Путевой дневник. Том 1. Хозяйка демонов

Анна Нимная, 2019

Валентор, младший писарь из Ривер-Неммской Империи, внезапно отправляется в путешествие по «Диким Землям» – местам, таящим под толстой пеленой слухов и суеверий множество опасностей, но далеко не только их одних. Неокрепший герой, благодаря случаю (счастливому или же роковому) оказывается в совершенно чуждой среде, жаждущий тщеславных открытий, но нежданно для себя открывает внутри иного человека. Чудный (или же чудно́й?) новый мир, вот он, но вовсе не как на ладонях, ибо теперь Валентор сам по себе, и у него нет в руках ни путеводителя, ни руководства, лишь личный дневник. И никто не собирается разъяснять гостю общую картинку, оставляя всегда главное по ту сторону от сказанного, не желая вмешиваться в исследования иноземца. Только он один может найти ответ, что ищет теперь, и то невнятное и смутное, что когда-то искал ещё на родине. Добро пожаловать, и…

И если даже никто не возвращался из путешествия таким, каким уходил в него когда-то, то может сложиться и так, что возвращаться назад не останется смысла… Что, всё-таки, такое этот «дом» и где же та самая дорога?..

Глава 1

–…и был первоначально культ старого, ныне забытого божества. Древнего, кровожадного подземного бога, жнеца душ и жизней, страшного демона. Именно ему и подносились в жертву упомянутые коренья, сжигаемые в жаровнях, поднимающийся дым от которых уносил идолопоклонников в потусторонний мир, попросту опьяняя и затуманивая разум. Мутным взором они заглядывали внутрь себя и видели там отражения «пророков». И лишь затем, спустя долгие столетия, культ этот обрёл современные очертания и вошёл в наши верования, обернувшись Полти́нным, среди жрецов коего так распространены «врачеватели» и «провидцы», которые, не что иное, как одурманенные мошенники… Что это, спрашивается, за глупости?! — голос звучал возмущённо.

— Ну… — второй же, наоборот, на редкость тихо и спокойно, — не у меня это спрашивайте, досточтимый господин…

— Как не у Вас?! Вы же Учитель. У кого же тогда, любопытно узнать?..

— Разумеется, у того, кто это написал…

Собеседник закашлялся от негодования.

— Учитель, — голос говорящего сделался уверенным и твёрдым, — нам нужно срочно от него избавляться. Просто необходимо. То, что он пишет — возмутительно! У нас тут не сборище любителей народного творчества, мы наукой занимаемся. Вдруг случится так, что он вздумает, ох простите… что он «выяснит», будто наш славный верховный Бог, Великий Бледный Суллу́н, Белый Свет, тоже всего лишь отголосок древнего культа, какого-нибудь стародавнего королевства, земли и верования которых Империя приютила? Почему Вы, уважаемый человек на великой должности, такие мысли вообще допускаете и поощряете среди подчинённых? Думается мне, он вдруг решит искать истоки на юге, за горами. Понимаете, о чём я?

Знатный господин средних лет недовольно повел бровью, но ответа от старца так и не дождался. Потеребив в нетерпении записи члена Палат, вызвавшего столько гнева и нареканий со стороны вышестоящих над Главным Чтецом, учёный продолжил речь:

— Наши палаты славятся не громкими, беспочвенными заявлениями, а другим. Тем, что от этого… с позволения сказать, летописца и историка, не представляется возможным дождаться. А он… он только собирает всякие небылицы. Да мало того, ведь его труды ещё и общественной огласке придаются! Нам этого не нужно, палате этого не нужно. И уж точно, это не нужно Империи. Этот… этот Валенто́р затрагивает… как бы выразиться… запрещённые, ненужные темы. А ведь сколько не объясняй ему, он не успокоится. Пройденный этап!

— Знаю, знаю, — равнодушно продолжил учитель, рассыпаясь в безуспешных попытках выгородить любимого последователя, — но ведь он правнук основателя палаты, внук великого летописца… Да и ничего плохого Валентор не делает. Просто мальчишку интересуют легенды, он отчего-то считает, что все они связаны между собой и корнями уходят в одну общность. Взращённую… сами знаете где.

— Да это возмутительно! Его срочно нужно отгородить от деятельности палаты! Точнее, палату нужно отгородить от этого горе-учёного. А то такое может случиться… ему это не понравится.

Многочтимый собеседник учителя ехидно улыбнулся, самозабвенно перебирая в голове мысли о том, чтобы он собственноручно проделал с проблемным Валентором, дабы заткнуть тому рот и отнять руку упрямца от пера навек.

— Вы ведь в курсе, что старому Императору это не понравится. Ваше решение, относительно моего ученика, — недоверчиво молвил наставник, беспокойно потирая кольцо на пальце.

— Старый Император? Старый Император отошёл от трона, уступая место внуку. Вам это известно, как и каждому, кто не живёт на задворках земель Ри́вер-Немма. Жрецам культа Полтинны не очень-то по душе, когда их объявляют лжецами и обманщиками. Культ важен для Империи. Как и для нового Императора. Ему не понравились изъявления Валентора, он желает избавиться от этого простака, да поскорее, только по-тихому. Без громких слов, обвинительных процессов. Во-всяком случае, заслуги его деда велики перед Империей, как и отца парнишки. Хоть те и никогда не принадлежали к знатной крови.

— И как Вы собираетесь от него «избавиться», дорогой Вартра́н, наместник Палат и Главный Чтец? — не без тревоги спрашивал старый учитель.

— У меня имеется одна идея… и идея эта должна остаться лишь между нами. Слышите? Потому что её внешний вид никак не соответствует содержанию. Никто, повторяю, никто не должен о ней знать. Особенно сам Валентор.

Вартран протянул седому старцу одну из первых работ угодившего в немилость ученика Палат Славословия.

— Что это? — недовольно пробурчал собеседник, ведь взор его уже давно затуманили прожитые годы.

— Это, почтенный учитель, одна из первых челобитных вашего подопечного… зверька. Он просился отпустить его на юг, за горную цепь… Да, да. Ту самую. В Дикие Земли. Дадим же ему такую возможность, обрисуем всё, словно отправляем наглеца в заветные места, проводить свои… «исследования». Выпишем ему лист путешественника, и, для нас с Вами, как и для самого Валентора, лучшим исходом очутится, если печатей об возвращении на границы Ривер-Немма никогда и никто на бумаге не проставит. А то за него возьмутся другие ведомства. Стражи Ллойн, к примеру.

