Кухня первобытного человека. Как еда сделала человека разумным

Анна Павловская, 2023

Что сделало человека человеком? Какие особенности развития, поведения, взаимодействия с окружающей средой выделили его из животного мира? Какими путями обыкновенное млекопитающее пришло к исключительному положению на планете? В книге рассказывается о том, что одним из определяющих факторов в формировании человека и основ его существования стала еда. Можно сказать, что человек – это животное, научившееся готовить и тем самым сделавшее первый шаг в приручении природы. Эта книга посвящена пище древнего человека, способам ее приготовления и хранения, ритуалам, которыми сопровождался ее прием, связанным с этим традициям и верованиям и, конечно же, социальной функции еды. Написанная на разнообразном материале, она обобщает данные истории, литературы, этнографии, социологии, психологии, культурологии, антропологии.Книга является первой в серии книг, посвященный всемирной истории еды и традициям питания народов мира. История человеческой цивилизации – это по большей части история еды.

3. Укрощение огня

Считается, что предок человека стал использовать огонь где-то самое раннее 1,5 миллиона лет назад. Именно к этому времени относятся найденные на древних стоянках кострища. Однако нет подтвержденных данных о том, что уже в это время костер использовался для приготовления пищи. Зарубежные исследователи, во главе с уже упоминавшимся Ричардом Рэнгемом, утверждают, что использование огня с этой целью началось даже раньше, почти 2 миллиона лет назад. В отечественной литературе приводятся более осторожные данные, те, которые подтверждены достоверными находками: использование огня синантропом 300–500 тысяч лет назад^[20], причем остается неизвестным, был ли огонь в то время природным или уже созданным людьми.

Первоначально использовался природный огонь: его подбирали на лесных пожарищах, приносили к месту поселения и поддерживали. Его переносили с собой и высоко ценили, это было главным богатством племени. Позже научились добывать огонь самостоятельно, самые распространенные способы известны по сей день: высеканием камня о камень, трением сухих веток. Несмотря на это, ценность и значимость его сохранялась.

Овладение человека огнем было событием эпохальным. Огонь дарил тепло, нес свет, продлив период бодрствования людей, защищал от враждебных хищников и надоедливых насекомых, использовался в загонной охоте, при обработке орудий из дерева. За ним ухаживали, его хранили и защищали общими усилиями. Он стал центром жизни древних людей, организовывал и сплачивал коллектив.

На огне готовили пищу, что значительно улучшило ее усвоение организмом и увеличило объем получаемой из еды энергии, обогатило ее новыми вкусами, сделало мягче и безопаснее для питания, удлинило период хранения. Приготовление пищи на огне также расширило ассортимент продуктов питания: известно, что с древности использовались продукты ядовитые в сыром виде, но становящиеся нетоксичными при готовке, такие как, например, льняное семя и маниока, до сих пор чрезвычайно популярные в Африке и Южной Америке. Огонь изменил общественный уклад жизни и сделал в прямом и переносном смысле непреодолимой пропасть между человеком и животным миром — ни одно животное не использует и не создает огонь, большинство, не считая прирученных домашних, таких как кошки или собаки, его боится. Он породил застольные традиции и обряды, если можно воспользоваться этим термином в ситуации отсутствия стола. С огнем связаны первые верования, магические действия, ему посвящены древнейшие мифы и сказания.

Вокруг огня собирались древние люди для еды — важнейшего действия в те времена, когда добывание пищи, ее поглощение и создание орудий для ее добычи были основным занятием. Современный человек хорошо знает, что живой огонь оказывает успокаивающее воздействие, наводит на размышления, будит фантазию. Он удивительным образом объединяет и сплачивает людей, что хорошо знают туристы: вокруг непроглядная ночь, таинственная, загадочная и всегда немного пугающая, даже для всезнающего интернет-поколения, в центре пламя костра, освещающее лица товарищей. В такой обстановке любая еда кажется вкусной, любое общение задушевным, любой человек близким. При свете костра отлично рассказываются самые невероятные истории и создаются легенды. Скорее всего, древние люди испытывали схожие чувства, собравшись для трапезы вокруг очага.

