Клятва московской принцессы

Антон Иванов, 2009

Представь: каждую секунду с тобой может случиться все, что угодно. Это увлекательно и интересно, но... ты не всегда будешь рад таким чудесам. Егор Орлов не ждал ничего особенного от поездки на дачу. Он был уверен, все приключения остались по ту сторону волшебного портала в альтернативной Москве, где ему удалось побывать уже дважды... Но опасные сюрпризы из другой реальности нашли Егора и здесь. Тем временем принцесса Зоя спаслась от заговорщиков и благополучно вернулась в столицу Русии и Киндии. Только характер дофины изменился: словно повзрослев за один миг, она отвернулась от всех старых друзей... Раньше никто и представить не мог, что такое возможно. В самый неожиданный момент два параллельных мира соприкоснутся еще раз, Егор вновь окажется в Башне. И должен будет как можно скорее понять, что происходит, иначе он никогда больше не увидит принцессу Зою!

Глава I

Дождик с упорной, изнурительной монотонностью выбивал дробь по стеклам. Егор, приподнявшись на кровати, высунулся в окно. Надежда таяла на глазах. Конечно, вроде бы небо сегодня стало чуть менее серым, чем вчера. И дождь льется уже не стеной. Но все равно мокро и сыро! И это называется лето! Долгожданные каникулы! Жизнь на природе! А в Москве, между прочим, стояли такие жара и сушь, что всем вокруг просто манной небесной казалась хотя бы коротенькая гроза.

Ее каждый день предсказывали. Задыхающийся от зноя город томился в бензиновом мареве. Спасение постоянно откладывалось. Синоптики переносили его на следующий день, объясняя, что циклон неожиданно изменил направление и вместо Москвы унесся куда-то на север.

Гроза разразилась ровно в день их отъезда. Первые увесистые капли ударили по пыльному заплеванному перрону как раз при посадке в поезд. Они заняли свои места в купе. Егор — нижнюю правую полку, его друг и одноклассник Никифор — верхнюю правую, а мама Никифора, Марина Николаевна, — нижнюю левую.

Поезд тронулся. Внизу застучали колеса, а сверху загрохотало. На крышу вагона с шумом обрушился ливень. Окно подернула водяная рябь. Ослепительно полыхнула молния. Прямо в их окне. Марина Николаевна громко ойкнула и отшатнулась.

— Может, мы лучше шторку опустим? — нерешительно предложила она ребятам.

— Бесполезно, — философски заметил со своей верхотуры Коржик. — Если нас стекло не защитит, то шторка тем более.

Оглушительно грохнуло. Мама Коржика подскочила.

— Под небесный салют отъезжаем, — с довольным видом отметил Коржик. — Как вип-персоны.

Снова сверкнуло и тут же грохнуло. Марина Николаевна, зябко ежась, забилась в угол.

— Провожает нас Москва, — продолжал ликовать ее сын, — по полной программе. Люблю грозу в начале мая! Хотя нет, не в тему, — поправился он. — Сейчас у нас уже не май. «Мы шли-и под грохот канона-ады!» — дурным голосом затянул он.

— Замолчи! — прикрикнула на него Марина Николаевна.

— А чего? Здесь, по-моему, все свои, — возразил Никифор.

Четвертое место в купе пустовало. Марина Николаевна осторожно выглянула в окно.

— Ужас какой творится! Как бы пути не залило. Застрянем где-нибудь. А Федор специально приедет нас встречать.

— Ма, дорога железная. Ее так просто не смыть. Она на такие вещи рассчитана, — заверил сын. — Не по делу волнуешься. И вообще, нервы надо беречь. Уж кому-кому, а тебе надо бы знать об этом. — Мама Никифора работала в психиатрическом отделении одной из московских больниц. — А дядя Федя, если надо, нас подождет. — Он, свесив голову, мечтательно поглядел на Егора. — А прикинь, Орлов, если действительно рельсы смоет, во здорово! Поплывем, как на корабле!