Я сразу понял — что-то случилось. Учитель находился в дурном расположении духа и даже нервничал, что было ему совершенно не свойственно. Его подмастерье, мрачный Алкадар, всегда отличался скверным нравом, но сегодня он особо резво дёргался.

— Валентор, сын мой… — уныло приступил к делу Учитель, будто собирается в последний путь меня отправить, — ты был верен мне на протяжении десяти лет, показал себя как ответственный, преданный своему делу учёный…

Если честно, терпеть не могу всякого рода напыщенность и высокопарность, хоть и являюсь членом Палат Славословия, но в данном случае меня потихоньку начала распирать гордость. Видно, Учителю понравился мой последний трактат. Но почему же тогда он так необычно себя ведёт?..

После недолгого молчания почтенный, седой старец продолжил:

–…поэтому мы с Алкадаром, посоветовавшись, решили поручить тебе особое задание… — ещё более мрачно проговорил наставник.

Передо мной на столе появился мешочек из синего бархата. Деньги. Я дивился. Рядом Алкадар опустил длинную грамоту, написанную на отменной, плотной имперской бумаге, заверенную печатью Главой Палат и Верховным Чтецом, господином Вартраном.

— Что… это? — моему удивлению не виднелось предела.

— Это Ваше пособие на время путешествия, мой молодой друг. И лист путешественника, со всеми положенными заверениями и полномочиями, — ответил на сей раз подмастерье.

— Какого ещё путешествия?! — недоумённо, но воодушевлённо поинтересовался я.

По правде говоря, меня повергли в такое оцепенение, что пальцы перестали двигаться.

— Валентор. Ты верой и правдой служил Палатам на протяжении десяти лет, и теперь твоё усердие окажется вознаграждено! Господин Главный Чтец решил, наконец, удовлетворить твою сокровенную просьбу, и сделаться пособником в дальнейшем исследовании Диких Земель. По секретному указу правительства, ты должен отправиться в Дикие Земли немедленно, для того, чтобы…

После словосочетания «Дикие Земли» я уже не мог ничего слышать, поэтому цель задания мне осталась неведомой.

Они что, с ума посходили? Да ни за какой мешок золота я не отправлюсь в Дикие Земли. Это безумство! Один шаг за границу Империи — и меня ждёт неминуемая гибель!

Но разве не сам я столь страстно желал когда-то посетить эти запретные, далёкие земли, именно к границам которых уходит большинство нитей, тянущихся от наших культов, верований, обычаев. Да что там? Даже от языка!

Очнулся я лишь в повозке с этим треклятым бархатным мешочком в руках. Это как же так получается?! Мне даже попрощаться с невестой не дали. Или же дали, и я сделал это словно в каком-то сне, околдованный и зачарованный? Благоверная моя улыбнулась, подмигнув, и радостно приняла часть выделенных средств на поездку. Что я взял с собой из вещей? Взял ли достаточно? Всё как в тумане.

Дикие Земли… ничего на свете хуже и не придумаешь…

Спустя некоторое время мысли прояснились. Да. Собственно, всё не так уж и плохо. Мне выделили прекрасную, обширную и удобную повозку, наняли и личного извозчика, отлично знающего все центральные дороги Ривер-Немма. Но отчего тогда на каждом проверочном пункте, у стола каждого соглядатая Империи ведомства перемещений, моё сердце так отчаянно билось, а дыхание учащалось? С каждой печатью, проставленной на длинный лист путешественника с громким звуком, я вздрагивал. Каждый раз, когда этот пронзительный стук раздавался в тесной коморке над городскими воротами, я повторял про себя оберег: «священный белый свет во мне, взор Бледного Суллуна, одного свыше, лучшего».

В конце концов, ни я ли самый многообещающий летописец и историк Империи? И кого же ещё мог Учитель избрать на столь ответственное задание?! Разве что самого себя. Но Учитель не выдержал бы такого долгого и утомительного переезда, он уже слишком стар даже для того, чтобы крепко сжимать гусиное перо в руке и выводить чёткие буквы, не оставляя на бумаге лишних помарок и следов.

Я должен всё подробно записывать, ведь в Палатах ждут точного отчёта о продвижении, наверняка, затаив дыхание. Ведь никто, ещё никто из Империи… да что там, из людей, не совершал подобного! Исход моего задания определит будущее всего человечества!

Мы никогда не знали практически ничего об истоках жизни, по легендам вышедшей прямиком из Диких Земель. Место это окутывал ореол тайны. Но именно там следовало искать ответы на главные вопросы. Первоначальный вздох мира, причины его создания, магия, волшебные, могущественные твари, наподобие драконов — всё это непосредственно относилось к Диким Землям. А особенно вопросы, интересующие лично меня.

Мифы, пронизывающе наше существо, имеют под собой нечто общее. Неуловимое, и неуловимо истекающие из заветных земель. Даже следы имперского языка, на котором теперь говорил каждый от восточных берегов Крайнего Моря до западного Ржавого плата Одиночества Лила, непременно уводили за южные границы Ривер-Немма.

Ни люди, ни бессмертные эльфы (которых я никогда не видел), никто не знал о том, что я пытался раскрыть в собственных исследованиях. Но как же можно было упустить из виду тот факт, что на свете существуют перворожденные? Ныне именующиеся древними? Они-то уж точно помнят всё, всё знают и могут пролить свет на многое, столь волнующее умы государственных учёных мужей.

Вообще-то, я догадываюсь, почему это очутилось упущенным… Те, кто когда-либо отправлялся в Дикие Земли, никогда не возвращались.

Если честно, мы не имеем ни малейшего понятия, кто именно сейчас заселяет обозначенные угодья, и что из себя представляют местные жители. По преданию, там одни ужасы…

Но я всегда хотел развеять пелену сказаний, окунуться в быт и нравы неизвестной науке народности. Посвятить себя изучению их обычаев, жизни, и, разумеется, легенд, что незримым полотном объединяют все земные расы и происхождения. И вот у меня появился шанс исполнить мечту. Я смогу прослыть великим первооткрывателем, описавшим столь непонятные и далёкие края, своё путешествие.

