Зов Дикой Охоты

Анна Сешт, 2022

Заповедные леса поют древним волшебством в заботливых руках Богини, древней Матери людей и фэйри. Колдовские огни завораживают странников, и духи нашёптывают старые сказки… В ослепительном свете дня перед людьми открыт путь нового знания, способного выжечь старые страхи, изгнать таящихся в колдовской ночи чудовищ. В руках умелых воинов покоряет земли волшебства ядовитая сталь. Дикая Охота мчится над землёй, и звенит, леденя кровь, рог Бога-Охотника. Как и прежде, Всадники заберут отжившее.

XIV

— А понравились ли молодой королеве гобелены со сценами охоты?

— А по вкусу ли ей пришлись свежие булочки, приготовленные по новому заморскому рецепту?

— А как прошла её прогулка по охотничьим угодьям?

— А не слишком ли она опечалилась, что у нас почти не празднуют Середину Лета?

— А показали ли ей уже удивительные творения мастеров из особого кемранского сплава?

Старый Сотар слушал людскую болтовню вполуха и лишь на последнем вопросе весь обратился во внимание.

— Она побледнела, едва только увидела искусные изобретения мастеров.

— Неужели настолько не понравились эти чудесные вещи?

— Сложно сказать. Пока мастера показывали да рассказывали ей, на что способны их творения, леди королева едва не лишилась чувств и через некоторое время попросила увести её из зала. Признаться, мастера опечалились, что их работа не пришлась ей по душе.

— А ведь их величают волшебниками металлов!

— Леди королева родом из Валлы. Кемранский сплав в других землях зовут ядовитой сталью.

— Это потому что они боятся нашего оружия, не знающего себе равных.

— Но леди Риана теперь наша королева. Негоже ей бояться творений её земли.

— Творений лучших наших оружейников она не стала и касаться…

— Как странно это всё.

— Но ведь леди королева — ведьма. Возможно, волшебство металлов ей просто чуждо.

Сотар нахмурился и покачал головой в ответ на свои мысли. Неужели дела обстояли именно так, как он опасался? Но ведь молодая королева носила защитный знак, носила обручальное кольцо — то, что никто из них так долго носить бы не смог. Или он проглядел что-то и не заметил перемены?

Отправлялся в храм верховный жрец с тяжёлым сердцем. С каждым прожитым годом бремя знания становилось всё тяжелее, а застарелая вина и упрятанный глубоко страх — всё невыносимее.

В Святилище Сотар собрал четвёрку самых доверенных своих жрецов — тех, кто вместе с ним нёс бремя знания и старой вины, — и поделился с ними своими опасениями.

— Королеву Риану любит народ. Даже если она оступится, ей простят это, — заметил первый жрец. — Ну а этот случай в королевской мастерской нельзя даже считать ошибкой.

— Значит, если до этого дойдёт, нам придётся показать народу то, что сделает её вину неоспоримой, — возразил Сотар.

— Но пока она не сделала ничего дурного. Возможно, нам и не придётся признавать за ней никакой вины!

— Возможно, и не придётся, — не стал спорить верховный жрец. — Но если такое время придёт — мы должны быть готовы.

— А что король Вальтен? — спросил второй жрец. — Он ведь остаётся нашим союзником?

— Вальтен не похож на своего отца, сделавшего нас такими, какие мы есть теперь. Нашим союзником он будет лишь до той поры, пока остаётся в неведении, — проговорил Сотар то, о чём все здесь и без того подозревали. — Наше счастье в том, что его сердце отвернулось от людей и заботит его по-настоящему только война.

— Поиск древнего волшебства заботит его не меньше, — осторожно заметил третий жрец. — Иначе бы он никогда не выбрал себе жену в Валле.

Его звали Лаэдр, и он был вторым по силе и мудрости после Сотара. Лаэдр чаще прочих говорил о необходимости в чудесах, выражал надежду о возвращении старых времён и защищал королеву. Горечь вины была у него сильнее, чем у всех остальных, кто нёс вместе с ним старое бремя.

— Однако же он рассчитывал, что она вернёт всё утраченное одним взмахом руки, и разочаровался, когда этого не произошло, — сказал четвёртый жрец. — Да и как ей может удаться то, что не удалось нам за все эти годы! Мы искали пути, и всё впустую.

— Вальтен не знает тайну Древа Жизни Кемрана. Если бы он знал — он бы не простил нам, — ответил Сотар и поднял голову, глядя на высокий потолок Святилища.

Остальные проследили за его взглядом.

Среди символов Отца и Матери Мира и защитных знаков в середине пылал яркими изумрудными красками герб Кемрана — древо с пышной кроной и разветвлёнными корнями.