Красные розы

Анна Сабурова, 2023

Для того чтобы изменить свою жизнь, обязательно ли умирать?А если в этой жизни тебе причиняли только боль?Главное, идя по жизни через боль, и моральную, и физическую, уберечь, спасти свою душу. И вот тебе дали шанс на новую жизнь, когда душа оказалась на краю, но за это тебе нужно вытащить из бездны души других, оказавшихся волею судьбы рядом с тобой.Захочешь жить и не такое сможешь. Ведь жизнь всегда стоит того, чтобы её защищать.Итак, давайте знакомиться. Госпожа Эвалина Грин, и я – хозяйка борделя.

Главное, береги свою душу

Пролог

Всем привет, моё имя Эвалина, для друзей я просто Эва. Но в основном ко мне обращаются — госпожа Эвалина Грин. Я — хозяйка борделя.

Вам интересно, как я докатилась до жизни такой?

Всё не так однозначно, как Вам может показаться, ведь у одной медали две стороны, не так ли? Сегодня десятое ноября, мой День рождения, и я безумно счастлива, что моя жизнь приняла такой поворот событий. Но лучше рассказать вам историю с самого начала, нет, не с рождения, хотя так и было бы более понятно, мы перемотаем плёнку ровно на год назад.

Десятое ноября, меня зовут Виктория Афанасьева, и мне исполняется двадцать четыре года.

Время 23:20, и мне осталось быть счастливой всего сорок минут.

Я сижу на коленях у любимого мужчины и упоительно целуюсь, настолько сладко и воздушно, словно сон наяву. В этот момент я имела всё, о чём только могла мечтать — любимая работа, мне сегодня подарили квартиру, меня любят.

— Вика, ты самая восхитительная девушка из всех, кого я знаю, — он прижал свой лоб к моему так, чтобы наши глаза тонули друг в друге. — Я люблю тебя. Я уже вижу, как ты с каждым годом становишься всё краше и краше.

— Данечка, ты сумасшедший, — я расхохоталась от души, откидывая голову назад, — и наконец-то ты взял выходной, спасибо тебе большое, любимый, безумно по тебе скучаю, когда тебя не бывает неделями, а то и месяцами.

У Даниила дёрнулась нервно губа.

— Но я стараюсь для нашей будущей жизни и очень много для этого работаю.

— Я знаю, — начала я ластиться к Дане, ведь он не любил, когда я ему делала какие-либо замечания или упрёки по поводу его частого отсутствия, да и вообще по любому другому поводу тоже.

— Ну и гордись мной.

— Так я и горжусь тем, что у меня такой сильный мужчина рядом, у нас с тобой ещё целая жизнь впереди, и мы успеем друг другом насладиться.

— Это правильно, девочка моя.

Время 23:50.

Нас отвлёк звук открывающейся двери.

— Это Настя, твоя сестра? — спросила я, а Даня, вместо ответа, подо мной закаменел.

— Любимый, — послышалось из коридора, и следом моё тело напряглось, как струна, — я дома и решила сделать тебе сюрприз, камон…, — вошедшая в комнату девушка не смогла договорить от увиденной картины.

Я посмотрела ей в глаза и поняла, что мы сейчас ощущаем одно и то же — боль и отвращение к этой ситуации, а я ещё помимо этого стыд и такое, что меня словно грязью обмазали. Напротив меня стояла безумно красивая блондинка, словно с обложки модного журнала.

— Настя, — услышала я растерянный голос Дани.

— Да, мой милый и верный муж, твою жену нарекли Настей, и это имя ты произносишь каждый день вот уже как двенадцать лет.

Я смотрела на неё, и мой мозг словно разрывался на части от непонимания этой жизни, точнее мужчин, да что им всем нужно? У него шикарная жена, к тому же вроде адекватная, не истерит, и от нее веет сильной и светлой энергией, есть двое сыновей. Теперь я ясно видела каждую его ложь.

Это не квартира сестры и эти чудесные мальчики-близнецы восьми лет, что улыбались с фотографий, не его племянники. Дома всегда чисто и уютно, видно, что и на кухне часто и вкусно готовят. Как он мог привести меня в свою семью, самое сокровенное, что может быть у человека.

Мне было стыдно перед этой молодой девушкой, хоть я и понимаю то, что не знала, верила каждому его слову, но, как говорится, незнание закона не избавляет вас от ответственности.

Настя достала телефон из заднего кармана модных джинсов и сфотографировала нас.

— Милый, я тебя без штанов оставлю, ты не забыл, что всё записано на меня? Я превращу твою жизнь в ад. Ну, если изменял, то и делал бы это так, чтобы никто не знал. Ты же вроде умный мужчина, Даниил, а докатился до того, чтобы привести любовницу домой, — и всё это она произнесла с каким-то облегчением в голосе.

— Настя, — от крика Дани я вышла из шокового оцепенения и слетела с его колен.

Он попытался встать с мягкого кожаного дивана, но Настя пригвоздила его взглядом.

— Не произноси моё имя своим грязным ртом и, более того, ты больше не имеешь на это право.

— Нет, ты выслушаешь меня, это не то, о чём ты подумала, всё не так, как кажется.

— Будь мужчиной и не делай ей ещё больнее, она не дура, — встряла я, но опомнившись, посмотрела на Настю и выдавила из себя сиплым голосом, — прости.

— Простить за что? Мне почему-то кажется, что ты не знала, и он мне уже не сможет сделать больно. А вот дурой, да, выставить попытается. И, кстати, с Днём рождения!

Я непонимающе посмотрела на неё.

— Торт, и плюс он мне на днях подарил точно такую же цепочку с рубином.

— Вы заодно? — зарычал Даня. — Ты искала повод развестись? Но, сука, ты ничего не получишь, — он встал, и не пойми откуда в его руке оказался пистолет.

Толком я ничего даже осознать не успела, первая пуля досталась Насте, а вторая буквально в следующую секунду пробила моё солнечное сплетение.

Глава № 1

«Только потеряв что-либо, мы узнаём этому цену»

Темнота приняла меня так, словно я была её частью, и мне стало так хорошо. Я дома, здесь нет боли, страданий, и мне не хотелось ни о чём думать. Хотелось забыть всё как страшный сон, моя жизнь была беспробудным кошмаром, но я пыталась вытянуть из неё хоть что-то хорошее отовсюду.

Вы встречали людей, которые сразу вам открываются или быстро прикипают к вам? Ловят каждое ваше слово или знак внимания, всегда найдут для вас время и помогут даже в ущерб себе?

У таких людей сожжена душа, человек сломан и, словно кукла, валяется в детской корзине для игрушек маленького ребёнка, который ещё не умеет аккуратно с ними играть. Поверьте, чем человек кажется добрее и счастливее, тем вероятнее вы ужаснётесь от той боли, что он прячет внутри себя.

И да, все мы действительно перед смертью увидим всю свою жизнь, она пронесётся вспышками перед глазами. Для меня это стало болью от того, насколько моя жизнь оказалась бессмысленной и несправедливой.

Моя вечно работающая мама, которую я видела очень редко дома, но всё равно чувствовала её заботу и любовь, какой бы она ни была.

Тиран отчим с ремнём в руках, но иногда было и разнообразие — шнур или шланг, и моя лучшая подружка водолазка, даже в плюс сорок. Самое интересное, его тирания распространялась только на меня, ведь ему же я ответить не могла. У него это, кстати, было семейное — его папаша, пихающий своё немолодое достоинство в руку десятилетней, ничего не понимающей девочке, это ещё цветочки. Я настолько была запугана, что боялась шагов за дверью.

Даже школа была адом, там были постоянные унижения, оскорбления, порча моего имущества и так далее, и тому подобное. Я человек, у которого самое счастливое время — это дорога от дома до школы и от школы до дома. А самое херовое, я не понимала за что это всё и почему, не понимала ненависти в мою сторону от одноклассников, которые не знали тормозов в своих издевательствах, и я не знала, как ответить.

Ведь жизнь учила одному — бьют, молчи.

— Будешь реветь и кричать, сильнее получишь, — кричал отчим.

— Если кому расскажешь, будет ещё хуже, — говорили одноклассники.

Моя психика была искалечена и доводила меня до сумасшествия.

Спасла я себя сама. На следующий день после шестнадцатилетия, одноклассница, которая только перешла в мою школу, увидев мою ситуацию, уговорила меня сходить к психологу. Я не хотела идти к школьному или государственному психологу в детской больнице, у таких психологов нет должной квалификации. Да и дела им не было до таких как я, ведь половина России так живёт. У мамы не было возможности дать мне денег на хорошего психолога, да и чтобы я ей сказала? Ведь я сама виновата, что молчала и многого ей не рассказывала, а она бы и не поверила мне. И тут мне снова помогла та самая одноклассница, Алёна, которая стала моей первой и единственной подругой. Она помогла найти работу, благодаря чему я смогла оплатить хорошего психолога, а главное анонимного.

Моё развитие оказалось на уровне двенадцатилетнего подростка, лечение шло почти четыре года, и это было больно, тяжело, и каждый раз, когда натыкалась на кирпичную стену в сознании, мне хотелось всё бросить. Но Юлия Михайловна стала моим спасением, поддержкой и опорой, я поняла, что я единственная кто себе поможет.

— Спасение утопающего — дело рук самого утопающего, запомни это, Вика, — говорила мне Юлия Михайловна.

Так же она помогла мне съехать, ну или почти сбежать в другой город, недалеко, но всё равно, в восемнадцать лет я принадлежала лишь себе. Помимо этого она помогла мне найти смысл жизни, лишь одним советом.

— Вика, тебе нужна физическая разгрузка, точнее сказать, психологическая разгрузка, благодаря физическим нагрузкам, запишись на танцы или боевые искусства.

