Красивые, дерзкие, злые

Анна и Сергей Литвиновы, 2006

Алиса богата, но несчастлива. У нее нет ни отца, ни матери. Кто-то погубил их, когда девочке было четырнадцать. Алисе пришлось через многое пройти, чтобы пробиться в жизни. И вот пришло время найти и покарать убийц… На Валентине висел крупный долг. Кредитор заставлял ее заем «отработать»: отправиться на панель. Однако девушка с друзьями детства Петром и Степаном придумала план быстрого обогащения. Троица решила ограбить бандитских «инкассаторов», везущих почти два миллиона долларов… Валентина не знакома с Алисой. Алиса ничего не знает о Валентине. Но с каждым днем они все ближе друг к другу, потому что прошлое не отпускает…

Часть вторая Три товарища

Одиннадцатью годами ранее

1994-й год, октябрь

Валя Поленова

— Наши услуги обойдутся вам в семь процентов от суммы. Меньше никак. — Валя отчаянно блефовала. Она склонилась над чайной чашкой. Сделала осторожный глоток. Искоса взглянула на оппонентку — как та отреагирует? Возмутится? Расстроится? Пригрозит, что отправится к шефу и нажалуется на самоуправство сотрудницы?

На самом деле семь процентов за обналичку было форменным грабежом. Такую комиссию, конечно, иногда брали — но только за явно «бандитские» контракты. За какую-нибудь «продажу гражданином П., находящимся в здравом уме и трезвой памяти, принадлежащей ему фирмы» — причем несчастного П. приводили на сделку всего в синяках, а то и в наручниках.

Тут же ситуация иная. Обналичивать деньги по вполне легальному контракту к ним на фирму явилась девушка. Чистенькая. Приличная. И явно очень неопытная — потому что изо всех сил строила из себя «матерую». Размахивала позолоченной, явно взятой напрокат, «Монтеграппой». Сыпала, в основном не к месту, терминами: «кэш», «проводка», «авизка». Совала Вале под нос ноготки с безупречным и, похоже, впервые в жизни сделанным маникюром… Тут бы и слепой догадался: в бизнесе создание совсем недавно, мохнатых лап, равно как и могучих спин, в своем окружении не имеет. И контракт, потребовавший обналички, у нее чуть ли не первый по счету… В общем, святая невинность, девственница. А шеф по поводу начинающих бизнесменов велит незатейливо:

— Обувать — и точка. Без лишних церемониев.

Но Валя ничего с собой поделать не могла. Новичков, тем более честных, она жалела. И не раз пробовала с начальником спорить. Соловьем разливалась, что в цивилизованном бизнесе клиента дурить невыгодно. Раз обманешь — в нашу фирму больше не обратится, да и перед коллегами контору ославит…

Но ее красноречие, увы, пропадало втуне: босс Вале популярно объяснял, что, во-первых, до цивилизованного бизнеса нашей стране пока как до неба, а во-вторых, у фирм, занятых обналичкой, специфика такая: «по-быстрому дурить лохов и скидывать концы в воду».

— Какая, Валюха, к черту, деловая репутация? — грохотал босс. — Если мы каждый месяц старое юрлицо бросаем, а новое регистрируем? И офисы раз в квартал меняем… А стабильная клиентура нам как раз и не нужна — постоянный клиент тебя, скорее всего, браткам сдаст. Или в налоговую настукачит.

Грустно признавать, только шеф, увы, прав. Шакалий у них бизнес. Непорядочный. Хотя…

— Согласись, Валька: кого попало я не дурю, — говорит, когда в хорошем настроении, босс. — И деньги особо не ворую, и процент за обналичку беру божеский, минимальную прибыль хапаю и не рыпаюсь. Ну а лохов, кто не въезжает, начистить — милое дело, согласись!

Валя с начальством соглашалась, а про себя думала: «Как же быть тем, кто чистить не умеет и не любит? Мне, например?» И сама себе отвечала: «Как-как… В библиотеку идти работать. Или в школу — училкой. Чтобы совсем уж с голоду подохнуть».

