В отличие от многих своих коллег, полковник считал постыдной практику, когда старший по званию приветствовал младшего первым, хоть бы тот и был из личной гвардии директората. Но Мршаа никак не отреагировал на приветствие, и, словно не замечая его (благо, что не оттолкнул в сторону!), прошёл мимо, раздавая приказы своим подчинённым. Сжав кулаки, пехотинец заставил себя сдержаться и не дать волю чувствам.

Построив легионеров по стойке «смирно», майор всё же обратил внимание на оскорблённого полковника, скрипевшего зубами, и отдал ему честь, словно извиняясь за причинённое неудобство. Выглядело это так убедительно, что последний даже немного остыл.

— Майор Мршаа. Докладывайте.

— Полковник Итшаа. Весь лес оцеплен, на дорогах установлены блокпосты, через каждые десять метров стоит по автоматчику. Никто оттуда не выйдет незамеченным.

— Если уже не вышел… — проговорил легионер, пристально посмотрев в сторону густо растущих деревьев, будто заметил среди них кого-то. Пришедшая недавно депеша из Подземного города окончательно пошатнула его скепсис по поводу существования пришельцев.

Полковник проследил направление взгляда гвардейца, но ничего не увидел, и, изобразив на лице лёгкое удивление, проговорил не без некоторой гордости за своих подчинённых:

— Сильно сомневаюсь в этом. Мы прибыли так быстро, как это было возможно. Покинуть лес за столь короткое время нереально. Расставлены сигнальные мины, в воздухе парят дирижабли наблюдения, мои ребята глядят в оба глаза. Нет, могу поручиться, что шпион ещё внутри леса.

— Шпион… — Мршаа покачал головой. — Если бы всё было так просто. Послушайте, — легионер понизил голос и подошёл к офицеру поближе, положив ему на плечо руку. — Мне здесь нужен человек, имеющий представление о реальном положении дел, и, как я полагаю, вы для этой роли подходите. Поэтому придётся посвятить вас в государственную тайну. Надеюсь, вы понимаете, к чему это вас обязывает? — Итшаа понимающе кивнул: он прекрасно знал, что в этом государстве случается с теми, у кого слишком длинный язык.

— Так вот, — продолжал майор. — Вы ошибаетесь, думая, что это шпион. Это не шпион. И не диверсант. И даже не государственный преступник. Честно говоря, я вообще толком не знаю, кто это… Или что это такое.

Услышав последнюю фразу, офицер недоуменно взглянул на собеседника. В душу закралось смутное чувство тревоги. Одно дело, когда ты знаешь своего врага в лицо, знаешь, в кого нужно стрелять, против кого придётся бороться и что от него следует ожидать, но совершенно другая ситуация складывается, если, ко всему прочему, врагом выступает сама неизвестность. Полковник не был трусом, ему случалось поднимать в атаку солдат, залегших под шквальным огнём королевских пулемётчиков, приходилось выходить против танка с одной гранатой, и никто не мог упрекнуть его в малодушии. Но перспектива драться с неведомым противником, к тому же, по-видимому, столь опасным, что против него выдвинули несколько сотен легионеров и ещё больше солдат, не радовала. Бросив взгляд в сторону молчаливого леса он невольно поправил автомат на плече.

— Да, мы тоже не знаем, с чем придётся иметь дело, — не останавливался Мршаа. — Всё, что у нас есть — это смутные предположения, которыми, впрочем, я поделиться не могу. Принцип «предупреждён — значит, вооружён» не действует, и мы подвергаемся опасности в равной степени из-за неосведомлённости. Поэтому рекомендую принимать все меры предосторожности. Я и мои люди вместе войдём в лес, вместе и выйдем — больше никто, слышите, никто, даже зверь, даже я сам не должен пройти сквозь ваши кордоны. Задержите, примените силу, убейте, в конце концов, если не будет другого выхода. Убейте любого, кто покажется вам подозрительным — главное, говорю ещё раз, никого не выпускайте из леса, ни-ко-го, понятно? Головой мне за это отвечаете, запомните, головой — за непроницаемость оцепления. Не бойтесь никаких возможных угроз, не поддавайтесь ни на какие провокации и уговоры. Я буду держать с вами связь и сообщу, если кто-то проскочит мимо нас и направиться к вам. Всё ясно?

— Есть, — хмуро отозвался Итшаа. Он прекрасно знал, что фраза «головой отвечаешь» в устах офицера Шестого Легиона была не пустым звуком, и понимать её следовало буквально. Недовольно нахмурившись, полковник побрёл к своим солдатам, озабоченный возможными неприятностями для своей головы и проклинавший последними словами силу обстоятельств, из-за которых именно его часть оказалась рядом с местом падения.

Мршаа тем временем, убедившись, что младшие офицеры построили легионеров в цепь и встали во главе своих отрядов, шумно выплюнул пережёванную в кашу траву, одним резким взмахом головы надвинул на лицо забрало шлема и, широко махнув рукой с зажатым в ней топором, направился в лес. Вся шеренга легионеров, разом, с одной ноги, двинулась вслед за ним, бряцая доспехами словно на параде. Но, войдя под сень деревьев, они стали двигаться медленней и тише, рыская воронёными стволами из стороны в сторону, обращая свой взор от кочки к кочке, от ствола одного дерева к другому, отмечая движение каждой ветки. Периодически солдаты надвигали на глаза приборы теплового видения, просматривая окрестности в поисках живого существа.

— Майор! — окликнули Мршаа сзади. Тот обернулся и увидел быстро приближающегося к нему легионера с торчащей из-за спины антенной рации. Судя по раскраске доспеха, это был капитан Арааша. Он отдал честь, звонко стукнув сжатым кулаком по металлической кирасе, а затем продолжил: — Майор, возможно, стоит изменить схему поиска дирижаблей. Пусть армейские работают, как привыкли. Но у наших аппаратов наиболее чувствительная аппаратура, они смогут обнаружить передвижение сквозь кроны деревьев. Я бы, на месте чужака, искал возможности спрятаться в лесу.

— Хм… Хорошо. Дельная мысль, капитан, действуйте, — дал добро Мршаа.

С чем он, ки-шоот, столкнулся? Хотелось бы знать. Трудно поверить, что ещё вчера он горько посмеивался над идеей существования пришельцев, забросившей его на радиолокационную станцию. Но полученная после доклада о сбитом НЛО депеша вселила в него сомнение. Он читал объёмную телетайпную распечатку всё свободное время, выдавшееся между сбором по тревоге местных отрядов Шестого легиона, пехотинцев и аэронавтов. Последние строки майор осилил, сидя в боевом отделении трясущегося на дороге броневика — потому и вышел к лесу настолько растерянный, что поначалу и не обратил внимания на полковника Итшаа.

Выяснилось, что командование Шестого Легиона лишь сравнительно недавно стало подозревать, что Шат’рэ могут посещать инопланетяне. Всё началось с независимого учёного-эколога, активистки объединения защитников окружающей среды. Она отчаянно пыталась доказать, что выбросы с оружейного завода, размещённого рядом со столицей, убивают каких-то особо важных микробов, нарушая тем самым естественный природный баланс. Для завершения своих изысканий учёной потребовалось взять пробы почвы в интересующем её районе — в том числе на территории самого оборонного предприятия. Естественно, что пускать её на режимный объект никто не собирался, и бедолага в попытке достать желанный допуск долго носилась по инстанциям. Получившие указание запутать эколога в бюрократические тенета так, чтобы отбить у неё раз и навсегда всякое желание проводить исследования, чиновники сознательно переадресовывали запросы от одного ведомства к другому. Но они не представляли, как далеко готова зайти женщина. В конце концов, послав бюрократов куда подальше, она решила сделать всё самостоятельно, ни с кем ничего не согласовывая. Сама проникла на территорию завода, проявив при этом таланты, достойные разведчицы, сама взяла пробы и сама же провела в своей лаборатории анализы. Узнали о произошедшем лишь после того, как исследовательница во всеуслышание заявила о сенсационных результатах: на территории завода бактерии мутируют, причём самым немыслимым образом!

Ничем хорошим ни для эколога, ни для службы безопасности завода эти заявления не обернулись. Учёной дали срок за несанкционированное проникновение на режимный объект, правда, с учётом отсутствия злого умысла против общества или государства, уменьшили его до пяти лет, а начальника охраны предприятия и нескольких его подчинённых выгнали за халатность, обложив немалыми денежными штрафами. Но вот результаты изысканий даром не пропали. Поначалу ими заинтересовались лишь коллеги эколога, которые, ознакомившись с полученными данными, как один стали кричать о мутациях, акцентируя внимание на возможных негативных последствиях для людей. Поскольку естественнонаучные издания не подвергались цензуре, статьи быстро распространились по специализированным журналам, а затем просочились в средства массовой информации, взбудоражив общественность. Пошли разговоры о том, что нижестоящие чиновники допускают непростительную небрежность, и директорат должен навести порядок, защитить здоровье своих граждан. Решив дополнительно набрать очки в глазах жителей страны, Директория дала добро на исследование почвы специальной комиссией, состоящей из правительственных учёных и независимых экспертов. Вскоре они убедили общественность не только в необоснованности обвинений, но и в бдительности и заботливости властей.

Однако реальные результаты оказались засекречены, и с ними ознакомились лишь немногие — а сегодня в их число попал и Мршаа. В одном из образцов почвы, взятых с территории завода, нашли биомеханический микроскопический организм — такой крошечный, что детали удалось рассмотреть только с помощью новейшего электронного микроскопа. Несмотря на прорывные открытия, сделанные в этом направлении за последние годы, ведущие специалисты Директории заявили, что пока даже не приблизились к подобным технологиям.

Находкой сразу же заинтересовались ученые из Подземного города, конфисковав у комиссии сам образец и все материалы по его исследованию. К расследованию подключили внешнюю разведку Легиона, надеясь обнаружить сведения о подобных объектах в других частях света и выкрасть их, ведь наличие столь развитых технологий у вероятного противника могло дать ему неоспоримое преимущество в случае войны. В результате чрезмерно активной деятельности, подчас становившейся неосторожной, около тридцати агентов оказались разоблачены и выдворены восвояси из стран, где они работали, а в Директорию хлынул, как из рога изобилия, поток информации о новых типах вооружения, самолётах, кораблях, танках… Но о технике, хоть отдаленно напоминающей Объект, слышно не было. Постепенно многие стали склоняться ко мнению, что, как бы невероятно на первый взгляд это не звучало, находка имеет инопланетное происхождение, и что сделана она, скорее всего, руками (или щупальцами? клешнями?) разумных существ. Сразу же всплыли свидетельства очевидцев о стремительно падающих вниз огненных шарах, к которым раньше не относились серьёзно, статьи в прессе об «аномальных зонах» над водой, о том, что рыбаки иногда рвут в этих зонах тралы, которые после извлечения из воды выглядят словно разрезанные.

Проанализировав собранную информацию, учёные обнаружили, что на планете и в самом деле есть определённые места, где регулярно появляются неопознанные летающие объекты, получившие кодовое обозначение «павший король», и даже обозначили их примерное месторасположение. Решено было установить наблюдение за такими районами, разместив на контролирующих воздушное пространство над аномальными зонами станциях радиолокационного слежения офицеров Шестого Легиона. Одним из них стал майор Мршаа, на которого возложили ответственность координирования работы всех легионеров в одной из префектур.

Три года он прослужил на РЛС, но ни разу её радары не засекли в небе ничего необычного. Уверился, что занимается какими-то глупостями, что его отправили в ссылку. А вот теперь охотится за инопланетным пилотом…

«Хотя, собственно говоря, почему именно за пилотом? — подумал Мршаа. — Может быть, это лётчица? Или у пришельцев не два, а три, четыре, пять полов? Или вообще нет?»

Его внезапно передёрнуло от осознания того, насколько чудовищными могут оказаться различия между представителями разных цивилизаций: воображение живо рисовало майору зубастую тварь со множеством аморфных конечностей, огромным мозгом, проглядывающим сквозь склизкую кожу головы, без глаз, атрофированных за миллионы лет эволюции; тварь, лишённую всякого понятия о морали. И подобные существа тайком посещают его родную планету, занимаясь здесь невесть чем, а одно из них сейчас находится где-то рядом, и, должно быть, в ярости из-за того, что его аппарат сбили Силы Воздушной Защиты. Почему-то майор был уверен, что пришелец не погиб при падении и теперь вынашивает планы мести — быстрой и кровавой.

Рука легионера от таких мыслей сама собой передёрнула затвор автомата.

Глава 5

— Где ваши хвалёные кубинские сигары? Я бы не отказался от одной.