Танцы стали моим воздухом, водой и фитилём, которым мне удалось зажечь свою душу. Я настолько увлеклась новым занятием, что сумела превратить его в большой доход. Благодаря танцам я и познакомилась с Даней Хвалецким, он был хозяином помещения, которое я снимала под свою студию танцев «Освобождение». Мне было двадцать два года на тот момент. Вот так совет психолога помог найти дорогу в жизни и переродиться словно птица-феникс.

Я преподавала сразу два направления: belly dance, в народе «танец живота» или «восточные танцы», и стрип-пластику, со всеми вытекающими. Моим ученицам было от шести до пятидесяти лет, они вдохновляли меня каждый день, сами того не подозревая.

И вот так я из никчёмной твари и ошибки природы, превратила себя в сильную девушку, которая не позволит больше никому себя обидеть, унизить, ударить, оскорбить.

Но нужно понимать, что исправлять всё внутри себя намного тяжелее, чем получать такие травмы, нужно набраться терпения.

Даня стал моей опорой и учил меня любить мужчину, но всё у нас завязалось через ещё один для меня кошмар. Моя студия иногда давала сбой, особенно во время короновируса, и мне приходилось брать подработки. Одну мне посоветовал Даня, в клубе у его «друга», как он тогда сказал «близкого». Мне нужно было давать всего пару раз в неделю по несколько номеров и не более, но оплата была хорошей.

Это было моё второе выступление, я поднялась в кабинет за оплатой, и мне заплатили двумя сломанными рёбрами, синяками и гематомами, лишением девственности. Я боролась до последнего, пока не потеряла сознание.

Очнулась я в доме у Дани, он сказал, что зашёл к другу, когда пришёл в клуб и застал там его и меня без сознания. От похода в полицию он меня остановил, сказав, что этот… этот… мерзко вспоминать даже имя этого ублюдка, он бандит и лучше с ним не связываться. Ещё сказал, что ему и так хорошо досталось от Дани, и тот сейчас в больнице. Почему-то я тогда внушила себе, что он меня спас и была ему безумно благодарна, и поэтому не смогла отказать на его предложение встречаться, когда я выписалась из больницы после серьёзных травм.

Даня был мне неприятен внешне и даже отталкивающим, и, чтобы его полюбить, мне пришлось сломать себя добровольным насилием. Мне иной раз казалось, что я фригидна или неполноценна, в голове крутила лишь одну пластинку:

— Он ведь любит меня.

— Я должна.

— Я обязана.

И добило меня то, что я действительно смогла сама себя убедить в любви к нему, осознание, что всё это было впустую, и он просто использовал меня.

Сломалась.

Воспоминания о прошлой жизни подняли злость во мне. Это всё? Всё так закончится? Это была моя жизнь?

Это непередаваемое чувство желать жить и умереть одновременно. Я словно парила в пустоте, в которой было невероятно красивое северное сияние, мне хотелось здесь остаться.

Глава № 2

«Из любой ситуации есть минимум три выхода. Даже после смерти»

— Ты хочешь жить? — голос прозвучал надменно, и словно со мной говорила сама пустота вокруг меня.

Я сомневалась, мне вроде и тут хорошо, но мне стало интересно, что мне хотят предложить.

— Хочу, — мой голос прозвучал слабо и безжизненно и меня снова охватили воспоминания о моей жизни, несправедливой жизни. Я не хочу снова проходить через боль, это невыносимо. Я ответила неправильно, нет, я не хочу снова жить.

— Назови цену, которую ты готова за это заплатить.

Она серьёзно? Я что, похожа на мазохистку? Мне ещё нужно платить, чтобы вернуться в ад?

— Продавец всегда сам ставит цену, а никак не покупатель.

— А ты мне нравишься, страшненькая душа, — рассмеялся голос. — Хорошо. Моя цена такова — в новой жизни ты станешь лечить души, и тебе нельзя сдаваться и воротить нос. За каждую спасённую душу я буду убирать с твоей души по одному шраму, по одному твоему запрету на счастливую жизнь.

— Кто ты?

— Ты согласна? — её голос был нетерпеливым, и она словно немного злилась, от чего разозлилась и я.

— Отвечать вопросом на вопрос невежливо и несправедливо.

— В твоём прошлом мире всё было несправедливо. Согласна? Потому я тебя и выбрала, так как только человек познавший боль будет ценить счастье и сможет в этом помочь другим.

— Да, со мной все обходились несправедливо, и даже я сама по отношению к себе такое допускала, — горечь просочилась через мой голос.

— Выбери любой подарок для себя в новой жизни, проси чего хочешь, даже невозможное.

— Ты можешь мне оставить память из той жизни, пожалуйста, мне нужна Вика.

Да, это боль, но для меня это ещё и опыт, сделавший меня сильнее.

Ведь всё, через что мы проходим, не даётся нам просто так, и я не хочу, чтобы это всё ушло в «небытие». Может, я об этом пожалею потом, но сейчас это самый лучший вариант.

— Хорошо, как хочешь. Но очень странно, все для себя просят красоту, власть, деньги, невероятный талант. Ты уверена в своём решении? — с недоверием спросила пустота.

— Да, ведь всё очень просто — красота субъективна, власть шатка, финансовое благополучие непостоянно, талант хрупок, а вот жизненный опыт бесценен, каким бы он не был.

В моей жизни были не только плохие моменты, но и счастья тоже не мало — моя рыжеволосая Алёна, танцы, открытка со словами благодарности от родителей младшей группы на мой день рождения. Моя любовь к Казани, куда я сбежала от родителей, моё очарование этим городом и восхищение. Работа волонтёром в доме престарелых, их истории и неунывающие лица. То, как я работала над собой, я увидела свою силу, и она словно безгранична.

— Хорошо, только для твоего блага, прошу, забудь о своём прошлом, точнее молчи о нём. Просто в том мире тоже есть психбольницы.

— В том мире? — но я не услышала ответ на свой вопрос.

Но, спасибо, что хоть предупредила, это было бы провалом начать новую жизнь в психбольнице.

— Госпожа Эвалина, госпожа Эвалина, — ворвался в моё сознание голос немолодой женщины.

На какие-то миллисекунды мне показалось, что я не могу сделать вдох или выдох, словно воздух застрял где-то в горле. Я напряглась всем телом, и мне не помогал сосредоточиться голос женщины, но она явно очень беспокоилась обо мне, и мысль, что есть человек, который будет с заботой ко мне относиться, помогла мне сделать первый вдох. И этот вдох был тяжёлым и очень горьким, я аж подпрыгнула и резко села, словно из мёртвых восстала, что недалеко от истины.

— О…, пресвятой Морсон, моя госпожа.

Я открыла глаза, но ничего не увидела, в глазах рябило, словно в них песка насыпали, но, проморгавшись, я исправила ситуацию. Мне удалось разглядеть в свете тусклой лампы милую женщину лет сорока пяти на вид, но всё ещё очень красивую и элегантную. В её тёмных волосах с частой сединой была алая лента, которая держала волосы в высоком пучке, а её карие глаза смотрели на меня с беспокойством. От присутствия высокой и стройной женщины в моей груди разливалась теплота, и это было связано именно с ней.

— Моя госпожа, как вы себя чувствуете? На вас лица нет, вы очень бледны.

— Я….я…., — а что я ей скажу?

Что не знаю даже своего имени, а может ли человек просто так потерять память? Я в принципе не умею доверять людям, но умею доверять своим ощущениям, от неё я чувствовала некое родство. Осмотрев быстрым взглядом комнату, даже с плохим освещением я поняла, что обстановка «дорого-богато». Камин, в котором тлели поленья, стены обиты красным бархатом. В углу письменный стол из хорошего и добротного дерева и вроде бы как на нём лежала нормальная бумага и что-то похожее на карандаши. Я сидела на мягкой кровати с кованой спинкой, а над головой висел белоснежный балдахин, и из такого же материала было постельное бельё, что дарило волшебный холодок, но это не атлас, незнакомая мне ткань. Женщина стояла на огромном ковре с пушистым ворсом и сливалась со стенами, надеюсь, я не сойду с ума с таким интерьером от безумного дизайнера. Всё дополняло огромное количество безвкусных картин и безделушек, могу даже поспорить, что они из золота.

Я перевела взгляд на женщину, одетую в простенькую блузку тёмно-коричневого цвета, и такого же цвета юбку в пол с чёрной окантовкой кружев, и с белым передником.

Мою голову пробила боль резкая настолько, что я согнулась в позу эмбриона. В голове флешбэками начала вспыхивать картина: я — маленькая девочка, сижу у этой женщины на коленях, но она лет на десять младше, и она трясущейся рукой гладит меня по голове и приговаривает:

— Плачь, девочка, плачь, и тебе станет легче.

— Нина, мамушка, за что они так со мной? Я хочу учиться, я не хочу в пансион, а тем более замуж…

Эта женщина — няня и кормилица этой девочки и очень любит её. Я не понимала, откуда я это знаю, это словно во сне, ты просто знаешь и всё.

— Моя госпожа, — Нина присела на кровать и стала вглядываться в моё лицо.

— Мамушка, — я кинулась к ней на шею, по моим щекам катились слёзы, увлажняя её блузу.

И меня снова ударило пониманием, вашу ж маму, я жива, я жива. Это реально сработало, всё это не было моей фантазией.

— Да, девочка, я рядом, — и словно ту маленькую девочку она гладила меня по голове, успокаивая, снова приговаривая, — плачь, девочка, плачь, и тебе станет легче.

От её ласкового голоса меня пробивало словно током, эмоции менялись и перемешивались друг с другом. Плакала я долго, и остановила меня лишь боль в глазах.

— Сальфия умерла, моя госпожа.

Кто такая Сальфия? Умерла? Как спросить, чтобы не спалить себя?

— Как умерла?

