Любить, бояться, убивать

Анна и Сергей Литвиновы, 2020

Танцовщица Ольга Польская ещё полгода назад едва не погибла в ледяных водах реки Великой. А теперь она актриса в квесте, основанном на реальных событиях из её собственной жизни. Ольга – бывшая клиентка детективного агентства Павла Синичкина и его помощницы Риммы. Сыщики решают посетить шоу как зрители, но уже вскоре им приходится опрашивать актёров в связи с убийством, что случилось прямо во время квеста. Все улики указывают на Ольгу, но детективы полагают, убить клиента мог любой. В том числе и страдающий аутизмом Ярослав Дорофеев, давно и безнадёжно влюблённый в танцовщицу…

Римма

Август для детективной деятельности — месяц тухлый, и Паша Синичкин себя присутствием в офисе не утруждал. Умотать без меня куда-нибудь в Мексику или в Ниццу, правда, не решился. Но на работу являлся изредка, чисто чайку попить, и ночевать у меня оставался все реже. То рыбалка у него, то скутеры, то горные лыжи осваивает в каком-то туннеле с искусственным снегом.

Логично, конечно: расслабиться, пока серьезных клиентов нет. Однако я подозревала, что развлекается Пашенька далеко не всегда в мужской компании. А на скутерах с горными лыжами многие хищницы специально кататься учатся, чтоб выгодную партию словить.

Но не опускаться же до слежки за собственным шефом! Тем более в офисе все равно кто-то должен присутствовать. Лето — не лето, а два небольших заказа недавно были.

Нервному юноше с лицом Достоевского я помогла найти попутчицу из «Сапсана», мчавшего в Петербург (парень все четыре часа пути планировал сам попросить у девушки с соседнего кресла телефон, да так и не решился).

А печальную женщину я спасла от мошенников или даже от уголовной статьи.

У горемыки болела мама. Обычные болеутоляющие не помогали, а те, что продаются по красным рецептам (и подлежат очень строгому учету), врач не выписывал. Считал: пациентка может потерпеть.

Но в интернете предложения сильнодействующих лекарств имелись. И дочь пришла посоветоваться: можно ли на них откликаться?

Я побеспокоила Пашу (в этот день он осваивал яхтинг), помониторила ситуацию сама, и вместе мы быстро выяснили: есть только два варианта.

Отдать мошенникам деньги авансом — и просто не увидеть никаких лекарств. Или — попасть на полицейскую засаду и загреметь по 228-й статье. Реальный срок не дадут, но судимость и штраф за незаконное приобретение запрещенных веществ тоже не самые радостные события.

— Как же мне тогда с мамой быть? — закручинилась клиентка. — Может, взятку врачу предложить, чтобы все-таки рецепт выписал?

Но мы нашли иной выход.

У Пашиного знакомого недавно скончался от рака отец. Синичкин позвонил приятелю, в очередной раз выразил соболезнования и осторожно поинтересовался: не осталось ли после смерти родителя серьезных лекарств?

— Валяется что-то, — отозвался знакомый. — Я хотел в онкодиспансер сдать, да закрутился. А они сами вернуть не просили.

В итоге незаконную транспортировку запрещенных веществ осуществила я.

Женщина долго и радостно благодарила, пыталась деньги совать. Но мы с Пашей никогда не берем платы с тех, кто в совсем отчаянной ситуации.

— Доброе дело сделали — значит, скоро нормальные клиенты придут. Хлебные, — заверил меня Синичкин.

И на следующий день заказчик действительно явился. Им оказалась моя давняя знакомая — Ольга Польская.

Узнала я ее не сразу. Раньше она совсем в иных образах передо мной представала. То балерина с идеальным пучком, то, удивительным контрастом, посудомойка с небрежным хвостиком. Страстная леди с гривой волос, плещущихся на ветру. Инвалид с уродливой больничной стрижкой…

Сегодня — пожалуй, впервые — она выглядела обычной девушкой, одной из толпы. Заурядные джинсы, в весе слегка прибавила.

— Оля! — Я не удержалась от эмоций, вскочила ей навстречу. — Как я рада тебя видеть!

Девушка взглянула недоверчиво — нечасто, видно, ей кто-то радуется.

Но ответила на объятие, а потом уткнулась носом мне в шею и всхлипнула.

— Олечка! — перепугалась я. — Что случилось?

Она всхлипнула еще громче — и с несомненным удовольствием.

Паша выскочил из кабинета, мигом оценил ситуацию. Решительно перехватил Ольгу из моих рук, усадил на диван и уверенно обнял, а мне велел:

— Быстро воды!

Будто без него не догадалась.

Девушка успокоилась. Опустошила стакан, откинулась на спинку дивана, убедилась, что мы — зрители — затаили дыхание и внимаем. А потом (не утратила она все-таки сценического мастерства) торжественно произнесла:

— Что мне сделать, чтобы его остановить?

— Кого? — спокойно спросил Синичкин.

— Ярика. Ярослава Дорофеева.

* * *

Похоже, Рома на нее серьезно глаз положил. С чего бы иначе мотался каждый день на выселки, в Лианозовский лесопарк, из своих Сокольников?