Вон она даже при своей должности — ведущий менеджер и боссова правая рука — и при солидном образовании («Плешка» с красным дипломом) — и то за джинсами ходит на рынок, а когда в «Стокманн» на Арбате однажды заглянула, ее от цен чуть инфаркт не хватил… И «Айриш хаус», удивительный, совсем по-западному скроенный бар с настоящим «Гиннессом», тоже позволить себе не может — не выкладывать же недельный заработок за пару кружек пива вкупе с немудреной закуской?.. И в любимый супермаркет, где папайя и нежные элитные тортики, получается заглянуть от силы пару раз в месяц — в остальное время в обычных продмагах отоваривается… А еще ведь машину содержать приходится, сигареты нормальные покупать, стричься, краситься — да даже к зубному ходить, и то теперь платно стало. В общем, страшно подумать, как бы она жила, если б где-нибудь на госпредприятии служила. Поэтому приходится «издержки профессии» терпеть. Старательно обучаться искусству «обувания лохов». И кропотливо, капля за каплей, выдавливать из себя милосердие с жалостью…

Хорошо бы, конечно, другую работу найти, лучше всего в инофирме, но только от «Протона» — а именно под таким гордым названием существовала сейчас их фирма по обналичке — ей, увы, никуда не деться. Так карта легла, что иного выбора, кроме службы под началом громогласного Григория Олеговича, у Вали не имелось. И когда редкие подруги щебетали о резюме, агентствах по элитному трудоустройству и отрадных перспективах в западных компаниях, она только вздыхала. Ей пути туда, увы, закрыты. По крайней мере, в данный момент. До тех пор, пока шефу не надоест грозить: «Ты у меня, Валька, под колпаком. Только посмей рыпнуться — растопчу!»

Вот и приходится уже третий год кряду, аж с четвертого курса, заниматься ненавистной обналичкой и терпеливо сносить выходки дурнохарактерного Григория Олеговича. И убеждать молодых-глупых (в общем, таких же, как она!) бизнесменш в том, что семь процентов комиссии — это «стандартное по Москве вознаграждение».

А девочка-коммерсантка — вот дерево! — с ней даже не спорит. По физии видно, что в диком расстройстве, — однако нет бы поторговаться, только покорно кивает: «Ну что ж, пусть будет семь, раз положено…»

«Недолго тебе бизнесменшей быть, — не без злорадства думает Валя — и в этот момент чувствует себя вовсе не на свои юные годы, а усталой и старой. — Сожрут, как ягненка, в три секунды…»

Впрочем, какие, как говорит тот же шеф, из девок коммерсантши?

— В жены годитесь, в секретарши. Ну и, — сочувственный взгляд на подчиненную, — в менеджеры, как ты. А бизнес бабам строго противопоказан.

Ей же, Вале, даже женой, наверно, не стать. И уж тем более не сделаться любимой секретаршей — коим нынче полагается иметь ноги от ушей, глаза-озера и бюст размером от третьего.

А у Вали с внешностью, прямо скажем, средненько. Даже не просто «средненько» — уродка она, и все тут. Или, как доброжелатели говорят, «красива, но специфичною красотой». Если кому-то, конечно, нравится крохотный росточек, минимальные сиськи и мелкие черты лица. Как Петька, друг детства, шутит: «Ты, Валька, мечта пенсионера! Старички, они маленьких, худеньких, как бы подросточков, любят!»

