Дисперсия лояльности

Анри Малле, 2019

Первая книга из цикла «Шпионы тоже люди». «Дисперсия лояльности» – шпионский роман, написанный в лучших традициях этого жанра. Динамичный сюжет, замешанный на политических интригах и подковёрной войне внутри самого КГБ. Обаятельный и харизматичный молодой сотрудник КГБ Лазарев виртуозно выполняет задания, обходит противника, выверяя каждый шаг и все равно балансируя на краю пропасти. Все это делает книгу увлекательной, захватывающей и невероятно интересной. События происходят в начале 60-х годов прошлого века. В этой истории использованы реальные факты, но многие из них являются спорными и не имеют документального подтверждения. Книга не претендует на документальность, это остросюжетный роман о событиях прошлого.

6

СССР, Москва.

Майор Лазарев ещё раз перечитал досье на тех, с кем придётся иметь дело в последующие дни. Посмотрел расписание репетиций и спектаклей в театре-студии «Молодость», а также план здания и приложенный к нему лист с пояснениями Михаила Фёдорова.

— Ну что, девушки, станцуем? — произнёс негромко любимую шутку.

Эту фразу он взял из какого-то старого вестерна. Главный герой перед схваткой с толпой врагов, взяв два огромных револьвера, произносил бравурным тоном: «Ну что, девушки, станцуем?», затем высоко подпрыгивал, переворачивался в воздухе, уворачивался от пуль почти танцевальными движениями и при этом стрелял. Стрелял метко, в результате уложив всех недругов. И, конечно, на нём самом не было ни царапины.

Лазарев хмыкнул, убрал папку в сейф и вышел из кабинета.

Через боковую дверь Анатолий вошёл в здание театра-студии «Молодость». Пройдя холл, на стенах которого висели фотографии актеров, сцены из спектаклей и афиши, попал в зрительный зал. Там витал тот особый и, ни с чем не сравнимый, запах театра. Свет был только на сцене, где проходила репетиция спектакля. Анатолий осторожно, чтобы не шуметь, присел на одно из откидных кресел и стал наблюдать за происходящим. Он сразу узнал Михаила Фёдорова — актера необычайно обаятельного и талантливого, известного по многим ролям в кино, а теперь ещё и руководителя собственной театральной труппы. Женщины всех возрастов по нему сходили с ума. Михаил со стопкой листов в руке, легко передвигался по сцене, на ходу давая указания.

— Сергей, если говорю, что заиграла музыка, то музыка заиграла. Чем ты там занимаешься? Уснул, что ли? Маша, пожалуй, выходи на сцену не между этими деревьями, а вон оттуда, и сразу же начинай пританцовывать и двигаться вот сюда. — Фёдоров слегка топнул ногой в нужном месте. — Лариса, чудо моё, что на тебе надето? Ты хоть подол своих юбок подбери так, чтобы они не накрывали всё на столе, когда ты на него усаживаешься.

Лазарев всмотрелся в девушку, которую Фёдоров назвал Ларисой. На фото она показалась более миловидной, чем в жизни. Фигура шикарная, прекрасная осанка, и передвигается грациозно. А вот личико простовато, да и «утиный» носик явно портили общую картину. Но яркие, выразительные глаза притягивали и перекрывали все остальные недостатки внешности. Память услужливо выдала Анатолию слова из характеристики на Ларису Панко: «Высокая работоспособность, вынослива, талант к перевоплощению, любвеобильна».

«Привет, будущая мама наследного принца», — Лазарев всмотрелся в девушку, стараясь с ходу найти нужный подход. — А где тут у нас, собственно, сам «Принц»»?

«Принцем» Анатолий прозвал Глеба Светлова, поскольку тот был внуком и наследником императора Николая II. Майор всмотрелся в актёров на сцене, но не нашёл среди них Глеба. А переведя взгляд в партер, сразу же увидел. Светлов сидел рядом с Рошиной.

