Древятница

Анна Щербинина (2024)

История любви, волшебства и славянской природной магии сквозь времена и эпохи. Как связаны простой студент Максим и Макоша, молодая древятница? Что скрывает суровый лихой дух Пушевик? Славянское фэнтези о призрачных жителях Леса, дивных животных и обычных людях.

Максим II

Максим мешкал. Он снова поднял глаза на жилище деда. Наверняка, такими древними останками вдохновлялись авторы Король и Шут, когда писали песню Проклятый старый дом.

В прошлом большое и крепкое типовое здание, вереница подобных тянулась вдоль всей улицы, с высокими потолками и расписанными орнаментом стенами, служило детским садом для деревенских малышей. Потом детей становилось всё меньше. И пустующий дом достался приезжим. Ими были родители отца Макса. Они перебрались сюда из маленького горного села где-то на севере страны, причины смены места жительства в семье не обсуждались и не слишком интересовали тогда маленького мальчика, вырастили здесь четверых детей и отпустили всех в город. Всех, кроме одного…

Старики жили ожиданием встречи с внуками и детьми, небольшим хозяйством и пасекой. Великой страстью деда. Максим вспомнил сладкий восхитительный вкус мёда, вытекающий прямо из сот. Его янтарный цвет и душистый аромат. И как больно жалят пчёлы. Однажды укус пришёлся прямо в губу. Ужаленное место становилось всё больше, а каждое движение отдавало жгучей болью. Он несколько дней не мог спокойно есть, да и пил с трудом. Бабушка обнимала и лечила целебными зельями и примочками из диких трав, принесённых из зачарованного леса. Как сама его называла.

Для двоюродных братьев и местных подростков был ещё один повод для насмешек. Макс не слишком переживал: отношения ни с теми ни с другими у него всё равно не складывались. Да и разве эти мелкие неудобства могут остановить юного искателя приключений и лакомств? Через пару дней, когда отёк немного сошёл, он снова отправился на охоту за свежей, тягучей, невероятно вкусной вощиной. Макс улыбнулся своим воспоминаниям. — Привет, деда! — парень бросил дорожную сумку на землю и широкими шагами направился к старичку, спускающемуся с деревянного крыльца. — Здравствуй, Максимка! Приехал, наш огненный! Я ждал, — дед расплылся в добродушной счастливой улыбке. К горлу Макса подступил комок. Он крепко обнял дедушку, и его щёки обожгли слёзы. Только теперь молодой человек понял, как сильно скучал по старику, дому и деревне.

Парень долго прижимал к груди этого высохшего, сгорбившегося, такого родного для него, человека. Мужчины сидели на ступенях веранды и долго просто смотрели друг на друга, улыбались, вытирая ладонями мокрые глаза. — Чудная причёска, Максимка, — старичок провёл рукою по длинным волосам внука, заплетённым в небрежный рыжий пучок на макушке. Бабушке бы понравилась, — дедушка подмигнул. Макс рассмеялся. Ба всегда с огромной жалостью стригла его непослушные кудри. А он всегда приходил к ней с щедрым урожаем репьёв и колючек, иногда ему удавалось принести древесную смолу.

В ласковом забвении добрых воспоминаний прошло не меньше часа. Дедушка спохватился: — Максим, ты, должно быть, голоден как волк Пантелей! — Парень снова искренен и громко рассмеялся. Давно же он не слышал этого имени. Когда Макс был чуть выше кухонного табурета, то многие безымянные персонажи сказок получали от него прозвища. Особенным любимцем был серый зубастый зверь. Мальчику так нравился Пантелей, что каждый новый разворот с иллюстрациями в книгах встречал вопросом: «А если бы волк Пантелей был здесь?» Бабушка всегда отвечала на увлекательный внуков запрос, выдумывала новые забавные истории, героев и даже целые волшебные миры. Дед же, после нескольких страниц, начинал хмурить брови и каждый раз обещал бросить чтение, но никогда почему-то этого не делал.

Обнявшись, мужчины прошли в дом. Прямо посреди ветхого здания расположилась широкая углобокая печь, самая настоящая, которая зимой с удовольствием уличной дворняги, уплетала пахучие дрова и угольные камешки. Максим вспомнил славное потрескивание горящей древесины, приятный жар и бесподобный запах домашних блюд, готовившихся на варочной железной плитке. Ароматный красный борщ, сочные голубцы с рубленым мясом домашней курочкой или нежные вареники с картошкой, осыпанных золотистым жареным луком. Осенью обязательно медовые пироги с тыквой и карамельные яблоки. Зимой вместо новомодного имбирного печенья бабушка готовила твороженные пряники и ватрушки с сахаром.

От лакомых гастрономических грёз у парня не просто засосало под ложечкой: в его животе открылась необъятная чёрная дыра зверского голода. Секундное воспоминание о неблагополучном утреннем кофе из закусочной, не смогли прогнать возбуждающий фантомный запах аппетитных блюд из детства. Максим глубоко вдохнул, и его лëгкие наполнились душистым ароматом домашней еды. Еще вдох, запах никуда не исчезал, он оказался самым настоящим, как и вареники! Здесь же, на кухонном столе, в ожидании своей очереди, разместились сочные розовые помидоры, хрустящие пупырчатые огурчики, сладкий пахучий перец с дедового огородика. Свежий хлеб, пористый и душистый, с золотой хрупкой корочкой, который замешивал, настаивал и выпекал только дедушка. Пряный, с травами, козий сыр, пёрышки молодого чеснока, яркая зелень укропа и петрушки. Парень основательно сглотнул, чтобы продукты выделения его слюнных желëз не закапали на пол.