Продвигаясь от города к городу, я старался сосредоточиваться на мыслях приятных и не думать о тех опасностях, что непременно будут поджидать меня на долгом пути. В каждом новом селении, всё больше отдаляющемся от столицы Империи и моей родины, Ле́мна, тревожные мысли становились более осязаемыми. Чёткими и не размытыми, не разбавленными пьянящим призраком славы (которой я непременно покрою себя и целое семейство по возвращении). В отличие от чернил, с помощью которых стражники и пропечатывали лист путешественника. Чем ближе к периферии Империи, тем оттиск делался бледнее. Обесцвечивался.

Я задержался в маленькой деревне в десяти днях пути верхом от границы земель Ривер-Немма и Диких Земель. Люди мне здесь показались диковатыми. Мало кто знал последние новости столицы, а с таким родом деятельности как «историк» никто и вовсе не сталкивался. Но это, собственно, не важно. Когда я завершу свою миссию, они точно услышат и об истории, и о древних, и обо мне…

Не хотелось долго засиживаться в неприглядном, провинциальном городке, но я прибыл вечером и в рабочем состоянии находился лишь трактир. Один-единственный на всю округу. А мне нужна была почтовая служба. Скорее всего, посыльный тут бывает редко, поэтому письмо придётся оставлять у управляющего деревней. Я хотел отправить весточку своей Дамале, которую так подло бросил пару-тройку лун назад. Она, конечно же, пребывает в ярости (лишил невинности, сожительствовал, а в жёны взять не успел), но, когда получит письмо и всё осознает, будет даже рада. Вернусь знаменитым, героем, женюсь, у нас появятся любые блага, о которых можно только мечтать…

Хотел ли я этого на самом деле, или же родители мне внушили, что так следует поступать? Сами выбрали невесту, назначили свадьбу по договору — обворо́к, а моего мнения забыли спросить. Оттого ли, что я всю жизнь провёл, прячась за книгами Палат?

Но управляющий деревни как назло уже спал, а меня (в отличие от него) в сон не клонило. Заглянул в трактир, поперебирал записи, пропустил пару кружек вина, отведать которого на просторах Диких Земель вряд ли удастся. Дошёл до известного состояния и всё-таки отправился на покой.

С утра вместе с посланием я передал управляющему и несколько имперских серебряников, что удалось скопить по пути, отказываясь от дорогостоящих угощений. Дамале деньги пригодятся больше. Надеюсь, они в целости и сохранности дойдут до Лемна с посыльным, который посещает данное захолустье всего раз в одну-две луны. На всякий случай, в письме обозначил высылаемую сумму. Завершив все намеченные дела, и получив оттиск последней пограничной печати (бледнее бледных), я тронулся в путь.

Эти десять дней прошли наискучнейшим образом. Единственное, что напоминало о быстротечности времени — пейзаж. Он менялся, и делал это стремительно. Деревья, прежде зелёные и пышущие здоровьем, постепенно хирели, сбрасывали листву, сохли и уменьшались, и, в конце концов, превратились в редкие мёртвые скелеты. Небо заволокло тучами. Вдали сизел горный хребет с названием, не известным ни мне, ни моему извозчику. Думалось, будто этих гор вообще никогда не существовало, и только сегодня ранним туманным утром они появились на свет. Вынырнули из недр земли.

В воздухе повисло что-то холодное, звонкое, то, что появляется лишь в морозное утро. Напоминание о приближении зимы, до которой ещё оставалось очень далеко, но я уже чувствовал её ледяное дыхание где-то на затылке.

Лето сдавало позиции и на смену ему приходила промозглая осень, но… всё это произошло так быстро, внезапно, что я не успел опомниться и попрощаться с погожими деньками. В глубине души я боялся, что всему виной Дикие Земли, а далеко не превратности погоды…

С природой менялась и дорога. Из мощёной она превратилась в проселочную, затем и вовсе в узенькую пыльную тропинку. Повозку нещадно трясло, и меня начало укачивать, ведь я не привык к дальним поездкам. Вообще не имел привычки покидать рабочий кабинет в Палатах или же домик в Лемне без яркой надобности. Лишь изредка посещал родителей среди пышноцветных Зелёных Холмов в деревеньке Старая Корчма.

Наконец, вдали появился указатель. Вскоре я смог прочесть надпись: граница Земель Империи Ривер-Немма и Дикой Пустоши. Какой-то проходимец подписал неказистым почерком: «обратно хода нет». Не поленился даже чёрную краску раздобыть ради такого дела в столь отдалённых от нормальной жизни местах.

Внезапно моя повозка дёрнулась, я вздрогнул.

— Всё, парень, выметайся! — прорычал извозчик.

— Что?! — тихо, но всё же возмущённо поинтересовался я.

— Оглох? Говорю, выметайся! — повторил неотёсанный мужик средних лет, до сего момента исправно служащий мне и не пререкающийся.

— Но…

Я было принялся протестовать, но извозчик ловко спрыгнул с ко́злов и резво направился ко мне.

— Что, «но»? Пошёл вон! Дальше не поеду! Мне заплатили довезти тебя до границы. Ни больше, ни меньше, — с деловитым видом молвил он, складывая руки на груди в замок и выжидая, когда я покину господский пост в укрытии.

— Я… я могу доплатить. Сколько надо? Двадцать серебряников? Тридцать?

Плохо представлял себе, сколько вообще могла стоить моя поездка, ведь в ценах совершенно не разбирался. Но деньги у меня водились, особенно теперь, когда Палаты Славословия оплачивали все расходы на исследовательское путешествие.

Мне жуть как не хотелось разгуливать пешком по Диким Землям, но мужик оказался неумолимый. Влез в телегу и без лишних слов выкинул все мои вещи наружу. После чего я поспешно выбрался, ибо не хотел разделить судьбу поклажи.

— Ну и придумал же! Да я бы за корону Империи, за распрекрасную и безотказную девицу, за самого резвого на свете скакуна, за благосклонность Великого Бледного Бога туда не повёз, не то, что тебя! — принялся распаляться грозный малый, попутно выбрасывая остатки моего скарба.

— Постой, разве тебе не заплатили за путешествие по Диким Землям, а не до них? — недоверчиво спросил я, пытаясь скорчить из себя невозмутимого проныру. — Нехорошо так людей обманывать, я не последний человек в Палатах Славословия в Лемне, знаешь ли.

— По… или до… какая, к демонам, разница?! — продолжал возмущаться мужик, и усатое лицо его раскраснелось от гнева. — Может, я плохо слышу? Оглох! Я вот помню, что там было «до»! Я те говорю, никого не повезу туда, за границу. Разбирайся сам. Твои деньги мне не к чему, жизнь дороже.