Изучение жилищ древних людей показывает, что очаг являлся их центром. Самые древние люди жили в пещерах, и огонь, как правило, располагался у входа — это не давало дыму проникнуть внутрь, отпугивало животных, освещало пространство у входа. Часто отдельные очаги находились и снаружи, для производственных целей. В Евразии такие поселения относятся к ашельскому и далее мустьерскому периодам, последний завершился где-то 30 тысяч лет назад. Поселения такого рода встречаются в Западной Европе, Северном Кавказе, Казахстане, на Ближнем Востоке, Корее, Индии.

Период позднего палеолита, начавшийся 35–40 тысяч лет назад, приходится на вюрмское (на территории нашей страны оно называется валдайское) оледенение, однако климат был неустойчив и холода сменялись периодами потепления. В это время человек заселяет территории, удобные для охоты. Прежде всего, где есть места для водопоя больших стад. На территории нашей страны это среднее течение Дона, Днепра, Днестра, Енисея, берега Ангары. Заселяются также регионы Крайнего Севера, такие как Якутия, Забайкалье, район Печоры.

К этому периоду относятся многочисленные находки стоянок, где преобладают два вида жилищ. Самый распространенный тип — круглая землянка, наземная или углубленная, поперечником 4–5 метров, судя по всему напоминавшая известные нам чумы и яранги. Опорой служили кости диких животных, часто мамонта, перекрывали их шкурами все тех же животных. В центре — очаг. Очаги встречаются также и вне жилищ и предназначались, видимо, для разного рода хозяйственных целей. К такому типу относятся, например, жилища на крупных позднепалеолитических стоянках Гагарино на Дону, Мальта на реке Белой в Иркутской области, Костенки в Воронежской области. В последней обнаружено и жилище второго типа: большое, вытянутее метров на 35, с очагами, расположенными в линию по центру.

Во всех этих жилищах очаги часто находятся в углублениях, к очагам нередко примыкают ямки, предназначенные для приготовления еды, ее запекания. Внутри находятся различные ямки, которые использовались как хранилища, встречаются остатки хозяйственной деятельности, украшения. Именно эти два типа жилищ были распространены повсеместно в рассматриваемый период существования первобытного человека современного типа. И во всех случаях очаг являлся центром, собиравшим вокруг себя древних обитателей.

Многие традиции, связанные с огнем и, скорее всего, зародившиеся именно в те далекие времена, дожили практически до наших дней, причем в самых разных культурах^[21]. Так, у восточных славян почти до нашего времени сохранились пережитки древнего культа огня, отголоски слышны и сегодня. На протяжении многих веков соблюдалось два важнейших правила: не разгневать огонь и сохранить его чистоту. В связи с этим существовало множество запретов, например плевать и мочиться в огонь, копаться в нем палкой, бросать нечистоты и прочее (принципы эти в основном были разрушены в атеистическую советскую эпоху, когда один из вышеуказанных способов стал «старым туристским средством» загасить огонь в походе). Разгневавшийся огонь мог наслать болезни: на всякий случай старались не жечь в печи волос (чтобы не болела голова) или экскрементов (из боязни корчей и судороги). При разжигании огня в сумерки нельзя было ссориться — это считалось к несчастью. У белорусов и украинцев вообще существовал запрет сквернословить в доме, мотивировалось это тем, что «печь в хате». Нельзя было гасить огонь, затаптывая ногами, поэтому крестьяне нередко оставляли костер непогашенным, несмотря на угрозу лесных пожаров^[22].

Подобно тому, как первобытные племена переносили с собой огонь, переселяясь на новые места, у восточных славян существовала традиция переносить с собой в новый дом огонь из старого очага. У белорусов при переезде глава семьи брал горячие угли в горшке, нес их в новый дом и торжественно обходил с ним вдоль стен, потом высыпал угли в новую печь, и только после этого перевозили все остальное^[23]. Традиционно печь никогда полностью не гасили, всегда поддерживали горячие угли, чтобы их можно было раздуть в любой момент.