Инга удивлённо повела бровью, но затем, догадавшись, что всё дело в натянутых до предела нервах, понимающе кивнула:

— Сигары в апартаментах, они не на каждый день. Но могу предложить замену, — в тонкой руке доктора появилась сигарилла.

Тадеуш благодарно кивнул и, взяв предложенное, затянулся — тут же с непривычки закашлявшись.

— Последний раз курил, когда разошелся с женой.

— Что случилось?

— Всё было идеально. Но я болел космосом, она сходила с ума по своим шимпанзе. Наука встала между нами. Впрочем, мы до сих пор переписываемся. Время от времени.

Штур умолк. Зодер изобразила терпеливое ожидание, не особо надеясь на продолжение. Оба они прекрасно понимали, что за пустыми разговорами стоит попытка отвлечься от навалившихся забот. Кризис уже миновал, однако дел оставалось выше крыши.

В нескольких отсеках базы произошла разгерметизация, хотя в целом атмосферное давление оставалось в пределах нормы. Утечку на Бродвее удалось найти и вовремя устранить без последствий. Несколько хуже ситуация сложилась в лабораторном корпусе — атмосфера из него вышла, внутренние помещения успели основательно вымерзнуть. Работавшие здесь учёные, за судьбу которых беспокоился Штур, действительно оказались пойманы в ловушку. Но, к счастью, кому-то из них пришла в голову смелая мысль запереться внутри герметичных испытательных стендов, закутавшись в теплоизоляционную фольгу. Хотя укрытие было аховым, со своей задачей оно справилось: спасательная команда, восстановив системы жизнеобеспечения лабораторного корпуса, извлекла из стендов обмороженных биологов, впавших в кому — но, по крайней мере, живых.

А вот долгие и безуспешные попытки реанимировать Роберта закончились тем, что Старки, скрепя сердце, признал — интелком умер окончательно и бесповоротно. Хотя «железо» сохранилось, то, что делало Роберта искусственным интеллектом, исчезло без следа. Людям, несколько часов наблюдавшим за агонией машины, пришлось самим нанести «удар милосердия»: чтобы наверняка локализовать вирус и не допустить его дальнейшего распространения, приняли решение изолировать блоки интелкома от систем базы и подчистую отформатировать их один за другим. Той же участи подверглись все носители информации, соединённые в сеть. Затем началась переустановка программного обеспечения резервных хранилищ. Поскольку процесс обещал затянуться, людям пришлось взять управление системами Базы в свои руки — в прямом смысле этого слова. Давление, терморегуляция, работа энергогенераторов — за всем следили с пультов, дублировавших основные автоматические системы. Мера предосторожности, часто критикуемая как излишняя умниками, ни разу не бывавшими в космосе, сейчас позволяла сохранять контроль над исследовательским комплексом.

Пригодились запчасти от компьютеров и мультибоксы, хранившиеся на складе. Как и планировалось, техники собрали из них полноценные вычислительные машины, худо-бедно заместившие потерянные мощности. Только что Тадеуш закончил инспектировать подключение медотсека к созданным самодельным устройствам. Зодер тоже хватало работы. Мёртвых, к счастью, не было — периодические учебные тревоги, за которые Штура не раз за глаза материли разбуженные среди ночи люди, теперь спасли их жизни. Персонал Базы, знавший на зубок, что делать в экстремальной ситуации, показал себя на высоте. И всё же несколько человек балансировали на грани. Переохлаждение и асфиксия, один случай травматической ампутации, ожоги и электротравмы. Инга была единственным врачом на станции, обычно этого с лихвой хватало — но теперь, когда половина техники отключилась, ей пришлось работать не покладая рук. Мобилизовали в качестве санитаров нескольких биологов и одного из супругов капитана Кабилы, до начала полётов в космос имевшего опыт фельдшерской работы на своей родине, планете Либрии. Пока доктор Зодер контролировала состояние больных, требовавших хирургического вмешательства, они выхаживали тех, кто пострадал не так сильно.

Самая тяжёлая часть работ осталась позади, состояние базы и пострадавших не требовали немедленных и решительных действий — можно было отвлечься перед тем, как вновь засучить рукава. Выкроив пару минут и признав, что лучшего способа расслабиться, чем оказаться в обществе друг друга, за столь короткое время не придумать, Тадеуш с Ингой выбрались из медицинского отсека и устроились в коридоре у небольшого смотрового окна.

— Ну, по крайней мере, мы сможем продолжить наши шахматные поединки, — прервал молчание Штур, легонько постучав по мультибоксу. Сейчас на всей базе эти устройства работали почти в автономном режиме, связываясь между собой лишь по крайней необходимости и по каналам с малой проходной способностью — предосторожность, которую после атаки вируса никто не посчитал излишней.

Инга покачала головой.

— Боюсь, пан Штур, нам ещё долго будет не до того. Чутьё подсказывает, что скоро мне может прибавиться работы. Сколько у нас людей на планете?

— Четыреста двадцать пять агентов на аванпостах и «в поле», — мрачно кивнул Тадеуш, понимая, куда клонит доктор. Восстановив контроль над лунной базой, он первым делом попытался связаться с Шат’рэ. Результаты оказались удручающими: на используемых землянами уровнях инфополя царила почти полная тишина, нарушаемая лишь парой взволнованных голосов полевых агентов да фоном, исходящим от планеты. Это не на шутку встревожило Штура: не исключено, что компьютеры более низкого класса, чем Роберт, пострадали от атаки куда сильнее, а значит, повышался риск гибели людей. Теперь, когда ситуация за пределами планеты стабилизировалась, следовало навести порядок на её поверхности.

— А что с этим, новеньким? Макаров, кажется.

— Пока неясно. Судя по всему, палеовирус начал атаку уже после отправки «Призрака» на Шат’рэ. Боюсь, что посадка могла оказаться жесткой. Спутники не работают, приходится прочёсывать поверхность планеты с помощью телескопов Базы. Но это как искать иголку в стоге сена: мы знаем, что Олег приземлился не там, где планировалось. Но как сильно и, главное, по какой причине его болид отклонился в сторону — другой вопрос.

Инга взглянула сквозь окно на краешек голубого диска Шат’рэ, успевшего показаться над стенками кратера, приютившего земную базу. Ещё одна проблема для Тадеуша: систему маскировки пока что не удалось восстановить, а из-за вращения местной луны исследовательский комплекс останется на виду ещё пару дней. Если за это время кто-то из аборигенов бросит любопытствующий взгляд куда не следует, возникнет опасность раскрытия местной цивилизацией факта существования инопланетного разума.

— Я не перестаю удивляться, до чего Шат’рэ похожа на Землю. Очертания материков другие, но эти оттенки голубого, облака, огни городов на тёмной стороне… Цивилизация, напоминающая нашу. И даже поступающая, как поступили бы мы сами, — Зодер повернулась к собеседнику. — Ведь, не вдаваясь в подробности, именно поэтому мы здесь: изучить, насколько сильно сходство между нашими мирами. Как вам кажется, пан Штур, — упади на Землю двадцатого века неопознанный летающий объект, кто попытался бы прибрать его к рукам?

Тадеуша словно громом поразило. Он мысленно выругался: следовало догадаться самому. Хотя соблазн списать всё на занятость был велик, начальник исследовательской базы не входил в число тех, кто ищет для себя оправдания.

— Инга, ты гений! Конечно же, военные! — пальцы пробежались по мультибоксу, связываясь с обсерваторией, временно переоборудованной под наблюдательный пост. — Говорит Тадеуш Штур. Поисковой группе — сосредоточить внимание на передвижении отрядов вооруженных сил Директории в предполагаемой зоне падения.

— А что будет, если военные обнаружат нашего человека первыми?

Штур покачал головой:

— Искренне надеюсь, мне не доведётся это узнать.

Почва в лесу была иная, чем там, на болоте — чёрная и жирная. Под кронами деревьев царил полумрак, и растительность в нижнем ярусе оттого росла скудная — в основном какие-то куцые кустики да колючая низкорослая травка, кое-где пробивавшаяся из-под ковра полуистлевшей листвы. Однако такая природа почему-то действовала на Макарова умиротворяющее, что прекрасно подходило для напряжённого мыслительного процесса. Олег в голове пытался проложить безопасный для себя маршрут, не имея ни карт, ни примерных ориентиров. Выбора не было. Первая попытка выбраться из леса провалилась: землянин наткнулся на плотное кольцо оцепления, выставленное местными военными. Конечно, маскировочная система скафандра в какой-то мере скрывала Макарова от посторонних взглядов, однако была не идеальной, и движущийся силуэт могли заметить: день выдался, как на зло, солнечным. Приняв за лучшее ретироваться, он с прискорбием пришел к мысли, что солдаты могли оцепить весь лес вокруг болота.

Когда мультибокс Олега поймал вызов, землянин сидел в тени — и чуть было не подскочил от радости. База, молчавшая долгое время, наконец-то установила с ним контакт. Качество связи оставляло желать лучшего: видеоизображения не было, голос говорившего то и дело перекрывался помехами — однако с первых слов Макаров понял, что на том конце коммуникационного канала находится Тадеуш Штур.

Надо сказать, это слегка успокоило его. Работая в прошлом с Тадеушем на Мефисто, он успел понять, что это за человек. Не будучи по своей натуре властолюбивым, он никогда не ставил себя выше подчинённых, относясь к занимаемым должностям скорее как к дополнительному бремени, чем к источнику власти. Тадеуш всегда выслушивал коллег и считался с их мнением, если оно казалось правильным. Фактически, часто случалось так, что решение принимал не он, а кто-то другой, Штур же своим словом лишь благословлял людей на действия. При этом поляк обладал потрясающей способностью выбирать из множества вариантов самый верный, а в экстремальных ситуациях действовал решительно и жестко.

В своё время, после истории с «Клондайком», эти качества на некоторое время прославили Тадеуша на все Обитаемые миры. По какой-то причине — скорее всего из-за плохой калибровки установленной перед рейсом аппаратуры — интелком корабля ошибся в выборе точки выхода из пузыря Алькубьерре, а экипаж не продублировал, как полагалось, его решение собственными расчетами. В результате лайнер, попав в гравитационное поле гигантской звезды, стал стремительно погружаться в неё. Гражданский корабль, не обладающий защитой исследовательских или военных аппаратов, не мог долго выдерживать колоссальные температуры за бортом. Растерявшийся экипаж включил двигатели на полную тягу, но по всем расчетам никак не успевал вывести лайнер из опасной зоны до того, как тот превратится в ионизированный газ. Лишь Тадеуш, бывший на этом рейсе всего лишь пассажиром, смог сохранить самообладание и, ворвавшись в командный отсек, заставил пилотов не пытаться вырваться из плена Антареса, а развернуть энергоконденсаторы корабля, позволив ему продолжить свободное падение в звезду. В результате звездолёт за считанные минуты набрал необходимый для создания пузыря Алькубьерре объём энергии, в которую преобразовалась огромная температура вокруг лайнера, и прежде, чем его обшивка пала под натиском невыносимого жара, «Клондайк» деформировал пространство вокруг себя и покинул опасную зону.

В общем, такому человеку можно было доверить свою жизнь.

— Хорошо, что ты цел! — раздался радостный голос Штура. — Ты как себя чувствуешь? Нормально?

— Да, знаешь ли, всё в порядке, — шутливо буркнул Макаров, стараясь продемонстрировать присутствие духа. — Всего-то оказался в сотне километров от запланированного места посадки, разорвал связки, лёгкое да переломал все рёбра. Что, собственно говоря, произошло? Почему отказали все системы «Призрака»? Что случилось с навигационными спутниками? Почему я никак не мог связаться ни с вами, ни с какой либо из наших наземных баз?

Тадеуш промедлил с ответом. А затем, без особой надежды, произнёс:

— Скажи, что ты пытался связаться с нами совсем недавно.

— Последний раз минут восемь назад, не больше… — ответил Олег, несколько смущённый реакцией своего начальника.

— Последний? А первый?

— Где-то через два часа после приземления.

На том конце коммуникационного канала послышалось короткое ругательство.

— Значит, твой мультибокс заражён. Инкубационный период скоро закончится, так что у нас остаётся совсем немного времени, чтобы поговорить.

— Вирус?

— Да, именно. Палеовирус Куртца, — Штур вкратце обрисовав сложившуюся ситуацию.

— Если бы не ты рассказал мне всё, я ни за что не поверил…

— Хочешь верь, хочешь нет — но вирус в твоём наручном компьютере может активироваться в любой момент и сжечь все электронные системы. И это лишь одна из плохих новостей. Вот другая: мы до сих пор не можем связаться с планетарной исследовательской станцией или каким-нибудь аванпостом, поэтому нет никакой возможности эвакуировать тебя в ближайшее время.