«А вот и наши голубки», — удовлетворённо констатировал майор Лазарев.

Он слегка наклонился вперёд и стал рассматривать сидящих в зале актёров. В этот момент Фёдоров хлопнул в ладоши и зычным голосом начал отдавать команды.

— Всё, хватит прохлаждаться, поднимайтесь все на сцену, и пройдём весь эпизод. Сергей, не спи, пожалуйста, и следи за сюжетом, музыка должна плавно вливаться в происходящее действие. Игорь, нет, ты, пожалуй, оставайся и только отойди назад… да, так хорошо.

Фёдоров спустился в партер и остался стоять.

— Начали!

На сцене актёры проигрывали эпизод, а Лазарев следил за происходящим, сидя в затемнённой части зрительного зала. Сам спектакль его нисколько не интересовал, а вот работа актёров была очень даже интересна. В какой-то момент в игру вступил Светлов. Он произносил фразы из текста и при этом двигался в направлении Ларисы. Анатолий увидел, как глаза Панко загорелись.

«Или она гениальная актриса, что, впрочем, сказано в её досье, или имеет к Глебу и свой собственный интерес, и не только как к партнёру по сцене. А это уже очень хороший знак.»

В целом, даже если бы Анатолий и не прочитал досье, то всё равно сразу сказал бы: эта девушка произошла из породы явных аристократов. Панко излучала такую уверенность и гармоничность во всём, что не вызывало сомнений — эти качества вырабатывались в её предках несколько поколений. Она напоминала грациозную пантеру, готовую к прыжку. Память опять услужливо нарисовала картинку из сказки его детства: скачущий на белом статном коне принц и прекрасная принцесса, ждущая в старинном родовом замке.

«Да уж, история… Ладно, справимся. И не такие задачки решали. Если этот наследник столь нужен высшему руководству, то его будущее явно будет хорошо обеспечено. Так что моя совесть перед ним или перед ней чиста.»

Тем временем актёры закончили разыгрывать эпизод, и Фёдоров, подведя итоги репетиции, отпустил всех отдыхать.

Анатолий встал с места и пружинящей походкой стал спускаться к сцене.

— Михаил Николаевич, пожалуйста, уделите мне несколько минут вашего времени, — Лазарев нацепил на лицо улыбку питона и двинулся к сцене.

Фёдоров слегка дернулся, как от удара в челюсть, но быстро взял себя в руки и, уже поворачиваясь к майору, успел «сделать лицо». Поэтому Анатолий лицезрел самую любезную и удивлённую улыбку.

— А вы, собственно, кто будете? — Фёдоров слегка откинул голову, и даже в глазах красивого стального цвета появились неподдельный интерес и удивление одновременно.

«Умён, талантлив настолько, что никогда не надо верить выражению его лица. Предан нашему делу до мозга костей», — сразу же вспомнил Лазарев информацию из досье на Михаила и продвинулся ещё на пару шагов в направлении цели.

Фёдоров с интересом рассматривал незнакомца, но опыт подсказывал, что сотрудник одной единственной службы может двигаться вот такой походкой породистого гепарда и говорить искренним тоном самаритянина.

— Здравствуйте, Михаил Николаевич, меня зовут Анатолий Лазарев, — он привычным жестом показал удостоверение майора КГБ.

— О, вы из КГБ, здравствуйте, — кивнул Фёдоров. — Чем обязан вашему визиту? Пойдёмте ко мне в кабинет.

Фёдоров протянул руку для приветствия, и в глазах появился лёгкий оттенок грусти. Естественно, Лазарев всё это заметил, но не понял подоплёку и решил, что Михаил устал и хочет побыстрее от него избавиться, ведь вечером — спектакль.

— Да, есть к вам небольшая просьба, — Анатолий пожал протянутую ладонь.