— Раны были слишком сложные, все в ожидании ваших распоряжений. Её ребёнок жив и здоров, это мальчик.

Я резко отстранилась от Нины и подскочила на кровати.

— Так чего же вы молчите, мамушка? Пойдёмте скорее.

— Куда же вы госпожа, не в ночнушке же.

— Мамушка, некогда, пойдёмте, — от моих слов она удивилась, а вот я напряглась.

— Как давно вы меня так не называли. Идёмте, идёмте.

— Я многое осмыслила и…, — а вот врать я не умела, когда пыталась у меня тряслись руки, — и я решила начать жить с чистого листа. Мамушка, давайте поторопимся.

Нина юрко прошмыгнула вперёд меня и взяла домашние туфельки, около огромной двери она помогла мне обуться и пропустила меня вперёд. Ага, а куда идти-то я не знаю.

— Мамушка, у меня кружится голова, возьми меня на всякий случай за руку, помоги дойти без приключений, пожалуйста.

— Да, госпожа моя, конечно.

Она взяла меня аккуратно под локоток, и дверь открылась. Я чуть не влетела обратно в комнату от испуга, передо мной стоял огромный амбал, мордоворот двухметровый, и, кажется, я икнула.

— Госпожа Эвалина, — он склонил голову.

Странно, для его комплекции у него оказался самый обычный голос.

— Вы снова забыли его имя? — спросила Нина.

— Ага, — я чуть не икнула второй раз.

— Джин. Это и немудрено, госпожа, так часто менять охрану, — поддела меня Нина с улыбкой.

— Такого поменяешь, он сам кого захочет поменяет, — и, поняв, что сказала это вслух, чуть подзатыльник сама себе не дала, но Нина лишь рассмеялась, а вот охранник своим невозмутимым лицом напугал ещё сильнее.

Когда я, наконец, вышла из комнаты, то попала в коридор, по одной стороне которого была стена с несколькими дверями, а по другой — деревянные перила. Я подошла к ним и тут же дернулась назад. Мне сразу не понравилось, что здесь были такие хлипкие перила, страшно, если кто-то уже падал. Так. Похоже, что я в каком-то доме. С моей «смотровой площадки» он просматривался весь, балконы внутри дома оголяли моему взгляду три этажа. Этот дом не подойдёт человеку, который боится высоты, даже мне становится дурно от такой картины. В нём много окон, и мне почему-то показалось, что их конструкция не очень устойчивая, или, скорее всего, мне так кажется после пластиковых окон.

Около второй вычурной двери с золотыми вензелями тоже стоял охранник и, аллилуйя, он не выглядел таким устрашающим, как первый. Следом мы проходили закуток с угловым кожаным диваном, который выглядел очень массивным. На третьем, похоже моём, этаже было ещё несколько комнат с красивыми дверьми, но они были закрыты. Мы пошли к лестнице, ведущей вниз.

На втором этаже комнат было больше, и двери были не двухстворчатые, а одинарные из простого и не покрашенного дерева. Мы там не проходили, а сразу спустились на первый этаж. В этом доме всё было сделано из древесины, но при этом намешано слишком много стилей, и с каждым этажом убранство было всё хуже и хуже.

На первом этаже мы подошли к комнате, возле которой было столпотворение девушек разных возрастов. Они были не старше тридцати лет, все в пёстрых ночнушках и халатах в стиле XIX века. Стоило им увидеть меня, все напряглись и будто даже испугались. Если бы не дорогие на вид вещи, я бы подумала, что это обслуживающий персонал, девушки дружно поклонились. А вот я не знала делать ли мне то же самое в ответ.

— Девушки, все по своим комнатам, нечего вам здесь делать, — безэмоционально и с металлом в голосе проговорила Нина, а мамушка с характером. Всё очень интересно, но ничего не понятно.

Все без разговоров ушли, каждая в свою сторону. Интересно, это что-то вроде пансиона? То, что это не мой мир и он не очень развит, это я уже поняла. Какого чёрта меня бросили на амбразуру, а? Ну, нельзя же так! Но хоть про больничку предупредили, и этому рада.

Не успела я переступить порог комнаты, как в нос ударил запах крови, желчи, пота и туалета, от чего меня чуть не стошнило, ей богу. Глаза защипало и не по-детски, от чего снова пришлось часто-часто моргать, чтобы что-либо разглядеть. И это я сделала зря, от увиденной картины захотелось закричать от ужаса, но я до крови прикусила язык.

На двуспальной кровати лежала мёртвая девушка со светлыми кудряшками, вся в крови, особенно ниже пояса. Рядом с кроватью стояла какая-то девушка в похожей форме, как у мамушки, и держала на руках крохотное кровавое тельце, ещё не обмытое, но живое. Чего она ждёт?

— Моя госпожа, — она поклонилась, — мальчика она родила, куда это девать?

Как куда? Это? Она будто о какой-то вещи сейчас говорит.

— Дай его мне, — твёрдо потребовала я, а у неё глаза на лоб полезли, но приказ она выполнила в доли секунды, словно мерзкое что-то держала в руках.

Малыш со светлым пушком на голове и серыми глазами, был словно пушинкой, я даже не чувствовала его веса на руках. Как такое маленькое существо смогла обидеть судьба, забрав у него маму?

— У него цвет глаз как у матери, — тихо сказала Нина, склонившаяся над ребенком.

Он резко посмотрел в мои глаза, да ещё так осознанно, что я чуть не растерялась. От его взгляда перевернулся весь мой мир так, словно из моей души к его душе потянулась ниточка. «Это связь», — поняла я, это что-то моё родное, и мне стало ясно, как белый день, я никому его не дам в обиду.

— Свят, — сорвалось с моих губ, что было неожиданно не только для других, но и для меня.

— А что делать с этой? — встряла девчонка.

На вид ей было не больше двадцати, я думала, что люди черствеют с годами, а нет. Заметив шрам от уха до шеи, я остановила грубость, что вертелась на языке. Я её не пожалела, просто это стало неожиданностью.

— Тина, уймись, дура, что за манеры? Вспомни, где ты и с кем разговариваешь, — за меня одёрнула её Нина, девушка потупилась и даже покраснела.

А я старалась запомнить каждое имя, на что память меня постоянно подводит. Я снова перевела взгляд на Свята, такой крохотный, я впервые держала на руках такого маленького ребёнка.

— Тина, принеси тёплую воду и полотенце, — сказала я.

— Да, госпожа, — она, поклонившись, убежала.

— Мамушка, мне нужно отмыть малыша и поговорить с вами за чашкой чая.

Я посмотрела в окно, за ним сиял рассвет. Мое внимание привлекло тело девушки, оно словно засветилось, это было что-то невероятное. Посмотрев на Нину, я поняла, что она этого не видит.

— Странно, вы предпочитаете кофе или горячий шоколад, — удивилась Нина.

Слава всему, что есть, я не останусь без кофе!

— Ой, да, лучше кофе, мамушка. Мы поднялись с малышом в мою комнату, там его и отмывали, делать это было страшно, он очень хрупкий, даже мои новые аккуратные маленькие ручки по сравнению с ним казались гигантскими. Пеленать его пришлось в огромную простыню, и все мои действия были на уровне инстинктов. Информация в подробностях приходила в мою голову, словно в Гугл делала запрос. Когда закончила со Святом, Нина уже оперативно нашла кормилицу, это была девушка в очень простом одеянии, даже по сравнению с моими горничными. Блин блинский, а как определяться с названием или званиями? Вдруг кого-то обижу?

Некоторое мгновение девушка смотрела на меня с опаской, или мне показалось? Хотя те другие девушки тоже меня испугались, но почему? Столько вопросов. Нет, мне нужно поговорить с Ниной.

— Как ваше имя? — обратилась я к кормилице.

— Соя, госпожа.

— Приятно познакомиться, Соя. Покормите мальчика в отведённой для вас комнате, как закончите, мы с вами договоримся об оплате.

— Да, госпожа, — она приняла из моих рук Свята и вышла с ним вслед за Ниной.

Через десять минут я уже входила в свой кабинет, и у меня снова зарябило в глазах от этой вычурности и безвкусицы. Приятно удивило то, что кабинет был чисто убран. Всё здесь было дорого-богато, но очень потрёпано. Вся мебель уже изрядно потёрта, разводы на ткани, которой обиты стены, стулья самые простые, но хоть с мягкой обивкой. Запах в помещении стоял не из приятных. Уж поверьте, в таких условиях жить будет очень сложно, и это ещё мягко сказано. Хорошо, что весь дом был хорошо освещен, да и рассвет разбавлял жутковатую атмосферу.

Широкий и громоздкий стол занимал наверно половину кабинета, и на нём были свалены кипы бумаг, вот они бы мне сейчас пригодились. Информация, мне нужна самая дорогая вещь во всех мирах.

Следом за мной вошли Нина и Тина с подносом, от которого шёл обалденный аромат кофе, словно турецкое кофе, сваренное на песке.

Я чуть ли не плюхнулась в кресло, стоящее у стола, которое не подходило мне по размерам, точнее оно было для очень крупного мужчины. Стоп, надеюсь я не замужем? Это будет не хилой катастрофой! Да, и мне бы хотелось посмотреться в зеркало, хотя без разницы, какая у меня сейчас внешность. Меня и без неё все боятся, а если из-за неё?

— Эвалина, о чём ты хотела со мной поговорить? И что нам делать с телом Сальфии? — спросила меня Нина, когда Тина удалилась.

Да она умеет задавать правильные вопросы, которые нужно решать прямо сейчас.

— Мамушка, я, кажется, потеряла память, — медленно сказала я, чтобы не напугать женщину. — Я вообще не понимаю, что происходит. Когда проснулась, тебя лишь по голосу узнала, ты очень изменилась. Не смогла тебе ничего сказать, так как ты мне сообщила про смерть девушки. Вот я и растерялась.