Дедушка усадил внука, обедать. Достал из покатого тарахтящего холодильника банку с квасом: прохладный, сладковатый напиток наполнил рот Макса нежными хлебно-хмельными ноткам. Стакан был выпит залпом. Старичок подлил новую порцию. Переводя дух, парень прикрыл глаза: ещё пара глотков совсем уберёт знойную летнюю усталость, и он побежит в спальню к бабушке, где найдёт еë, сидящей у окна, привычно склонившуюся за переплетением мягких ярких нитей. Молодой человек стряхнул пелену детских грёз и посмотрел на дедушку. Тот сильно сдал, когда ба не стало. Глубокие морщины прорезали лоб, щёки впали, сеточка старческих линий и густые тени залегли под печальными добрыми глазами чайного цвета.

Мужчины не спешили: смаковали простую деревенскую еду и много говорили, словно снова вместе проживали прошедшие года, которые они не виделись. Когда Макс рассказывал дедушке об экзаменах, вместе вспомнили каламбур, случившийся прошлым летом. После защиты бакалаврского диплома, парень, радостный и взволнованный, позвонил деду: рассказать значимую в его студенческой жизни, новость. Старик выслушил, протянул многозначительное мычание в виде поздравления, и замочал раздумывая. Замешательство длилось полминуты. Потом дедушка выдал: «Максимка, я ничего не понял: кто такая бакалавра и зачем её защищать?» Смеялись до коликов в животах.

Наевшись, как медведь Балу в диснеевской версии мультфильма, Макс потянулся, похрустывая суставами, собрал грязную посуду в ведро и вышел во двор, чтобы её перемыть. Дедушку окутала летняя знойная дремота, и он, вытирая капли пота со лба, поплёлся в спальню, полностью доверив весь быт новоприбывшему городскому внуку.

Возле дома, недалеко от ступеней веранды, высился древний чугунный кран, покосившийся и ржавый, он брал свои истоки от уличной водоразборной колонки. Максим повернул рычаг, водица славно журча, обдала руки приятной прохладой. Вслед за ладонями свежесть почувствовали лицо и шея. Вооружённый одной лишь потрёпанной тряпицей, без новомодных средств бытовой химии, парень с трудом справлялся с жирными следами на тарелках и чашках. На помощь приходили сода и много упорства.

Вечерело. Родственники успели отужинать. И теперь снова расположились на крыльце. Закатные солнечные лучи гладили рыжие волосы Макса, на них плясали пламенные искорки. Дедушка смотрел на внука. Как же его жена была права, нарекая его Огненным!

Несколько чашек терпкого ароматного чая со свежей дикой мятой и чабрецом. И бархатное небо рассыпалось миллионами звёзд. Славный лёгкий ветерок приносил запахи цветов и трав, тихий шёпот листьев и пение сверчков. Макс уже забыл, когда в последний раз слышал эту волшебную тишину. За домом раскинулись тёмные поля, поросшие травой и молодняком, дальше — чернел лес, величавый, зачарованный. — Максимка, а я ведь её так и не нашёл, — сейчас дедушкины слова не имели никакого смысла. Горло парня обжёг поспешный глоток чая, Макс закашлялся, обождав немного, старик продолжил, — Помнишь, как пропала бабушка? — словно укол, внезапный и жгучий, этот вопрос прошил сердце молодого человека.

Конечно, он помнил. Прошло уже больше десяти лет, а тот вечер всё так же отзывался мучительной болью. Словно чьи-то властные жестокие руки тогда оборвали тонкие разноцветные нити его детства. Ба всегда старалась раздать свою нежную родительскую любовь поровну, но маленький Максим каждый раз находил повод провести под боком пожелой женщины больше времени, чем остальные внуки. Он, единственный, унаследовал её медно-красные кудри и живые лучистые синие глаза. Макс один вставал такими ранними летними утрами, когда ещё и петухи спали, и брёл, едва умывшись, собирать пахучие редкие травы в тенистый величественный лес, вручив ба свою тёплую узкую ладошку. Только он, не считая соседкой девочки Лизы, неумело лепил вареники и крутил ватрушки под руководством заботливого шеф-повара в лице бабушки. Макс отхлебнул из чашки.

— Это был декабрь. Ты позвонил папе и сказал, что ба пропала. Отец уехал на несколько недель на поиски. — сухо констатировал парень. — К весне, был апрель. Ты сообщил, что нашёл её, — Максим запнулся. Тогда он не хотел верить, что бабушка умерла, и даже попытался отказаться ехать на похороны, сославшись на болезнь. Тщетно. Вся семья собралась под холодным проливным дождём на кладбище. Он сам видел закрытый гроб и её могилу. Теперь взволновано соображая, только и смог выдохнуть, — Как не нашёл?