Мужчины вышли из зрительного зала и, пройдя маленький коридор, вошли в кабинет директора театр-студии. Фёдоров плотно закрыл дверь, придвинул гостю стул и сам сел по другую сторону стола.

— Слушаю вас внимательно, — произнёс, усаживаясь поудобнее.

— У вас в театре служат Татьяна Рошина и Глеб Светлов, — медленно начал Лазарев. — Нам стало известно, что актёры в скором времени собрались пожениться. Так вот, этот брак крайне нежелателен. Прошу вас помочь его расстроить.

Михаил продолжал смотреть на майора. На его лице не отразилось ровным счётом ничего, но в голове произошло не просто зашкаливание эмоций, а целый табун мыслей одновременно пронёсся ураганом.

«Вот так да! То есть эта свадьба не устраивает КГБ, ничего себе расклад. Что ж такого особенного в этом Глебе?»

То, что это не связано с Рошиной, Фёдоров был уверен. Он давно знал Татьяну, и никакие её проделки никогда не вызывали интерес у спецов. А вот то, что КГБ до такой степени опекает Светлова, это и удивило, и насторожило одновременно.

«Глеб талантлив, спору нет, но здесь кроется что-то совсем другое. Что ж, расстроить эту свадьбу всё равно придется, если такой человек, как майор КГБ, лично об этом попросил, то выбора всяко нет никакого. Да и ему самому этот фарс со свадьбой не очень-то нравился», — бешеный поток эмоций затих.

— Понятно, как много у меня на это есть времени?

— Чем быстрее, тем лучше. Но понимаете, следует не просто расстроить брак этой пары, нужно, чтобы они прекратили близкие отношения, так как беременность Рошиной от Светлова крайне нежелательна. С нашей стороны будут также приняты некоторые меры, но, думаю, и ваша помощь пригодится, — взгляд синих глаз Лазарева был спокоен.

— Да, всё понял. Нужно будет связаться с вами по окончании этой миссии? — Фёдоров изобразил полное участие.

— Нет, не стоит, за вами будут присматривать, но если понадобится помощь, то можете обратиться лично ко мне, — Лазарев протянул Михаилу листок бумаги с номером телефона.

— Понятно. Что-то ещё? — глаза Фёдорова выражали только вопрос и ничего больше: ни досады, ни недовольства, ничего.

«Он явно сможет без репетиций сыграть всё: от лешего на болоте до византийского императора. — Невероятный талант, да и манера двигаться, говорить сразу же очаровали Фёдорова в собеседнике. — Необычайный дар у этого парня. А глаза-хамелеоны с переливом от голубого до зелёного — большая редкость. Какой редкостный талант пропадает, — мелькнула мысль, но сразу же на смену ей пришла другая. — А почему пропадает? Именно настолько талантливые и сильные люди должны выполнять сложную работу, на которую нормальный человек не способен».

— Нет, это всё, до свидания, — Лазарев встал и протянул руку для прощания.

— Хорошо, всё сделаю, как вы просили. До свидания.

Когда дверь за визитёром закрылась, Фёдоров подошёл к небольшому зеркалу, висящему в кабинете. Увидел симпатичного мужчину, в глазах которого отразилась усталость и лёгкая печаль от того, что в расплату за занятие любимым делом частенько приходилось выполнять задания сотрудников КГБ.

«Что ж, на этот раз не самое худшее предложение, прорвёмся», — он подмигнул своему отражению и выглянул из кабинета.

В коридоре несколько актёров что-то обсуждали.

— Татьяна уже ушла? Не знаете, где она сейчас? — спросил Фёдоров.

— Она там, в холле, её позвать?

— Да, позови, пожалуйста, пусть зайдёт ко мне, — чуть улыбнулся Фёдоров.