Она почти без сил, словно кукла, осела на стул-кресло напротив меня.

Да, умею я вывести из равновесия людей, и это не последний раз, чует моя попа. Ой, не последний!

— Как же это так, Эвалина?

— Я вроде, как что-то вспоминаю и помню всё до выпуска из пансиона, какого-то мужчину, но не помню кто он мне. Может головой ударялась?

— Нет, нет. Что ты? Я бы знала, ведь всегда же рядом.

Она немного вздрогнула, словно от мурашек, и по её щеке покатилась слеза.

— Мамушка, я не могу ждать, пока память вернётся полностью, расскажи, пожалуйста, что было после выпуска из пансиона?

Она начала всхлипывать, от чего я не выдержала и подошла к ней, обнимая за подрагивающие плечи.

— Я не могу… Об этом слишком больно говорить.

— Понимаю, но мне это нужно. Это моё прошлое, и, каким бы оно ни было, я обещаю, что смогу принять его. И это необходимо сделать именно сейчас, ведь там, в комнате лежит мёртвая девушка, а в соседней комнате ребёнок, которому я нужна.

Слова о Святе сжали сердце тоской, как же несправедлива судьба.

— Присядь, девочка моя.

Я пододвинула точно такое же кресло-стул к Нине и села, если честно, была готова ко всему.

— Говори, — поторопила я её.

— Твой отец после пансиона сдержал своё обещание и отдал тебя лорду Мефису Грину в жёны за долги.

Так я замужем? Это полная хрень. И что мне теперь делать?

— Так я замужем? — спросила я, ожидая худшего.

— Мефис умер через месяц после вашей свадьбы, в вашей постели… кхм… кхм…, — у неё сдавило горло, как и у меня, — он был слишком стар. Его время подошло, а самое главное закончился и твой ад вместе с его жизнью.

Боже мой, а я ещё на свою жизнь жаловалась.

— Что было дальше?

— Всё, что он имел, отошло его детям, естественно. Ты тогда чуть руки на себя не наложила, когда узнала. Тебе досталось только это чёртово место и то случайно, он не собирался так рано умирать.

— Мамушка, что это за место?

— Красные розы, — а от моего непонимающего взгляда у неё снова скатилась слеза, — дом утех, девочка моя.

— Что за хрень? Дом утех? Бордель, что ли? А те девушки, они проститутки?

Да вы издеваетесь? Эй, силы мироздания.

— Да, «Красные розы» Мефис приобрёл незадолго до своей кончины и документы сделал на тебя.

Я сутенёрша? Или мамка? Как в этом бизнесе таких называют? Куда меня закинуло? Я надеюсь, что не подрабатывала здесь?!

Мысли не хотели укладываться от такого количества вопросов, да ещё и без ответов. Хотелось жёстко выпустить пар матом и истерикой, но я не могла себе этого позволить, тем более при Нине.

— Давно я владею этим местом?

— Да, уже как десять лет почти. Девочка моя, этот урод ещё и загубил твою репутацию, ты никогда не выйдешь замуж, — говорила Нина, стирая слезы с щёк.

Вот, значит, попала, так попала. Эй, судьба, а получше места не было? Или я достойна только такой вот жопы? Хотя возможно это большой плюс — замуж я всё равно не собираюсь, не готова к такому развитию событий. Разучилась доверять мужчинам, и нужно время, чтобы залечить такую рану, чтобы не в омут с головой, а осознанно войти во что-то новое и чудесное! А в этом месте, где я вам чудес найду? И скорее всего в этой истории вы не найдёте любовной линии.

— А родители? — хотя я и не из-за такого из дома сбежала в другой город.

— Матушка спит спокойно, да позаботится о ней великий Морсон, а отец твой доит тебя, как корову. Ни стыда, ни совести. Прости за такие слова.

— А я унаследовала титул мужа? — на слове муж у меня в голове прострелила боль.

Воспоминания и до тошноты отвратительные. Старик с трясущимися руками прикасался к ней по первости, а она молилась, чтобы он не умер на ней. От него пахло старостью, а изо рта пахло ещё и гнилью. Эвалину выворачивало после каждой близости, но теперь через это прошла и я. Момент его смерти тоже увидела, я убила его своими руками и с улыбкой, точнее это сделала Эвалина. На этом воспоминания не закончились, я увидела тот её взгляд в зеркале и ощущения внутри, её душа сгорела. Она решила стать бездушной и безжалостной сукой.

Хоть всё это и было на уровне ощущений, но это было тяжело и морально, и физически. Только сейчас я поняла одну фразу: «Не суди человека, не пройдя его путь». Моего помутнения Нина не заметила, слава богу.

— Да, конечно, брак ведь был официальным, спасибо хоть за это твоему отцу, он настоял. Ведь лорд хотел тебя к себе в любовницы, но ты из благородной семьи, так что мало ли, что он хотел.

Хоть что-то, значит, у меня было неплохое положение в обществе и без мужа. А многое ли мне даёт его титул?

— Мамушка, а почему на меня все смотрят со страхом, а то и с ужасом? — ответ на этот вопрос я знать не хотела.

В общем один кошмар, сменил другой. Как я понимаю, моему телу сейчас около двадцати восьми лет, замуж ведь я вышла в восемнадцать.

— Девочка моя, нельзя себя винить за то, какой ты стала, тем более это было неизбежно в той ситуации.

Я-то всё понимаю, вот только как теперь мне выбраться из всей этой жопы вокруг, а своей же я чувствовала, что что-то здесь не так.

Мои виски снова пробило током, но это были не воспоминания, а ощущения, и, черт побери, это было очень-очень больно. Дикое одиночество, страх, который загонял внутрь себя, мерзость и грязь вокруг, и в один момент отключение эмоций. Самое страшное, что может произойти с человеком, полное отрешение — это не жизнь, а существование. Мне захотелось помочь самой себе, пожалеть и обнять. Даже не сразу поняла, что переняла на себя состояние Эвалины незадолго до того, как ею стала я.

— Мамушка, я не знаю, что мне делать с… с… — решила немного сменить тему я.

— С Сальфией.

— Да.

— Вызови Джина, как всегда, он всё сделает.

— Охранника?

Это тот громила, которого я видела, когда выходила из комнаты? Мне страшно даже мимо него проходить, не то, что его о чем-то просить.

— Да, он из банды и за небольшую копейку всё приберёт.

— Как это приберёт? Её нужно похоронить по-человечески.

— Это уже как вы решите и на какой сумме сойдётесь. А вот мальчика в приют!

Всё моё нутро воспротивилось. Нет!

— Нет, мамушка. Я его оставлю, возьму на себя заботу о нём.

— Ты ненавидишь детей, маленькая госпожа.

— Возможно, потеря памяти пошла мне на пользу.

— Та Эвалина смогла выжить, а сможет ли это сделать юная девушка, что только окончила обучение в пансионе?

— Посмотрим, — просто и ясно.

Я понимала, что сейчас все люди в этом здании зависят от меня, и неизвестно, что случиться, если я всё брошу и сбегу.

Я попросила Нину позвать Джина, нужно приниматься за дело, всё выяснить и ответить на свои вопросы.

Глава № 3

«Самый дорогой товар — это информация»

Я решила дальше действовать по обстоятельствам. Главное не упустить ни одной души, иначе эта распределительница, или кто она там, устроит мне весёлую жизнь. А если я здесь, значит есть и души по мою душу, их нужно найти всех и помочь. Это теперь моя жизнь здесь, ещё бы знать, где это здесь, и я приму эту жизнь, какой бы она ни была. Я справлюсь, ведь это не в моих привычках сдаваться или бросать всё на полпути.

В дверь постучали и вошёл тот самый злобный амбал, я, кажется, никогда не привыкну к нему, тем более к мысли, что он меня охраняет.

— Госпожа, — он склонил голову.

— Да, ммм… Джин, ты уже знаешь о девушке, что умерла?

Он немного сморщился, словно от лимона.

— Да. Что прикажете? Сжечь? В реку?

— Похоронить по-человечески, как положено, с достоинством.

Было видно, что Джин обалдел от моих слов, видимо до этого были кардинально другие порядки.

— Что-то не так? — решила я первой идти в атаку.

— Нет, всё будет сделано, — снова склонил он голову

— Да, и я её потом навещу.

Так новая проблема — деньги. И это очень серьёзная проблема. Да, деньги — не смысл жизни, а, как говорила моя подруга, кровь жизни. Моя рука автоматически открыла самый верхний ящик теперь уже моего рабочего стола, и я удивилась. Ящик был полон разноцветных бумажек с цифрами разной величины, похоже, это и есть местные деньги.

— Сколько тебе нужно на расходы? И за твою работу? — решила уточнить я.

— Три тысячи ренг.

Я достала из пачки три бумажки по тысячи (цифры были такими же как у нас) и положила на стол. Синие бумажки, очень странные, но достаточно изящные, на них был изображён сказочный замок, похожий на диснеевский. На деньгах язык был мне понятен, и я хоть что-то смогла узнать — деньги сделаны в королевстве Новерес и сейчас XVII век, купюра новая, а год на ней 1644.

— Госпожа, кто для вас эта девушка? Почему такие почести? Она ж безродная.

Я подняла на него хмурый взгляд.

— Она человек, обычная девушка.

— Раньше вы и ренга на девушку не выделяли.

И что делать в таких ситуациях? А про типа «амнезию» нужно вообще молчать, мне нужно стать жёстче, как Эвалина. Ещё нужно привыкать к тому, что Эвалина это я.

— Объясни мне, пожалуйста, Джин, каким образом мои дела должны тебя касаться? Я заплатила за работу и жду её выполнения.

Я постаралась добавить жёсткости не только в голосе, но и во взгляде, и, кажется, сработало. Он, ничего не ответив, поклонился, забрал со стола деньги и ушёл.