Волшебными способностями наделяется в народных сказках кремневое огниво, предмет, уже сам по себе создающий чудо — огонь. Причем древнейшим способом — высеканием искры с помощью камня. В русской сказке «Елена Премудрая» огниво герою дарит шестиглавый змей, с его помощью Иван поджигает то степь, то море (237)^[24]. Но еще чаще огниво вызывает помощников героя, добрых молодцев, выполняющих за него всю черную работу. Или топор и дубинку, строящих герою дворец, «чтоб было что поесть-попить!» (286).

В знаменитой сказке Андерсена «Огниво», являющейся литературным изложением народной сказки, огниво солдат получает с помощью старой ведьмы, очень сильно напоминающей нашу Бабу-ягу — «безобразная, противная: нижняя губа висела у нее до самой груди». Огниво обладает способностью вызывать собаку с глазами, словно чайные чашки, а та выполняет любые пожелания солдата. Огниво высекает огонь, а прирученный огонь является верным помощником человека, осуществляющим любые чудеса, — таков смысл, вкладываемый в сказочные сюжеты.

Еще в начале XX века различали четыре вида огня, явно отражавшие первобытные представления и верования. Самым чистым и благотворным считался огонь, добытый трением двух кусков дерева, т. е. древнейшим способом. Его зажигали во время бедствий — эпидемий, болезней скота, больших пожаров. Гасили все огни в деревне, как «оскверненные», получали новый трением и разносили по всем домам. Этот огонь тщательно берегли и хранили в очагах. Огонь, получаемый высеканием с помощью огнива, был тоже благотворным, хотя и менее значимым, чем первый, использовался в обрядах и праздниках, например белорусами во время свадебных церемоний. Огонь от спичек считался обыкновенным, спички можно было передавать кому угодно. А вот своим, домашним, огнем, полученным первыми способами, делиться считалось опасным, с ним можно было передать другому счастье и благополучие своего дома. Наконец, огонь от молнии считался страшным огнем, по поверьям, его нельзя было загасить водой, только молоком и хлебным квасом (интересно, кому-нибудь это удавалось сделать таким неэкономичным способом?). Вносить такой огонь в дом было опасно^[25].

Сергей Максимов, бытописатель и этнограф второй половины XIX века, в своей книге «Нечистая, неведомая и крестная сила» о суевериях русских людей отмечал, что так называемый «живой огонь», полученный путем трения, ценился высоко и почитался в народе, потому что считался «свободным, чистым и природным»: «Вообще, как мера борьбы с болезнями, живой огонь в большом употреблении. В одной деревне, например, умирал народ от тифозной горячки, и крестьяне, чтобы избавиться от нее, задумали установить праздник, положивши чествовать Николу Угодника. Собрались они всей деревней, от мала до велика, и положили тушить в избах все огни до последнего уголька… При этом мужики строго-настрого наказывали бабам не сметь топить печей, пока не будет приказано, а сами притащили к часовне два сухих бревна, прикрепили к одному рукоятку, как у пилы, и стали тереть одно бревно о другое… промеж бревнами, в щели, всполыхнулось как бы малое-малое пламя, и огонек обозначился».

Обряд возжигания чистого огня традиционно сопровождался пиршеством всей деревни, а порой заканчивался и вполне первобытными безобразиями: «Подхватили его на сернички, подложили огонь под костер, разожгли, — стали через огонь прыгать по-козлиному, а стариков и малых детей на руках перетаскивали. Разнесли потом огонь по домам; затопили печи; напекли-нажарили. Затем подняли иконы, позвали священника, пригласили всех духовных: стали молиться. За молебном начали пировать, безобразить в пьяном виде на улицах и бесчинствовать до уголовщины: соседку помещицу за то, что она не послушалась мирского приговора и затопила печи, не дождавшись общественного огня, наказали тем, что выжгли всю ее усадьбу — с домом, службами, хлебными и всякими запасами»^[26]. Наказание за нарушение древних обычаев было суровым.