— Но ведь тебе уже заплатили…

— Проваливай, благородный господин! — наигранно восторженно проговорил мужичок, забираясь на ко́злы. — Или что же, своим кинжалом взмахнёшь и снесёшь мне голову с плеч? Смотри, как бы боком не вышло. Ты вон какой щуплый, не то, что я.

Негодяй уже разворачивал повозку, а я так и стоял, не способный и словом обмолвиться.

— Иди, пожалуйся в свои палаты… или куда там… тут тебе не Лемн! Что вздумал… везти его в Дикие Земли! Даже псы туда не бегают, никакая птица не летит в сторону проклятых гор, а я, видите ли, должен везти его… туда… в последний путь… — голос извозчика затихал по мере того, как он удалялся, постепенно превращаясь в крошечную, растёртую точку на фоне одноцветных, побуревших полей.

— Я не благородный, — тихо прошептал я.

Прекрасно.

Солнце клонилось к закату, небо наливалось кармином, а я смотрел, как мельчает на горизонте печальная повозка. Мне в жизни не было так одиноко и страшно. Пока.

И что делать? Возвращаться домой? Но как я могу предать доверие дорогого Учителя? Предать Палаты и всю Империю, дело своего деда, по стопам которого и последовал однажды. С самых ранних лет зная, где мое истинное место.

Проснулся от ледяного, колючего ветра. Спина затекла — всю ночь подушкой мне служило дерево, потому что вещами пришлось укрываться. Безумно хотелось обратно, в приветливый Лемн. Почему же раньше я не ценил тёплую постель? Горячую еду? Заботу Дамалы?

Спустя пару мгновений, меня охватил ужас. Ну её, эту заботу, еду и постель. Я ведь толком не знаю, где нахожусь. Да у меня и хорошей карты нет, одни лишь представления! Да демоны побери карту, коня нет! Я умру здесь, словно какое-то животное, от голода и холода! Если, конечно, не решусь отправиться обратно, в захудалую деревушку на границах.

У меня мало еды, нет полноценного оружия, один только кинжал, и любимый нож для очинки перьев. Хуже того — я не умею обращаться с мечами, даже охотиться не умею, не умею огонь добывать! Огонь! Всю жизнь провёл среди книг и исследований и толком не научился обходиться собственными силами. Да и в столице Империи подобные знания казались пустяком. Лишь забавной игрушкой, пригодной только на потеху высокому мнению о себе. Зачем я вообще ввязался в это предприятие? Зачем я согласился? Отправился куда-то без надлежащей подготовки, как последний дурак.

В отчаянии обхватил голову руками.

О, Всевышние, да как такое получилось? Всё время я писал о жизни разных поколений, не имея ни малейшего понятия о ней… О, как было бы хорошо оказаться в кабинете, среди книг, чернил и пыли…

Пробившись в истерике какое-то время, я принял решение идти вперёд. Несмотря на имеющиеся недостатки, я всё-таки мужчина, а не какой-нибудь там червь…

Возвращаться назад не менее бессмысленно, чем двигаться вперёд. Даже если повезёт, и я не заблужусь (а я точно заблужусь), первый населённый пункт встречу уже к тому времени, когда вся провизия иссякнет, в том числе и запасы воды… да я просто с голода умру!

Бестолковое задание, бестолковый Учитель. Выбрал единственного, совершенно не подходящего соискателя. Ненавижу ходить пешком.

Но разве мог я так просто сдаться и повернуть назад? В принципе, добраться до деревни не так уж и трудно. Отложив отчаяние на закуску, я принялся размышлять, что окажется верным и правильным в данной ситуации? Навлечь позор на весь свой род (мой старший братец будет крайне «счастлив») и вернуться домой, провалив ответственное государственное задание? Или двинуться дальше, за границы Империи, в сторону неизвестности и Диким Землям?

Помявшись недолго на месте, я принял решение всё же попробовать. Неспроста ведь Учитель избрал именно меня, неспроста меня избрали Палаты, а, возможно, и сам Император. Определённо — надо двигаться вперёд.

Тщательно разобрав собственные вещи, я побросал всё, что уже не казалось столь необходимым, если учитывать то обстоятельство, что мне придётся нести это на себе долгое время. Мои белые рубашки, чистые сорочки, расшитые платки, неплохие камзолы и кафтаны, всё пришлось оставить подле дорожного знака, сослужившего вчера ночлежкой. Даже книги, справочники растений, различные списки наименований местности, которые могли очутиться вполне полезными, как я полагал прежде.

Оставив после себя гору ненужных вещей и снарядившись, я тронулся в путь. Навстречу неизвестности, обременённый лишь рюкзаком, и небольшой сумой через плечо, почти полностью набитой съестными припасами.

Разве можно писать о приключениях, ни разу в жизни так и не ввязавшись хотя бы одно? Впереди виднелся длинный горный хребет, и я радостно вышагивал в предвкушении всего того, что сумею разузнать за ним, на просторах Диких Земель.

Спустя день, один лишь день, я полностью вымотался. И сильно усомнился в верности своего решения, и Учителя с заданием ругал словами похуже, чем просто «бестолковые».

На второй день я проклинал уже и древних, и Всевышних, и весь мир. Временами размышлял о бессмысленности золотых монет, которых у меня имелось с пригоршню. Я даже пищи получше купить не могу, не то, чтобы коня! Ведь вокруг не наблюдалось ни торговых лавок, ни харчевен, ни души. Никаких признаков культуры, жизни, процветания. Никого, лишь я, и мои удручённые мысли. Глупые, никчёмные деньги…

Горы всё приближались, как и тот «славный» день, когда у меня закончатся припасы, на пару с водой. Не обнаружив по пути источника, я всё более погружался в уныние и отчаяние. Кажется, идея продолжить путь оказалось глупой. Наиглупейшей. Я просто умру тут, одинокий заблудший странник, и мои кости обглодают местные звери. Кажется, кажется, кажется…

Мысли принялись путаться, ведь я так давно не встречал кого-то живого, способного поддержать беседу. Последним утешением для меня стал дневник. Записи, что я исправно вёл с самого начала пути. Скоро еда закончится, осталось совсем немного сухофруктов и пару кусков вяленой говядины и костлявая, сушеная рыбина. Скорее закончится только вода.

Куда я иду? Для чего?

Один день, другой, третий. Четвёртый?