— Это значит…

— Ты останешься без маскировки и без надежд на скорое извлечение

— Я уже остался без многого из перечисленного. Но всё же надеялся на эвакуацию, — Макаров вздохнул. — И когда же вы вытащите меня отсюда?

— Не знаю, — честно признался Штур. — Если палеовирус перекинулся и на другие наши базы, то у ребят проблем сейчас не меньше, чем тут, в космосе. Временно считай себя на необитаемом острове. Или разведчиком в тылу врага. Да, кстати о враге: визуальное наблюдение показывает, что лесок, в котором ты сейчас находишься, оцеплен местными военными.

— Это я уже заметил. И насколько я разобрал расцветку доспехов, против меня выдвинули Шестой Легион. Интересно, за что аборигены приняли «Призрак»? Небось, за какой-нибудь экспериментальный аппарат их противников.

— Вполне возможно. Так или иначе, но лес прочёсывается, а в воздухе парят аэростаты и дирижабли. Будь осмотрителен.

— Буду, буду, — Макаров почесал фалангой указательного пальца кончик носа. — Мда-а-а… Если головорезы из Шестого Легиона найдут меня, едва ли они кинутся обниматься, скорее нашпигуют пулями и отдадут учёным на опыты. То-то ты не знаешь, кто такие рядовые солдаты легиона.

— Ими командуют офицеры.

— Только до встречи с ними сначала надо дожить. Мне однозначно стоит как можно скорее выбираться отсюда, и без помощи обойтись не удастся.

Тадеуш не отвечал. Он и сам знал, что Олег прав. Если офицеры Легиона были гибкими, хорошо приспосабливающимися специалистами с широким профилем, то рядовые бойцы и вправду не блистали инициативностью. Вымуштрованные, они, бывало, слепо и с абсолютной точностью выполняли самые абсурдные приказы начальства. Знал Штур и про то, что в восьми из десяти случаев боевые подразделения этой спецслужбы посылаются куда-либо лишь для того, чтобы устроить кровавую баню. Что ни говори, а Легион был идеальной машиной для истребления себе подобных: надёжной, почти никогда не дающей осечек и невероятно эффективной. И сейчас эта машина готовилась перемолоть между своими шестерёнками землянина.

— Вот что я думаю, — медленно произнёс Штур. — Мы не можем связаться ни с одной из баз на планете, чтобы попросить о помощи, поэтому единственный выход, который я вижу — скрываться до тех пор, пока я не пришлю эвакуационный транспорт. Найди поляну, где можно совершить посадку. Ближайший пригодный участок находится в шести километрах от места, где ты приземлился.

— Упал.

— Оставим в стороне вопросы семантики. Я бы на твоём месте отправился туда, скрываясь в лесу, окружающем болото. Здесь проще затеряться, так что покидать его следует в самом крайнем случае, — «Ты не на моём месте», — подумал в этот момент Макаров. — Если придётся отступать, то продвигайся на северо-север-запад, там есть ещё одна пригодная поляна. Да, и вот ещё что. Думаю, тебе стоит синтезировать генератор защитного поля и оружие.

— Шоковое ружьё конструктор не сможет сделать — не те габариты… — Макаров осёкся. Конечно же, Тадеуш знал об этом. Это означает, что он предлагал создать боевое — на небольшой пистолет ресурсов вполне хватало. После стольких лет военной службы Олег умел хорошо стрелять, но ему ни разу не приходилось применять свой навык против разумных существ. Армия двадцать пятого века защищала людей от агрессивной фауны, спасала от стихийных бедствий, помогала колонистам осваиваться на новом месте. Но не убивала. До сих пор. — Здесь ведь не Мефисто или Титания, тут незачем палить во все стороны, да и, откровенно говоря, не в кого. Если я начну стрелять по аборигенам, то разразиться такой скандал… Думаю, в этом случае я могу попрощаться со своей работой, а то и вообще отправиться в психиатрическую больницу.

— Олег, я же не предлагаю тебе утроить тир. Это самая крайняя мера и прибегнуть к ней вряд ли придётся, во всяком случае, надеюсь на это. Я, как и ты, против убийства разумных существ. И всё же жизнь человека для меня будет дороже жизни любого из них. Никто из легионеров не станет долго раздумывать над вопросом, убить тебя или нет, его не будут мучить морально-этические проблемы. Так что и тебе следует оставить рефлексию на потом. В конце концов, я помню, как ты обращаешься с оружием. Думаю, твоих навыков хватит, чтобы прострелить пару конечностей, не убивая своего противника.

— Одно дело стрелять в вечно голодных чудищ, которые видят в тебе исключительно закуску, и совершенно другое — в местных, рискуя убить их или искалечить. Возможно, они и не самые цивилизованные ребята в галактике, но любой носитель разума достоин уважения и права на жизнь, ты это сам прекрасно знаешь.

— Я бы посмотрел, как ты это объясняешь кому-нибудь из легионеров, — со странно-негодующей интонацией в голосе произнёс Штур. — Не ты ли говорил, что они сначала нашпигуют тебя пулями, а уж потом подумают, надо ли было это делать? Это же профессиональные убийцы. Откуда вдруг такая щепетильность?

— Оттуда, что меня с детства учили не лезть в драку первым. Я знаю, что необстрелянные новички в Легион не попадают, что у тех, кто в нем служит, на счету порой не один десяток жизней. Но это ещё не повод стрелять по всем без разбора. В конце концов, каждый легионер просто выполняют свою работу, и я не могу винить человека за это.

— Ну, с чисто биологической точки зрения — это не человек.

— Когда смотрю на кого-то, то не вижу цепочки ДНК. Взглянув на любого местного жителя, я увижу в первую очередь человека, пусть немного необычного, но всё же человека. И ты думаешь, стрелять в людей так легко?

Находившийся за десятки тысяч километров Тадеуш покачал головой.

— Олег, — вздохнул он, — конечно, ты прав. Мне, да и любому землянину, вне зависимости от подготовки, пришлось бы очень непросто в ситуации, подобной твоей. Но есть такое слово: «надо». Я… Мы… Обитаемые Миры не могут позволить себе любой утечки информации в изучаемый мир, если его жители не подготовлены — а в данном случае перед нами именно такой расклад. Ты хоть представляешь себе, к каким нарушениям хода естественной истории инопланетной цивилизации может привести контакт, если она к нему не готова? Вспомни, что экспедиция Лисянского увидела на Приаме. Деградировавшую цивилизацию, бездумно пользующуюся предоставленными ей инопланетными технологиями, подарившими планете изобилие, но лишившими её жителей всяких устремлений. За сотни тысячелетий там не было никаких новых открытий — техника пришельцев считалась у аборигенов верхом совершенства, и, имея её в своём распоряжении, никто не хотел развивать свою. Неизвестные «благодетели», невольно посадили приамцев в золотую клетку, сгубив цивилизацию, которая к сегодняшним дням могла достичь небывалых высот. Ты хочешь того же и для Шат’рэ? Если они получат твоё тело, это может привести к непредсказуемым последствиям. Если же нет, то естественному ходу исторического процесса ничего не угрожает. Может статься, что, пристрелив парочку легионеров, ты, тем самым, спасёшь миллионы жизней. А потому, как бы мне не было противно это признавать, повторюсь — сейчас твоя жизнь стоит несравнимо больше, чем жизнь и здоровье кого бы то ни было на этой планете. Я могу тебе приказать, но лучше, чтобы ты всё сам понял. Действуй на своё усмотрение — но запомни, я тебя предупредил, и…

Тадеуш хотел сказать ещё что-то, но в это время связь прервалась: вирус активировался. Макаров остался сидеть под деревом в полном одиночестве, со сломанным мультибоксом. Только теперь он понял, что до сих пор, на протяжении всей своей жизни, за исключением непродолжительных моментов, связанных с тренировками, он имел возможность в любой момент, когда пожелает, поговорить с кем-нибудь из людей. Теперь обстоятельства лишили его того бессознательного чувства защищенности, того согревающего чувства близости со всем многомиллиардным человечеством, что давала связь.

Олег размышлял, что делать: поступить так, как подсказывала совесть, или же так, как советовал Штур и, по большому счёту, требовал здравый смысл. Олег резко откинул голову назад, отчего больно стукнулся о ствол дерева. Мысли от этого, правда, не пришли в порядок, как того хотелось.

В любом случае, Макаров не мог позволить себе и дальше рассиживаться на одном месте. Набрав на панели универсального конструктора, не связанного с наручным компьютером и потому оставшимся работоспособным, нужную комбинацию цифр, он дождался, пока из образовавшегося вокруг руки голубого тумана, в котором то и дело появлялись золотисто-красные проблески, материализовалась небольшая коробочка генератора защитного поля. Не очень мощного, но вполне способного некоторое время отклонять в сторону пули. Прикрепив её к поясу, он набрал следующую комбинацию, которая должна была запустить программу по созданию микроволнового пистолета. Но когда рука уже хотела нажать на «Пуск», Олег задумался. По мере того, как в голове ещё раз прокручивались все аргументы «за» и «против», палец его руки неуверенно перемещался между кнопками «Пуск» и «Отмена», не решаясь нажать ни одну из них. Наконец, он сначала отвёл руку подальше, а затем, зажмурившись, наугад ткнул в одну из этих кнопок. Некоторое время, не открывая глаза, он напрягал слух, стараясь услышать характерное лёгкое гудение работающего конструктора. Но ничего не было. Подняв, наконец, веки, он увидел, что палец попал лишь на тёмный корпус устройства. С души Макарова словно свалился многотонный камень. Облегчённо вздохнув, он отдал команду на создание ещё одного генератора поля, а затем выключил универсальный конструктор. Встав на ноги, землянин вытащил из аптечки несколько пилюль для нанитов и проглотил их. Дождавшись, пока те начнут действовать, он торопливо зашагал к предполагаемому месту эвакуации.

Глава 6

Капитан Арааша грузно шагал рядом с майором. Он постоянно прислушивался к радиоэфиру, заполненному переговорами между экипажами дирижаблей наблюдения, пехотными офицерами и отрядами Шестого Легиона, прочёсывающими лес. По большей части слушать приходилось трёп аэронавтов, подшучивавших друг над другом и рассказывающих неприличные анекдоты. Явное нарушение дисциплины, на которое, впрочем, майор не обращал особого внимания — он вполне справедливо считал, что воздухоплаватели, участвовавшие в операции, достаточно профессиональны, чтобы уметь совмещать посторонние разговоры с выполнением своих задач без ущерба для последних. Значит, не стоило обращать внимание на подобные провинности и капитану.

Меж тем отряд, ведомый лично Мршаа, вплотную приблизился к расположенному в центре лесного массива болоту. Судя по сообщениям, в топи замечено странное явление: в одном месте грязь спеклась, словно от жара, в сплошную корку, в центре которой виднелось овальное отверстие с изломанными краями. Увиденное подсказывало, что именно туда упал сбитый объект, раскалившийся при прохождении сквозь атмосферу до огромных температур. Если это было так, то и пришелец мог находиться неподалёку или, по крайней мере, оставить следы своего пребывания. Конечно, если он выжил после падения.

Лес закончился для капитана Арааша внезапно: казалось, он только что шёл среди деревьев, рыская глазами в зарослях кустарника, и вот уже стоит на краю топи. Солнце, поднявшееся с начала операции ещё выше, ослепило легионера после царившего под раскидистыми кронами растений полумрака. Подробности открывшегося пейзажа он смог рассмотреть только через некоторое время, когда глаза привыкли к смене освещения. Это было самое обыкновенное болото, каких хватало в окрестностях Олаандира: те же стелящиеся растения, те же насекомые и выглядывающие из-под воды земноводные. Из травяных зарослей неподалёку вылетела птица, встревоженная появлением легионеров. Одним словом — ничего особенного.

— Может, аэронавты ошиблись? — спросил капитан, посмотрев на небо, по которому неторопливо плыли сигары дирижаблей.

— Вряд ли, — несколько резко отозвался Мршаа. — Сверху лучше видно.

Арааша неопределённо мотнул головой.

— Господин майор, — сказал он. — Если позволите высказать мнение, я думаю, что мы не сможем проверить, прячется ли здесь кто-нибудь или нет: в наших доспехах слишком велик риск сразу же завязнуть в трясине.

