Психолог

Анна Щербак

В рассказе описано несколько лет жизни человека, который обманным путем стал известным и востребованным психологом. Афера его друга, в самом начале жизненного пути героя, привела его к неожиданным последствиям и переживаниям.

© Анна Щербак, 2020

ISBN 978-5-0051-4310-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда я волнуюсь, парадоксально становлюсь очень спокойным и сдержанным, даже голос ниже и бархатистей. А вообще я по большей части экстраверт, еще и немного суетливый. Но есть во мне хорошее качество, которое оценивают все женщины. Я умею слушать. Все это сыграло со мной, даже сложно сказать, злую или хорошую шутку. Повернуло мою жизнь совершенно в неожиданном направлении.

Когда я был молод и учился в торгово-экономическом институте на 5 курсе, возникли некоторые финансовые трудности. Дело уже шло к диплому. Тут умирает отец, наш главный кормилец. Инфаркт и нет человека в 51 год. Мама никогда не работала. Мне не разрешали. Все говорили: «Сначала институт, а потом еще наработаешься, успеешь». Похороны отняли у нас все сбережения. Мама сразу ушла в депрессию. А я единственный, кто мог разумно мыслить. Вот и стал вопрос о поиске работы. Но диплома на руках нет. Еще 2 месяца впереди. Да и с дипломом без опыта особо брать не торопились. Куда я только не обращался в поисках работы: курьер, официант, на раздачу флаеров. Но пока безрезультатно. Стал влезать в долги. Причем не малые.

Пришло время их возвращать. Денег, что удалось заработать, не хватало. Тогда мой друг Генка посоветовал мне обратиться к его дядьке за помощью. Тот обеспеченный был и меня знал хорошо, потому что в детстве часто вывозил нас на природу, водил на разные аттракционы. Генка уверял, что он не откажет. Звали дядю Николаем Ивановичем. Он был известный психолог и имел свой кабинет в центре Москвы.

В нескольких словах хочу рассказать о Гене, моем друге. Высокий брюнет с голубыми глазами и волевым подбородком. Взгляд его всегда был с небольшим прищуром, и складывалось такое ощущение, что он что-то замышляет или хочет тебя немного подтрунить. Хитрая улыбка и полный рот прямых белоснежных зубов. Стрижку он носил только по последней моде, одежду и обувь только самую брендовую. Внешность его позволяла кружить голову девушкам, а темперамент заставлял влезать в разные авантюры. Хотя он неоднократно меня выручал. Гена был чрезвычайно деловит и мог найти язык с любым, ну или почти с любым человеком. Я все время его дразнил словом «делец». Он совсем не обижался, наоборот, принимал его как личный комплимент и говорил: «Благодарю за объективную оценку моей личности, сэр». Затем мы громко смеялись. Нам было комфортно друг с другом. А дружба наша началась еще с садовских времен.

После нашего разговора с Генкой я позвонил Николаю Ивановичу и договорился о встрече. Человек я пунктуальный, что мне тоже помогло в жизни, и приехал вовремя. Захожу к нему в офис, а там с рассеянным видом налетела на меня секретарша.

— Как хорошо, что вы пришли вовремя. Николай Иванович задерживается, а у меня трагедия. Ребенок руку в садике сломал. Нужно бежать забирать. А сейчас пациентка может прийти. Николай Иванович сказал, что вы сможете остаться и встретить ее.

Не дождавшись моего ответа, схватила сумочку и хлопнула дверью.

Я остался один. Офис Николая Ивановича состоял из приемной, где сидела секретарша, и его кабинета. В кабинете было уютно. Очень просто, только самое необходимое для ведения приема. В воздухе летал приятный, мягкий и успокаивающий запах, исходящий неизвестно откуда. Возможно, где-то стоял ароматизатор. Обстановка располагала к душевным беседам. Мне стало любопытно, и я сел в кресло Николая Ивановича, пытаясь почувствовать всю ту власть, которую он имел над своими пациентами. Хотя мне это не удалось ощутить, потому что перед просьбой к Николаю Ивановичу я сильно волновался.