С утра добросовестно впахивал ее личным тренером. Потом отправлялись к Оле на съемную квартиру, она готовила завтрак. И Рома редко уезжал сразу. Болтали, очень скоро последовал поцелуй, а через пару дней и бережный, словно она хрустальная, секс. Любовником спортсмен оказался умелым. И человеком чутким. Когда понял, что Ольга страшно стесняется своих непослушных рук и ног, а в момент оргазма у нее перед глазами все плывет (видно, давление падает), пыл поумерил. Часто ограничивался только поцелуями.

Иногда доставал лэптоп — Ольга тогда ходила на цыпочках.

Роман — хотя тело холил и выглядел профессиональным атлетом — оказался человеком творческой профессии. Окончил режиссерский факультет ВГИКа. Собственных фильмов, правда, пока не имел — только выпускной (Ольга посмотрела — добротный, довольно страшный «хоррор»). Сейчас служил разработчиком сюжетов в большой продюсерской компании, какие-то сериалы, над которыми он трудился, с переменным успехом шли по телевизору. Но — как положено всем, кто связан с кино, — в настоящий момент Роман работал над «бомбой». Детали хранил в секрете — даже от Оли. Боялся сглазить. Сказал только: «Если получится — всю Москву взорву!»

Она еще про себя удивилась — почему только Москву? Но подробности выпытывать не стала.

Все, кто болен, становятся эгоистами. И куда больше Олю сейчас занимала она сама. Поскорее бы обрести — прямую спину, легкость в движениях, блеск в глазах!

Ближе к обеду Роман уходил — его сценарная группа обычно сползалась в офис продюсерской компании к двум. А Оля — уже в одиночку — продолжала терзать тело гимнастикой. Часам к пяти, совершенно без сил, падала в постель и пыталась уснуть, но чаще просто лежала, постанывала, глотала обезболивающее — мышцы болели неимоверно. И только часам к девяти вечера приходила в полунорму. Могла встать. Одеться. Дошаркать до магазина. Рома любил сыр, орехи, виноград, и она заранее заботилась, чтобы ни один их совместный завтрак не обходился без его любимых продуктов.

Бибирево — район довольно мрачный. Но недавно в нем появился супермаркет немецкой сети. Выглядел, будто пришелец из другого мира. Яркое пятно в скуке и грязи девятиэтажек. Изобилие фруктов, без счета рокфоров с пармезанами, целые полки миндалей-фундуков. И никто не дышит в затылок, не мешает спокойно выбрать — народ в основном толчется в других отделах — там, где спиртное и немудрящая закусь.

По утрам Бибирево мало отличалось от других столичных спальных районов. Кто на работу спешит, кто детей в садик тащит. Но вечерами — Оле казалось — здесь ни единого приличного человека. Все или пьяные, или готовы набраться, или уже с похмелья.

Когда шла из магазина домой — по узкой, худо освещенной улочке — всегда боялась: пристанет какой-нибудь алкаш.

Но до поры обходилось, и Оля (противоречивы все-таки женщины) даже переживать начала: неужели она сейчас настолько страшная, что даже когда много водки, на нее мужики не смотрят?

Вот и накаркала: вчера дорогу ей преградили двое. Дышат перегаром, рожи красные, улыбки кошачьи, масленые:

— Скучаешь, красавица?

— Не скучаю. У меня муж дома. Дайте пройти, — отрезала она.

А дядьки (оба в отцы ей годятся, если не в деды) не отстают:

— Ха! Муж! Хороший муж ночью одну не отпустит!

И лапы распускают — один за руку схватил, второй за плечо.

Единоборствами Оля не занималась сроду. Но будь она прежней — здоровой, сильной — оттолкнула бы, врезала по причинному месту и умчалась прочь, словно лань. А сейчас, на слабеньких ножках, куда убежишь?

Решительности, однако, у нее не убавилось. Завопила голосисто, на весь район:

— Помогите! Кошелек вырвали!

Рядом магазин с запчастями, полно мужиков, должны найтись рыцари.

Алкаши возмутились:

— Ты че орешь! Какой кошелек?!

А второй рот ей затыкает вонючей, грязной лапой и шипит:

— Давай ее туда! Вон, в кусты!

Она решительно вонзила зубы в потную ладонь и закричала еще громче:

— Спасите! Они меня убьют!

Алкоголики, похоже, растерялись, и Оля уже решила, что спасена, но первый пьянчуга гаркнул на товарища:

— Не ссы!

Обхватил девушку за плечи и поволок — в темный угол, к гаражам. Она сопротивлялась, билась, лягалась — но сладить с двумя мужиками не могла.

И вдруг услышала знакомый голос:

— Оля, я здесь! Я полицию вызвал!

Напавшие ослабили хватку, и она завопила:

— Ярик! Ты с пацанами?

Почти уверена была: он не сообразит, как правильно ответить. Но аутист все сделал, как надо. Лихо свистнул, выкрикнул:

— Эй, мужики, сюда идти!

Алкаши окончательно утратили боевой пыл. Один забормотал:

— Да ладно, ты че! Мы шутили вообще!

Второй схватил приятеля за руку:

— Линяем!

Бросили Олю и растворились в темноте.

А она упала Ярику на руки и впервые — сама! — поцеловала его. Не дружески, не по обязанности. Благодарно, жарко. Почти с любовью.

— Пойдем. Отвести тебя домой, — сказал Ярик.

И Оля доверчиво позволила себя обнять.