Тем временем безымянный горный хребет увеличивался вместе с частотой появления мыслей о смерти. Всё же, я решил нанести скалы на карту (лист бумаги, на котором уже пометил знак, отделяющий имперскую границу и то дерево, под которым спал в первую ночь; так, для потомков… вдруг мое бездыханное, замёрзшее тело всё-таки обнаружат). Горы так и прозвал — безымянные. Не хотелось придумывать ничего умней, либо интересней. Настроения, как-то, не наблюдалось…

На третий день пошёл снег. Нет, на пятый? Крупные, пушистые хлопья падали с неба. С белого неба. Земля тоже постепенно побелела. Красота. Вскоре я не мог разобрать, где что, будто почва и небеса слились в единое молочное марево. Мы снегу были очень рады (мы — это я и мой новоиспеченный друг, зовут его также, но он моложе, красивей и сообразительней; ведь если ни с кем не разговаривать так долго, можно сойти с ума… или сумасшествие — это когда ты разговариваешь с воображаемым другом?! долго думал, так и не выбрал правильный ответ).

Снег — это хорошо. Это застывшая вода, и можно наполнить опустевшие бурдюки.

Жажда отступила, зато проснулся страшный голод. Казалось, будто в животе образовалась дыра. Попытался её заполнить остатками костлявой сушеной рыбины, но совершенно безуспешно.

По предгорьям я добрался до перевала и принял решение двигаться вдоль него.

Через неопределенный промежуток времени заметил на небе маленькую вереницу серых точек. Думал птицы. Подошёл ближе — нет. Дым. О, чудный момент! Там кто-то есть! Никогда не чувствовал такого сильного и всеобъемлющего прилива счастья и любви к роду человеческому.

Спустя сотню-другую тяжёлых шагов, правда, я скорей испытывал ненависть, чем любовь к этому дурацкому роду. И хватило же кому-то ума организовать стоянку так далеко?! Отвратительно. Живот почти прилип к позвоночнику, ноги еле двигались, но я всё шёл и шёл, в надежде, что скоро окажусь на месте, мне встретятся вполне нормальные люди (которым не жалко воды и хлеба для бедного и несчастного продрогшего путника), и я поем.

Не знаю уж, сколько времени прошло… я перепел себе под нос все песни, которые смог вспомнить в сей жуткий момент, и вот оно случилось. Я у Безымянных гор посреди небольшого перевала, меня окружают низкорослые, запорошенные снегом деревья, а впереди стоит маленький деревянный дом с белой (от снега) крышей. Наличие дома меня обрадовало. Дом лучше костра с парочкой подмороженных глупцов, теснящихся около огня, которым, как и мне, «повезло» угодить в столь «чудные» края!

Снег медленно опускался на лицо. Лошади, ждущие хозяев недалеко от дома, под навесом, переступали с ноги на ногу, тихо фыркая друг на друга. И пахло так аппетитно… что же это за запах… сырое сено?

Я вломился в дом без лишних церемоний… даже без стука, собственно. На месте хозяев сам бы не обрадовался такому «воспитанному» путнику. Лучше, конечно, не водилось бы здесь хозяев, а имелась хозяйка… стройненькая, молоденька… и её сестра.

Пока я выдумывал все эти небылицы, до меня дошло — никакой это не дом. Это постоялый двор! (ну дом, конечно, что ж ещё… не пещера же).

— Ура! — прокричал я во всё горло.

Но, к радости, никто не заметил моих, столь бурных, чувств. Крик не задался, обернувшись хриплым шёпотом. Видно, я напрочь лишился голоса.

Помещение оказалось маленьким, но очень тёплым, даже горячим. За столиками сидели и распивали свои вина (или что там ещё) вполне нормальные особи человеческой расы, или же происхождения, как говорили ещё в незапамятные времена. Я даже удивился. Дикие Земли, всё-таки. Никаких вам огромных, вонючих уродцев зелёного цвета, никаких карликов с длинными бородами, ни горбатых старых ведьм с ручными драконами, ни даже девушек, облачённых в бронированные набедренные повязки (о последнем, я, может, даже и пожалел). Пахло, правда, отвратно. Постоялый двор явно не проветривался добрый десяток лет — и перегар тебе, и пот, и что душе угодно.

— Ура… — зачем-то снова прошептал я. Безответно.

Весь потрёпанный, холодный, голодный и без голоса, я доплёлся до прилавка, за которым (очевидно), стоял хозяин, бросил перед ним мешок с деньгами и прохрипел как можно громче:

— Свободная комната у вас имеется?..

Получилось как-то неуверенно.

— А то, — ответил хозяин, будто такие вот личности с кошелями, набитыми монетами, к нему постоянно приходят. — Чем будем платить? — продолжил он.

— Как чем? — я на собеседника вылупился как на эльфа (коих не видел ни разу). Что значит, «чем платить»? Платят обычно деньгами…

Мужик на меня взглянул исподлобья, протирая огромную пивную кружку передником. Затем надменно хмыкнул и отчётливо произнёс:

— Комната три ри стоит, у тебя имеются деньги? Или ты не местный, может, торговец? Я могу тебе уступить ночлег и харчи и за подходящий товар. Что у тебя есть ценного?

Я недоверчиво передёрнул плечами, не способный решиться, стоит ли говорить коренным жителям правду, или же лучше придумать себе историю под стать.

— Старик, что ты имеешь ввиду под товаром? — недовольно нахмурился я, ведь совершенно не привык к подобным расспросам в тавернах. Они тут что, контрабандистов ловят?!

— Ну чем торгуешь? Золотом, лошадьми, пушниной… или, может, живым товаром? — на последней фразе он лукаво улыбнулся, но я, разумеется, ничего не понял. Живой товар, это что, свиньи что ли? Какой идиот сюда свинью потащит? Или… они здесь работорговлей промышляют?!

— Хозяин, ты всё не так понял. Я вообще не торгую, просто путешествую.

Мужик провёл пару раз рукой по седеющей бородке и громко засмеялся.

— Путешествуешь? Ну что ж, добро пожаловать в Мирсвари́н! Так чем платить-то будешь? Я и пальцем не шевельну, пока деньги не покажешь.

Мирсварин?

Как же славно, что встреченные мне люди говорят на чистом имперском! Не пришлось изображать что-то и объясняться жестами.

Я порылся в кошелях и извлёк пригоршню медяков со словами:

— Господин трактирщик, я не знаю, что это такое, ваши ри, но у меня имеются имперские монеты. Серебряники и медяки, пойдёт?