Такого рода отношение к огню — трепетное, священное, боязливое — было еще в большей степени распространено среди народов, долгое время сохранявших первобытный уклад. У народов Крайнего Севера Сибири (нганасан, ненцев, кетов, эвенков и других) огонь считался главной семейной святыней. Передавать его можно было только членам своего рода, точно так же и брать огонь у чужих было запрещено. Во время перекочевок огонь, с соблюдением различных ритуалов, бережно перевозили с собой. Огонь очага берегли от осквернения, запрещали бросать в него мусор, шишки («чтобы не залепить бабушке смолой глаза» — эвенки), касаться огня чем-либо острым, лить в него воду. По огню гадали об удачной охоте, через него общались с предками, а также с «хозяйкой тайги». Считалось, что огонь обладает очищающими и целительными свойствами, его широко использовали в религиозных, обрядовых и лечебных целях: обводили вокруг огня невесту, обносили родившегося младенца, перешагиванием очищались после похорон. Важной частью главного годового оленьего праздника чукчей было разжигание большого священного огня, возле которого прогоняли стадо оленей для их очищения^[27].

Хакасы, проживающие в Южной Сибири, считали, что огонь в очаге охраняет дом от злых сил, приносит удачу и богатство его обитателям. Пожары объясняли обидой огня на хозяев, несоблюдением каких-то правил. Запрещалось тыкать в огонь острыми предметами, бросать мусор, лить нечистоты^[28]. В популярной назидательной селькупской сказке (селькупы — жители Севера Западной Сибири, раньше их называли остяками-самоедами) рассказывается о неразумной женщине, которая изрубила огонь топором и залила водой за то, что на ее младенца попал уголек. Расплата была страшной — огонь погас во всем стойбище, и чтобы вернуть его, женщине пришлось отдать огню своего ребенка.

Огонь может наказывать, а может одаривать. В русской народной сказке «Василиса Прекрасная» злая мачеха с дочками нарочно погасили весь огонь в доме, чтобы отправить Василису на погибель к Бабе-яге. И после ее ухода не могли разжечь огонь, как ни пытались: «сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей — тот погасал, как только входили с ним в горницу». Василиса принесла подарок Бабы-яги, Хозяйки леса, — огонь в черепе, который наказал зло, к тому же осмелившееся использовать огонь и Бабу-ягу в своих целях, но пощадил сироту, проявившую скромность и храбрость: «Внесли череп в горницу; а глаза из черепа так и глядят на мачеху и ее дочерей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся — глаза всюду за ними так и следят; к утру совсем сожгло их в уголь; одной Василисы не тронуло» (104).

Среди самых разных народов мира до совсем недавнего времени сохранялась вера в магическую способность огня отгонять злых духов. Так, в Европе огонь считался главным средством борьбы с духами и ведьмами. Нормандские поселенцы в Исландии разводили костры вокруг тех мест, которые они собирались занять, чтобы очистить их от зла. В Скандинавии около некрещеного ребенка постоянно горел огонь, чтобы тролли его не заколдовали. В Болгарии зажигали свечи в стойлах, чтобы злые духи не вошли в домашний скот. Целая коллекция подобных верований содержится в работе известного английского этнографа и культуролога Э. Тайлора «Первобытная культура»^[29].

Для древнего человека свет огня его костра создавал безопасное пространство, вне которого существовали невидимые для него и чаще всего враждебные, во всяком случае так обычно представляется в темноте, силы. Это были и реальные существа — дикие животные и птицы, жившие по соседству с человеком, и ночные шорохи деревьев, и просто таинственные звуки, возникавшие непонятным образом. Ото всего этого — реального и созданного воображением, а в рассматриваемую эпоху оно уже у человека было, судя по сохранившимся памятникам древнего искусства, — огонь был единственным спасением, дававшим чувство безопасности.

Огонь важно было хранить. В древности это было вызвано практическими соображениями. Даже при умении высекать огонь или добывать его трением делать это непросто, особенно во влажных или холодных условиях. Погасший огонь был бедствием для первобытного коллектива. Может быть, поэтому в народных сказках герой частенько оказывается в ситуации, когда ему нельзя спать, это приносит ему несчастья. Если древний страж засыпал, огонь мог погаснуть, важно было бодрствовать и постоянно поддерживать его.