Пути не размыло. Гроза, однако, не расставалась с поездом, преследуя его с завидным упорством. Коржик сперва ликовал. Это же надо, попали в грозовой фронт! Радость его, впрочем, длилась лишь до того момента, когда им настало время выходить с чемоданами и баулами на станции прямо под проливной дождь. Хлестало как из ведра. И ветер дул такой, что зонта не раскроешь. Да хоть и раскроешь, чем его держать, если руки багажом заняты! Платформа превратилась в бурный горный поток. Все трое мгновенно промокли до нитки.

В крохотном зале ожидания было неуютно, грязно и пусто. Дядя Федя отсутствовал. Марина Николаевна растерянно озиралась по сторонам.

— Ничего не понимаю. Он же обещал нас встретить.

— Да вы позвоните ему. Вдруг у него обстоятельства изменились, — порекомендовал Егор.

— Как я ему позвоню? Куда? — трагически закатила глаза Марина Николаевна.

— По мобильнику, — пожал плечами Егор.

Никифор фыркнул:

— В этих джунглях, дорогой граф Орлов, мобильная связь не действует. Неохваченная территория.

Егор удивился:

— Как же вы с вашим дядей Федей связь поддерживаете?

— Когда надо, я шлю ему телеграммы, — объяснила Марина Николаевна.

— А он нам звонит с переговорного пункта в Большой Гореловке, — добавил Коржик. — Короче, Граф, добро пожаловать в каменный век.

— Пойду к начальнику станции, — поставила на пол свой чемодан и объемную сумку Марина Николаевна. — Они с Федором друзья. Может, он что-то подскажет или поможет.

Никифор мрачно хохотнул:

— Ну да. Электровоз в деревню к дяде Феде отрядит. По бездорожью…

— Мне не нравится твой настрой, — сурово оборвала его мама.

— А уж как мне не нравится, — впадал во все большую мрачность Никифор. — У меня, между прочим, ботинки полны воды, и за шкирку затекло, и ночевать на скамейке я совершенно не собираюсь.

— Почему ты все время качаешь права? — рассердилась мама. — Брал бы пример с Егора. Он, между прочим, тоже промок, но в отличие от тебя как воспитанный мальчик молчит. Сядьте и переоденьтесь. А я пошла искать начальника.

— Много он тебе даст, этот начальник, — с пессимизмом бросил ей вслед сын и начал расстегивать мокрый чемодан.

Заглянув внутрь, он ничего не вынул.

— Какой смысл переодеваться, — обосновал он свое решение Егору. — Сейчас ведь по-новой на улицу выйдем и опять точно так же промокнем. Тогда вообще ничего сухого не останется. Да и мокрое куда девать?

— Ты совершенно прав, — поддержал его друг и собственный чемодан даже не потрудился раскрыть.

Вскоре появилась Марина Николаевна, и не одна, а в сопровождении двух мужчин.

— Дядя Федя! — возопил Никифор, бросаясь к огромному бородатому человеку.

Егор из этого заключил, что второй спутник Марины Николаевны — невысокий, толстенький, лысенький, в плащ-палатке защитного цвета, и есть тот самый начальник станции.

— А мы думали, ты уж совсем не приедешь! — радостно сообщил дяде Никифор.

— Завяз, — коротко отозвался тот. — Заглох. Трактор помог.

— То есть ты повезешь нас домой на тракторе? — Никифор так восхитился, словно им подали по меньшей мере королевскую карету из Букингемского дворца.

— В некотором смысле, — загадочно произнес дядя. И, протянув руку Егору, добавил: — Федор Николаевич.

— Егор Орлов, — ответил на крепкое рукопожатие мальчик.

— Мы разве в тракторе все поместимся? Нас ведь много плюс наш багаж, — не отставал от дяди Никифор.

— На моей поедем. — Федор Николаевич подхватил разом три чемодана. Два в руки, один — под мышку. — Нам бы засветло добраться.

— Так ты, значит, машину-то починил? — и на сей раз не унялся Никифор.

— Оставь дядю в покое! — прикрикнула мама. — Ты можешь умолкнуть хоть на минутку?