Хозяин осмотрел деньги, блестящие в тусклых лучах солнца, что сумели пробиться через потемневшие окна. Затем добродушно кивнул в знак соглашения. И я нервно выпалил:

— Никакого живого товара. Конечно.

Это глупое «конечно» добавил, чтоб владелец ничего лишнего не подумал. А то, кто его знает… Я в чужой стране, вдруг у них тут тоже имеется свой император, а работорговля запрещена. И спросил меня этот милый пузатый старичок о «живом товаре» специально для того, чтобы сдать страже, к примеру…

Видно, я опять плету какой-то бред. Ответ «имперскими монетами» хозяина устроил, и даже более чем. Пока я раздумывал о возможности показаться иноземным работорговцем, меня усадили за стол, принесли жаркое и налили эля, даже не спросив, а надо ли мне всё это.

Молча вкушал запах, исходящей от блюда, стоящего передо мной. Работая в палате, я как-то раз прочёл, что если долго не есть, не следует набрасываться на пищу как сумасшедший, а необходимо начинать кушать медленно, не спеша… Но каково же было искушение сожрать всё и сразу, по-быстрому! По подсчётам, я толком не ел уже три дня… и было бы просто безумием съесть это жареное мясо, запивая элем. Но мне ли говорить о безумии? Я недавно общался с воображаемым другом! Которого, к слову, и след простыл.

Всю ночь у меня болел живот так, будто я проглотил драконье яйцо, животное вылупилось, и теперь пытается выбраться наружу. Тогда я понял, что временами необходимо следовать советам, особенно данным себе самому.

Под утро боль отступила, и я возрадовался тому, что, кажется, не умру. По крайней мере, в ближайшее время. Правда… это ведь не точно. Стоит лишь представить себе, где я нахожусь. В Диких Землях… Мирсварине? В какой-то непонятной дыре, называемой таверной… не знаю, куда идти дальше, и что делать… Брр. Дрожь пробивает.

Но всё же к завтраку спустился, и на этот раз решил взять лишь стакан воды, хлеб и добротный кусок сыра. Молча ел и разглядывал немногочисленных посетителей. Интересно, они живут здесь или путешествуют, также, как я? Глупо, конечно. Никто не станет путешествовать в столь неприветных краях без резкой необходимости.

Надо бы приступить к делу. Шестой (или же седьмой?) день идёт, а у меня лишь набросок карты с одним наименованием — Безымянным хребтом. Достал из сумки бумаги, чернила, разложил их на столе и вглядывался пустым взором в листы. Через пару мгновений заподозрил что-то неладное и оторвал глаза от стола.

Все посетители (а их было трое, и, если честно, не внушали они мне доверия…), все как один, даже сам хозяин таверны, уставились на меня. Может, стоит начать работу именно с этого места? Кто знает о Диких Землях лучше и больше, чем его обитатели? Но пока продумывал вопрос и набирался смелости его задать, раздался голос хозяина:

— Парень, что это ты делаешь?

Какая ему, к демонам, разница, что это я делаю?! Это моё право — раскладывать бумаги, где я захочу, и писать на них, что пожелаю.

— Понимаете… — начал было я, — у меня задание лично от Императора, собрать все возможные сведения о новых землях в одном трактате…

Посетители и хозяин удивленно хлопали глазами.

–…ну. Я историк.

Затем последовала реакция, которую я никак уж не ожидал — они начали ржать… как кони бешеные. Вот дурачьё, но на что ещё можно рассчитывать среди людей, столь отдалённых от центра культуры и образованности — славного города Лемна?! Восхищения и немедленного признания?

— Исто… кто? — спросил самый бородатый, вонючий и мерзкий.

— Историк. Летописец! Ну, человек такой, который описывает события… э… прошлого, минувших времён. Порой мы изучаем обычаи и нравы, культуру различных рас и народностей.

Думал, что так они поймут, но гогот не прекратился.

— Прошлое?! — весело продолжил бородатый, — очень интересно, что ты здесь делаешь тогда, мальчонка?! В Нарум Лиффе? Заблудился небось?

Вот тут и настал предел моего терпения. «Мальчонка»! Да кем себя возомнил этот хмырь небритый? Он даже о существовании слова «история» не подозревал до сего чудесного утра.

— Ну ладно, ладно… давайте как-нибудь без драки на этот раз, — устало процедил сквозь зубы хозяин. — Тебе следует отправиться на юг, или же юго-запад. А здесь, близ гор, на пограничных землях лишь малозаселённая пустошь. И никакой, никакой культуры. Кстати, историк, как насчёт платы?

Хотя этот пузатый уж очень пренебрежительно произнёс «историк», я всё же мигом поднялся с места и гордой походкой направился к прилавку. Сейчас этот небритый увидит, чего он стоит на самом деле. Наверно, в жизни и половины тех денег не лицезрел, которые у меня имеются в распоряжении на данный момент.

Я протянул хозяину горсть медных монет, пологая, что за такую комнату и еду большего и желать нельзя. Но тот недоумённо покрутил их в руках и заорал:

— Что это? Думаешь, медяков будет достаточно?

— Но… мы вроде бы вчера сошлись в цене, разве нет? — растерянно ответил я. — Неужели же в этой дыре не только слово «историк», но и «честность» тоже неизвестно?!

Зря, наверное, я это сказал…

Разъярённый старик изо всех сил стукнул по моему мешку и на пол со звоном посыпались прекрасные, блестящие на солнце серебряные монеты, меж которых проскользнули сокровенные золотые. Следовало их хорошенько припрятать!

— Что это Вы себе позволяете? — прошипел я.

— Что я себе позволяю?! Что ты себе позволяешь, маленькая свинья? Жрал значит, спал за мой счёт, а платить кто будет?

— Да Вы ведь вчера ещё у меня спросили, чем я платить буду. И я ответил, что имперскими медяками. Вы посмотрели и оценили их, и мы сошлись в цене! Вот же оно, обещанное — валяется по всему полу благодаря Вам! — в негодовании я всплеснул руками.

Окружающие в недоумении уставились на меня. Один бородатый бугай подошёл к прилавку и опустился на колени, принявшись подбирать мои деньги.

Ха! Ну и простак! Тут и серебро, и золото есть, — угрожающим голосом произнёс он, собирая монеты.

Я резво опустился на колени и начал сам сгребать рассыпанное добро, пытаясь первым делом отловить золотые.

— Может это… цена за ночлег повысилась за одну ночь? — издав злобный смешок, обронил хозяин, глядя на то, как его подельник меня обчищает.

