Зверский детектив. Боги манго

Анна Старобинец, 2019

«Боги Манго» – пятая часть «Зверского детектива». Барсуки Полиции Дальнего Леса отправляются в командировку в африканскую саванну, чтобы расследовать дело о похищении детёныша Изысканных Жирафов, новорожденного жирафика Рафика. Смертельная опасность сопутствует Барсукам Полиции постоянно. Ведь Дальнее Редколесье не щадит никого: ни чужих, ни своих. Это жуткое и опасное место, где царят жестокость и беззаконие, приносятся зверские жертвы и действует право сильного. Но для смелого и честного зверя Редколесье также может стать местом силы, помогающим зверю найти самого себя и истинную любовь. Барсук Старший, Барсукот и Гриф Стервятник не отступают перед трудностями. Они ведут следствие, руководствуясь справедливыми принципами, по которым живут обитатели их родного Дальнего Леса. Однако распутать это сложное дело – ещё не значит победить. Необходимо рассказать обитателям Редколесья открывшуюся тяжёлую правду. Но властям предержащим правда совсем не нужна.

© Анна Старобинец, 2019

© Мария Муравски, 2019

© ООО «Издательство «Абрикос», 2023

© ООО «Абрикос Паблишинг», 2023

vk.com/apricotbooks

https://t.me/apricotbooks

Глава 1, в которой зверское счастье откладывается

— Кому молоко с клопьями? — Барсук Старший, не дожидаясь ответа, насыпал клопьев в три берестяные плошки — себе, Барсукоту и Барбаре — и залил молоком. Он знал, что они не откажутся.

— А клопья какие, папа? — закричала с террасы Барбара.

— С желудями и сухими личинками, как ты любишь!

— Тогда мне побольше!

— А я такие не люблю, — огорчился Барсукот. — Мне тогда молока побольше, а клопьев поменьше.

— Для тебя у меня есть «Завтрак чемпиона» — сухие клопья с добавлением живых водомерок!

Барсук Старший вынес на террасу поднос с завтраком и травяным чаем, огляделся и потянул носом. Терпкий, пряный запах осени, запах поздних, червивых грибов. Золотисто-рыжая листва, точно шкура волшебного пятнистого зверя, наброшена на деревья. На столе — молоко с клопьями. За столом — двое его детей, родная дочь и приёмный сын, они работают вместе, они пошли по его стопам. Всё это в сумме называется счастье. Простое зверское счастье.

— Ну, как там у вас в полиции? — Барсук Старший шумно отхлебнул клопьев прямо из плошки.

— У нас в полиции, — поправил его Барсукот. — Ты ведь просто в отпуске, Старший.

— Ну… я хотел сказать, как там ваше дело, подвижки есть?

— Ты имеешь в виду дело о воробьином помёте? — Барсукот, прищурившись, наблюдал за парой водомерок, панически носившихся туда-сюда по поверхности молока в его плошке. Одна бегала кругами, другая зигзагами. — Да, подвижки. Ещё какие. Воробушек Роберт признался, что помёт рядом с баром «Сучок» — его, но отказался заплатить штраф, потому что после ощипа, как он утверждает, у него начались серьёзные психические проблемы. Ему кажется, что за ним следят. Чтобы успокоиться, он ежедневно наклёвывается в баре забродившей клюквы, а от клюквы у него несваренье желудка… Одну секунду…

Водомерке, бегавшей зигзагом, удалось-таки вырваться за пределы берестяной плошки. Барсукот мгновенно накрыл её мягкой лапой, подождал несколько секунд, отпустил. Водомерка неумело заковыляла по деревянной столешнице. Он накрыл её лапой снова.

— Какой ты ловкий, — улыбнулась Барбара.

— Чтоб поймать бредущую по столу водомерку, большого таланта не надо. — Барсукот печально сунул дезертировавшее насекомое в рот. — Видела бы ты, как я ловил настоящих преступников!

— Ты опять про «настоящих преступников»? — строго спросил Барсук. — Ты ведь не хочешь, чтобы в Дальнем Лесу произошло ещё одно зверское преступление?

— Конечно, нет. — Барсукот подтолкнул наматывавшую круги водомерку к центру плошки и утопил её в молоке, но она всплыла и забегала снова. — Я хочу всю жизнь вести увлекательное дело о воробьином помёте. Изучать встречный иск воробушка Роберта к бару «Сучок» по поводу низкого качества клюквы, делать запросы в клинику «Семейный Грач», чтобы узнать, как усваивают воробьи забродившие ягоды…

— Этот запрос делала я! — встряла Барбара.