Тут я услышал, как в приемную кто-то вошел. Меня как ошпарило. Подумал, что Николай Иванович пришел и сейчас настал момент, когда придётся выпрашивать денег, унижаться и все такое. Но нет. В приемной стояла женщина. Как сейчас помню, не смотря на то, что прошло уже 20 лет, она была стильно и богато одета, ухоженная и эффектная, средних лет, с большими голубыми глазами и черными как смоль волосами. Эта особа показалась мне очень уверенной и даже властной.

— Николай Иванович, — обратилась она ко мне, — здравствуйте. Я думала вы старше. Ну не важно! — не дожидаясь от меня ответа, она решительно вошла в кабинет и легла на кушетку.

Сначала я немного растерялся, но мой спокойный вид не выдал меня. Я неспешно подошел к креслу Николая Ивановича и очень чинно опустился в него.

— Ну, — низким голосом, — вырвалось у меня из-за рта.

Больше она мне ничего не дала сказать. Полились потоки слов в разных эмоциональных красках. Она рассказывала о своем муже. Жаловалась на него. То жалобно плакала, то переходила в небольшую истерику, то сразу встретив мой спокойный взгляд, как ей казалось, брала себя в руки. То гневалась, размахивая кулаками. То неестественно, даже демонически смеялась. И так половина часа, без остановок, одним потоком.

И тут в одно мгновение, женщина остановилась, глубоко вздохнула и произнесла:

— Как же хорошо.

И энергично вскочила с кушетки. Я привстал. Она радостно подошла ко мне и сказала:

— Доктор, вы оправдали все мои надежды. Настоящий профессионал своего дела. Не зря мне вас посоветовала моя подруга, — будто угрожая указательным пальчиком, сказала она. — Жаль, мы выезжаем на постоянное жительство в Америку. Так я бы к вам каждый день ходила. Мне так легко и хорошо стало. Такой молодой и профи. Талант!

Взяла меня за руку и вложила в нее конверт. Затем энергично вышла из кабинета, отправив в вдогонку воздушный поцелуй.

Я был ошеломлен. Так все мимолетно. Приоткрыл конверт. Там лежали пятитысячные купюры. «Наверное, тысяч сорок, не меньше» — мелькнуло в голове. Мне захотелось пересчитать. Почти угадал — пятьдесят тысяч новенькими купюрами.

Я положил конверт на стол секретарю, а сам решил немного отдышаться и прийти в себя, выпив воды. Пока я наливал в стакан из графина, в приемную зашел Николай Иванович.

— Ух, вот и попал я сегодня в переделку, — говорит он. — Авария, прямо недалеко от Ленинского метро. Пробка, километровая. Кто-нибудь приходил? — спросил Николай Иванович, осматривая все.

Я как раз стоял у стола и конверт он видеть не мог. Тут у меня мелькнула мысль.

— Нет, никто не приходил, — отчеканил я.

— Странно, у меня пациентка записана. Но может тоже в пробке стоит, — задумчиво сказа Николай Иванович и прошел в свой кабинет.

В этот момент я сунул конверт в карман.

— Сережа, как у тебя дела? — крикнул Николай Иванович из кабинета. — Ты не стесняйся, иди сюда.

Я медленно подошел к двери.

— Все нормально.

— Я слышал, у тебя папа умер. Очень сочувствую. Как вы? Как мама? Справляетесь, — спросил он, смотря мне в глаза доброжелательным и поддерживающим взглядом.

В это мгновение мне стало стыдно, и я, было, хотел уже вытащить конверт и во всем признаться, но меня словно что-то остановило.

— Спасибо, сейчас уже лучше. Справляемся.

— Может быть тебе чем-то помочь? Ты что-то хотел попросить?

— Нет. Пока я вас ждал, вопрос уже решился, спасибо, — сквозь зубы проговорил я. — Я, пожалуй, пойду, уже задержался, опаздываю.