— Что у вас за шуточки такие в Диких Землях?! — надломленно прорычал я, чувствуя, как предательски выступает пот на лбу.

— В Диких Землях?! — надменно усмехнулся один из завсегдатаев. — Покажем ему настоящие дикие земли? Он здесь один, судя по всему, никто его не хватится. Жрун! Держи его!

Бородатый, здоровенный мужик бросил остатки рассыпанных по полу монет и схватил меня за плечи и одним могучим рывком поставил на ноги. Подоспел трактирщик и пробежался мясистыми пальцами по моим одеждам, и извлёк из потайного кармана камзола документы.

— Посмотрите-ка! — воодушевлённо возвестил хозяин «таверны», а скорее пыточного дома. — У нашего «путешественника-историка» имеется не один лишь мешок с имперскими деньгами, но и открытый путевой лист. И документы… на имя… на имя… Жрун! Иди, прочти это!

Громила отпустил меня и проскользил взглядом по украденным бумагам. Вот от кого, а от него я точно не ожидал грамотности!

— Валентор из Лемна! Воспитанник Старца Ивидо, Великого Учителя, и полноправный член Палат Славословия на должности младшего писца! — с усмешкой декламировал надутый «Жрун», не имеющий даже полноценного имени.

— Именно! И… если я вдруг исчезну, Империя меня хватиться! Будьте уверены! — залепетал я, но язык заплетался и звуки получались не чёткими, смешными. — Они… они придут за мной! Сам Император!

По затхлой таверне вновь раскатился недоверчивый хохот.

— Не сочиняй, малец! — проговорил Жрун, грубо хватая меня за шиворот, словно провинившегося щенка. — Может, это я — Валентор из Лемна, а вовсе не ты?!

На последнем слове он зловеще сверкнул глазами и у меня земля испод пяток ушла. Я сглотнул.

— Да! Теперь это я — Валентор из Лемна, — заключил бугай, сотрясая меня на потеху зевакам и трактирщику.

Пузатый старик, по совместительству хозяин притона, молча показал одному из посетителей (бородатому), что от меня следует избавиться.

Бородач выволок меня на улицу, в холод, а я в то время всё ещё объяснял, что меня непременно хватятся, если не получат письма в определённый срок. И вот тогда в их жуткое логово явятся настоящие вооружённые имперские войска и никому окажется не до смеха более.

О монетах, об отнятых золоте, серебре и документах я сразу забыл, когда этот бородатый врезал мне в челюсть. Потом ещё раз. Жуткая боль.

Помимо того, что я не знаю, что такое оружие (точно так же, как эти недоноски не знают, что такое история), ещё и понятия малейшего не имею о драках.

— Что делать с этим будем? — спросил Жрун, оборачиваясь в сторону трактирщика, появившегося на крыльце. — Тут закопаем, или, возможно, поработает на нас задаром?

— Да на кой он нам сдался? — равнодушно отвечал пузан. — Он больно мнит о себе многое, и болтает без умолку. Ты взгляни, какой он тощий, разве такой сможет добротно работать?

Я, словно тряпка, обмяк в руках громилы, повернул голову на бок и сплюнул кровь (видно губу прикусил). Из домика вышел злобный неизвестный с лопатой в руках… Я запрокинул голову, но в итоге картина происходящего только оказалась вверх тормашками. Белое… всё в округе белое… О, Всевышние… да за что мне это?!

— О, Всевышние… о Великий Суллун, — простонал я.

Мелкий снежок падал на лицо, кровь потекла в глаза… и меч. Где-то вдали блеснул яркий, сверкающий меч, с изумительно красивым эфесом, гарда которого заканчивалась стилизованными птичьими крыльями, по центру украшенная россыпью небольших драгоценных камней светлых оттенков. Рукоять его обматывала тугая полоска тёмной кожи… И тут я увидел её… словно Всевышние услышали мои молитвы. Она стояла в пелене моего страха, где-то там, на заднем плане искрящегося клинка. Верхом на чёрном коне. Вся закованная в доспехи, в длинном кожаном поддоспешнике, кольчуге, зеркальной, металлической кирасе и в огромном шлеме.

— Что тут происходит?!

Её голос звучал громко и властно, даже я, будучи в полубессознательном состоянии, услышал каждый звук, каждый слог её речи.

Не видел её лица, но знал уже, что она прекрасна — ведь спасла меня из лап неотёсанных бандитов.

Ещё лучше я знал, что хочу жить.

Бородатый выпустил меня из рук, и я шлёпнулся в снег. Хозяин таверны засуетился, их подельник отбросил лопату и чуть было не убежал в дом, но всадница его окликнула:

— Куда?

И бандит остановился. Замер просто. Я тем временем молча валялся в снегу. Чего это ей вздумалось остановить этих недоношенных?

Конь медленно поплёлся в мою сторону. Добравшись до сцены стычки, всадница лёгким движением вернула прекрасный меч в ножны, перемотанные алой лентой. Красной, как моя кровь, разбрызганная по снегу.

— Кто это? — презрительным тоном спросила незнакомка.

Я едва начал видеть чётко, вышел из ступора и сплюнул всю кровь, поэтому ответить вовремя не успел. Женщина спешилась, подошла ко мне и бородатому. Только теперь я мог разглядеть её полностью…

В первое мгновение я даже усомнился, человек ли это. Ростом она (оно) была с довольно высокого мужчину, стройная, светловолосая… однако облачённая в доспехи. Плечи её покрывал плащ с меховым воротом. А на голове — шлем… точнее, и не шлем вовсе, а череп какого-то страшного зверя с огромными спиралевидными рогами, оборудованный под шлем, с забралом и металлическими вставками-доработками. Женщина схватила меня за шиворот и поставила на ноги, словно пушинку с пола подняла.

— Это проходимец! Пытался нас обмануть, госпожа. Обчистить карманы этого здоровяка, выходца из Империи! — крикнул хозяин.

— Это ложь! — опомнился я. — Я не вор! Заплатил им сполна! Это я, я из Империи! А вы, кроме того, что все мои деньги и документы отняли, так ещё и прибить пытались, — истошно завопил, указывая пальцем на бандитов.

— Он говорит правду? — всё с тем же презрением поинтересовалась женщина.

Бугай вынул из кармана мои документы и протянул их всаднице, надменно произнеся:

— Нет, госпожа. Это я из Империи. Вот мои документы. Здесь всё чётко сказано. Я Валентор, вот мои серебряники, имперские, значится. Как и положено!