Раэлен ничего не ответил — он и сам это прекрасно знал. Как знал и то, что в болоте никого не было. Слишком много открытого пространства — чужака непременно бы засекли с кружащего над трясиной дирижабля Легиона. На его борту разместили не только тепловизоры, но и ещё более экзотические приборы, переданные учёными Подземного Города специально для операции «Павший король»: регистраторы электромагнитных полей и большей части спектра излучений. Даже если у пришельца имелась система маскировки, способная скрыть его от глаз людей, его бы нашли.

— Капитан, свяжитесь с аэронавтами, пусть вызовут грузовой дирижабль с командой эвакуаторов. Думаю, в топи нас ждёт большой сюрприз в виде останков «Павшего Короля», и извлечь его надо как можно быстрее, пока болото не засосало обломки слишком глубоко.

— Слушаюсь, — сказал капитан, тут же сосредоточившись на выполнении приказа.

Мршаа посмотрел в сторону небольшого воздушного судна, выкрашенного в небесно-голубой цвет. Оно грациозно скользило по воздуху в каких-нибудь десяти метрах от поверхности болота, примерно над тем местом, куда рухнул инопланетный аппарат. Майора буквально сжигало любопытство: что же скрывается там, под слоем воды, грязи и ила? Если бы Раэлен следовал не здравому смыслу и приказам, а своим желаниям, то непременно остался бы здесь, чтобы посмотреть, как таинственный объект извлекут из трясины.

Непозволительная роскошь.

Чтобы лишний раз не подвергаться искушению, майор отвернулся от болота, укрывшего в себе загадочного «Павшего короля». Подождав, пока Арааша свяжется с аэронавтами, он подозвал капитана к себе, и, взяв в руки рацию, стал по очереди вызывать командиров всех отрядов Легиона, задействованных в операции. К огромному огорчению, они не добились особых успехов в своих поисках. На миг мелькнувшая мысль, что пилот неизвестного аппарата погиб, была тут же развеяна сообщением, что с воздуха обнаружили какие-то следы и примятую, перепачканную в грязи траву на клочке суши, расположенном рядом с предполагаемым местом падения болида чужаков.

Итак, судя по всему, пришелец не только остался жив, но и покинул болото, исчезнув в неизвестном направлении. И не было никаких гарантий, что к настоящему моменту он не вырвался за пределы оцепления — кто знает, каковы его возможности? И какова опасность, представляемая инопланетянином. Вдруг он является носителем какого-нибудь вируса, от которого у обитателей Шат’рэ нет никакой защиты? Последствия могли быть столь ужасными, что и невозможно вообразить. Выкошенные чужеземной заразой города, по опустевшим улицам которых ветер гоняет прах людей, истлевших за многие годы…

— Ки-шоот, — процедил сквозь зубы легионер, распорядившись применить новую схему поиска. — Никого мы в этом лесу не найдём. Зря только ноги стопчем, и всё. Лишняя трата времени, — Мршаа с досады сел на землю. Вытащив из поясной сумки упаковку гар-гара, он закинул её себе в рот, не отрывая хмурого взгляда от высунувшегося из воды глаза болотника. Амфибия упрямо глядела на майора. Глядела столь долго и нагло, что расшатанные последними событиями не выспавшегося офицера начали подталкивать его к мысли расстрелять зверюгу. Но, в итоге, решив, что она ни в чём не виновата, он, матюгнувшись, рявкнул на стоявших рядом подчинённых.

— Чего уставились? Почему вы ещё тут? Я же сказал — искать по новой схеме! Или кто-то считает, что мои приказы уже необязательны к исполнению, а?! Тогда какого вы тут застыли, как школьники у борделя? Марш! Живо!

Бойцы, излишне резво стукнув кулаками по кирасам, ринулись на поиски пришельца, хотя толком-то и не знали, где теперь искать. При этом кто-то с шумом упал в болото, и, бубня себе под нос, пытался вылезти из трясины.

— Как дети, — хмуро посмотрел на него Мршаа. — Даже ходить толком не научились! Арааша, живо киньте тому олуху верёвку! Не хватало ещё, чтобы он тут потонул.

Не желая смотреть на то, как капитан будет вызволять неудачника, Мршаа откинулся на спину. Разжёванная трава уже начала оказывать своё действие, постепенно вводя командира легионеров в состояние лёгкой эйфории. Возможно, она даже развеет мрачные картины грядущего катаклизма, ясно обрисовывавшиеся в его голове, отвлечёт от мысли, что всё потеряно, что он проиграл партию, позволил чужому уйти. Что слишком много времени оказалось потрачено на то, чтобы подтянуть к лесу военных, дождаться нужного количества дирижаблей. Но, что ещё важнее, ему надо было вернуть самообладание. Сорваться на подчинённых — не лучший выбор для человека, половину жизни борющегося с последствиями давней психической травмы и скрывающего её наличие.

Желая успокоиться и прогнать прочь мрачные мысли, майор стал наблюдать за кружащими вдалеке над лесом дирижаблями. Чем-то они были похожи на стадо странных животных, пасущихся на голубом лугу неба. Их большие туши никак не согласовывались с той лёгкостью, с какой воздушные корабли перемещались в пространстве: вверх-вниз, вправо-влево, вперёд…

Внимание легионера привлёк ещё один дирижабль Легиона, выделявшийся среди армейских собратьев формой гондолы, приспособленной для установки дополнительной наблюдательной аппаратуры. Он внезапно стал быстро снижаться вниз по спирали. Мршаа встал с земли и, прикрыв рукой глаза от солнца, стал присматриваться к происходящему. Всё точно, он не ошибся: воздушный корабль и правда кружил над одним и тем же местом, и, в конце концов, завис над ним…

— Капитан! — закричал майор. Уныние ушло на второй план, огонёк надежды на успешное окончание предприятия подстегнул Раэлена. — Арааша, срочно дай связь с экипажем того дирижабля!

Макаров, оставшись без какой бы то ни было сканирующей аппаратуры, понял, что его выследили, слишком поздно — в момент, когда легионеры замкнули кольцо и начали медленно сжимать его. Конечно, они всё ещё находились достаточно далеко, но миновать облаву теперь представлялось почти невозможным. Олег проклинал себя за то, что не насторожился, когда минут пятнадцать назад услышал над головой жужжание пропеллеров поискового дирижабля, чрезмерно понадеявшись на то, как замечательно он спрятался среди листвы в кроне дерева. Каким-то образом его всё же выследили с высоты, и теперь будут наблюдать за каждым движением. Надежда, что удастся скрытно отсидеться, а затем двинуться дальше к намеченной цели, исчезла, будто её и не было. Прятки кончились.

Макаров вновь посмотрел на прикреплённый к руке универсальный конструктор — единственную вещь, не поражённую палеовирусом. Встроенные в него сенсоры, почувствовав внимание со стороны своего владельца, мгновенно среагировали, приветливо развернув перед землянином интерфейс, так и манивший пробежаться по нему пальцами. В голове Олега вновь возникла оставленная было мысль об оружии. Но и в этот раз он не решился, подумав, что один пистолет всё равно не спасет ему жизнь, если придется столкнуться со множеством профессиональных бойцов.

Сознание продолжало лихорадочно искать выход из ситуации, подстёгиваемое чувством долга и просто всплывшим из глубины души инстинктом самосохранения, обыкновенным желанием жить, существовать, быть частью этой вселенной, дышать воздухом, ходить по земле, даже желанием чувствовать, как тебя терзают маленькие местные перепончатокрылые кровопийцы.

Подсознательно Олег понимал, что вероятность благополучного завершения сегодняшнего дня, столь неудачного для него, минимальна. Уж слишком хорошо Шестой Легион организует свои облавы. Тадеуш Штур, в конце концов наведя порядок в своей вотчине, непременно вышлет эвакуационную команду. Вот только может статься, что Макаров к тому моменту окажется способен лишь стать героем некрологов и получить симпатичный памятник с именем, портретом и надписью «Requiescat in pace».

В щёку землянину больно впилась какая-то букашка. Олег машинально прихлопнул её ладонью. Перехватив затихшую тварь пальцами, он поднёс руку к глазам, и посмотрел на убитое существо. Крохотное красно-золотистое насекомое ещё дёргало одним крылышком, но жизнь в нём постепенно угасала. Внезапно Макаров почувствовал жалость к этому поломанному созданию. Он ощущал непостижимую схожесть между собой и этой неприметной частью чужого мира, схожесть между их судьбами, если такое понятие приемлемо в отношении насекомого. Совсем недавно оно летало, повинуясь неведомой последовательности электрических импульсов, проходящих по примитивной нервной системе, искало пищу, а вот теперь нашло смерть и бьется в агонии в руке Олега, тщетно цепляясь за ускользающую жизнь. Вот и землянин: ещё вчера он строил планы на ближайшее время и отдалённое будущее, предвкушал ни с чем не сравнимое удовольствие от погружения в исследование чужого мира. Но при этом он тоже повиновался электрическим импульсам в нервной системе, хотя и гораздо более сложной. И вот сейчас его прихлопнут точно так же, как он прихлопнул бедное насекомое. Убьют рефлекторно и не обратят внимания. А потом легионеры примутся смотреть, как из землянина медленно, с каждым выдохом уходит жизнь. Смотреть и раздумывать, кого же только что отправили в мир иной. Эх, вот так всегда они и поступают: сначала стреляют, а потом думают.

А что, если?..

Конечно, убежать от боевиков Шестого легиона теперь, когда сверху завис дирижабль наблюдения, у него не получится. Да, бегает он быстро, да, у него на поясе два генератора защитного поля, да, его не так-то просто прикончить. Но пули, ежесекундно десятками посылаемые из автоматов аборигенов, запросто выведут из строя наспех материализованный щит, не рассчитанный на большие нагрузки, после чего буквально выпотрошат землянина. Сидеть на месте тоже нет ни малейшего смысла — рано или поздно солдаты доберутся сюда, и тогда разговор окажется коротким. Ведь, как бы те ни хорохорились, но оставались они обычными уроженцами своей планеты, обладавшими полным спектром чувств — в том числе и страхом перед неизведанной угрозой, какой мнили они потерпевшего крушение землянина. И стрелять станут не в него, а в свой страх. Но что, если дать им возможность подготовиться к встрече? Дать время подумать перед тем, как будет произведён выстрел, рассеять ужас в душе каждого и запустить туда другое чувство — сомнение. Нужно сделать так, чтобы те, кто вышел на облаву, не были уверены, как поступить, чтобы не получить выговор от начальства. Именно на этом и должен сыграть Олег.

Он выдаст себя за аборигена. В конце концов, именно к этой роли он и готовил себя на Земле, изучая шатрэнианские языки и соглашаясь на пластическую операцию, сделавшую его неотличимым от местных жителей. Теперь выдать в нем пришельца с другой планеты мог лишь биохимический анализ или подробное анатомическое вскрытие. Но землянин надеялся, что с собой легионеры не захватили ни полевую исследовательскую лабораторию, ни и садистски настроенных анатомов с острыми скальпелями.

Никакие заранее заготовленные легенды, которые могли помочь интегрироваться в инопланетное общество, сейчас не могли объяснить, что он делает среди лесного массива, куда упал непонятный объект, да ещё в таком странном костюме? Зато имеет шанс на успех попытка выдать себя, скажем, за пилота нового самолёта-разведчика Королевских ВВС Ниара, потерпевшего аварию при первом полёте. Это подстегнёт интерес к его личности и поможет выиграть драгоценное время, за которое Штур сумеет, наконец, снарядить агравит. Чёрт возьми, но ведь это отличный шанс на спасение! Легионеры непременно заинтересуются соглядатаем из враждебно настроенного государства, до сих пор точащего зуб на Директорию за поражение двадцатилетней давности. Даже не столько им, сколько его летательным аппаратом, прорывом инженерной мысли королевских учёных.

Надо только придумать историю позанятней, да чтоб звучала она как можно правдоподобней. Идея с самолётом-разведчиком не такая удачная, как показалось в первую секунду, поскольку поддерживать эту легенду станет невозможно, как только «Призрак» достанут из болота.

— Точно! — щёлкнул пальцами Олег. — Космический корабль! — Он вспомнил, что более четырёх веков назад на Земле, на заре космоплаванья, люди пользовались для полётов в космос аппаратами, внешне чем-то похожими на современные десантные капсулы. Небольшие скорлупки, не особо надёжные, с примитивной электроникой, в которых подчас ютилось по несколько человек. Зато такие космические корабли вполне по силам шатрэнианской технологии, более того, их разработки действительно велись, насколько было известно землянам.

