Сломай мой лед

Анна Эйч (2024)

Элли Золотова спортивный агент КХЛ и бывшая фигуристка, трагично потерявшая свой шанс на олимпийскую мечту. Вынужденная каждый день доказывать свое место в жестоком мужском мире, она совершенно забыла, что значит быть хрупкой женщиной. Элли не боится влюбиться, но как это сделать, когда вокруг одни хоккеисты, а на них у нее строгое табу. Ее сердце лед, но все меняется, после небольшого путешествия за океан. Здесь она знакомится с дерзким хоккеистом Картером, который всеми силами пытается помешать ее бизнес-сделке. Коктейль из взаимной ненависти и страстной химии заставляет Элли нарушить свое правило, а Картера потерять голову и понять, что в жизни есть что-то важнее хоккея.

Глава 13. Не открывай глаза

Элли, март 2013 года.

— Плохо, Золотова! Очень плохо! — Противный голос Сенцовой разрезает воздух арены. — Что с тобой? Ты сама не своя всю неделю!

Мягко сказано. После того, как я отшила Антона, моя жизнь стала будто чёрно-белой. Тренировка — дом — тренировка. Уже не радовали ни новые элементы, которые наконец-то стали получаться, ни новая форма, которую мне с таким трудом добыла мама.

— Я попробую ещё раз, — говорю я и возвращаюсь на исходную точку.

Антон перестал приходить на мои тренировки, а я заставляла себя проходить мимо арены, когда знала, что там сейчас тренируется хоккейная команда. Он не должен увидеть, что я жалею и узнать, и тем более понять, что безумно скучаю.

Зачем я ему наговорила все те слова, могла бы донести свою мысль помягче. И зачем вообще нужно было грубить? Мы могли бы стать друзьями. С ним было весело, он научил меня расслабляться, не выносить себе мозг после неудачной тренировки. Да, возможно, он на меня плохо влиял, ведь это из-за него я не высыпалась и бессовестно ела пиццу. Но, с другой стороны, на следующий день я будто порхала: его поцелуи обладали каким-то магическим свойством, они будили в моём теле бабочек и запускали приятное возбуждение.

А что если он больше никогда ко мне не подойдёт? А вдруг он уже нашёл себе кого-то, и я была лишь яркой, а может, и не такой уж и яркой, вспышкой в его жизни.

Какая же я дура! Погружённая в жалость к себе, я не замечаю, как плохо отталкиваюсь и очень криво вхожу в прыжок…

— Золотова!

Я запутываюсь в ногах и не успеваю выбросить ступню так, чтобы приземлиться на ноги. Арена кружится вокруг меня, но я это уже не контролирую: всё перед глазами переворачивается, и моё тело стремительно летит прямо в безжалостный холодный лёд. За секунду у меня проносится весь спектр эмоций перед глазами: я вижу уставшую маму, злую Сенцову и улыбчивого Антона.

Чёрт, я ведь так и не сказала ему, что влю…

***

Пик. Пик. Пик.

— Очнись, Принцесса… Пожалуйста, скажи что-нибудь, отшей ещё раз! Скажи, что я тебя достал! Или хочешь, ударь, только не молчи. Малышка! Ты же знаешь, я от тебя не отстану!

До боли знакомый голос нашёптывает мне нежно свои угрозы. Я пришла в себя пару секунд назад, но так и не открыла глаза. Так боюсь открыть и узнать, что больше не буду кататься или ходить, или ещё что похуже. Хотя что может быть хуже? Смерть? Там, на небе, мне было бы уже все равно.

— Эля, я знаю, тебе плевать на меня, но я… я не понимаю, как выбросить тебя из головы. С момента нашей последней встречи я сам не свой. Ты мне нужна! Хотя бы на расстоянии. Не смей сдаваться, слышишь! Встань и врежь мне, в конце-то концов!

— Соколов, если ты сейчас не заткнёшься, именно это я и сделаю, — шепчу я, всё ещё держа глаза закрытыми.

Я чувствую, как он обхватывает мою руку своими тёплыми огромными ладонями и начинает целовать каждый пальчик.

— Привет, Принцесса! Я знал, знал, ты там! — тихо радуется он, и я чувствую его шершавые пальцы у себя на щеке.

— И тебе привет…

— Не хочешь открыть глаза?

— Нет.

— Боишься увидеть лучшего парня в мире и влюбиться? — я хоть и не вижу его лица, уверена, он сейчас включил свою коронную улыбку, срывающую трусики у всех девчонок в радиусе километра.