— Активный у вас малец, — то ли с осуждением, то ли с одобрением покачал головой начальник станции.

Никифор покраснел, заткнулся и надулся. Мальцом он себя совершенно не чувствовал. Как-никак они с Егором уже в восьмой класс перешли. Вполне солидные мужики, а с ними общаются, как с детсадовскими. Сплошное унижение!

Привокзальная площадь была похожа на озеро, посреди которого, утопая колесами в воде, стоял трактор и прицепленная к нему тросом видавшая виды «Нива». Дядя Федя с энергией катера бодро внедрился в разбушевавшуюся стихию. С такими резиновыми сапожищами, как у него, и Ниагарский водопад перейти не проблема. Егору, Никифору и Марине Николаевне пришлось куда тяжелее. Они брели по колено в воде. Начальник станции, благоразумно оставшись на суше, под спасительным козырьком входа, махал им вслед:

— Счастливого пути!

— И вам тоже не утонуть, — тихо буркнул Никифор. — Еще пару таких деньков, и вместе с вокзалом ведь уплывете.

Марина Николаевна сердито зыркнула на него из-под зонтика. Брат ее обернулся и, оценив ситуацию, принял решение:

— Заедем в магазин. Сапоги купим. С собой-то небось захватить не догадались.

— Не догадались, Федя, — призналась Марина Николаевна. — Даже в голову не могло прийти. В Москве ведь жара стояла. А что, у вас тут так часто?

— Случается, — неопределенно откликнулся ее брат и, подумав, добавил: — Ну и в лес ходить в них надежнее. В смысле, в сапогах.

— А что там? — насторожилась Марина Николаевна.

— Всяко бывает, — уклончиво ответил брат.

— Что конкретно «всяко»? — не удовольствовалась его ответом сестра.

— Гадюки, — с неохотой выдавил из себя дядя Федя.

— Кранты. В лес не пустят, — обреченно шепнул Егору Никифор. — Мать даже ужей боится, а тут, конкретно, гадюки.

— И зачем твой дядя сказал?! — в свою очередь расстроился Егор.

Марина Николаевна с каменным лицом забралась в «Ниву». Федор Николаевич, привязав к багажнику на крыше их чемоданы и накрыв их полиэтиленовой пленкой, сел за руль и гуднул. Трактор с ревом и скрежетом тронулся.

Добраться до дяди-Фединого дома им удалось засветло, однако не посуху. Дождь продолжал настойчиво лить. Выбравшись из машины, они стремительно забежали в сени, хотя это и не спасло их. Все трое давно уже вымокли, а за время поездки в холодной машине еще и продрогли. У Егора зуб на зуб не попадал, а круглая и обычно румяная физиономия Коржика стала синей.

— Горяченького бы чайку, — не успев переступить порог, потребовал он.

— Иди, ставь чайник, — лаконично отреагировал дядя Федя.

— Сперва пусть в сухое переоденутся, — возразила Марина Николаевна. — А после и впрямь обязательно нужно что-нибудь горяченькое.

— Суп есть, — сообщил ее брат.

— Замечательно, — зябко потерла руки Марина Николаевна.

— Вы наверх, — указал ребятам на лестницу дядя Федя.

Они, подхватив чемоданы, поспешили по скрипучим ступенькам в указанном направлении. Федор Николаевич загремел дровами, сложенными возле печки.

— Ща протопим как следует, и тепло будет, — донесся до них его голос.

Мальчики обнаружили на втором этаже две комнатенки. Одна явно принадлежала дяде Феде, вторая предназначалась им. В ней стояли два топчана с аккуратно сложенным в изголовье чистым бельем, небольшой платяной шкафчик и этажерка с книгами.

— Скромненько. На пятизвездный отель, конечно, не тянет, но жить можно. Особенно если погода хорошая, — сказал Коржик. — Ну, когда здесь только ночуешь.