Макаров торопился. Взяв висевший на ближайшей ветке шлем, он надавил на него в нескольких местах особым образом, отчего тот, словно диковинный цветок, сложился в небольшой бутон, стараниями землянина тут же исчезнувший на дне аварийного контейнера. Туда же один за другим отправились мультибокс, универсальный конструктор, пояс с множеством футляров, который выглядел слишком вычурно для этой планеты, и почти невесомый, очень тонкий, но, тем не менее, прочный скафандр. С особой неохотой агент расстался с генераторами защитного поля. Но делать нечего, ведь такая вещица выдаст в нём пришельца куда быстрее, чем пояс, а роли лётчика-испытателя надо соответствовать до конца. Теперь на Олеге оставались лишь синяя повседневная униформа планетарного агента, выполненная из натурального сукна в виде комбинезона с магнитной застёжкой от пояса до горла, да тяжелые на вид ботинки, похожие на кожаную армейскую обувь. Быстро оборвав с одежды все знаки отличия, Олег осмотрел себя, после чего пришёл к выводу, что всё-таки между ним и лётчиком-испытателем из Королевских ВВС есть некоторое сходство.

Проглотив ещё пару стимуляторов для того, чтобы наниты продолжали работать, не сбавляя темп — а то мало ли чего может приключиться — и, набрав восьмизначный код на размещённой внутри аварийного контейнера миниатюрной клавиатуре предупреждающего красного цвета, Олег плотно завинтил его крышкой. Через десять секунд внутри послышалось зловещее шипение — введённый код самоликвидации выпустил из размещённых на внутренней стенке цилиндра капилляров нанороботов, тут же принявшихся разбирать его содержимое на атомы. Вскоре с первой частью их программы было покончено, и наниты приступили ко второй — из тех же атомов собрали вещество, которое, вступив в химическую реакцию с материалом стенок контейнера, оставило от них лишь горстку ржавой трухи, тут же развеянной по ветру.

Теперь с приготовлениями покончено. Собравшись с духом, Макаров стал слезать с дерева, на котором сидел — нарочито неловко, так, чтобы это было видно с наблюдательного дирижабля. Оказавшись на земле, он вышел на местечко попросторней, где деревья росли чуть реже, чем в других местах, поднял голову, улыбнулся во весь рот, и, разведя руки в стороны, чтобы показать, что в них нет оружия, во всё горло закричал на местном наречии:

— Не стреляйте, я сдаюсь!

Глава 7

Когда Тадеуш через системы визуального наблюдения увидел, что вокруг Олега Макарова начинает сжиматься кольцо легионеров, он первым делом поинтересовался, есть ли связь с подводными базами. Узнав, что она до сих пор не восстановлена, землянин стал мрачнее тучи. Допив свой кофе одним громадным глотком, Штур с грохотом поставил кружку на стоявший рядом стол, выдавив при этом многозначительно-протяжное «м-м-м-да-а-а…». Встав с кресла, которое тут же растянулось по полу, он скомандовал:

— Дайте мне связь с центральным постом.

Занимавшее прежде всю стену наблюдательного поста изображение леса, в котором бойцы Шестого легиона медленно окружали землянина, сжалось и отползло в сторону, освободив место для центрального поста. Здесь сейчас хозяйничал белобрысый Старки, наводя порядок в своих владениях. За последние пару часов команда техников и инженеров здорово продвинулась в деле реанимации систем Базы. Была даже запущена автоматика, управляемая перебранными вручную останками Роберта. Пусть гибкости и смышлёности интелкома такому реанимированному чудовищу Франкенштейна на хватало, вычислительных мощностей имелось достаточно, чтобы разгрузить персонал в деле управления станцией. Удалось также выяснить, как палеовирус Куртца попал в систему Шат’рэ: его завёз последний транспортный корабль. Теперь стало ясно, что проблемы с климат-контролем на его борту, поставившие в тупик инженеров, были обусловлены активностью зловредной программы. Искусственный псевдоинтеллект устроил здесь настоящий инкубатор, за время полёта создав ещё несколько своих вариаций — естественно, забирая часть вычислительных мощностей и памяти у бортового компьютера. Попав в изолированную инфосферу, объединяющую исследовательские комплексы в системе Шат’рэ, палеовирус перешел в атаку.

Заметив открытие канала связи, Арчибальд отвлёкся от тестирования какого-то аппарата:

— Слушаю, босс.

— Арчи, срочно подготовь челнок к вылету. Проверь, чтобы всё было как надо — двигатели, маскировка, защитные поля. Мне нужно, чтобы в ангаре ждали Вано Тоизде, Йозеф Лукаш, Жюли Саньтяго — и ещё пятнадцать добровольцев с хорошими физическими данными, — Старки молча кивал головой, запоминая каждое слово. — И вооружи их! Пусть со склада выдадут скафандры высшей защиты, шоковые винтовки, светошумовые гранаты. Дополнительно надо захватить лазерные резаки: чувствую, придётся иметь дело с бронёй. Эх, взять бы гравитационных генераторов… Чёрт с ними, времени нет, думаю, так справимся. Главное, забрось в челнок голографический проектор и усыпляющего газа. Побольше усыпляющего газа.

— Есть, босс, — сухо, как робот из допотопных двухмерных фильмов, произнёс человек по ту сторону экрана. Старки соображал быстро и мгновенно сложил в голове к чему всё это. — Оповестить людей, что они летят на планету?

— Да. Как и о том, что придётся перестреливаться с Шестым Легионом.

Тадеуш переключился на медицинский отсек.

— Инга, как состояние пациентов?

— В целом стабилизировалось, — женщина убрала тыльной стороной ладони выбившуюся из-под медицинской шапочки прядь волос.

— Это хорошо. Надо перевести их в другие помещения. По возможности всех. И подготовься к приёму новых подопечных. Надеюсь, всё пройдёт хорошо, но лучше перестраховаться.

Глаза доктора Зодер сузились.

— Пан Штур, что происходит?

— Макарова схватили. Я лечу вниз вызволять его.

— Вы понимаете, какой резонанс это будет иметь на Земле?

— Земля далеко, а мы здесь. В любом случае, я готов нести ответственность за свои решения.

— Не надейтесь, что удастся пожать все лавры самостоятельно. Я переведу тех, кого можно и подготовлю всё необходимое.

Штур благодарно кивнул, после чего отключил связь. Быстрым шагом начальник Базы покинул наблюдательный пост через открывшийся в стене проход и оказался в коридоре станции. Стоило ему ступить ногой на светло-голубой, слегка пружинящий пол овального туннеля, заполненного мягким, исходящим от стен светом, как из динамиков раздался голос Старки:

— Внимание, следующим сотрудникам, зачисленным в команду для десантирования на планету, немедленно собраться в шестом ангаре…

Голос начал перечислять имена и фамилии людей, отправлявшихся на поверхность Шат’рэ вместе с Тадеушем, пока тот широкими, размашистыми шагами передвигался по коридору, мимоходом приветствуя попадающихся на пути людей. Когда он проходил мимо столовой, оттуда выглянула Женевьева Кабила. Бросив кому-то через плечо «потом доиграем», она поспешила вслед за поляком.

— Я услышала, что вы летите на планету и набираете добровольцев, — в голосе капитана корабля слышалось утверждение, а не вопрос. — Я с вами.

— Капитан Кабила, я признателен вам за готовность помочь, но, боюсь, дело касается меня и моих подчинённых. Не поймите превратно — я просто не могу рисковать жизнями сторонних людей.

Женевьева только улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

— Вы искали людей со способностями, не так ли? В своё время я была призёром чемпионата Африки по стрельбе. Полагаю, вряд ли вы найдёте в этом уголке Вселенной второго такого же хорошего стрелка.

Недолго поколебавшись, Штур хмуро бросил: «Когда пойдёте под суд, помните, что я вас предупреждал».

Ситуация была хуже некуда. Долгое время Штур рассчитывал, что подготовка Олега поможет избежать встречи с аборигенами. Когда легионеры обнаружили землянина, эта надежда моментально испарилась. Поводом для дополнительных раздумий стал сам факт, что Макарова вообще смогли отыскать. Да, у него не работала система маскировки, но он хорошо спрятался в ветвях дерева — не будь в распоряжении Тадеуша наблюдательных приборов, воспринимающих разные спектры излучения, он ни за что не отыскал бы человека в лесу. По идее, не должны были найти землянина и шатрэнианцы, у которых подобных приборов не было вовсе — во всяком случае, если верить имевшимся данным.

Но всё вышло иначе. Вывод, вроде бы, напрашивался сам собой: технология Шат’рэ достигла уровня, позволившего изобрести весьма удачную поисковую аппаратуру. Но что-то смущало Тадеуша. Ему казалось, что существуют некие неучтенные факторы, не позволяющие сложить разрозненные кусочки информации в цельную и правдоподобную картину. Из головы всё никак не выходил загадочный Подземный Город. Всё-таки, не просто так карпускулоиды, созданные на заводах Федерации обитаемых миров, массово дохнут в шлюзах местного чудо-бункера. Причём дохнут по неизвестной причине — то ли от каких-то химических реагентов, то ли от излучения. Даже этот вопрос оставался без ответа.

Долго, слишком долго тянули с проникновением в бункер. Даже план внедрения Макарова в ряды Легиона был затянут. Двадцать лет наблюдений из космоса, семь лет с момента высадки на планете — и всё равно земляне слишком мало знали о Шат’рэ. И Тадеуш боялся, как бы сейчас это не обернулось против них. Если у легионеров имелись продвинутые приборы слежения, кто знает, какие ещё сюрпризы они подготовят?

Как бы то ни было, сейчас следовало вытащить Олега из ловушки Шестого Легиона. Штур молился всем богам, которых когда либо знала человеческая или иная цивилизация, прося их оставить того в целости. Как ни живуч нанофицированный человек, но он всё ещё оставался смертным, и сейчас риск расстаться с жизнью для Макарова был велик, как никогда. Тадеуш сознавал, что до спуска на планету он не в силах предотвратить возможную гибель подчиненного, и судьба того целиком зависела от собственных решений. Даже оказавшись на Шат’рэ эвакуационная команда не сможет гарантировать сохранение жизни землянина. В худшем случае придётся удовлетвориться его бездыханным телом. Ужас ситуации заключался в том, что и этот вариант сейчас выглядел приемлемо.

Стратегия, продиктованная Землёй, строжайшим образом запрещала вмешиваться в дела инопланетных цивилизаций, предписывая исследователям оставаться лишь сторонними наблюдателями. После получения результатов изучения планеты Приам за излишнее самовольство можно было запросто из космонавта превратиться в оседлого жителя или до конца жизни возить туристов по Солнечной системе — церемониться никто не собирался. Поскольку спрашивают всегда в первую очередь с командира, на которого возложена ответственность за принятие решений, то на орехи достанется именно Тадеушу. При благоприятном раскладе, за былые заслуги ему дадут читать лекции в Академии ксеноцивилизационных исследований.

В том, что поста его лишат, Штур почти не сомневался: созревший в голове план нарушал большинство правил, установленных Землёй. Окончательно удостоверившись, что Макаров, хоть тушкой, хоть чучелом, попадёт в руки легионеров, Тадеуш понял: нужно начинать играть на опережение. Он знал, что, настигнув свою добычу, «псы Директории» отвезут её в Подземный Город. Маршрут будет проложен, почти наверняка, до ближайшего аэродрома, а оттуда пленника по воздуху доставят до Шат’Наара, рядом с которым возведён бункер.

Ради соблюдения секретности и сохранения мобильности, Шестой Легион не станет привлекать к транспортировке дополнительные силы — имея в распоряжении двадцать набитых бойцами броневиков, командир легионеров должен чувствовать себя в безопасности. На этой самоуверенности и планировал сыграть Тадеуш. Собрав импровизированный десантный отряд, он, выбрав удобное место, устроит засаду на поверхности планеты и вырвет Олега из-под носа у аборигенов. Пусть уж лучше шатрэнианцы гадают, кто на них напал, чем положат Макарова на вивисекторский стол.

Конечно, детально продуманным план назвать нельзя, в нём очень много пробелов. Что, если легионеры засекут челнок, несмотря на его маскировку? Что, если завяжется перестрелка и небольшая группа людей, не имеющая опыта в подобных делах, не сможет справиться с многократно превосходящими их по численности солдатами, ветеранами, прошедшими через горнило многих боёв? Было ещё немало подобных «что, если…», но времени на раздумье отсутствовало. Потому Штур решил импровизировать, вновь довериться интуиции, редко его подводившей.

