Глава 7
…Голос был мужским и грубым — это Андрей определил даже с закрытыми глазами.
— Гражданин Гож, вставайте.
То, что Андрей увидел, разлепив веки, потрясло его до седалищного нерва: двое бойцов в черных масках с прорезями для глаз и рта заняли позицию у входа в спальню. Над постелью склонился полицейский в чине капитана — это он тряс Андрея за плечо.
В глазах Андрея ужас сменился догадкой:
— Клара, — разлепил он спекшиеся губы. — Наводчица.
Подтверждая догадку, в спальню вплыла сестра Марины.
— Допился, — обличила она зятя.
Сморщив нос, прошла к окну, отдернула штору и отворила рамы.
Подчиняясь единственному желанию, чтобы все исчезло, чтобы картинка мира вернулась в прежнем виде, без полиции и спецназа, с таранькой и опятами, Андрей плотно сожмурил веки.
— Поднимайтесь, гражданин Гож, — снова потряс за плечо полицейский.
— А что такое? Почему я не могу у себя дома поспать? Я в законном отпуске. — Что-то подсказывало Андрею, что визит этот — неофициальный, и Клару с капитаном связывают неформальные, возможно, даже интимные отношения.
— В отпуске он, — фыркнула Клара, — отпуск у тебя, как у полярника, полгода? Две недели уже прогуливаешь, твой начальник тебя обыскался, телефоны оборвал. Всегда знала, что ты латентный тунеядец и алкоголик.
Начальника Андрей не боялся. Начальник и друг Валерка был един во всех лицах.
— Ну и че? — чувствуя, что наглеет, и ему это нравится, спросил Андрей.
— Да что вы с ним церемонитесь, товарищ капитан, — заторопила Клара не в меру гуманного опера.
— А не имеете права. Я в своем доме. — Андрей перевернулся на бок и подпер голову ладонью.
Клара сорвалась с места, безо всякого почтения выдернула подушку, на которой покоился локоть Андрея:
— Нет у тебя ничего своего! Вставай, гений непризнанный, — прошипела она.
Андрей безвольно рухнул на матрас и призвал в свидетели полицейского.
— Господин офицер, а че она бесчинствует?
— Клара Николаевна, — одернул капитан наводчицу, — ну, зачем вы так? Гражданин сам сейчас встанет.
В голосе капитана Андрею почудился намек на сочувствие, и он обнаглел окончательно.
— Когда надо, тогда и встану.
— Встанет он, как же. Он уже все лежа делает. В ночлежку квартиру превратил, животное.
— Ой-ой-ой, — паясничал Андрей, — правильная ты наша. Непогрешимая. Бескрылый серафим.
Клара восприняла это как намек.
— Да он же издевается! — задохнулась она от негодования и подалась к постели.
— А может, у меня больничный?
— Я тебе сейчас организую больничный! — Под руку Кларе подвернулись джинсы, и она хлестнула ими латентного тунеядца и алкоголика.
Капитан перехватил ее руку, посуровел:
— Так! Прекратили базар! Гражданин Гож!
— Я! — Андрей как мог быстро сел, выпростал из-под одеяла длинные худые ноги в светлой опушке.
— Одевайтесь, — лейтенант сунул джинсы Андрею.
Андрей прижал их к сердцу, отбросил одеяло и встал с кровати, явив миру полосатые трусы — красные с серым.
Поджав губы, Клара отвернулась.