Мальчики оперативно облачились во все сухое и побежали вниз. На плите уже стояли чайник и большая кастрюля. В печке весело гудел огонь, а дядя Федя резал свежезакупленные хлеб и колбасу. Выкладывая в масленку масло, он сообщил:

— Домашнее. Соседкино. — И, повернувшись к мальчикам, коротко бросил: — Расставляйте тарелки.

Вскоре они уже уплетали обжигающие кислые щи с грибами, — то ли действительно жутко вкусные, то ли им так казалось с голодухи. Суп изрядно согрел их. Всех, кроме мамы Коржика, продолжающей зябко ежиться.

— Сейчас чайку тебе специального на травках заварю, — с тревогой воспринял ее состояние брат. — Выпьешь с медом и малиновым вареньем и полезай на печку. К завтрашнему дню как рукой снимет.

— На печку не полезу, — воспротивилась Марина Николаевна. — Там очень душно. Мне плохо станет. Да ты, Федя, не волнуйся. Чайком прогреюсь, и пройдет.

Но не прошло. К утру у Марины Николаевны поднялась температура. Она отчаянно чихала и кашляла, лежа на первом этаже в комнате за печкой. А за окном продолжало беспрестанно лить.

— Разверзлись хляби небесные, — кратко высказался по сему поводу Федор Николаевич и, натянув на себя огромный брезентовый плащ-палатку, направился кормить кур.

— А нам теперь чего делать? — спросил Егор у Никифора.

— Сложный вопрос, — был и сам в замешательстве тот. — Можно книжку почитать или во что-нибудь поиграем, или… — он задумался. — Телевизора нет. Дядя Федя его не любит. Есть только радио.

Дождь продолжал лить на следующий день и еще на следующий. Мальчики изнывали от скуки. Дядя Федя становился все угрюмее и, как казалось Егору, с каждым днем прибавлял в объеме и росте, сокращая своим присутствием свободное пространство и без того тесного дома. Мама Никифора по-прежнему чихала, сморкалась, кашляла и температурила. От жара у нее болела голова, и она беспрестанно одергивала ребят:

— Никифор, Егор, умоляю, не топайте, не гремите! И так голова раскалывается!

Наконец, дождь чуть-чуть приутих, а к полудню сменился на мелкую морось. Дядя Федя, вернувшись с улицы, шумно скинул сапоги и решительно произнес:

— Погода налаживается. Самое время для рыбалки.

— Но там, по-моему, еще капает, — нерешительно возразил Егор.

— Ерунда, — отмахнулся Федор Николаевич. — Не сахарные, не размокнете. Я вам уже приготовил по плащ-палатке, а сапоги у вас уже есть. К ужину как раз карасей наловите.

— Федя-я, — слабым голосом протянула из маленькой комнаты мама Никифора. — А это не опасно?

— Нет. Я за ними пригляжу, — пообещал ей брат. — Ну, что расселись? Собирайтесь, — повернулся он к мальчикам. — Наживку я вам приготовил. Удочки в сенях. А клев в мелкий дождь самый лучший.

— Ты уверен? — с сомнением покосился на дядю Никифор.

— Совершенно, — энергично кивнул тот и шепотом добавил: — Матери дай хоть немного прийти в себя, оглоед.

Путаясь в длинных широких плащах, ребята в сопровождении Федора Николаевича вышли из дома. В воздухе плавала водяная взвесь.

— Сыровато, — поежился Никифор.

— Я вам термос с чаем в рюкзак положил, — явно не собирался вносить коррективы в намеченный план Федор Николаевич.

— Нам? — переспросил Егор. — А вы разве не идете?

— Своих дел полно, — провел рукой по окладистой бороде дядя Федя. — Сейчас доведу вас до лодки, стащим ее в озеро, и рыбачьте себе на здоровье. А я часика через два за вами вернусь.

— То есть мы не с берега будем ловить? — задал новый вопрос Егор.

— Берег сейчас что болото. В лодке сподручнее. Там хоть сядете на сухое, — растолковывал ему Федор Николаевич.

Двадцать минут спустя ребята уже куковали под моросящим дождем в лодке, отплывшей на десяток метров от берега. Кривя пухлые губы, Никифор с безнадежностью созерцал неподвижный поплавок.