Через пару минут Татьяна легонько стукнула в дверь и вошла к своему шефу. Вырез бордового сатинового платья открывал мягкие, округлые плечи и выгодно подчеркивал шикарную грудь — предмет восхищения мужчин и зависти у женщин. На круглом лице, обрамлённом локонами кудрявых волос, сияли большие серые глаза, в глубине которых плескалась тревога. Пухлые недовольно поджатые губы выражали протест и обиду.

— Закрой, пожалуйста, дверь, и хватит разыгрывать из себя вселенскую печаль. Знаю, ты талантливая актриса, — улыбнулся доброжелательно Фёдоров. — Присядь, у меня есть серьёзный разговор, — приглашающим жестом указал девушке на стул.

Рошина дёрнула плечом, задрала курносый нос повыше и присела на предложенное место. Упорно смотрела в окно и не желала повернуть голову в сторону Михаила.

— Знаю, ты на меня в обиде. Но говорил уже много раз, что не могу развестись с женой и жениться на тебе. Это сильно повредит моей карьере. Это не эгоизм, а неизбежная реальность. Знаю, ты недовольна, но пойми, пожалуйста: ничего не могу изменить. Мы можем с тобой видеться, как и раньше. Конечно, если ты этого хочешь. Поэтому, очень прошу не делать то, что собралась устроить. Ты не любишь Глеба, и он не любит тебя. Уж я-то в этом разбираюсь. Не знаю подлинные мотивы самого Светлова, но подоплёка твоих действий хорошо известна. И поверь, не желаю тебе зла, а поэтому прошу, аннулируй грядущую свадьбу. Это принесёт вам обоим только неприятности. Если согласна, то сам могу поговорить с твоим женихом, — Фёдоров вещал спокойным, проникновенным голосом и внимательно смотрел на Рошину.

Но лицо профессиональной актрисы никак не проявило истинных эмоций. Она по-прежнему сидела, вскинув голову и, не шевелясь, смотрела в окно, а модный кулон из прозрачного пластика в виде сердечка запал между округлостей груди, вздымающейся при дыхании.

— Всё, хватит, паузу ты уже выдержала достаточно, дальше идёт перебор, — ещё раз улыбнулся Фёдоров. Одной рукой взял её ладонь и поцеловал, а другой нежно провёл по плечику, по последней моде кокетливо выставленному на показ.

Татьяна повернула голову и, глядя в глаза Михаила, спросила самым холодным тоном, на который была способна:

— Всё? Могу идти?

— Хочешь уйти? Так просто встать и уйти? — Фёдоров легонько приподнял девушку.

Татьяна резко вывернулась. Её глаза, обрамленные пушистыми ресницами, пылали страстью и гневом. Из серых они превратились в бархатно-чёрные. Михаил притянул её к себе, но она упёрла маленькие кулачки ему в грудь.

— Нет, постой, я уже не та что прежде, больше не хочу быть твоей любовницей. Понятно? Могу идти? — девушка возбуждённо дышала.

— Конечно, иди, но, пожалуйста, подумай о том, что сказал. Поверь, это очень важно и для тебя, и для Глеба.

— А то что? Ты нас уволишь? — актриса надменно взглянула на Михаила и подошла к двери.

— Татьяна, прошу, успокойся и посмотри со стороны на весь этот цирк. Ты значительно старше, он совсем ещё юный. Это тоже существенные доводы не в пользу вашего брака.

— О! Ты ещё и про мой возраст вспомнил. А то, что потратила на тебя несколько лет жизни, и у меня в результате нет ничего, ни дома, ни семьи. Не хочешь об этом рассказать? — девушка перешла на визгливый тон. — Не изменю своё решение и выйду замуж за Глеба.

Татьяна демонстративно хлопнула дверью, и стук её каблуков затих в отдалении.

— Да никуда ты не выйдешь, — со вздохом произнёс Фёдоров и посмотрел в окно.

Там была осень, московская осень, пора волшебных изменений и перерождения от тёплого, ласкового, сладкого лета к леденящему зимнему холоду и пушистому белому снегу.