Выдохнула от облегчения почти со свистом, в висках стучало от перенапряжения. Так, мне нужно время и для этого нужно остановить работу дома, чтобы во всём разобраться, узнать кто я, кто на меня работает, и вообще понять, где нахожусь и как жить дальше.

За окном уже был полдень, судя по высокому расположению солнца на небе, а я всё ещё сидела в кабинете, изучала книги и документы, узнала хоть и немного, но уже что-то.

Мир, в который я попала, называется Морсон, в честь местного бога Морсона, у которого была возлюбленная. Толковых их описаний я не нашла, только известно, что они были людьми. Красивая история любви первых людей, словно Адам и Ева в нашем мире, об их происхождении есть тысячи версий. Главная такова, что они пришельцы из другого, более развитого мира и то, что они обладали сверхъестественными способностями. Они создали этот мир, а до этого здесь была лишь пустыня. Их кровь стала водой, людей они создали по своему подобию, то есть хрен знает как. Хотя у нас тоже по библии Бог создал Еву из ребра Адама, если я не ошибаюсь. В общем, вникать я во всё это не стала. Создали и создали, ну спасибо им, прародителям первых людей, Морсону и Мине (но это неточное имя богини).

В этом мире нет магии, по крайней мере, в моём понимании. Для меня это технологии.

Электричество они заменяют специальной энергией, которую вырабатывают люди с даром. Таких называют Эрносы, а связанные с такими людьми Эрины, их братья или сёстры, чаще всего делают механизмы, способные преобразовать эту энергию в действие. Очень редки случаи, когда в таких парах нет кровной связи. В основном это близнецы или двойняшки, и они должны почти постоянно находиться в паре. Ведь по отдельности работать они не смогут. Такой дар считается божьим благословением.

Королевство, в котором я оказалась, называется Новерес, в честь короля Новереса Дайвина. В общей сложности королевств семь, для каждого из сыновей их основателя. Так как в XV веке, а именно в 1422 году, великий император Харисон Дайвин (в чью честь назван город, где и живу теперь я) разделил свою землю на семь королевств. В каждом королевстве от трёх до пяти городов, и, мне кажется, дети ценили отца, раз в каждом королевстве есть город Харисон. В Новересе три города — Харисон, Лорсон, Лоримон, они достаточно большие, только в Харисоне население пятьсот тысяч человек.

На карте эти три города расположены треугольником, что довольно удобно, до любого из городов по два дня пути на машине (если это чудо техники можно так назвать). Каждый город славится чем-либо, к примеру, в Харисоне есть морской порт и два огромных базара возле него. В Лорсоне — горы, где добывают породу и перерабатывают её. Лоримон славится самым глубоким в мире озером, где очень много дорогой рыбы. Даже есть легенды, что там видели получеловека-полурыбу.

Погодные условия привычные, только местные не заморачивались с разделением на четыре времени года, у них есть только лето и зима, которые длятся по полгода. Время полностью совпадает с земным, что не может не радовать.

С денежным оборотом в этом мире мне так и не удалось разобраться, но я хотя бы рассмотрела местные деньги. Бумажные ренги достоинством в пятьдесят, сто, пятьсот, тысячу и пять тысяч, металлические монеты, только вот вид металла определить не смогла, достоинством в один ренг, два, пять и десять.

Я даже не могла понять для самой себя, три тысячи ренг — много это или мало.

Ладно, решение отложили на потом, проблемы с деньгами сейчас не сильно напрягают. Сейчас есть вопросы поважнее. Нужно переговорить со всеми девушками и персоналом, с каждым отдельно, и я, кажется, придумала повод.

Я позвала Гвэна, который охранял мой кабинет, слава богу, хоть он меня до икоты не пугает, но и немало настораживает. Ему лет двадцать пять примерно, но его тяжёлый взгляд карих глаз вынести очень тяжело. Зашёл он в кабинет с почтением. На нём были брюки из очень грубой ткани, немного напоминающей джинсы, мотня на брюках висела, и посадка была очень высокой, почти до середины талии. В брюки была заправлена серая тельняшка, а поверх одет вязаный жилет чёрного цвета, как и куртка из непонятной кожи, ещё и сильно потрёпанная, чёрного же цвета ботинки по типу берц, в которые были заправлены брюки. Оружия в его руках не наблюдалось, что тоже наводило на определенные мысли — либо спрятано, либо ему хватает лишь его рук. Джин, к слову говоря, был, в отличие от Гвэна, одет очень опрятно и вроде как во всё новое. С чего у меня складывается мнение, или они не делят заработок поровну, или, всё просто, и у Гвэна другие приоритеты. Но ведь по опрятности можно многое сказать о человеке, что он ответственен, работоспособен и чистоплотен, с уважением относится к себе и другим. А вот новая вещь или нет, дело уже десятое.

— Да, госпожа, — склонил голову в легком поклоне охранник.

— Гвэн, позови, пожалуйста, Нину, закрой двери дома, мы временно не работаем, и скажи девушкам, чтобы стояли у кабинета, я буду их вызывать по очереди. И так же весь персонал.

— Кого? — непонимающе смотрел он на меня.

Ой, да, мой язык мне в….., ну вы поняли.

— Повара, служанок, и с вами я бы тоже хотела переговорить.

— Да, — он опять склонил голову и вышел.

Привыкну ли я к тому, что они все тут мне кланяются. Вслед за ним вошла Нина, словно у двери стояла.

— Эва, ты закрыла дом утех?

— А что такое? — я думала, её обрадует эта новость.

— Этот дом на счету у господина Чарльза, он имеет с него двадцать процентов дохода каждый месяц. Этот адский дом нельзя закрывать, да и Гвэн с Джином его люди.

Так, а вот это уже проблемы. Могут и настучать хозяину.

— Ты знаешь, сколько я отдаю ему каждый месяц?

— Около пяти тысяч ренг.

Опять непонятно, сколько же это. И надо бы поподробнее узнать о господине Чарльзе. У Нины не спросишь, вдруг я должна его знать.

— Я ладила с господином Чарльзом во время работы?

— Да, ты была в неблагочестивой связи с его братом, господином Андрианом, примерно около года.

Я выпала в осадок, с кем я ещё была близка? Чем ты тут занималась Эвалина? Хотя глупый вопрос, конечно же.

— А сейчас? — ох, не хотелось мне слышать ответ.

— Не знаю. Он ушёл от вас месяц назад, но почему я не знаю.

Надеюсь, он человек слова, если ушёл, то раз и навсегда. А то знаю я этих бывших, врываются в твою жизнь, как гром среди ясного неба. И мне ещё бандитов не хватало в новой жизни, вдобавок ко всему, точнее проблем с ними.

— Я потом решу эту проблему, — решительно, как мне показалось, сказала я. — Мы всё равно закрываемся на ремонт, в таких условиях жить невозможно. Мамушка, помоги мне, можно сказать, заново познакомиться со всеми девушками и переговорить с ними. И я ещё хотела спросить по поводу расценок, кхм, на услуги девушек.

— Час двести ренг, твои сто сорок.

— Мамушка, а какое твоё ежемесячное жалование?

— Две с половиной тысячи ренг, это среднее жалование, — Нина посмотрела на меня с удивлением.

— А сколько у девушек выходных в месяц и среднем гостей за ночь?

— Выходные в женские дни от трёх до четырёх дней, кто как. А гости тоже у кого как, от двух до четырёх.

Получается, девочки работают за такие копейки, хоть я пока ещё не до конца разобралась с деньгами, но это минимум нечестно.

— Мамушка, а девушки здесь находятся добровольно? Или же по принуждению? — меня очень интересовал этот вопрос. Ведь если я попала в тело после смерти Эвы, значит нужно искать причины этой самой смерти. А если она сама умерла? А если так просто решила судьба, и я делаю себе лишний геморрой?

— Эвалина, нет, все девушки здесь добровольно, а для многих это единственный шанс для выживания! У каждой здесь своя ситуация и не из простых. Иной раз девушки вылетают за малейший проступок, так как тут очередь.

Интересная очередь, но мне как-то в это не совсем верилось, и кажется, Эва не слишком вводила в курс дела Нину. Ну да ладно, по ходу дел буду разбираться, а сейчас нужно впитывать информацию как губка.

— А я лично с гостями должна общаться? — задала следующий вопрос я.

— Только с господами.

Плохо, я ведь не знаю этикета и как разговаривать и о чём.

— Мамушка, а ты знаешь, где я теперь храню свои сбережения?

— Да, как и все, в банке.

— Это хорошо.

Здесь достаточно продвинутый мир, раз здесь есть банки, это уже хоть что-то. Но вот новая проблема — как взаимодействовать с банками?

— А я сама разбираюсь с учётными книгами?

— Нет, конечно, ты что, девочка моя? Ты же госпожа. Естественно, у тебя для этого есть счётный, Бенджи Дарван, он навещает тебя один раз в неделю.

— Хорошо, а когда он должен прийти?

— Завтра должен прибыть, коль если в среду приходил, то в среду и придёт.

— Хорошо, — нужно будет к его приходу хорошо подготовить вопросы, чтобы не палиться.

— А где счётные книги хранятся?

— Вот чего не знаю, того не знаю.

Тоже нашла у кого спросить про документацию, если Эвалина в этом бизнесе так долго, то не доверяла бы даже счётному эти книги, а что уж говорить про Нину. Они либо в кабинете, либо в спальне.

— Спасибо, мамушка.

Так, что я выяснила: я должна быть достаточно богата, если только Эвалина не была сильной транжирой. И нужно узнать, как я попала в её тело, если она вроде как не умирала, или она умерла, но об этом никто не знает. Надеюсь, её не убили, а то попытку могут и повторить, а я не хочу снова на тот свет.

