Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные

Анна Томченко, 2023

Если ведьма что-то ищет, она это обязательно найдёт. Правда, Элис никогда не искала любовь, мужа, покровителя… Ей по душе всегда были неприятности.Про некромантов говорят, что если они что-то не могут найти, то выкопают это из-под земли. Грегори всю сознательную жизнь предпочитал туда это все закапывать. Он бы и несносную ведьму тоже прикопал, да вот беда… С ней он снова чувствовал себя живым. Или с ее неприятностями, которых в старом поместье стало прибавляться? Тут вам на выбор и заговоренные волки, и пожары, и потопы. Один раз даже демона видели, правда недолго и полыхающим в костре.А любовь в тех краях тоже отличается крутым нравом. Если она решит облагодетельствовать одну чародейку и некроманта, то никого не спросит. Сама придёт, сама найдёт. А неприятности… Неприятности подождут.

Глава 5

— Демонстрация силы была не обязательна, — все-таки хлопнув дверью, сказала ведьма. В изящном движении присела в гостевое кресло, закинув ногу на ногу. Платье, не привыкшее к таким поворотам, задралось и оголило девичью ножку. Грегори не оставил это незамеченным и красноречиво огладил взглядом. Девушка почуяла интерес, и нет бы, как любой порядочной девице, смутиться. Нет. Она лишь удобнее устроилась.

— Я не приглашал вас присесть, — намекнул маг, в душе смеясь над этой строптивой чародейкой. А ведь она быстро пришла в себя от прикосновения к его силе. Интересно, распознала, что перед ней некромант? Или опыта недостаточно, чтобы так, по первому всплеску, определить принадлежность дара? Или все это было спровоцировано с одной целью, которую чародейка достигла?

— Мне не нужно приглашение от мужчины, который не потрудился встать, когда в комнату вошла девушка, — огрызнулась она, улыбнувшись и показав ровные зубки. Такими и загрызть недолго. А некромант внезапно осознал, что в этой жизни можно вынести все что угодно: покойника в тяжеленной домовине, урок из разбитого носа, даже ссылку, но точно не ведьму в расцвете сил.

— Вы на меня работаете, — тонко напомнил Грегори, подводя к мысли, что в их профессиональных отношениях не бывает мужского и женского. Лишь работодатель и подчиненный. Но ведьма не оценила.

— Если мне не изменяет память, — она задумчиво уставилась в окно за его спиной, — работаю я на вас с завтра, с восьми утра. А сейчас я, наверно, гостья…

— И как гостья вы решили высказать ваше ко мне уважение, разбрасываясь проклятиями в разные стороны?

По большому счету девчонке повезло, что она нарвалась на Эрика. Градоправительский сынок хоть и был поганцем редкостным, но, зная список собственных прегрешений, не стал устраивать скандал. Приехал и поставил перед фактом: вот — я, и вот — проклятье. Но это не означало, что Грегори спустит оплошность с рук. Он встал и развернулся к окну. Ему казалось, что так он будет выглядеть внушительнее, но на самом деле просто не мог победить желание рассматривать ее оголенные щиколотки.

— Вы и дня не провели в моем поместье, а уже доставили неприятности, — солнце скрылось за деревьями, и вечерняя прохлада тянулась в кабинет тонкой струйкой. — Вы должны понимать: я не буду исправлять ваши ошибки, не стану выплачивать отступные или вытаскивать из неприятностей. Я — не ваш отец…

Отодвинулось кресло. Стук каблучков по паркету, шорох юбки. Она подошла и тоже вгляделась в вечерние сумерки. Аромат яблоневого цвета с горечью миндаля щекотнул нос. Это ее духи или так пахнет сила ведьмы, которая и есть первозданная жизнь?

— Да, вы не мой отец, — она облизнула губы, что в сумраке сияли алыми всполохами, — поэтому нам лучше договориться, чем портить жизнь друг другу.

Грегори шагнул резко. Так, чтобы между ними не осталось свободного пространства. Он надеялся этим смутить чародейку, но на ее губах лишь расцвела лукавая усмешка. Маг вздёрнул бровь и, как бы проверяя на смелость, коснулся подбородка, заставляя девушку поднять глаза. Пальцы нещадно опалило жаром, а по крови разогналась огненная волна.

— Наглая? — не отрываясь от блеска изумрудных глаз, в которых плясало ведовское пламя, спросил мужчина. Ещё один шаг в пропасть, чтобы самому оказаться объятым эхом ее колдовства.

— Честная… — выдохнула девушка, и от дыхания ее, которое коснулось мага, стало ещё жарче. Он мог поклясться, ведьма тоже чувствует этот огонь и провоцирует. — И по-честному предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.

Она не отстранялась, словно испытывая на прочность порядочность одного взятого мужчины. Знала, что раззадоривает, но игра увлекала. Грегори тоже умел играть. Шагнул ещё ближе, почти соприкоснувшись телами. Шепнул, наклонившись к шее:

— Над чем ты сейчас работаешь?

— Яды и противоядия, — томно, с придыханием, ответила ведьма, положив свою тонкую ладонь ему на грудь. Пальцами провела от одной пуговицы к другой, задержалась, крутанув, пытаясь расстегнуть. Грегори мог поклясться, что у него помутнело в глазах, а по крови разбрелась волна неконтролируемой силы. Он смежил веки, убеждая себя, что это всего лишь колдовство девчонки так на него действует, ведьмы — они такие, воплощение жизни в высшем ее проявлении, а ему, как магу смерти, ее отчаянно не хватает, вот и пьянеет от близости.