Когда командир Базы, сопровождаемый Женевьевой, вошёл в ангар, большая часть десантной группы была на месте и облачалась в защитные скафандры. Никаких швов, шарниров, мест сгибов, молний не было видно — весь костюм был полностью отлит из сложного композитного материала, не сковывающего движение. Как только прозрачный изнутри шлем разворачивался из бутона и обволакивал голову своего хозяина, включалась система маскировки. К рукам и спине можно было присоединять самые разнообразные инструменты, аппаратуру, оружие — умный материал сам создавал крепления и подключал приборы к своим микропроцессорам. Сейчас у каждого человека имелось по шоковой винтовке, небольшому гранатомёту и лазерному резаку. Инструменты и оружие располагались так, чтобы не мешать работать и передвигаться, но при этом, стоило лишь захотеть, любой из предметов буквально прыгал в руки своего владельца.

— Все на месте, — констатировала внезапно возникшая на стене проекция Старки. — Челнок полностью диагностирован и подготовлен к вылету.

При этих словах стена, ведущая внутрь транспорта, разошлась, открыв взгляду небольшое помещение, предназначенное для двоих пилотов и их пассажиров. В лётном кресле уже сидел Вано Тоидзе, готовый отправиться в путь.

— Хорошая работа, спасибо, — ответил Тадеуш, облачаясь в скафандр. Для этого он встал внутрь прозрачной будки, напоминавшей стеклянную колбу; круглый обод, расположенный по периметру её внутренней стенки, быстро проехал от пола до потолка устройства, обтягивая тело человека мембраной оболочки защитного костюма.

— Ну, ребята, теперь по коням, — вымолвил Штур перед тем, как лепестки шлема сомкнулись вокруг его головы.

–…И что?

— Да лопочет на своём языке. Судя по акценту, он из юго-западных провинций Ниарского королевства. По-нашему знает лишь самый минимум: «не стреляйте, я сдаюсь», да «руки вверх, бросай оружие».

— Гм, — Мршаа пребывал в растерянности. То, что он видел перед собой, никак не вязалось с образом кровожадного пришельца, возникшим не так давно в его голове. Перед майором в окружении легионеров, на подножке броневика сидел связанный человек в лётном комбинезоне непривычного покроя. Он был суховатого телосложения, хотя под одеждой угадывалась хорошо развитая мускулатура; ростом — чуть выше Мршаа, темноволосый, с тонкими губами, прямым носом и карими глазами. Человек, как человек.

— Так как, говорите, он к вам попал? — переспросил командир легионеров говорившего с ним младшего офицера.

— Да всё как-то необычно вышло, — начал тот, повторяя свой рассказ слово в слово. Такой стиль повествования майору не нравился, но приходилось мириться, чтобы лучше вникнуть в ситуацию. — После того как с аэростатов передали сообщение, что объект выдвинулся к нам на встречу, я отдал своим людям распоряжение быть наготове. Через пару минут он появился… Нет, сначала-то мы, конечно, услышали «не стреляйте, я сдаюсь!», и лишь потом увидели, как наш клиент выходит из-за кустов. Я, признаюсь, неслабо удивился. К нам-то, как правило, не любят выходить вот так запросто. Естественно, я решил следить за этим фруктом, чтобы тот не выдал какой-нибудь трюк. Попытался было допросить его прямо там, но вот только языка не знаю. Потому связал и отвёл сюда, чтобы найти среди своих знатока этого птичьего наречия. И вот теперь наш Олеенаор, — офицер указал на стоявшего рядом с пленным легионера, — пытается хоть что-то выведать.

— Сам вышел, говоришь, — Мршаа вновь издал глубокомысленное мычание. — Рядовой Олеенаор! Что вам удалось узнать?

Солдат, услышав своё имя, отдал честь и торопливо подошел к начальнику

— Судя по всему, он из Королевских ВВС.

— Вероятный противник, стало быть.

— Так точно. То ли капрал, то ли капитан — Демиург его разберёшь, а шевронов нет, сорвал, зараза.

— Раз сорвал, значит есть, что скрывать, — подал голос капитан Арааша. Он сейчас был без шлема и пристально разглядывал пленённого человека, стараясь поймать его взгляд.

— Вот и я так думаю, — поддержал его младший офицер. — Только вот что?

— На нашивках обычно отображают звание, номер части и личные данные, — высказал своё мнение Олеенаор. — А в Королевской Армии ещё и дворянский титул с гербом, если он есть. Возможно, это знатный князь или граф, а то и член какой-нибудь ветви монаршей семьи. Не захотел, чтобы это стало известно нам — ведь пленного дворянина такого уровня можно использовать как дополнительный козырь в дипломатических отношениях с Королевством…

Олеенаор хотел было продолжить, но младший офицер перебил его:

— От него постоянно слышно о каком-то экспериментальном аппарате, о полёте в космос верхом на ракете. Ещё он смеётся и говорит, что теперь ему всё равно, что с ним сделают: главное, говорит, что полёт удался, и теперь космосом правит Его Величество Колет Второй, что скоро нам придётся пожалеть о том, что двадцать лет назад позарились на королевские земли — ну и прочие ура-патриотические воззвания. Но, по-моему, он при падении сильно повредил голову.

Мршаа не был в этом так уверен. До него и раньше доходили смутные слухи о разработках летательных аппаратов, на которых можно выйти в космос. Самое поразительное, что такой полёт осуществлялся именно на ракете. Тогда подобные слухи показались ему обычными байками, и он не придал им особого значения. Но что, если такие разработки вправду велись, и учёные Королевства смогли в этом деле опередить отечественную науку? Многое тогда вставало на свои места. Например, многократно наблюдаемые падения в океан странных объектов могли оказаться отработанными ракетами или следами неудачных запусков.

Раэлен чувствовал, что утраченный было скепсис по отношению к существованию инопланетян возвращался к нему. Пришельцы — как же! «Павший Король» прибыл, скорее всего, из космоса — но кто сказал, что он должен быть с другой планеты? Да и само название: «Павший Король»? Вдруг это не просто совпадение? Если и правда королевские учёные занимались запусками экспериментальных аппаратов, то такое название может свидетельствовать о том, что в генералитете Шестого Легиона об этом знали изначально, потому-то и приняли подобную кодировку. Тогда ловля пришельцев становилась отвлекающим манёвром, созданием для агентов роялистов видимости погони за миражом, который должен был скрыть истинную цель поисков — охоту за космическими аппаратами Королевства. В этом случае стоило поклониться прозорливости и расчетливости генералов, придумавших такую блестящую комбинацию, увенчавшуюся несомненным успехом.

Впрочем, кое-что всё же не давало покоя — биомеханический организм, найденный на территории ракетного завода — тот самый, с которого всё когда-то началось. Слишком уж слабо верилось, что нечто подобное могло быть создано руками человека. Во всяком случае, майор не хотел верить, что таинственный объект вышел из лабораторий королевских учёных. В таком случае их технологическое превосходство над родной Директорией столь высоко, что крах последней под натиском Ниара становился лишь вопросом времени. И возьми Демиург этих директоров — страшно было за страну, а не государство.

Пытаясь отогнать мрачные мысли, легионер спросил Олеенаора, преднамеренно отвернувшись от зарвавшегося молодого офицера:

— Где его корабль, не спрашивали?

— Спрашивали, — кивнул солдат. — Да всё без толку. Смеётся и говорит, что мы его наверняка уже нашли, но вот достать-то не достанем.

— Его и вправду будет нелегко достать, — Мршаа подумал об отверстии в центре круга запёкшейся грязи, которую увидели наблюдатели с дирижаблей. — Ладно, не будем тянуть время. Грузите его в броневик, скоро всё кончится. По машинам!

Движениями стволов «бакт‘рама» двое солдат приказали пленнику подняться и идти в командирский транспортёр. Странный человек спокойно, будто был на прогулке да присел ненадолго отдохнуть, поднялся со своего места и зашагал впереди конвоиров, наблюдая за тем, как его ботинки сбивают с травы пыль. Такое поведение резко контрастировало с тем, что творилось вокруг: легионеры суетились, спеша занять свои места, радисты поспешно связывались с остальными отрядами Шестого Легиона, передавая кодовый сигнал о начале фазы транспортировки объекта в Подземный Город. Мршаа знал, что кажущаяся хаотичность перемещений его подчинённых скрывает такую степень отработанности действий, которая позволяет практически не тратить время на их обдумывание. Но при этом его не покидало ощущение, что каждый из легионеров суетится ещё и оттого, что побаивается пленника, излучавшего спокойствие и внутреннюю силу — словно в нём скрывалась могучая пружина, в любой момент готовая распрямиться. И, главное, было совершенно непонятно: то ли в ниарце и правда есть нечто, выходящее за грани обычного представления об окружающем мире, то ли он просто великолепно владеет собой, как истинный представитель дворянства.

— Что ты обо всём этом думаешь, Арааша? — спросил майор капитана, забираясь внутрь броневика. Арааша уже находился в десантном отсеке машины, проверяя надёжность бронированной герметичной камеры с небольшим окошком, специально смонтированной для перевозки пленника.

— Простите, о чём? — оторвался от своего занятия капитан.

— О нашем покорителе космоса, — Мршаа, сел поближе к водителю, наблюдая, как захваченного пилота вталкивают внутрь временной тюрьмы двое солдат. Дождавшись, пока камера, а вслед за ней и люк бронетранспортёра захлопнутся, майор слегка стукнул пальцами шофёра по каске и скомандовал трогаться с места.

Мотор сердито заурчал, и тяжёлая машина, вздрогнув, покатилась вперёд.

— Непонятно, — задумчиво произнёс Арааша. Упершись одной рукой о потолок транспорта, чтобы не упасть во время поездки, он поочерёдно нажимал кнопки, приводившие в действие систему внутреннего климат-контроля камеры. — Искали пришельца, а нашли… Да я понятия не имею, что мы нашли. Выглядит как человек, и говорит так же, но что-то в нём не то.

— Внешность?

— Вовсе нет. По мне — лицо как лицо. Не красавец, но я и хуже морды на своём веку повидал. Тут что-то иное. Даже не знаю, как объяснить…

— А ты давай, как есть, — отложив в сторону оружие, Мршаа развалился на своём месте настолько свободно, насколько позволял десантный отсек боевой машины. Тем самым он попытался создать непринуждённую обстановку, показать, что капитан может не стесняться ни его, ни, уж тем более, двоих рядовых, сидевших рядом.

— Мне почему-то кажется, что от нашего пленника веет чем-то чужим, не нашим, словно он не принадлежит этому миру. Как хотите, но не верю я в эту чушь про полёты роялистов в космос — тут что-то другое.

Арааша замолчал, прислушиваясь к равномерной работе мотора. Майор больше не пытался говорить, и, усевшись поудобней, упёрся взглядом в смотровую щель. Однообразный вид проносящихся мимо деревьев убаюкивал. Глаза начали слипаться, усталость внезапно навалилась непосильным грузом — сказывалось напряжение и сумасшедший ритм сегодняшнего дня…

…Проснулся он оттого, что завизжали тормоза. Попытавшись вскочить с места и выпрямиться в полный рост, Мршаа больно стукнулся головой о невысокий потолок броневика и с непроизвольно вырвавшимся «ки-шоот» рухнул обратно на своё место. Внутри транспортёра горела тусклая красная лампочка — значит, на улице начинало темнеть. Напротив по-прежнему сидел Арааша, но теперь он выглядел явно обеспокоено. Снаружи, за стальной коробкой бронетранспортёра, слышались возбуждённые голоса легионеров и чьи-то проклятия в адрес подвернутой ноги.

— Где мы? — спросил майор, надевая на голову шлем. Второй раз стучать неприкрытой головой о корпус стального монстра ему не хотелось. — Который час?

— Уже вечер, господин майор, — тихо проговорил капитан. Мршаа заметил, что тот крепко сжимает в руках автомат. — Мы примерно в сорока аарах от авиабазы Шестого Легиона, в Зелёной Лощине.

— Зелёная Лощина… — старший легионер пытался сообразить, где это. Спросонья и, в особенности, из-за удара, голова гудела как трансформатор и медленно соображала. — В чём дело, почему мы стоим на месте?

— Когда мы въехали в лощину, тут было вполне сухо. Теперь же повсюду стоит такой густой туман, что ничего нельзя увидеть.

— Говори конкретней.

— В общем, господин майор, головной транспортёр на полном ходу налетел на завал, а следом в него врезался ещё один. Есть пострадавшие, да и машины придётся, скорее всего, либо оставить, либо везти на буксире.

— Какой ещё завал? — Мршаа забрался в пулемётную башню и осмотрелся по сторонам сквозь узкие смотровые прорези. Видимость и правда хуже некуда — дальше ближайшего броневика можно было различить лишь смутные силуэты легионеров. Густой тяжёлый туман имел болезненный желтовато-зелёный оттенок, нагонявший неприятные мысли о смерти. И ещё казалось, что от него начинает кружиться голова, и так грозившая разболеться не на шутку.