— Мамушка, мне нужно сменить наряд, не могу же я в халате целый день ходить.

— Да, конечно, Эва, идём.

В моей комнате мы подошли к большому добротному шкафу из красного дерева, и я начала просматривать гардероб, который меня приятно удивил. Мне понравилась местная мода, в основном это блузы и юбки в пол или чуть ниже колена, в основном это были классические фасоны. Множество цветов и оттенков кружили голову, усложняя выбор. Обувь тоже неплохая, очень мягкая и удобная, в винтажном стиле, но вот каблук везде не более пяти сантиметров. Шляпок, перчаток и других аксессуаров было тоже очень много, у меня даже появилось чувство, что мне это и за всю жизнь не переносить. Нижнее бельё тоже в принципе неплохое, но могло быть и лучше — трусики в виде наших велосипедок, только без моделирующего эффекта, тоже разных цветов. А вместо привычного бюстгальтера — корсеты, красивые не жёсткие, без всяких косточек, с крошечными пуговками спереди, что было хоть и муторно, но удобно, и можно справиться самой без помощи других, и вообще это смотрелось шикарно. Ткань белья мягкая и приятная к телу, видно, что всё сшито на заказ.

Я зашла в дверь около шкафа и чуть не свистнула от удивления, комната была заставлена манекенами в шикарных и невероятно сказочных платьях, их было десять штук.

— Это ваши платья с королевских приёмов.

— Не хило, — сорвалось у меня с языка, и я мысленно дала себе подзатыльник. — Они великолепны, — быстро добавила, пока Нина не заметила моей оговорки.

— Как жаль, что вы их больше не наденете, — вздохнула Нина, а я посмотрела на неё с удивлением. — Во дворец вы не сможете поехать в платье, в котором уже появлялись там, это покажет ваш дурной нрав и нанесет оскорбление другим, это что-то вроде негласного правила.

— Так их можно перешить и немного изменить. Я думаю, никто и не заметит, что на мне старое платье. К примеру, — я подошла к изумрудному платью, — убрать банты, розы с лифа, чёрные кружева, сделать рукава три четверти, а поверх юбки добавить еще одну, чёрную кружевную, как ещё один слой.

— Я думаю получится великолепно, завтра же пришлю вам модистку, — воодушевилась Нина.

— Хорошо, мамушка, но давайте поменяем модистку, наймём неболтливую, лучше неизвестную, а ещё лучше с испорченной репутацией.

— Как захочешь, Эва. Есть у меня одна на примете, Элинор Блэк.

— Замечательно.

Украшений тоже было не счесть, как у Кощея, а может и больше, но всё слишком вычурное и тяжелое. Нужно это всё продать и заказать то, что будет подходить под мой характер.

— Мамушка, и нужен ювелир.

— Тоже новый?

— Как же ты хорошо меня понимаешь, — как же я от неё тащусь.

Ванная комната была достаточно сносной, и я поняла по чему буду безумно скучать — по своей массажной душевой кабине, ведь это был мой персональный рай. Здесь же стояла большая деревянная бочка со ступенькой, даже не ванная, в которой можно вытянуть ноги. В такую бочку без проблем бы поместилось три таких как я, она стояла на возвышении с миниатюрной лестницей, а внизу у бочки был клапан для слива воды, а туда вода попадала без проблем через кран наверху. Также был и своеобразный бойлер для нагрева воды, и ему требовалась ежемесячная подпитка энергией. Привычной раковины тоже не было, но зато был тазик с табуреткой, а вместо унитаза — ведро. Это, конечно, кошмар, но терпимо.

Нужно посмотреть комнаты девушек, да, все комнаты.

Для девушек гигиена должна быть просто необходима, подпускать к себе немытого мужчину или самой пренебрегать чистотой, мало того, что это неприятно, так ещё и чревато подхватить инфекцию.

Зеркал нигде не было, а я уже умирала от нетерпения посмотреть, как я теперь выгляжу. Да, отсутствие зеркал большое неудобство.

— Мамушка, а где зеркала? Их нет? — решилась всё-таки спросить я.

— Как же их нет? Вот оно, — она подошла к одной из стен и сдернула висящую на ней простынь.

Я думала, что это картину занавесили, но нет, это было зеркало, правда не во весь рост, но тоже неплохо.

Эвалина очень красивая девушка с рыжими волосами и веснушками, правда очень бледными, видно, что их сводили. Я потрогала теперь уже мои рыжие волосы, они были прямыми, но я видела около корней кудрявый пушок, значит тут есть подобие выпрямителя. Мои русые короткие волосы из прошлой жизни не шли ни в какое сравнение, а жгучие карие глаза поблёкли и стали туманом. Да, в таких глазах не грех и заблудиться. Брови и ресницы смотрелись богато, а губки словно подкачены гиалуроном, мягкие, правильной формы и насыщенного малинового цвета. Шикардос! Особенно милые щёчки, да зачем мне ваши чётко очерченные скулы? Что странно, черты лица очень мягкие в отличие от характера, такая милая обманщица.

Грудь третьего размера чуть ли не вниз тянула, где же моя идеальная полторашка, да, я скучаю по своей груди. Даже рост, как у модели, метр семьдесят или около того.

Мамушка смотрела на меня с пониманием, ведь я как обезьянка крутилась перед зеркалом. В итоге я уложила свои волосы в обычную простую косу. С выбором одежды тоже решила всё очень быстро — белая блуза без пуговиц с глухим горлом, сверху бежевый корсет, с пуговицами я тоже справилась сама и очень быстро. Юбка мне приглянулась тёмно-зелёная из атласной ткани в пол, без каких-либо рюш и бантов, что любила Эвалина. Потеребив косу, откинула её за спину, от украшений я отказалась, ведь непривыкшая к такой тяжести, и более чем уверена, они будут душить меня и мешать. А в этом мире пока что не слышали об украшениях на каждый день и тем более о стиле минимализм. Сменив комнатные туфли на полусапожки, я уже собиралась выходить из комнаты, как меня огорошила Нина.

— Эва, ты кнут забыла.

— Что? — я не ослышалась?

— Кнут, ты его носишь с самого совершеннолетия, этого тоже не помнишь?

— Помню, просто не хочу его больше носить.

— Это же принадлежность к роду, как кинжалы или украшения с гербом.

Нина достала из прикроватной тумбы кожаный пояс, где был закреплён тяжёлый кнут, надеюсь, Эва не использовала его на ком-то из домашних.

Глава № 4

«Как отвечать за поступки, которые не совершал? Исправлять»

— Ладно, идём мамушка.

Я вспомнила свою песню с будильника: «Вдох, выдох и пошёл…», и выпрямила спину, чтобы почувствовать себя увереннее. Мне сейчас нужно взять себя в руки и ни в коем случае не ударить в грязь лицом. Соберись, соберись, Вика, и не через такое проходили. Тут же в голове вспыхнуло напоминание про то, что в этом мире тоже есть дурка. Это заставило меня вспомнить моё новое имя — Эва, а неплохо звучит, однако.

Около кабинета уже стояли девушки, насчитала их одиннадцать, они стояли с непонятным мне выражением лиц и в халатах. Как только подошла, все склонили головы. Я внимательно присмотрелась к одной из девочек, она кидала нервные взгляды на кнут, да ладно. Я не ошиблась, Эва применяла силу, сука. Мне было очень интересно, чем же эта милая шатенка с длинными волосами и пухлыми щёчками, могла провиниться? Она выглядела забитой.

Ладно, разберёмся, хотя ситуация и не из простых.

Мы вошли в кабинет, я по привычке в своём мире отодвинула стул для Нины, чему она очень удивилась и вместе с этим широко открыла рот. Да что я за тормоз такой, у меня косяк на косяке, от своей глупости уже трясёт.

— Мамушка, вы всю ночь не спали и сейчас до обеда с моими поручениями бегали, очень устали, я понимаю. Ты мне ещё очень нужна, я не могу тебя отправить спать.

— Вы такой даже в детстве не были, — задумчиво глядя на меня, сказала Нина. — В вас забота о других появилась, но сильно не светите этим. И я себя хорошо чувствую, не переживайте за меня, Эва.

Но на предложенный стул она села, а я устроилась за столом и приготовила всё для собеседований, точнее новому знакомству. Крикнула Гвэну:

— Приглашай девушек по очереди.

— Хорошо.

Первой вошла девочка, что отреагировала на кнут, она была одета скромнее всех и без показного шика, очень робкая.

— Ария, присаживайся, — помогла мне Нина.

Молодая девушка склонила голову и присела на стул напротив меня.

— Ария, — протянула я, очень красивое имя и ей, как ни странно, оно очень подходило, — я хотела бы предупредить, что мы закрываемся почти на неделю, будет идти ремонт. Хотела у тебя спросить, чтобы ты хотела изменить в своей комнате, составь список, пожалуйста, и не стесняйся.

Я передала ей листок и ручку.

— Спасибо, госпожа Эвалина, но меня и так всё устраивает.

— Ремонт и всё остальное за мой счёт, не переживай, — я ещё не закончила говорить, но она меня перебила, почти заикаясь.

— Госпожа Эвалина, мой долг, вы можете сказать, сколько я вам ещё должна?

Я удивлённо посмотрела на Нину, ведь она мне сказала, что все девушки пришли сюда и работают здесь добровольно. Хотя, долг? Мне стало её очень жаль.

— Ты его выплатила и можешь быть свободна, считай, что всё.

— Как? Я могу покинуть дом «Красных роз» прямо сейчас? — распахнула глаза Ария.

— Да, девочка.

В её глазах ещё не было осмысления этой грёбанной жизни, хотя она её и изрядно побила, и что-то мне подсказывало, долги она здесь далеко не свои отрабатывала.

— Ммм, — она потеряла дар речи.