Хоть и обидно слышать, но Петька правду говорит — такие, как она, одним извращенцам и нравятся. А нормальные, не педофилы, мужики разве оценят — рост в метр пятьдесят семь? Фигурку — как у оловянного пупсика, без единой выпуклости? Ну а лицо (нос острый, губы тонкие, единственная «толстая» деталь — стекла у очков, потому что зрение минус пять) вообще ниже всякой критики. И пусть еще один друг детства, Степка, хоть обкричится, что она «девочка-дюймовочка, лютик-семицветик», Валя свою внешность все равно лютой ненавистью ненавидит. И когда удастся сбежать от Григория Олеговича с его «протонами» и найти нормальную работу, — сразу начнет деньги копить. Не на пластику, конечно, но на операцию, чтобы от очков избавиться — Валя читала, что сейчас по новой методике глаза безо всяких разрезов-наркозов, просто лазером можно вылечить… И в хороший спортклуб пойдет — она о таких в светской хронике по телику смотрела. Диво дивное, чудо чудное — целые комнаты мудреных тренажеров, да с дисплеями, под потолком кондиционеры, а при каждом посетителе — личный внимательный тренер. В таких условиях «лепить фигуру» — одно удовольствие, не то что в «качалке», куда она вместе с Петькой и Степаном ходит. А тут хоть все трое и стараются, — парни штанги тягают, а Валя — двухкилограммовые гантельки, — но толку пока чуть. Ни мужики Рэмбами не стали, ни у нее даже толики милого мужскому глазу мясца не наросло…

Одна радость — тренировки проходят в хорошей компании. И оптимист Степан подругу заверяет:

— Все, Валька, у нас впереди. И мы с Петюней качками станем, и ты — Шэрон Стоун, и разбогатеем все трое, и мир посмотрим, аж до самих Мальдивов доедем…

— Насчет Мальдивов не знаю, а уж до Колымы с Сахалином — наверняка, — тут же подливает дегтя пессимист Петр.

А Валя поглядывает то на одного, то на другого и благодарно думает: «Классно все-таки, что у меня такие друзья!»

Дружить с мальчишками она начала с самого детского сада — а что еще оставалось, когда тебя чуть не с пеленок именуют не «ангелочком», но — «маленьким чертиком»? Где «войнушка» — там всегда и Валя, где опасная экспедиция по чердакам-подвалам — тоже, и даже абсолютно мужской спорт футбол без нее не обходился. Зато подаренные куклы без употребления пылились на дальних полках шкафа.

И с годами интерес к типично мужским занятиям только креп — в лебедя-то прекрасного, как обманывали сказки, превратиться ей все равно не удалось… Так что мальчишки фанатеют от карате — и Валя тоже шьет себе кимоно и упрашивает тренера взять ее в секцию. Парни дружно двигают в подростковую автошколу, на водителей «зилков» учиться, — и она с ними… Не на шутку обеспокоенная мама даже водила ее кровь сдавать — нет ли в организме излишка мужского гормона тестостерона?

Но анализы оказались в норме, поэтому пришлось мамочке просто смириться, списать Валины пристрастия на особенности характера — и на неудачную внешность. И терпеливо ждать, пока дочка наконец влюбится в кого-нибудь из подросших участников детских игр.

Любовь, разумеется, нагрянула — как и положено по всем канонам, в старших классах школы. Вроде обычный день тогда был, и времяпрепровождение типовое — Валя вместе с закадычными друзьями Петром и Степаном готовилась к городской контрольной по геометрии. Степка сердито, то и дело кусая кончик линейки, рисовал пресловутые равнобедренные треугольники, а Петя, развлекаясь, вписывал в них карикатуры на Горбачева, Ельцина, Лигачева и прочие страшные рожи… и до какого-то момента Вале было просто хорошо с ними обоими — такими разными и уже такими родными. А потом вдруг она случайно, когда тот не ожидал, взглянула на Степку. И неожиданно рассмотрела — будто впервые его увидела. Ведь он не просто «свой парень», балагур, насмешник и частенько нахал. У него, оказывается, изумительные глаза — в бахроме длинных, будто у девчонки, ресниц. Густые и диковатые, как у древнего человека, брови. А рот с забавно изогнутой, будто прихотливое коромыслице, верхней губой. Руки — с сильными и одновременно тонкими благородными пальцами…

Конец ознакомительного фрагмента.