Популярный в свое время роман французского писателя Жозефа Рони — старшего о доисторическом прошлом человечества «Борьба за огонь» (1909) посвящен теме освоения людьми огня. Начинается он с катастрофы: «В непроглядную ночь бежали уламры, обезумев от страданий и усталости; все их усилия были тщетны перед постигшим их несчастьем: огонь был мертв! Они поддерживали его в трех клетках. По обычаю племени четыре женщины и два воина питали его день и ночь.

Даже в самые тяжелые времена поддерживали они в нем жизнь, охраняли его от непогоды и наводнений, переносили его через реки и болота; синеватый при свете дня и багровый ночью, он никогда не расставался с ними. Его могучее лицо обращало в бегство львов, пещерного и серого медведей, мамонта, тигра и леопарда. Его красные зубы защищали человека от обширного страшного мира; все радости жили только около него! Он извлекал из мяса вкусные запахи, делал твердыми концы рогатин, заставлял трескаться камни, он подбадривал людей в дремучих лесах, в бесконечной саванне, в глубине пещер. Это был отец, страж, спаситель; когда же он вырывался из клетки и пожирал деревья, он становился более жестоким и диким, чем мамонты»^[30].

Основанный на научных взглядах своего времени, роман, безусловно, устарел. Но в художественной форме вполне достоверно передает отношение древнего человека к огню — хранителю и кормильцу.

Важнейшим для понимания места и роли огня в жизни первобытного человека был сохранившийся по сей день и повсеместно распространенный среди народов, пользовавшихся огнем для приготовления еды, обычай «кормить» его. Это, вероятно, один из древнейших ритуалов, производимых человеком, с тех пор как он научился готовить на огне: накормить кормильца. В огонь бросали кусочки пищи, отливали часть питья, в некоторых случаях собирали косточки от животных и птицы. Хакасы, прежде чем садиться за стол, подкармливали духа огня кусочками мяса, сала, кашицы, бросая их в огонь. Перед употреблением хмельных напитков также в первую очередь угощали духов огня и дома^[31]. Обские угры (общее название для народов ханты и манси) при посещении любого культового места у костра ставили пищу и спиртное, таким же образом проявляли уважение к огню очага в своем жилище. Якуты отдавали огню не только первую ложку перед приемом пищи, но и остатки ежедневной еды. Как правило, раньше делалось это ежедневно, у некоторых народов сохранилось только в качестве поминальной жертвы. И по сей день хозяйки в деревне нет-нет да и бросят остатки пищи в печку, «на всякий случай».

Отметим, что жертвоприношения Древней Греции и Рима могли быть также связаны с отголосками древней традиции кормления огня: жир, мясо и кости жертвенных животных посвящались богам и сжигались в огне. Через посредство огня и дыма они «передавались» божеству, которое, видимо, тоже нуждалось в кормлении. После этого насыщались и участники действа, устраивался пир. У Гомера встречаем многочисленные описания жертвоприношений: по каждому поводу, с просьбой, с благодарностью, на всякий случай, всякий прием пищи сопровождался долей мяса, сжигавшейся на огне. При этом в жертву приносили определенные части животного, чаще всего лучшие:

…Когда же

Черная вытекла кровь и дух ее кости оставил,

Тотчас на части ее разделили и, вырезав бедра

Так, как обычай велит, обрезанным жиром в два слоя

Их обернули и мясо сложили на них остальное.

Нестор сжигал на огне их, багряным вином окропляя.

Юноши, около стоя, держали в руках пятизубцы.

После, как бедра сожгли и отведали потрохов жертвы,

Прочее все, на куски разделив и наткнувши на прутья,

Начали жарить, руками держа заостренные прутья.