— Если тебе будет нужна помощь, ты можешь всегда за ней обратиться, Ария.

Я чувствовала вину перед ней, ведь Эва тоже причинила ей не мало боли. Ария смотрела на меня с недоверием.

— Это не шутка, ты можешь быть свободна.

— Я же должна даже не вам.

Вот мне интересно у неё с головой всё хорошо?

— Не думай об этом, иди.

Она почти подпрыгнула с места и по её щекам полились слёзы.

— Спасибо, спасибо, госпожа Эвалина, — да её же трясти начало.

Я встала, подошла к ней и обняла за плечи, от чего у Нины открылся рот, а девушка закаменела.

— Прости за то, что причинила тебе так много боли, Ария.

— Я не держу на вас обиду, госпожа Эвалина.

— Спасибо, всё хорошо, ты действительно свободна. Гвэн, — позвала я охранника, он вошёл и склонил голову, — Арию не задерживать, она покидает дом.

— Отработала долг? Я думал она тут надолго, — сказал он и усмехнулся, от чего Ария покраснела.

— А тебя думать не просят, тебя просят охранять, — одёрнула я слишком вольного в высказываниях охранника.

Он склонил голову.

— Простите, госпожа Эвалина, всё сделаю.

Когда они вышли, я повернулась к Нине, и она по глазам поняла, что я хочу узнать.

— Её привел господин Чарльз полгода назад и продал вам за долги, вы очень радовались этой сделке и говорили, что много с неё получите. Молодая и красивая, да и кожа смуглая, что редкость. А вот за сколько вы её выкупили у бандита, я не знаю. И да, вам пришлось применять к ней силу, когда на неё жаловались гости или когда она отказывалась принимать некоторых гостей.

Боже, какой ужас, и это я ещё не знаю всей истории, что самое тревожное. Главное, девочка свободна, как бы там ни было.

— Сколько ей лет?

— Двадцать, девочка ещё совсем.

Поняв, что к моим глазам подступают слёзы, я сжала до боли кулаки и постаралась взять себя в руки.

В кабинет вошла очень худая брюнетка, я бы даже сказала, что она страдает анорексией. Её карие глаза были словно потухшие, я не знаю, как это объяснить, она словно кукла, а ко всему ещё и бледная, как смерть, и такая же спокойная.

Нет, она не была похожа на запуганную и забитую Арию, от неё веяло неким дискомфортом, словно Джокер собственной персоной.

— Ласка, присаживайся, — уже по отработанной схеме продолжала Нина.

— Да, благодарю. Здравствуйте, госпожа Эвалина.

— Здравствуй, Ласка, я хочу сделать ремонт в доме, поэтому мы закрываемся примерно на неделю. Но с этого момента мы будем работать сорок на шестьдесят.

— Хорошо, вы повышаете оплату на проценты?

— Нет, ваши шестьдесят, а мои сорок.

У неё открылся рот, ого, я её вывела из равновесия.

— С…спасибо.

— И напиши список того, чтобы ты хотела поменять в своей комнате, — я протянула ей листок и карандаш.

— Х.. хорошо, а можно я на время ремонта поеду к Луизе? — кто такая Луиза?

— Твоя дочка уже, наверное, очень большая? — помогла Нина.

— Да, Нина.

— Да, конечно, у тебя есть неделя. Можешь быть свободна, список передашь Гвэну.

— Хорошо, госпожа Эвалина, благодарю вас.

Ласка взяла себя снова в руки и без лишних эмоций вышла, а я посмотрела на Нину.

— На вид лет девятнадцать, а так возраст не знаю, — стала рассказывать Нина. — Муж погиб три года назад, оставив её с годовалой дочкой и долгами, так она ещё и родителей с младшей сестрой на себе тащит. Сумасшедшая. Работает на тебя почти три года без проблем и пререканий.

— Ясно. А она всегда была такой худой?

— Да.

Наш разговор оборвала следующая девушка, очень красивая шатенка с невероятно длинными волосами. У неё были чистые голубые глаза и лицо сердечком, но вот брови гуще, чем у Брежнева. На ней в цвет глаз был надет голубой полупрозрачный халат. Она была очень красива.

— Здравствуйте, госпожа Эвалина, — почти пропела она.

— Здравствуй, — я немного зависла, разглядывая девушку.

— Кори, присаживайся.

— Да, спасибо.

— Кори, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, госпожа Эвалина, спасибо.

— Замечательно. Мы на неделю, примерно, закрываемся, хочу сделать в доме ремонт, — я протянула ей лист с карандашом, — напиши, пожалуйста, список, чтобы ты хотела изменить в своей комнате или добавить, всё за мой счёт, так что не стесняйся. И с этого дня мы будем работать так, ваши шестьдесят процентов, мои сорок, то есть мои восемьдесят ренг, ваши сто двадцать.

Стоит ли говорить, что она тоже обалдела.

— Чему ты удивилась?

— Простите. Вы сегодня очень щедры и вежливы, госпожа Эвалина. Новый ремонт, повышение жалования.

— Кори, я сегодня проснулась и решила многое поменять, изменить свою жизнь кардинально. С тобой такого не случалось?

— Каждый раз, когда мной пользуется очередной принц полей и огородов, чтобы им всем искалось.

Она засмеялась и её грудь, почти четвёртого размера, начала колыхаться словно волны, вот я не мужчина, а засмотрелась.

— Можешь быть свободна, Кори, список передашь Гвэну, и если некуда съездить во время ремонта, я сниму отель.

Когда она вышла, мой информатор повергла меня в неописуемый шок.

— Кори двадцать три года, работает у тебя около шести лет, может чуть поменьше. Около года была содержанкой какого-то барона, но опозорившись в свете, закрыла себе все пути-дороги. Ненавидит мужчин.

— А как она стала любовницей барона?

— В шестнадцать лет ей поступило предложение от графа Свирфона, вы знакомы, он твой крёстный, если не помнишь.

— И?

— Она ему отказала, он в отместку её изнасиловал прям на её дне рождении и выставил всё, как добровольный жест с её стороны.

— Вот сукин сын, — не сдержалась я.

— Другой дороги у неё, в общем-то, теперь нет, и не будет. Я один раз её даже спасла, пару лет назад она пыталась покончить с собой, дурмана накурилась, дура.

— Почему? — что-то мне подсказывало, что Эва и здесь руку приложила.

— Она собиралась покончить с собой, потому что граф пришёл к ней, как гость, а ты разрешила. У неё не было выбора, все знают, тебе перечить нельзя.

— Она же здесь добровольно, почему не ушла?

— В городе всего два дома, твой и дом портовых шлюх, ей нужно было идти туда? И действительно легче умереть, они там все за дурман работают, около сотни девушек туда от тебя попали.

У меня затряслись руки от услышанного, а Нина, увидев моё состояние, изменилась в лице.

Следующей вошла ничем не примечательная блондинка с короткой стрижкой и в длинном белом халате,.

— Госпожа Эвалина, — она поклонилась.

— Алиана, присаживайся.

— Здравствуй, Алиана, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, госпожа Эвалина.

— Замечательно. Я хочу сделать ремонт и поэтому мы закрываем дом на неделю. Напиши список того, что бы ты хотела изменить в своей комнате. Всё за мой счёт. Может нужно что-либо починить.

Я протянула ей листок и карандаш.

— Хорошо, госпожа Эвалина.

— Список передашь Гвэну. А ещё с этого дня мы работаем так — твои сто двадцать ренг, мои восемьдесят.

Она даже не отреагировала, наверное, девушки всё рассказали.

— Алиана, около двух с половиной лет работает на тебя, — начала говорить Нина, как только девушка вышла за дверь. — Тоже из бывших содержанок, они любят помоложе, ей двадцать шесть уже. В Харисон приехала из какой-то деревни на заработки, хотела пекарем стать, но не смогла. Пирожные и сладости раз в неделю для всех готовит, и неплохо у неё это получается, даже больше скажу, лучше, чем у Йена, повара нашего. Неистеричная, да и почти ни с кем не общается.

— А почему не смогла пекарем стать?

— Не мужчина, да ещё и из деревни.

— Ясно.

Когда зашла следующая, я икнула, как не заметила её, когда мимо проходила? Сколько штукатурки, нет, не косметики, а именно штукатурки, даже в девяностых в моём мире такого не было. И где же любителей для такого чуда нашли? Выбеленная кожа на лице, цвет мертвеца, шея естественно, загорелая. Зачернила глаза настолько, что их даже не видно, неровные красные губы и плюсом ко всему, она блондинка, перекрашенная в брюнетку. I want to erase this from my memory (Я хочу стереть это из своей памяти). Походка мужская, да и прошла, села в кресло без приглашения, ой, предложения. Её карие глаза смеялись. Это что вообще такое, вашу ж маму.

— Лана, — скрипнула зубами Нина.

— Здравствуйте, госпожа Эвалина, — с насмешкой сказало это чудо-чудное, её наглость меня настораживала.

— Лана, веди себя подобающе, — одёрнула девушку Нина.

Она ухмыльнулась снова.

— Я со всеми на одних условиях буду работать?

— Буду ли я с тобой вообще работать, вот в чём вопрос, — вернула я ухмылку этой нахалке.

Она, конечно, немного ошалела, но вот я поменялась в лице, заметив её шрамы, и на вид ей лет шестнадцать-семнадцать. Да она ребёнок совсем.

— Простите.

— Я подумаю, а пока что, — я протянула ей листок с карандашом, — знаешь, что делать, можешь быть свободна.

— Благодарю, — она поклонилась и вышла.

Мой выдох был слышен, наверное, в коридоре.

— Она всем говорит, что ей восемнадцать, но выглядит младше. На лице столько красок из-за шрамов, что оставляют некоторые очень богатые гости. Девочка сломана, сбежала из приюта и честно сказать, здесь ей намного лучше, чем там.