–…протоколировать беседу воробушка с Мышью Психологом, ежедневно исписывать груду бересты — да это просто работа мечты! Только что же ты зеваешь, а, Барсук Старший, ведь всё это так увлекательно?

— Я зеваю, потому что мне пора в спячку, и зима уже близко. А работа у вас нормальная, Младшие Барсуки Полиции. И раз серьёзных преступлений в Дальнем Лесу сейчас нет, значит, вы делаете свою работу хорошо. Так что… я принял решение не возвращаться из отпуска, а уйти на пенсию и впасть в спячку. Вы справитесь без меня.

— Супермышь не отпустила тебя на пенсию, — напомнила Барбара.

— А я договорился с Царём зверей напрямую.

— Ты напрямую договорился с вожаком Союза Смешанных Лесов, папа?! — От удивления Барбара поперхнулась клопьями и закашлялась. — Барсукот, ты не постучишь мне по спинке?

— Конечно, Барбара. — Барсукот постучал её по спине, а потом погладил шёлковую, нежную шерсть на загривке. — Ну как, прошло?

— Да, я договорился напрямую. — Барсук Старший сделал вид, что не заметил поглаживаний. — Я ведь лично знаком с царём. То есть, я имел в виду, с вожаком. Когда он был царём, а я совсем юным Младшим Барсуком Полиции, он вручил мне медаль за храбрость из собственных лап. И сейчас он полностью поддержал моё решение впасть в почётную спячку. Как раз сегодня я жду Сороку с официальным письмом на хвосте. С минуты на минуту. У меня будет разрешение выйти на пенсию — с отпечатком львиных клыков и росчерком когтя. И никакая рылокрылая Супермышь не сможет мне помешать накрыться пледом и спать всю зиму на тёплом полу, а потом проснуться и съесть столько «Пня-Колоды», сколько захочется, и больше никогда не работать.

Барсук Старший сладко потянулся, посмотрел в осеннее, цвета мокрой волчьей шерсти, набрякшее дождём небо — и увидел чёрную точку, словно запутавшуюся в облаке-колтуне.

— Вот и она.

Точка выпуталась из колтуна и стала стремительно приближаться, пока не превратилась в Сороку.

— Холодновато-то как. — Сорока тяжело шмякнулась на деревянный настил террасы, не успев выпустить лапы. — Зима-то близка-то. — Она стряхнула с заледеневшего хвоста влажный конверт с золотистыми вензелями. — Для Барсука-то для Старшего письмо-то с самого верха-то.

— Спасибо, Сорока. — Барсук Старший распечатал конверт, потрогал и понюхал отпечаток львиного зуба и аристократичную, царственную вязь на берестяном письме. — Я ждал этого момента так долго. — Он отхлебнул травяного чая, удобно расположился в плетёном кресле и принялся читать вслух. — «Барсук Старший, мой дорогой друг!..» Вот как ко мне обращается царь зверей, то есть вожак, представляете? Друг!.. «Мой дорогой друг! С прискорбием и грустью я вынужден сообщить, что твой выход на пенсию придётся отложить…» Что? Как это отложить? Выход на пенсию — не яйцо, чтобы его откладывать! Он там что, в маразме, этот царёк зверьков? «…Свой трон вожака я передаю преемнице — Супермыши. Сам же отбываю на родину, в Дальнее Редколесье, что раскинулось в африканской саванне. Отбываю в качестве миротворца. Надеюсь увидеться там с тобой в самое ближайшее время. Искренне твой, Лев, экс-царь зверей и экс-вожак Союза Смешанных Лесов».

Барсук Старший уронил письмо на колени и уставился в одну точку — на водомерку, уже не бегавшую по поверхности Барсукотового молока, а мерно покачивавшуюся кверху пузом в центре плошки, среди разбухших клопьев.

— Да, он явно в маразме, этот зверёк царьков. — Барсукот подцепил водомерку когтем, вынул из плошки, потом стряхнул обратно в надежде, что она опять побежит и он сможет ещё чуть-чуть на неё поохотиться, но водомерка тяжело шмякнулась в молоко и пошла ко дну. — У него все смешанные леса смешались в сознании. Ты подумай, он считает, что ты обитаешь в африканской саванне! И надеется тебя там увидеть!