(Гомер. Одиссея)^[32]

Очевидно, разного рода предрассудки, связанные с огнем, сложились в глубокой древности. Огонь был грозной силой, мог наказать, а мог быть благодетелем, если его задобрить. Он помогал и творил чудеса. В первую очередь это связано именно с приготовлением пищи. Для этого и был важен «чистый» огонь, отсюда и обычай его «кормления». Огонь — живое существо, готовящее пищу людям, совершавшее это удивительное таинство преображения, нуждался и сам в хорошем питании. Это было гарантией того, что и человеку огонь подарит еще много пропитания, еще не раз сотворит чудо приготовления вкусной еды.

Отголосок этих верований встречаем и в поздних религиях. Так, в древнеиндийском сборнике предписаний, которые было необходимо выполнять благочестивому индусу, «Законы Ману» указывается на прямую связь между жертвой огню и получением пищи: «жертва, надлежаще брошенная в огонь, достигает солнца, от солнца происходит дождь, затем от дождя — пища живым существам». Там же указывается и на необходимость до последнего поддерживать огонь, даже ценой своей жизни: «…надо поддерживать священный огонь, стоя [днем] и сидя [ночью], и таким образом окончить жизнь»^[33].

Большинство религий мира тем или иным образом отразили древнее отношение к огню. Мифы и сказания различных племен, как правило, связывают появление огня у людей с даром тотемного животного. При этом чаще всего огонь похищается, а не отдается добровольно. В одном из австралийских мифов это делает голубь, похищающий огонь у зверька бандикута. В другом это сокол, отнимающий его у водяной крысы. В некоторых мифах кусочек огня отбивают от солнца. В мифах индейцев Северной Америки передача огня людям приписывается койоту, лани, бобру, кролику, лисице, мускусной крысе, ворону, дрозду. Известный этнограф, исследователь религий и мифов мира С. А. Токарев считал, что получение огня людьми от животных неслучайно: «Перед нами — яркий пример характерной черты мифологического мышления: выведение теперешней ситуации из ситуации прямо ей противоположной, существовавшей „некогда“. Если в реальной действительности обладание огнем — один из самых существенных признаков, отличающих человека от животных, то в мифах предполагается наоборот, что было время, когда огнем владели животные, а люди его не имели»^[34].

В греческой мифологии также прослеживается древнейший мотив похищения огня: это делает защитник людей, герой и титан Прометей, за что его жестоко наказывают боги. Миф рассказывает о том времени, когда люди еще не знали огня, жили в пещерах и ели сырое мясо: «Они как дети были несмышленые», — говорит о них Прометей в известной трагедии Эсхила (Эсхил. Прикованный Прометей. Перевод А. И. Пиотровского). Огонь же принадлежал богам, жившим на Олимпе и пользовавшимся всеми его благами. Юный герой Прометей, сын титана, включенный в сонм избранных, решил помочь людям, влачащим жалкое существование.

Древнегреческий поэт Гесиод (VIII–VII вв. до н. э.) в своей «Теогонии», повествующей о происхождении богов, описывает противостояние между Зевсом и Прометеем. Для начала Прометей, «на выдумки хитрый», решил обмануть Зевса в споре, какую часть жертвенного животного отдавать богам, а какую оставлять людям:

«Тушу большого быка Прометей многохитрый разрезал

И разложил на земле, обмануть домогаясь Кронида.

Жирные в кучу одну потроха отложил он и мясо,

Шкурою все обернув и покрывши бычачьим желудком,

Белые ж кости собрал он злокозненно в кучу другую

И, разместивши искусно, покрыл ослепительным жиром».

Зевс выбрал жирненькую часть, которая на деле оказалась голыми бычачьими костьми:

«С этой поры поколенья людские во славу бессмертных

На алтарях благовонных лишь белые кости сжигают».

Разозлившийся громовержец решил, что в наказание люди будут есть доставшиеся им мякоть и потроха сырыми:

«Силы огня неустанной решил ни за что не давать он

Людям ничтожным, которые здесь на земле обитают».

Однако Прометей (став из «хитроумного» «благороднейшим») и в этом случае обманул грозного Зевса:

«Неутомимый огонь он украл, издалека заметный,

Спрятавши в нартексе полом. И Зевсу, гремящему в высях,

Дух уязвил тем глубоко. Разгневался милым он сердцем,

Как увидал у людей свой огонь, издалека заметный».