— Да, конечно, — сказал Николай Иванович. Но ты заглядывай, не стесняйся. Помогу, чем смогу.

Я поблагодарил его и спешно удалился. Теперь у меня в кармане лежала сумма намного превышающая долг, и мы могли протянуть еще какое-то время, пока мои поиски работы не привели бы меня к нужному месту.

Я не торопясь плелся к метро и думал: «Правильно ли я поступил? С одной стороны я эти деньги заработал, честно и терпеливо выслушал пациентку, хотя и не имел на это право. И каким путем? Обманным! Обманул женщину, затем Николая Ивановича. Да и, в конце концов, наверное, самого себя».

Итак, долги были розданы, диплом я защитил. Появился шанс попасть на место работы по профессии. Я был отличником, и преподаватель мне обещал похлопотать по поводу трудоустройства.

Всю историю, которая произошла в кабинете Николая Ивановича, я рассказал Генке. Я знал, что он надежный друг и не раскроет мою маленькую тайну. А мне, как будто, стало легче. Можно сказать причастился.

После этого случая прошло три с половиной месяца. Я уже успокоился и стал забывать все эмоции, которые пережил в кабинете Николая Ивановича.

И тут ко мне приезжает Генка. Он был парень деловой, быстро нашел себе работу, устроился в каком-то рекламном агентстве в центре города.

— Серега, я нашел тебе работу.

— Где? — спросил я.

— Недалеко от нашего офиса есть кабинет психолога. Очень приличный. Сам доктор уезжает на долгий срок заграницу, а свой кабинет хочет сдать другому психологу для ведения приема. Он оставляет буквально все: мебель, шторы, даже книжки на полках и… симпатичную секретаршу, — с улыбкой, растягивая последние слова, сказал Генка. — Главное все сохранить в порядке и чтобы кабинет не простаивал, — дополнил он.

— Хорошая шутка, — ухмыльнулся я, — что ты теперь мне будешь тот случай припоминать всю жизнь? — мне стало неприятно. Или ты меня хочешь сторожем туда пристроить?

— Серега, я ведь серьезно. У тебя для этого все данные есть, — хлопнул он меня по плечу. — Ты помнишь, какой гонорар получил за то, что просто послушал истеричную тетку всего 30 минут. В таком духе и будешь продолжать. Эх, — вздохнул он, — если бы у меня был такой респектабельный вид и твои манеры, тоже бы, психологический кабинет открыл, — подошел к окну и мечтательно посмотрел на небо. — Да ты только представь: сам себе начальник, никого над тобой нет, сидишь себе в красивом кабинете, в удобном кресле, с симпатичной секретаршей…

— Так у меня ни образования, ни лицензии нет. О чем ты говоришь, — с раздражением, что шутка затянулась, сказал я.

— Да это мы тебе за день сделаем, — подошел ко мне Генка и потрепал меня за оба плеча. — Ты сможешь ко мне приехать завтра в офис? Помощь твоя нужна, — спросил он.

— Да, конечно.

Генка ушел. А я на следующий день, ничего не подозревая о его хитрости, отправился к нему в офис. Была чудесная, нежаркая, но по летнему теплая погода. У меня было хорошее настроение. О нашем вчерашнем разговоре я быстро забыл, так как не принял его всерьез.

Генка меня встретил у входа и повел по коридорам центра. Мы проходили мимо разных офисов, пока не дошли до таблички: «Психолог Савинов Петр Ильич».

— Нам сюда, — сказал Генка и силой втолкнул меня в приемную офиса.

— Извините, Петр Ильич не принимает, — увидев нас, сказала очень симпатичная молодая девушка, очевидно секретарша.

— А что мы похожи на пациентов? — заигрывая ответил Генка. — Мы по другому вопросу. По поводу аренды кабинета. А вот и заслуженный психолог — Сергей Павлович.