— А имена у девушек настоящие?

— Да, а как же иначе, вы контракт на работу подписывали, там нужны только настоящие имена.

— Понятно.

Повисшую паузу нарушила вплывающая в кабинет девушка, очень похожая на меня, точнее на Вику Афанасьеву. Русые волосы, каре, один в один, карие глаза, те же чёткие черты лица и тонкие губы. Шикарное тело, укутанное в прозрачный халат, ей бы только проработать тело рельефами, у меня-то было спортивное, даже немного подкаченное. И вдобавок возраст у нас кажется одинаковый.

— Гера, присаживайся.

— Здравствуйте, госпожа Эвалина, — она поклонилась и села на предложенный Ниной стул.

Спокойная, адекватная девушка Гера, и имя красивое, древнегреческая богиня прямо.

— Здравствуй, Гера, как себя чувствуешь?

— Всё замечательно, вашими молитвами, госпожа Эвалина, — голос мягкий и приятный.

— Я думаю, ты уже всё знаешь от девочек, — протянула ей листок и карандаш, — мои восемьдесят ренг, ваши сто двадцать ренг. Если негде остановиться или куда-либо съездить, оплачу отель, список передашь Гвэну.

— Благодарю, — снова поклон и выход.

— Здесь около месяца. Гера до этого была любовницей твоего жениха, точнее возлюбленного, графа Эдварда Лимборна.

В кабинете повисло молчание, да, а что на это сказать? И что я должна делать?

— Его тоже не помнишь? — спросила Нина, а я отрицательно помотала головой.

— А должна?

— Как же это замечательно, — огорошила она меня, вот это поворот, — надеюсь вас жизнь никогда снова на сведёт, ведь для тебя он был словно бог и самый лучший мужчина. Но только для тебя.

Эвалина ещё и страдала от одержимости?

— Как я относилась к Гере, мамушка?

— Отправляла к ней самых тяжёлых гостей, злилась, ненавидела. По ней даже пару раз твой кнут прошёлся, когда она не могла оставить гостей удовлетворёнными. Особенно любила посылать к ней гостей от Глории, а она, как бы это сказать? Очень любит боль, и после неё гости не видят граней с другими девушками.

— Если не получится с ней договориться, будем выгонять.

— Геру? За что?

— Глорию.

— У неё слишком высокопоставленные гости, Эва.

Но договорить мы не успели, к нам вошла маленькая девочка, рыжеволосая и очень скромная, первая ассоциация — школьница, как-то не очень складывается с этим местом. И меня напугала её сероватая кожа.

— Алия, девочка, присаживайся.

— Здравствуйте, госпожа Эвалина, — невинным, детским голоском она меня чуть на слёзы не пробила.

— Здравствуй, Алия, как себя чувствуешь? Очень плохо выглядишь.

Она почему-то вздрогнула от моих слов.

— Всё хорошо, госпожа Эвалина, — тихо сказала она, а мне до безумия стало её жалко.

— Алия, ты восстановилась после плодоизгнания? — спросила Нина.

Что? Что это ещё такое? Плодоизгнание? Аборт что ли?

— Всё хорошо, — у неё был ком в горле после вопроса Нины.

— Госпожа Эвалина, вы проверяли остаток долга Алии перед вами? — умоляющими глазами смотрела на меня Нина.

Было видно, что мамушка очень тепло относится к Алие, значит она действительно хорошая девушка.

— Он уже выплачен, только что хотела сообщить. Так что можешь быть свободна, — у Алии загорелись глаза, но сразу же потухли.

— Госпожа Эвалина, мне пока что некуда идти, да и работы я не найду, по крайней мере нормальной. Можно с вами заключить новый договор на работу? Я же хорошо работаю, — она подняла руку и нервными движениями поправила волосы, от чего соскользнувший розовый халатик, обнажил синяки на запястье.

Господи, здесь у каждой девочки своя история, и каждая душа искалечена, как мне всем помочь? Что мне делать? Я же не мать Тереза, это могут все заметить. Ладно, будь, что будет.

— Алия, у меня есть для тебя предложение, мне нужен секретарь, который будет отвечать на письма, устраивать встречи, организовывать работу. Жалование четыре тысячи ренг в месяц, но сразу хочу предупредить, график ненормированный, и тебе нужно будет поучиться немного. Ты согласна?

Она подняла на меня глаза кота из Шрека, в которых начала собираться влага.

— Да, да, госпожа Эвалина, я согласна. Я обещаю, не подведу вас, и вы не пожалеете о принятом решении, — затараторила Алия.

— Сейчас иди, переодевайся и переноси вещи из комнаты для работников. Пока отдыхай, я поищу место, куда тебя можно отправить учиться.

Она словно статуя застыла.

— Что сидишь, иди, не задерживай госпожу Эвалину, Алия, — командным голосом вывела её из шока Нина, и девушку вынесло из кабинета пулей, даже поклониться забыла.

Мои глаза защипало, по щеке скатилась слеза.

— Алие девятнадцать лет, пришла к тебе три месяца назад, попросила помощь с изгнанием плода. Долг на ней, ещё и с большими процентами, да и сама знаешь. На неё большой спрос. Работала без единой проблемы и не склочная, только год назад закончила обучение в пансионе. Больше она о себе не говорила, да она вообще ни с кем не общается, много плачет, мало ест. Понимаешь, сердце за неё кровью обливается, когда смотрю на неё.

— Мне нужен перерыв, — устало сказала я.

Нина без разговоров вышла, а я, опустив голову на руки, беззвучно заплакала, меня трясло нещадно.

Не знаю, может прошло минут двадцать или тридцать, я не услышала даже того, что вернулась Нина, поставила около меня стакан с водой и положила в руки платок. Не говоря ни слова, она села обратно в кресло, а я, также не говоря ни слова, привела себя в порядок, и позвала следующую.

В комнату просто влетела воздушная девочка с очень красивой улыбкой, её тёмно-зелёные глаза блестели, как драгоценные камни, она сразу меня заразила своей жизнерадостностью.

— Самер, присаживайся.

— Здравствуйте, госпожа Эвалина, Нина.

Лёгкая, словно сам воздух, аж дух захватывает.

Да, Самер не сногсшибательная красотка, обычная брюнетка с милыми чертами лица, и морщинками вокруг глаз, что говорило всем о том, что она очень часто улыбается. А её энергетика светлая и добрая.

— Здравствуй, Самер, — я сразу протянула ей листок с карандашом, — думаю, ты уже обо всём знаешь?

— Да, госпожа Эвалина, а про деньги тоже правда?

— Да, Самер. Как ты себя чувствуешь?

— Всё замечательно, благодарю.

— Можешь идти, список передашь Гвэну.

— Хорошо.

Девушка выплыла из комнаты словно лебедь, а я в нетерпении уставилась на своего информатора.

— Как бы это странно не звучало, не знаю почти ничего, как и другие девочки. На вид лет девятнадцать, очень приятная и всегда улыбается, как ты успела заметить. Пришла к тебе сама, я даже, честно, не припомню когда, месяца три, если не ошибаюсь, назад.

Интересно, тёмная лошадка.

Следующей стала брюнетка с прямыми блестящими волосами до попы, ещё и с распущенными. Боже, как, наверное, тяжело с такими волосами, выглядят так, словно она только из салона вышла. Немолодая, лет двадцать семь, может старше, видно, что очень следит за собой. Она присела даже без разрешения и поклона.

— Оливия, тебе налить воды? — вышла из ситуации Нина.

— Нет, спасибо. Странно, буквально ещё вчера в этом кабинете мне предлагали напитки покрепче, от которых я бы не отказалась. Эва, почему ты мне не рассказала о своих планах? Я узнала всё последняя.

Мы с ней подруги? Вот это плохо. Эвалина, не умела разграничивать работу и личную жизнь. Хотя если у тебя работа на дому, это очень проблемно.

— Здравствуй, Оливия, решила только сегодня утром.

— На тебя так повлияла смерть Сальфии? Так она не первая и не…

— Она последняя, — я аж прикрикнула, чего не ожидала от самой себя, а про остальных лучше вообще промолчу.

Тем более, скорее всего, с Эвалиной последней была Оливия. Не могла ли она её убить?

— Карандаш возьмёшь у девочек, — я протянула ей листок. — Я сильно устала, можешь быть свободна.

— Хорошо, — она кивнула и вышла.

— Оливия, твоя подруга. Она и Глория первые девочки, которые сюда пришли и начали с тобой работать. Вот уже как десять лет ты с ними пьёшь, собутыльницы они твои, потому и продержались так долго здесь. Оливии тридцать один год, но для остальных всегда двадцать пять. Помогает тебе, за девочками приглядывает и обо всём доносит, особенно подслушивать любит. То, что говорится при ней, знаешь и ты, особенно информация от гостей.

Её нужно держать на расстоянии, да и в собутыльниках я не нуждаюсь, а вот как это сделать так, чтобы не привлечь к себе внимания? Да и как узнать, угрожает ли мне опасность? Ладно, волков бояться в лес не ходить.

Почти сразу вошла очень спортивная девушка, сильная, видно по выражению лица. По виду можно сказать, что профессиональная спортсменка, резкие черты лица выделяли её из всех девушек, словно скульптор постарался. А каштановые волосы, невероятно подчёркивали её красоту, но стрижка почти под мальчика, немного обескураживала. У всех остальных длинные волосы. В своём мире я бы не удивилась такому, но не здесь. И вот хоть убей не верю, что её могли заставить здесь работать или же, она добровольно сюда пришла, тоже не про неё, это видно по светло-голубым глазам, прозрачным словно вода. Что-то тут не так. Чем дальше в лес, тем страшнее.

— Здравствуй, Найя, присаживайся.

Конец ознакомительного фрагмента.