(Гесиод. Теогония. Перевод В. Вересаева)

Упоминаемый нартекс иначе называется «гигантский фенхель», хотя является тростником, а к съедобному растению фенхель никакого отношения не имеет. Такова вкусная история похищения Прометеем огня, в которой попутно решается и немаловажный вопрос о том, что жертвовать богам, а что оставлять себе. Кстати, жертвы огню во многих народах совершаются именно костями животных. Возможно, и здесь мы имеем дело с древнейшей традицией, когда мясо было слишком большой ценностью, а «кормить» огонь чем-то было нужно. Кости же животных, в том числе и обгоревшие, встречаются на стоянках позднепалеолитического человека в изобилии.

Огонь как грозная, уничтожающая, жестокая и одновременно очистительная, охранительная и благая сила сохранился и в христианстве. Огонь — это наказание грешникам, вечная мука, от которой нет избавления. Ад представляется как место, наполненное огнем, в котором горят грешники. Его называют «печь огненная» (Матф. 13:42), «озеро огненное» (Апокр. 20:10). В русском языке ад называли словом «пекло». Исследователи прослеживают связь между часто встречающимся в Библии понятием «геенна огненная», как символом судного дня, с реально существовавшей к югу от Иерусалима «Долиной Хинном». Это было место, где в древние времена приносились жертвоприношения, а позже оно стало местом свалки мусора и непогребенных трупов, там постоянно горел огонь для уничтожения гниения^[35]. Наказание грешников после смерти огнем есть и в иудаизме, и в исламе («А [грешники] несчастные — в огне, для них там вопли и рев»; Коран, 11:108).

Однако и божественное начало ассоциируется с огнем, так дух святой предстает как «разделяющиеся языки, как бы огненные» (Деян. 2:3). На Пасху каждый год в Иерусалиме зажигается Благодатный огонь. Перед иконами зажигают лампады, как символ почитания святых, обычай, который относят к Византии эпохи императора Константина: «По традиции, заимствованной у язычников, иконы украшали цветами и возжигали перед ними светильники, по-гречески — лампады»^[36]. Поминая мертвых или прося о благополучии живых, зажигают свечи. Огонь — это способ общения с высшими силами, дорога к невидимому и недоступному для понимания.

Примечания

20

Авдусин. Указ. соч. С. 23; Алексеев В.П., Першиц А.И. История первобытного общества. М., 2007 (6-е изд.). С. 106.

21

Детально рассмотрел многие обряды, связанные с огнем Дж. Фрэзер, см.: Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. Главы LXII, LXIII.

22

Зеленин Д. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 130–132; Байбурин А., Топорков А. У истоков этикета. Л., 1990. С. 134.; Байбурин А. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. С. 166.

23

Зеленин. Восточнославянская этнография. С. 131.

24

Русские сказки, если нет отдельной сноски, приводятся по изданию: Русские народные сказки А.Н. Афанасьева. В 3-х томах. М., Наука, 1984–1985. В скобках дается сквозной порядковый номер сказки по этому изданию.

25

Зеленин. Восточнославянская этнография. С. 131.

26

Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903. С. 208–209.

27

Северная энциклопедия. М., 2004. С. 466.

28

Бурнаков В.А. Дух огня в религиозно-мифологической системе хакасов. Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. IX, ч. II. Новосибирск, 2002. С. 31–33.

29

Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989.

30

Рони-старший Ж. Приключения доисторического мальчика. М., 2000. С. 81.

31

Потачаков К.М. Культура и быт хакасов, в свете исторических связей с русским народом. Абакан, 1958. С. 96.

32

Здесь и далее ссылки даются по: Гомер. Одиссея. Перевод В.В. Вересаева. М., 1949.

33

Законы Ману. М., Наука, 1992. С. 34, 29.

34

Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 2. С. 239–240.

35

См. Мифы народов мира. Т. 1. С. 269.

36

Кузищин В.И. История Древнего Рима. М., 1993. С. 273.