— Такой молодой? — задумчиво спросила секретарша. — Сейчас я скажу Петру Ильичу о вас.

— Генка, что ты творишь? — злился я, когда девушка ушла. — Пойдем скорее отсюда.

В это мгновение открылась дверь кабинета, и вышел в меру полный, невысокий, добродушный, слегка седой человек, с улыбкой, напоминавшей мне улыбку чеширского кота из сказки «Алиса в стране чудес». Очевидно это был Петр Ильич. Безусловно, обаятельный мужчина. И так же как кот, плавно, без лишних движений, он передвигался по приемной. На Петре Ильиче был надет дорогой костюм серого цвета, идеально начищенные ботинки. Все было в этом человека уютно и успокаивающе. Я представил, как он ведет свой прием, и мне стало сразу комфортно, как будто отступили все тревоги и переживания куда-то далеко и безвозвратно.

— Добрый день, молодые люди, — мягким, среднего тембра голосом, он обратился к нам. — Вы интересуетесь моим кабинетом? А с условиями знакомы?

— Да, — сказал Генка. — Я разговаривал по телефону с вашим секретарем.

— Это вы психолог? — немного нахмурившись, спросил Петр Ильич, глядя на Генку с подозрение.

— О нет, разве я похож на психолога? — растянулся в своей обаятельной улыбке Генка. — Я административный директор Сергея Павловича, — сказал он, указывая на меня руками. — Решаю все организационные вопросы для него. В данном случае, можно сказать, риелтор.

— Административный директор… Как меняются времена… Еще такой молодой, а уже имеет административного директора. Был бы у меня такой, когда я только начинал…, — словно сам с собой разговаривал Петр Ильич. — Ну что ж, — улыбнулся он, глядя на меня, выражая свою симпатию. — Видно молодой и талантливый. Давайте знакомиться. Петр Ильич, — и протянул мне руку.

— Сергей Павлович.

— Живаго, — перебил меня Генка.

— Ум… Какая фамилия! — озадаченно сказал Петр Ильич. — Но с такой фамилией вы далеко пойдете.

Я заметил, что у Петра Ильича была привычка говорить, растягивая слова, но это нисколько не портило его речи, а наоборот придавала особые краски.

— Это псевдоним, для яркого рекламного хода, — пояснил Гена.

— Понимаю, — сказал Петр Ильич с одобрением.

Я смущался, волновался и не понимал, что происходит, но вел себя крайне спокойно. Дальше Петр Ильич познакомился с Генкой, познакомил нас со своей секретаршей, которую звали редким именем Милена. И повел показывать свой кабинет.

Кабинет оказался намного уютнее и современнее, чем кабинет у Николая Ивановича. Видно было, что все здесь обставлялось продуманно, удобно и функционально. Мебель была новая, кушетка и кресло еще пахли натуральной кожей. Все говорило о вкусе, аккуратности и педантичности хозяина. Обстановка была достаточно дорогостоящей. Петр Ильич говорил, что кабинет психолога — это 50% его успешной работы. И он, конечно, не требует, чтобы все сохранилось в первозданном виде, но просит об аккуратности. Генка, зная о моей паранойе по поводу чистоты, сразу поддержал эту тему и расхвали меня как самого педантичного и аккуратного человека.

Петр Ильич планировал уехать на 3 года, но если все понравиться в Европе, куда он отправлялся, он может и останется на более долгий срок. Ему предложили в Германии место в институте и практику в психологическом кабинете.

— Ну и самое главное, молодые люди, мне нужно быть уверенным, что я пускаю в этот кабинет не мошенника. Можно мне посмотреть ваши документы: диплом, лицензию?

В этот момент я спешно посмотрел на Генку. А он спокойно вынул из папки новехонький диплом психолога с моим именем, лицензию на деятельность и подал Петру Ильичу.

Тот принялся внимательно изучать незнакомые мне документы. Я нервничал и кое-как перенес эти 3 минуты паузы.

Конец ознакомительного фрагмента.