— Бурелом. Насколько далеко он простирается не понять — не видно ни зги, но, судя по всему, преодолеть его не получится.

Теперь забеспокоился и майор. Деревьев в Зелёной Лощине (он наконец вспомнил, где это) действительно хватало, а вот ураганов здесь отроду не бывало. А значит, завал имел искусственное происхождение. Но чьих рук это дело? Вряд ли кто-то заранее знал маршрут, по которому повезут пленника, ведь он представлял собой комбинацию из десяти разработанных путей подъезда к аэродрому, составляемую уже на обратной дороге. Устроить же подобное в короткий срок, когда путь продвижения автоколонны Шестого Легиона становился известен наверняка, было практически невозможно.

— Объявить полную боевую готовность, — приказал Мршаа, оторвавшись от наблюдения окрестностей. — Пусть солдаты рассаживаются на броне, и держат ухо востро. Через десять минут мы должны двигаться назад по трассе.

— Слушаюсь, — Арааша вылез наружу, оставив люк в транспортёр чуть приоткрытым.

До майора доносился его голос, отдававший приказания легионерам. Вскоре к нему присоединился стук по обшивке — знак, что закованные в броню бойцы Шестого легиона вскарабкиваются на крыши машин. Проверив оружие, Мршаа поспешил последовать их примеру. Перед выходом он окинул глазами пленника, глядевшего на него сквозь смотровое окно камеры. И тут произошло нечто необъяснимое: на пару секунд их взгляды пересеклись, и майора накрыло волной чужих эмоций. Человек в глазах Мршаа превратился в комок концентрированных переживаний и смутных образов. Они словно поменялись местами. Теперь не ниарский пилот, а Раэлен сидел в клетке — один, окруженный недругами, терзаемый подавленным страхом и чувством, что не справился, что всех подвел. Душу сжала смертельная тоска, столь сильная, что захотелось разрыдаться…

Наваждение прошло так же внезапно, как началось. Раэлен мотнул головой, пытаясь прийти в себя, и вывалился из броневика. К своему неудовольствию он заметил, что его люди действуют крайне неорганизованно: нет оцепления, никто не пытается проверить завалы. Некоторые легионеры бесцельно бродили, бросив оружие, кое-кто и вовсе лежал на траве.

Мршаа набрав в грудь воздуха, намереваясь выдать гневную тираду, — и вдруг почувствовал, как закружилась голова. Перед глазами встал багровый туман, подступила тошнота. Обессилившие руки выронили автомат. Пошатнувшись, майор рухнул на землю и заснул.

Глава 8

Тадеуш был доволен собой. Не всё прошло идеально — но находясь в условиях цейтнота лучшего ожидать не приходилось.

Челнок, управляемый умелыми руками Вано Тоидзе, вошел в атмосферу Шат’рэ прямо над движущейся автоколонной легионеров, и кружил над ней до тех пор, пока не удалось вычислить пункт назначения. Это оказалось сложнее, чем могло показаться: офицер Шестого Легиона знал своё дело и проложил маршрут так, что было неочевидно, на какой из множества развилок свернёт конвой. Однако бесконечно дурить голову оказалось невозможно. По мере того, как один за другим отпадали ложные варианты, остался один — авиабаза Шестого Легиона, расположенная в окрестностях Олаандира.

Поняв это, Штур наметил место для засады — чашеобразную Зелёную Лощину, знаменитую своими фруктовыми садами. Дорога здесь проходила по самой низкой точке местности, ветер был редким гостем — в общем, идеальные условия для распыления газа.

Времени оставалось немного, но земляне подготовились настолько хорошо, насколько возможно. Вдоль обочины дороги заложили светошумовые заряды, расставили голографические проекторы, саму дорогу загородили поваленными лазерными резаками деревьями. Тадеуш распределил людей по оптимальным огневым позициям, просчитанным с помощью бортового компьютера челнока, разметил секторы обстрелов. Оставалось ждать.

Единственная осечка произошла, когда ловушка захлопнулась: газ начал действовать, но один из офицеров Легиона осознал, что творится что-то неладное, увидев, как его соратники стали валиться с ног. Он рванулся к броневику, в котором сидел Олег — но Женевьева Кабила остановила излишне ретивого солдата метким выстрелом. Двумя выстрелами: с первого раза шокер не подействовал.

После этого земляне сели в челноки, прихватив с собой офицера — нужно было исследовать его организм, чтобы понять, почему нормально не сработал ни газ, ни шокер. Если подобная ситуация повторится, нельзя допускать промашек.

Убедившись, что никто не пострадал, шатрэнианцев оставили лежать там, где они упали. Через некоторое время действие усыпляющего газа пройдёт, и недоумевающие легионеры сами о себе позаботятся. К тому моменту земляне даже успеют вернуть им капитана Арааша (его имя было оттиснуто на доспехе).

Оказавшись на Базе, Тадеуш решил, что может позволить себе расслабиться. Макарова вызволен из плена, разоблачения землян не произошло, потерь нет. Удалось установить связь с аванпостами землян на планете и выяснить, что у них всё в порядке. Одним словом, дела пошли на лад. Штур даже начал думать, что ему не сильно влетит от земных властей за нарушение установленных правил. Во всяком случае, в том, что он останется в космосе, Тадеуш почти не сомневался.

Теперь он сидел у себя в комнате на краю стола и смотрел через систему внутренней связи на Макарова, окончательно пришедшего в себя и уже побывавшего в душе, сдобренном, по совету Инги, лечебными составами и успокоительными ароматизаторами. На этом врачебное вмешательство ограничилось — Олег оказался вполне здоров. Голографическая проекция словно достроила его комнату в личной каюте начальника базы, с необыкновенной реалистичностью изображая её довольно скромную обстановку — удобное кресло-кровать, стол со стулом, шкаф, тумбочку и полки, уступами свешивавшиеся с потолка. Олег был одет в мягкий, тёплый халат с символикой шатрэнианской исследовательской экспедиции на груди. Однако домашний внешний вид контрастировал с хмуро сведёнными бровями

— Я, по правде, устал, и ты, думаю, тоже. Раз ты меня вызвал, значит, что-то серьёзное, — спросил Тадеуш.

— Так и есть. Я пытался поговорить сразу, как прибыли на Базу, но мне отвечали, что ты занят.

— Думаю, Инга просто хотела сперва убедиться, что ты в порядке.

— Со мной всё нормально. А вот с аборигенами творится что-то странное.

Штур, потянувшись за кружкой кофе, на мгновение замер.

— О чём ты?

— Когда вы поймали легионеров в ловушку, их командир в какой-то момент замешкался и уставился на меня, словно загипнотизированный. Я точно не уверен, но, мне кажется, майор Шестого Легиона оказался эмпатом. Он уловил мои переживания, оказавшиеся столь сильными и незнакомыми, что обескуражили его.

Штур покачал головой, отставив в сторону уже опустошённую кружку. Об эмпатии человечество знало ещё до того, как стало изучать её. В двадцатом веке выяснилось, что способность сопереживать другому имеет физиологическое объяснение и связана с так называемыми зеркальными нейронами. В дальнейшем, по мере исследований, наука узнавала всё больше об особенностях работы мозга, дойдя до того, что смогла доказать: старые истории о телепатии были искаженными рассказами о людях, обладающих значительными эмпатическими способностями. А уж после обнаружения на Софокле целого общества эмпатов, изучением природы необычных способностей занялась отдельная наука.

— Странно, мы раньше не замечали предрасположенности к эмпатии у шатрэнианцев, очень странно…

— Насколько я знаю, ни одного специалиста из Института мозга у вас здесь нет.

— Тут ты не совсем прав, — покачал головой начальник. — В самом начале работы в этой системе у нас на Базе каких только экспертов не было. Другой вопрос, почему они не обратили внимания на эмпатические способности аборигенов. Но нет худа без добра. Думаю, после доклада о произошедшем можно надеяться на выделение дополнительных средств и расширения штата экспедиции.

— Не знаю. Может статься так, что наоборот придётся сократить численность персонала.

Штур недовольно посмотрел на собеседника, не прервав, однако, его речь.

— Я считаю, нам стоит временно прекратить наземные исследования, отойти в сторону. Меня сбили не случайно, а в результате планомерной охоты за «инопланетянами». Шатрэнианцы знают, что за ними следят из космоса и посещают их планету. Или, по крайней мере, догадываются.

Посуди сам: да, «Призрак» лишился своей маскировки, но по размерам он куда меньше, чем любой летательный аппарат, сделанный руками местных, да и отвесная траектория падения определённым образом маскировала болид, выдавая его, к примеру, за метеорит. А зачем стрелять по метеориту, тратить ракеты, если он и так либо сгорит в атмосфере, либо рухнет в скором времени на планету, так ведь?

А с каким размахом проводились поиски в лесу? Сколько там было людей и техники ты знаешь лучше меня, ведь имел возможность наблюдать за процессом сверху. Разве такие меры используют, если ищут вражеского диверсанта? Дирижабли, автоматчики в оцеплении через десять метров, ватага легионеров — целая войсковая операция. Причём, судя по всему, легионеры не знали точно, с чем им придётся столкнуться, и на всякий случай прихватили с собой едва ли не все образцы вооружения из арсенала.

К тому же их начальник явно растерялся, когда увидел обычного человека. Кого бы он ни ожидал, но явно не ниарца. Похоже, на этой планете мы имеем дело с беспрецедентным доселе случаем, когда в исследуемых мирах о землянах узнают до контакта и помимо нашей воли.

— Но ведь не было никаких признаков того, что нас обнаружили! — Штур замотал головой из стороны в сторону.

— Но мы до сих пор не смогли проникнуть в высшие эшелоны власти и генералитета Легиона и не знаем, что твориться в Подземном городе. Поверь мне, они знают о нашем существовании. Мы больше не можем продолжать нашу тайную деятельность на планете, потому что она перестала быть тайной. Рано или поздно наши подпольные действия породят многочисленные подозрения, и это в два счёта может привести к росту ксенофобии и убить всякую возможность будущего контакта ещё в зародыше. С моей точки зрения, выбор невелик — либо немедленно, в кратчайшие сроки прекратить все наземные исследования, скрыть следы нашего пребывания на Шат’рэ, чтобы у самых отчаянных сторонников существования пришельцев не было доводов в пользу своей теории, либо действовать в открытую, разом рассеяв все подозрения.

— Ты же прекрасно знаешь, Олег, что они не готовы к контакту. Установив связь с какой-то одной страной, мы породим зависть и страх у других, они могут развязать войну. Возможны и иные сценарии. Я уже напоминал тебе о судьбе Приама. Нет, контакт полностью исключён как вариант развития событий.

— Именно поэтому мы и должны отойти в сторону. Продолжим наши наблюдения с лунной базы, — но больше никаких агентов, «Призраков», карпускулоидов, подводных баз, космопортов и всего остального. Будем наблюдать и ждать. Когда время настанет, мы вернёмся — на сей раз во всём своём великолепии, не скрываясь. А этот момент наступит непременно, и возможно, что ещё на нашем с тобой веку.

Внезапно сигнал вызова прервал рассуждения Макарова. Комната Тадеуша замерцала красным цветом, что означало одно — чрезвычайную ситуацию. Переглянувшись друг с другом, собеседники одновременно кивнули, и Штур подключил обоих к третьему каналу внутренней системы связи. В появившейся проекции медицинского отсека центральное место занимало весьма обеспокоенное лицо доктора Зодер. Её нервозность немедленно передалась и мужчинам.

— Босс, вам надо посмотреть на это, — взволнованно произнесла она, отходя в сторону. На том месте, где только что стояла Инга, возникло подробное изображение анатомического строения уроженца Шат’рэ с цепочкой ДНК, изображённой по соседству. А рядом ещё одно, почти идентичное. Впрочем…

По мере того, как Макаров и Штур вглядывались в причудливую схему переплетения аминокислот, их глаза расширялись, а нижние челюсти непроизвольно опускались вниз.

— Быть того не может, — прошептал Олег.

— Мы обнаружили это, изучая капитана… — Зодер подсмотрела фамилию, — капитана Арааша, — доктор на секунду замолчала, а затем вновь продолжила. — Во-первых, размеры и структура мозга не совпадали с соответствующими показателями у уроженцев Шат’рэ. Вес примерно на сто грамм больше, иные пропорции у различных отделов. Пара желез неизвестного происхождения. Это никак не могло быть следствием врождённого генетического нарушения, поскольку аборигены при таком весе головного мозга могут быть только полными идиотами, что по поведению легионера не скажешь. А во-вторых, когда мы присмотрелись, то заметили…

— Следы генетической коррекции, — вставил Тадеуш. Он не мог оторваться от цепочки ДНК, в которой ему, как человеку, работавшему с биороботами и потому косвенно знакомому с современной генетикой, виделись искусственные вкрапления чужеродных генов.