Барсукот нерешительно засмеялся, Барбара захихикала за ним следом, изящно прикрыв пасть лапкой, но Барсук Старший веселье не поддержал. Он тяжело вздохнул, положил письмо на стол, а потом вдруг припечатал лапой к столешнице. От удара со стола упал конверт с вензелями и опрокинулась плошка Барсукота. Вместе с молоком на деревянный настил выплеснулась утопшая водомерка — которая внезапно пришла в себя, зашевелилась и, путаясь в трёх парах длинных, заплетающихся лап, побрела по направлению к конверту, который явно показался ей самым надёжным убежищем из возможных.

Барсукот, хищно размахивая хвостом, дождался, когда водомерка скроется в конверте, а потом схватил его, выпустил когти и засунул внутрь лапу.

— Ой. — Барсукот пошевелил лапой. — Там, кажется, есть другое письмо, Старший.

Барсукот извлёк из конверта ещё один берестяной лист. На листе, растопырив шесть тонких лап, сидела водомерка. Барсукот стряхнул её раздражённым щелчком (ветер подхватил её и унёс в кусты, так что ей дано было испытать недоступное другим водомеркам чувство полёта, прежде чем до неё дошло, что она больше не является завтраком чемпиона и что жизнь продолжается, пусть и без сестры-близнеца, которой сегодня повезло меньше) — и положил письмо в центр стола. Косым и корявым почерком слабовидящего при дневном освещении зверя там было нацарапано следующее:

«Подчинённый Старший Барсук Полиции Дальнего Леса! В выходе на пенсию тебе отказано. Вместо этого я поручаю тебе и твоей команде ответственное дело, требующее немедленного выезда в Дальнее Редколесье. Местные не справляются. Нужно найти жирафика Рафика, новорожденного детёныша из клана Изысканных Жирафов. Предположительно, он похищен. Все подробности узнаешь на месте. Билеты передам по ква-каунту. Я — Суперзверь и не могу пользоваться такими допотопными средствами связи, как Сорока и её хвост.

С тёплым приветом,

супервожак Союза Смешанных Лесов Рукокрылая Супермышь».

— Это я-то допотопная-то? — Сорока растерянно оглядела сотрудников полиции. — А вы-то то-то-то-то… то-то-тоже так думаете?

— Ну что ты, Сорока! Ты винтажная. Это последний крик моды, — утешила её Барбара.

— С каким она приветом-то? — переспросил Барсук Старший.

— С тёплым. — Барсукот слизнул со стола разлитое молоко.

— Не вылизывай стол, это неприлично! — возмутился Барсук Старший.

— А опрокидывать плошки и стучать по столу прилично? — вступилась за Барсукота Барбара.

— Если никто не видит, как я вылизываю стол, это прилично, — с достоинством парировал Барсукот.

— Но мы видели! — возразил Барсук.

— Вы — свои, это не считается. И вообще, вопросы этикета сейчас не первостепенны. Давайте лучше поговорим про нашу командировку в Дальнее Редколесье. Это близко? Сколько туда рысить?

— Не надо нам туда рысить, Барсукот. Пусть они сами ищут своих жирафов. Это на другом конце Земли. Вот, смотри… — Барсук Старший принялся чертить когтем на оборотной стороне письма Супермыши. — Вот схема нашего мира. Мировой океан, в нём плавает мировой морской ёж, на ежа наколота наша Земля, она плоская, по форме как большая, вытянутая доска…

— А я слышала, что Земля круглая, — встряла Барбара. — Типа яблока.

— Какой бред! Не слушай всякую ерунду, дочка. Земная доска плоская и прямоугольная. Над земной доской — небесные доски, среди них лунная доска, вот она действительно круглая, а на этой вот небесной доске живёт семья Небесных Медведей, но сейчас это не относится к делу… Ну так вот, на этом конце земной доски — Дальний Лес. — Барсук Старший вдавил в бересту коготь. — А вот здесь, на противоположном конце, — Редколесье. Оно делится на Ближнее и Дальнее. В Ближнем всё относительно цивилизованно, почти как у нас. А вот в Дальнем царит полнейшее зверство… Что-то мне немного нехорошо. Наверное, от голода. Надо срочно перекусить.

— Но ты только что съел большую порцию клопьев с молоком, папа.

— Клопья — это не еда. Баловство. Пойдёмте-ка в бар «Сучок».