— Боюсь, что у меня теперь повреждены ноги или руки, или что-то ещё, из-за чего я не смогу больше кататься.

— Ты права… — произносит Антон, и всё моё тело напрягается, покрываясь холодным потом. — У тебя и правда повреждено одно место, которое уже не вылечить…

О, Господи! Нет! Пожалуйста, не произноси этого! Я не хочу знать, что я теперь инвалид, и все мои мечты рассыпались как пыль.

— Золотова! — Антон снова зовёт меня, прижимая мою руку к своей груди — Ты стукнутая на всю голову, но хорошая новость в том, что лёд любит сумасшедших. — Соколов начинает ржать.

— Придурок! — Я расслабляюсь, но всё еще держу глаза закрытыми. — У меня ноги на месте?

Слышу, как Антон начинает шуршать одеялом, а потом я ощущаю его тёплую руку у себя на голени.

— Что ты делаешь?

— Проверяю твою чувствительность, щекотки боишься? — Он спускается до щиколотки и начинает щекотать мне ступню.

— Ладно, ладно, верю! — пищу, вырывая ноги.

— Открой глаза.

— Руки на месте?

— Совершенно. Точно. Да.

— А ходить я могу?

— И бегать…

— А кататься?

— Золотова, открой глаза!

— Нет!

— Да!

— Не могу!

— Сама напросилась!

Чувствую его щетину, приятный мужской парфюм и тёплые мягкие губы, бережно исследующие мои сухие. Этот парень знает, как сбить меня с толку. Как же я скучала и как могла так долго находиться без его прикосновений. Спустя миллисекунду я отвечаю на поцелуй, обхватываю ладонями его лицо и жадно врываюсь в его рот. Мне мало.

— Принцесса, пожалуйста, остановись, — шепчет он, задыхаясь. — Мы в больнице, помнишь?

— Откуда я знаю, где мы, может, я вообще умерла, и это всё фантомные боли.

— Ты совершенно точно жива, как и мой член в джинсах.

— Фу, Соколов! — Я смеюсь.

— Открой глаза.

— Я боюсь, что всё исчезнет.

— Я не исчезну, — тихо шепчет мне в губы — Обещаю!

И я решаюсь, взмахиваю ресницами и сталкиваюсь с лазурной волной его глаз. Он улыбается, а я превращаюсь в желе. Всё ещё здесь, всё ещё мой.

Я чувствую, как подступают слёзы, и чуть слышно выдавливаю из себя:

— Я думала, что ты уже не подойдёшь ко мне.

— Я так и планировал, но, когда увидел, как ты летишь головой в лёд, тут же забил на гордость и обещания себе не подходить к тебе. Я так испугался, Принцесса.

— Ты был там?

— Да, я всегда был: просто прятался, чтобы ты не видела моей слабости.

Я хочу снова наброситься на его губы, но нас прерывает врач, громко и наигранно откашливается, чтобы заявить о своём присутствии.

— Не хочу вас прерывать, голубки. Но вам, молодой человек, было запрещено оставаться в палате на ночь.

— На ночь? — Я испуганно смотрю на Соколова. Я ведь думала, что провалялась без сознания не больше часа. Возможно, я вообще в коме была, и сколько?

— Я была в коме?

— Нет, Эльвира, вы получили ушиб головы, но ничего серьёзного — лёгкое сотрясение. После того как мы обработали рану, вы крепко уснули. Полагаю, это случилось не столько от удара, сколько из-за переутомления и лекарств.

— А почему ты со мной говорил так, будто я могу не проснуться? — бью Антона в плечо.

— Решил добавить трагичности ситуации? — хихикает засранец.

— Ты что, сериалов пересмотрел?

— Так, всё, Антон Владимирович, покиньте, пожалуйста, палату: нам нужно осмотреть вашу девушку.

— Я не его девушка! — фыркаю я.

— Опять, двадцать пять… — Антон запрокидывает голову вверх, а затем обращается к врачу — Доктор, вколите ей что-нибудь, чтобы она перестала забывать своего мужа.

— Очень смешно! — Я складываю руки на груди и показываю ему язык.

Антон доходит до двери, но резко порывается обратно и звонко целует меня в щёку.

— Жду тебя на ужин, дорогая.

— Иди уже. — Я смеюсь и понимаю, что Антон снова сделал для меня гораздо больше, чем просто успокоил мое влюблённое сердце: он заставил меня забыть хотя бы на время, что я, возможно, уже никогда не буду прежней. Не буду фигуристкой номер один.

Он заставляет меня улыбаться.