— Развел нас с тобой дядя, Граф, как лохов. Какая же уважающая себя рыба в такую погоду будет клевать! Выперли нас из дома, чтобы мы маме болеть не мешали. В общем-то, если честно, мне самому там уже было тошно сидеть, но здесь, по-моему, еще хуже. У меня от этой лодки клаустрофобия начинается. И ноги мерзнут.

— А я тебе говорил: надень шерстяные носки, — напомнил Егор.

— Ну их. Они так колются. Лучше чайку для согрева попить. Где там у нас термос?

Встав на ноги, он потянулся к рюкзаку. Лодка опасно накренилась.

— Осторожнее! — взвыл Егор.

Коржик поторопился плюхнуться на скамью.

— Лучше б дома остались. Там хоть по лестнице взад-вперед ходить можно.

— Вот оттого, что ты по ней слишком много ходил, нас с тобой сюда и сослали, — невесело усмехнулся Егор, которому дождевая рыбалка тоже не слишком пришлась по душе.

— Слушай, а может, смотаем удочки? Ежу ведь понятно: улов нам сейчас не светит. Сядем на весла…

— И что дальше? — без малейшего воодушевления воспринял его задумку Егор.

— На том берегу есть хутор, — продолжил Никифор. — Доплывем, зайдем в гости. Узнаем, как у них дела. Погреемся. Может, нас даже там чем-нибудь угостят. А к приходу дяди Феди пригребем на исходную точку. Докладывать ему, конечно, об этом совершенно необязательно. Ну, поплыли?

— Да уж лучше, чем здесь прозябать, — вздохнул Егор. Он действительно начал мерзнуть.

Они синхронно заработали веслами. Лодка плавно развернулась и взяла курс на противоположный берег. Движение их согрело и несколько приободрило. Радость, однако, была краткосрочной. На середине озера они попали в полосу густого непроглядного тумана. А так как гребли мальчики, не оглядываясь на то, что творится у них за спинами, молочное облако явилось для них совершеннейшей неожиданностью. Где один берег и где другой — не понятно. Хоть ножом режь этот туман!

— Я чувствую себя лягушкой в крынке с молоком, — бросив весло, объявил Никифор.

— Какой еще лягушкой? — не уловил смысла Егор.

— Ну, той самой, которая, попав в молоко, не утонула, а работала лапами и взбила масло.

— А-а, — протянул Егор. — Тогда погребли дальше.

— Вопрос, куда, — озадаченно поскреб затылок Коржиков. — Эх, Граф, зря поплыли. Лучше б остались на месте и подождали дядю.

— Так идея твоя была, — справедливости ради заметил Егор. И, чуть помолчав, добавил: — Я себя, например, здесь чувствую, как ежик в тумане. Вот сейчас какая-нибудь голова высунется и скажет: «Ку-ку!»

— Ну, мы же не на Лохнессе, — сказал Никифор.

— Не понял, — уставился на него Егор.

— Ну, чья еще морда, кроме чудовища, может высунуться из тумана посреди озера. Чудовищ здесь точно нет. Только рыба, и в основном мелкая. Слушай, по-моему, там просвет намечается. Курс на него.

Туман и впрямь понемногу рассеивался. Ребята вроде бы даже смогли разглядеть смутные очертания деревьев.

— Видно, мы все же подходим к противоположному берегу, — обрадовался Никифор. — Налегай на весла.

Однако он почти тут же остановил Егора:

— Погоди! Смотри!

Тот оглянулся и изумленно замер. В нескольких метрах от них плыла… девушка с длинными белыми волосами. Нет, она не плыла, потому что в воду была погружена лишь по пояс.

— Но там же глубоко, — ошарашенно прошептал Никифор.

Белые длинные волосы девушки струились по ее спине и скрывались под водой. Она беззвучно и плавно двигалась вперед, опустив руки в воду. В воде за ней что-то мелькнуло.

— Эт-то р-русалка, — заикаясь, выдохнул Никифор. — М-мы п-погибли.