— В таком случае, тебе будет интересно взглянуть на мою коллекцию, — предложил Стенли, отстранившись, а потом и вовсе сев в кресло. Девушка опёрлась бедром о край стола и, не меняя выражения лица, уточнила:

— Настолько большая? — прозвучало с каким-то нецеломудренным намеком.

— Редкая, — счёл важным подчеркнуть мужчина, разгоняя вязкий туман в голове.

— Почту за честь, — благосклонно отозвалась ведьма, не сводя с него глаз.

Грегори заметил, что их разговор перетекает отнюдь не в проповедь о нравоучениях, а в дружескую беседу. Ведьма показала характер, он взбрыкнул и надавил силой. Скорее всего, да, им проще договориться, чем портить жизнь друг другу. И подкупала эта безрассудная смелость девчонки. То ли воспитание дознавателя давало такие плоды, то ли ведовская сила. Как бы то ни было, но раздражения к ней он больше не чувствовал. Азарт? Возможно… Симпатия? Почему бы нет.

— Сколько тебе лет? — мужчина следил за тем, как ведьма мягким шагом ступает вдоль книжных шкафов, шелест юбки и шорох касаний к форзацам книг.

— А сколько дашь? — она оборачивается, и объемная коса темно-русых волос падает с плеча, свисая по спине. Изящные, вьющиеся пряди у висков подчеркивают хрупкость шеи и молочную кожу.

— Нисколько не дам… — Грегори откладывает часы на стол и проходит к столику с алкоголем. Хрустальные графины с коньяком и виски, изящные бутылки эльфийского вина. Он проводит пальцем по каждой из них, выбирая, что предложить девушке, и останавливается на яблочном игристом с цветочным ароматом. — С вами, ведьмами, ни в чем нельзя быть уверенным, а в возрасте и подавно.

Она усмехается и принимает из его рук фужер с напитком. На мгновение тонкое прикосновение кожи к коже, и мужчина снова ощущает эту нереальность происходящего — кровь закипает, и опьянение, как-будто после двух бутылок коньяка.

— «Блариан»… — после первого глотка произносит девушка, проводит кончиком пальца по стеклянному ободку, заставляя хрусталь запеть, медленно облизывает губы. — Десять лет, не меньше. Только в этой долине делают яблочное вино. Это север, виноград не растёт, спасаются зимними сортами яблонь, а настаивают вместе с каплей мёда, отсюда цветочный аромат…

— Похвально, — Грегори садится напротив, в кресло. — Так…

— Двадцать четыре, — прерывает ведьма, все же вернувшись к его вопросу, но только затем, чтобы задать свой. — А тебе?

—Тридцать, — спокойно сообщил мужчина, а девушка, глотнув ещё вина, продолжила:

— Что ты делал в моем возрасте?

— Подавлял восстание на восточной границе, — он салютует толстостенным бокалом и отбирает инициативу. — А что ты будешь делать в моем возрасте?

— Открою лавку эликсиров, заведу черепаху и буду курить трубку.

— Почему черепаху? — купился маг.

— То есть остальное не вызвало вопросов? — улыбается она по-разному: как сейчас, озорно и открыто, словно деревенская девчонка-задира; как в начале вечера — лениво и презрительно. Наверно, у неё в запасе ещё ни одна улыбка и странно, что Грегори хочет увидеть их.

Все вызывало вопросы, но задать тот, который интересовал, Стенли ещё не мог. Они не настолько близки, чтобы ведьма честно ответила, есть ли у неё в планах замужество, потому что сильно подозрительным выглядит ее прибытие. И Грегори допускал эти мысли, в частности, у ее отца, который вполне мог планировать за неё.

— Вызвало, но черепаха — это не сильно эпатажно? — теперь он рассматривал девушку с познавательным интересом.

— Я — ведьма, какого ещё мне питомца заводить, чтобы подчеркнуть свой статус? — она лукаво щурится.

— Чёрный кот?

— Банально… — Элис отмалчивается и вдруг посерьёзневшим голосом отрезает веселье. — Спроси, ты же хочешь…

Она не глупа — это плюс. Прямолинейна… Возможно, минус.

— Почему ты так решила? — не на лице же у него был этот вопрос, правда?

— Все спрашивают. А я всем отвечаю, что не создана для брака, такие как я, предпочитают быть счастливыми.

— А брак и счастье это взаимоисключающие понятия?

— Для меня — да, — она вглядывается в прозрачно-янтарную жидкость. — Я не знаю как от опеки отца сбежать, но под опеку незнакомого мужика точно не пойду.

— А если ты влюбишься?

— Маг, ты разве не знаешь, что ведьме найти неприятности в сотни раз проще, чем один раз повстречать любовь?

Грегори предполагал, что девчонка просто не там ищет, или не то.

Через полчаса, когда он узнал все, что нужно было для работы, чародейка направилась к себе. Почти на пороге маг заметил:

— Туше, госпожа ведьма, — намекнул, что он согласен договариваться.

— Элис, — равнодушно предложила ведьма, — и я предпочитаю шах и мат, господин маг…

— Грегори… Зови меня Грегори…

Дверь мягко притворилась, а в кабинете ещё стоял тонкий, неуловимый аромат яблоневого цвета с горчинкой миндаля. Грегори залпом осушил бокал с алкоголем и откинулся на спинку кресла. Потёр глаза. В голове такая безрассудица бродит, что проще не садиться за дела, но некромант упорно открывает футляр с перьевыми ручками и вытаскивает толстую бумагу с тиснением. А через час, решив прогуляться по саду и проверить чем занята ведьма, Стенли встречает у себя на пороге седовласого мужчину. Мысль, что все же не успел проверить защитные чары на флигеле, мелькает, как крысиный хвост в норке. И прокуренный баритон взрезает сумрак тёплой ночи:

— Я за покойницей, отдашь?