В двух словах сущность генетической коррекции состояла во встраивании в геном того или иного существа не свойственных ему цепочек, которые через некоторое время, зависящее от скорости обновления клеток, изменяли определённым образом организм, порождая искусственную мутацию. В Обитаемых Мирах генетическая коррекция была под строгим контролем властей и использовалась только в чрезвычайных ситуациях, когда от её применения зависела жизнь человека. Причина столь жёсткого надзора заключалась в сложности и несовершенстве технологии, применяемой землянами, из-за которого зачастую мутации проходили не так, как надо.

— Именно, — подтвердила Инга. — И, как вы понимаете, провести её на этой планете никто не мог. Я даже сомневаюсь, что на Земле найдутся генетические инженеры столь высокой квалификации. Эта ДНК — настоящее произведение искусства. Кто-то тщательно маскировал капитана под среднестатистического шатрэнианца.

— Это значит… — пробормотал Олег.

— Пришелец! Чужой! Инопланетянин! — хлопнул себя по лбу Тадеуш. — Инга, ты не находила никаких имплантатов в теле капитана?

— Имплантатов как таковых нет. Зато имеется множество структурированных уплотнений.

— И наверняка там есть пеленгатор, мы обнаружены, — обречённо выдавил из себя Штур. Он нервно мерил шагами комнату — приказав доставить легионеров с планеты на базу, он, сам того не подозревая, провёз троянского коня, выдав с потрохами укрытие землян. Открыв канал связи с центральным постом Базы, он спешно приказал дежурившим там техникам:

— Срочно вывести мне в комнату данные с интерферометра!

Не успели техники выполнить приказ, как в комнате Тадеуша раздался синтетический голос компьютера:

— Внимание! Зафиксировано возмущение пространственно-временного континуума!

Сердце у Штура ёкнуло: это могло означать лишь то, что к землянам приближается неизвестный корабль, использовавший технологию пузыря Алькубьерре. И он не мог быть рейсовым кораблём Федерации.

— Поздно. Объявить протокол угрозы «Инкогнито»! Какими мы были идиотами! Это надо же, смотреть стольким фактам в лицо, и не понять, с чем имеем дело, — поляк ещё раз яростно стукнул себя ладонью по лбу. — Олег, ты понимаешь, что произошло? И мы, и они втайне работали одновременно на одной планете! Шанс такого совпадения ничтожно мал, но именно это и случилось! Ведь теперь всё сходится. Ну никак не могли аборигены сами нас выследить, никак — в этом я не ошибался! Слишком уж большой между нами технологический разрыв. Шатрэнианцев вывели на нас. Им подсказали, как и куда смотреть! А Подземный Город? Не зря он не давал мне покоя, эх, не зря! Проклятье, как же я был глуп! Может, он и был построен коренными жителями этой планеты, но сейчас его заняли совершенно другие существа! Карпускулоиды никак не могли проникнуть внутрь бункера потому, что столкнулись с системами защиты, на которые не были рассчитаны. Системы, созданной высокоразвитой цивилизацией.

— Внимание, приближается пузырь Алькубьерре, — монотонно твердил компьютер. Без личности Роберта его голос стал каким-то обжигающе холодным.

— А тот резкий скачок научно-технического прогресса, который можно наблюдать в последнее время на планете? Этот прорыв в биотехнологиях? За пять последних лет индекс Лезарёва изменился с минус ста восьмидесяти пяти до минус ста семидесяти трёх. И мы не поняли, что это вызвано не естественных прогрессом, а искусственно привнесено извне! — не унимался командир. — При том, что большинство фундаментальных исследований идёт из Подземного Города! Одни доспехи легионеров чего стоят. Как можно было не понять, что все они буквально подарены аборигенам? А то, сколь внезапно закончилась та война двадцатилетней давности, которую застали первые автоматические зонды? Воевали не на жизнь, а на смерть, ниарские войска только-только начали переходить в наступление и отвоёвывать свои территории, и тут — раз! Мирный договор. Ну неужели нельзя было заметить внешнее вмешательство? Глупцы, глупцы! Разыгрывая с шатрэнианцами партию, пряча друг от друга в рукавах свои козыри, мы не заметили, как к нашему столу подсел третий игрок.

— Погоди, — прервал его Макаров. Такое положение вещей явно не укладывалось в его картину мира. — Что значит «внешнее вмешательство»?

— А то и значит, что представители неизвестной цивилизации осуществляют прогрессорскую деятельность. Они сознательно подталкивают цивилизацию на Шат‘рэ вперёд, собираясь заменить путь её естественного эволюционного развития революционным, заданным согласно предварительному плану. Этим можно объяснить высокий уровень эмпатии, который ты обнаружил. Для более продуктивного воздействия на общество местных жителей пришельцы могли, скажем, распылить по планете какой-нибудь препарат, делающий их мирными и чувствительными к внушению. А эмпатия — побочный эффект.

— Этот странный сладкий запах на планете…

— Например он! Повысив внушаемость, пришельцы могли остановить войну между двумя ненавидящими друг друга соседями. А если так, то техническое развитие чужих не только не отстаёт от нашего, но и кое в чём превосходит.

— Внимание! Приближается пузырь Алькубьерре! — холодно говорил компьютер

Сузив окно связи с Олегом, Тадеуш открыл сразу десяток каналов, раздавая приказы своим подчинённым. В его крови бушевал адреналин, он старался сделать как можно больше, прекрасно понимая, сколь ограничены его возможности. Неизвестная высокоразвитая цивилизация, освоившая межзвёздные путешествия! От неё можно было ожидать чего угодно — протянутой руки или ножа в спину. А раз так, то нельзя дать им шанс узнать о Земле, прежде чем Земля поймёт, с кем имеет дело. В этом был смысл протокола «Инкогнито»: уничтожить всю информацию о Федерации при столкновении с культурой, способной стать угрозой человечеству.

Раздавая лаконичные указания, Штур привёл в движение всю базу, превратив её в муравейник. Отставив прочие дела, люди принялись уничтожать карты, схемы — система переработки отходов захлёбывалась в наполнивших её носителях информации. Компьютер пока не трогали, но подготовили для того, чтобы он самоуничтожился вместе со всеми хранимыми данными. По приказу капитана Кабилы члены её экипажа сейчас крушили навигационную аппаратуру на транспортнике. Было решено, что в случае чего по команде с лунной базы будут отключены магнитные ловушки, удерживающие антиматерию в топливных ячейках грузовика: это полностью его разрушит. Кроме того, прямо сейчас инженеры колдовали над перенаправлением энергии базы на систему противометеоритной защиты и пилоны гравитационных генераторов, чтобы в крайнем случае использовать их в целях обороны. Не бог весть что, но этого может оказаться достаточным, чтобы дать людям время сжечь все мосты, связывающие их с далёкой родиной.

— Внимание! Прибывает корабль! Принадлежность неизвестна.

— Вывести на экран! — скомандовал Штур.

Тотчас центральное место в его комнате, превратившейся в нервный центр Базы, заняло изображение космоса с хорошо видной гравитационной линзой. В следующую секунду она исчезла — и взору землянина предстал корабль инопланетян. Чуждый, совершенно не похожий на земные биомеханические корабли с их плавными, но чётко очерченными контурами. Если сошедшие со стапелей Федерации суда могли менять геометрию корпуса лишь в определённых конструкцией пределах, то форму корабля пришельцев вообще было сложно описать, настолько она оказалась аморфной и изменчивой. Вокруг звездолёта клубилось нечто вроде фиолетового пульсирующего тумана, то расширявшегося, то сжимавшегося — казалось, корабль дышал.

— Новая цивилизация… — проговорил Олег, всё ещё остававшийся на связи с начальником Базы. — Развитая, быть может, больше, чем мы, но при том не сгинувшая невесть сколько тысячелетий назад, оставив после одни лишь руины и заброшенные механизмы. Истинные братья по разуму, мечта многих поколений…

— И наша головная боль — процедил сквозь зубы Тадеуш. — Мы не знаем, чего от них ожидать. Сам факт того, что они ведут прогрессорскую деятельность, показывает различия между нашим мировоззрением. Эти создания считают себя вправе вершить будущее других миров, загонять их под единые стандарты развития, которые считают правильными. Их политика в отношении иных цивилизаций — насильственное навязывание. И неизвестно, как они нас встретят, если окажется, что Федерация не вписывается в представление «нормальности».

— Гравитационные генераторы подготовлены, — безучастно констатировал происходившее компьютер.

— Но различия между нами не могут быть столь чудовищны! — возразил Макаров. — Обе цивилизации не уничтожили сами себя, вышли в космос — а это значит, что должны быть общие точки пересечения в области морали! Вспомни, у нас на Земле было немало противников существующей ныне доктрины невмешательства. Много людей — даже в Мировом Совете — стояли за организацию прогрессорской деятельности. Просто эти выбрали немного другой путь. Так неужели мы не сможем договориться?

Тадеуш рассмеялся

— Мораль! Она столько раз менялась за историю человечества, что смешно говорить о ней как об универсальной константе. Даже такие общераспространённые заповеди, как «не убий» редко касались тех, кого объявляли врагом. А мы, Олег, взяли в плен их сотрудника! Мы для них можем показаться агрессорами, а не наоборот! Раз они выбрали путь прогрессорства, то их цивилизация куда более радикальна, чем наша. Кто знает, может быть, сегодняшнее происшествие положит начало крупнейшей межзвёздной войне, которую когда-либо знала наша Галактика.

— Внимание, неизвестный корабль начал движение к базе! Расчетное время входа в зону поражения гравитационными генераторами — тридцать семь секунд.

— И что, по-твоему, мы должны делать? Неужели будем стрелять, когда они войдут в зону поражения?

Начальник базы замолчал.

— Двадцать секунд… Оружие нацелено.

— Компьютер! Стрелять только при угрозе человеческим жизням! — резко бросил поляк. Затем, посмотрев на Олега, чуть улыбнулся и произнёс — Всё, что нам теперь остаётся, это надеяться на лучшее.

— Десять секунд.

Не прощаясь, он отключил все каналы связи, оставив лишь изображение корабля чужаков.

— Пять секунд. Четыре… Три… Две… Одна… Неизвестный корабль в зоне поражения.

Когда Мршаа пришел в себя, солнце клонилось к горизонту. Голова гудела как после спиртного, ноги казались ватными, доспех — неимоверно тяжёлым. Однажды, во время войны, его засыпало в блиндаже вместе с пятью бойцами, и пока их откопали, люди надышались угарным газом до потери сознания. Ощущения были в чём-то схожи.

Чтобы подняться на ноги, пришлось опираться о кузов броневика. Карабкаясь вверх, Мршаа заметил, дверь в камеру пленника отворена. Сбежал.

— Ки-шоот, — выругался майор.

— Я так понимаю, ваш пленник исчез? — раздался сзади негромкий учтивый голос.

Раэлен обернулся и увидел мужчину в светло-коричневом гражданском костюме, стоявшего совсем рядом, заведя руки за спину. Высокий, худощавый, с резкими чертами лица. По обе стороны от него находились два охранника в боевых доспехах. Троица почему-то сразу не понравилась Мршаа.

— Вы кто такие и как здесь оказались?

— Я Нэцке, управитель Подземного Города. Прилетел забрать пленника. Что случилось?

Раэлен толком и сам не знал. Но говорить с незнакомцем на эту тему не собирался.

— Я офицер Шестого Легиона и не отчитываюсь перед гражданскими.

Нэцке улыбнулся.

Думаю, майор, после того, как вы пройдёте со мной, ваше мнение изменится.

Мршаа собирался возразить, что никуда не пойдёт, что у него всё ещё есть приказ — но вдруг обнаружил, что забрало защитного шлема сдавило челюсть, не позволяя издать ни звука. А затем, к своему ужасу, почувствовал, как доспех плотно обхватил конечности и в буквальном смысле слова заставил идти против своей воли. Он мог лишь вращать глазами и видеть, как подчинённые ему легионеры, неуклюже, точно марионетки, поднимаются и ковыляют в одном направлении — видимо, их точно также заставляли двигаться проклятые биомеханические костюмы, эта новейшая разработка из Подземного города.

В этот момент майор понял, что чужепланетчиков надо было искать не в небе, а под землёй.