Жрун самодовольно изъял припрятанную монету и метнул её незнакомке. Та ловко поймала её и закрутила в руках. Тем временем старик, пузатый хозяин таверны, принялся оправдываться:

— Этот наглец — просто мой раб. Он плохо воспитан, отвратительный проходимец! Пытался обчистить карманы доброго постояльца, как видите, госпожа. Мы сами разберёмся, сами его накажем.

— Раб?! — возмущённо проорал я. — Я никакой тебе не раб, наглый лжец! Это я — Валентор, они отняли мои деньги и документы! Благородная госпожа, прошу, поверь мне!

Женщина бросила монету обратно, бугай, как не старался поймать её, не смог. Всадница отправилась навстречу бородатому Жруну. Приняла из его рук бумаги, осмотрела их, затем размеренно проговорила:

— Но документы-то у него, — и коварно улыбнулась, глядя в моё несчастное лицо. В глаза, полнящиеся отчаянием.

— Это всё ложь, госпожа! — прокричал я, нервно ударяя ногой по земле. — У меня имеется кое-что ещё. Мои записи.

— Прошу Вас, госпожа, не беспокойтесь, — вновь заговорил старый хозяин. — Мы сами разберёмся и накажем этого лгуна. Он мой раб.

Женщина хмыкнула. Протянула руку к поясу, с которого свисала связка монет, нанизанных прямо на нить, продетую сквозь центральные отверстия. Освободила парочку, и кинула их в сторону трактирщика со словами:

— Парнишка теперь мой раб. Считай, я его выкупила.

Её голос звучал твёрдо и бесчувственно. А ведь она только что заявила, что купила меня. Дурацкая страна, то тебя убить пытаются, то продать на каких-то непонятных правах.

— Покорно благодарю Вас, — с трепетом произнёс хозяин таверны.

— Если вдруг я выясню, чем именно вы тут промышляете, пощады не ждите, — изрекла моя спасительница высокопарным тоном.

Я подскочил к бугаю, выхватил у него из рук свои свидетельства и удостоверения, и проговорил:

— Жрун?! Или же просто пожиратель?!

Бородатый поспешно убрался в таверну, а я возмущённо посмотрел на стоящую передо мной деву в доспехах и злобно отчеканил:

— Это мило конечно, что Вы мне помогли, я Вам признателен и всё такое, но, демоны побери эти земли, с чего это Вы меня купить решили? Я не вещь, Вы не имеете права, тем более, я не принадлежу этим уродам, и если уж и покупать меня, то только у меня самого.

Женщина ухмыльнулась, затем ловко сдвинула забрало наверх, обнажая тем самым лицо. Я оцепенел. Сложно выразить, была ли она красива. Черты лица правильные, привлекательные, светлые, почти бесцветные волосы ниже плеч… Её правый глаз сиял светло-голубым светом, полупрозрачный, будто чистый горный поток. А второй… левый… выглядел устрашающе: янтарно-зелёный, с тонкой полосочкой вместо зрачка, как у кошек. Под глазами, на висках и шее незнакомки словно рассыпали горсть маленьких бледно-зелёных чешуек, издали напоминающих просто веснушки. Нет, точно не человек.

От страха у меня ком в горле встал.

— Госпожа, — раздался звонкий, сладковато-приторный женский голос. Такой, что, слушая его я стал представлять себя мухой, наивно пытавшейся полакомиться горячей карамелью и утонувшей в ней.

Я посмотрел за спину этой «госпоже» и наконец-таки приметил там помимо огромного и тоже какого-то ненормального коня, ещё одну всадницу. Вот та — просто сказка, красавица. Только слишком уж бледная, аж белая, с длинными, лоснящимися, совершенно чёрными волосами и огромными тёмно-карими, бездонными глазами. Девушка выглядела изнурённой и замученной, растрёпанной какой-то. Облачённая в изысканное синее бархатное платье с расклешёнными рукавами и плащ, подбитый чёрным мехом, она создавала впечатление поистине знатной особы. На голове неземной красавицы блистала маленькая серебристая диадема.

— Госпожа, скорее, мы спешим. Брось ты этого смердящего слизня, — протянула черноволосая девица.

Рядом с конём красавицы путалось ещё что-то непонятное. Огромное и целиком и полностью лысое, с рогами, как у коровы (одним поломанным), оно наводило ужас и оцепенение. Из спины уродливой твари тоже произрастало нечто… вроде рогов, только раз в десять больше, чем на черепушке. Стояло оно на четвереньках, причём передние лапы казались намного больше и мускулистей задних. У существа имелось всего по три пальца на каждой лапе, заканчивающихся внушительными чёрными когтями. Оно скалилось, обнажая многочисленные, острые зубы, и хлопало маленькими злыми глазками.

О, Всевышние, как же я тогда испугался! Да что за семь дней такие выдались? Видимо, боги прокляли меня за непокорность и вольнодумие. Что это за место?

Женщина (та, которая носила череп вместо шлема) развернулась и направилась к исполинскому, чёрному коню, но я, расценив сложившуюся ситуацию как безнадёжную, окликнул её:

— Подождите! Подождите, прошу Вас! Я совершенно не знаю, куда идти дальше. Мне нужна помощь. Видите ли, я прибыл сюда из Земель Империи. Я историк. Мне необходимо написать трактат о Диких Землях, об их обитателях, о древних! Мне здесь с самого начала не повезло, у вас ни дорог нет, ни указателей, и люди такие не гостеприимные. Ну… дальше, Вы и сами знаете, в какую переделку я успел угодить. Мне просто необходимо написать о древних, и я подумал…

— О древних? — наконец-то, вооружённая незнакомка снизошла до разговора со мной.

— Да, о них в первую очередь…

— Послушай, странник. Я сразу поняла, что ты — иноземец, ещё завидев издали твою тёмную, пустую голову. Дарую тебе бесплатный совет — возвращайся домой. Туда, откуда явился. Здесь тебе не место, ты просто не выживешь, — размеренно проговорила она, перебирая собственную поклажу, навьюченную на жеребца.

— Но… но я не могу! У меня задание! Тем более… как, как я могу уйти обратно, если здесь ещё ничего не видел, кроме Безымянных гор и этой дурацкой таверны?! Ни одного древнего. Да у меня даже коня нет! И припасов! А эти бандиты, они отняли все мои деньги! Я — простой исследователь, писатель, если хотите, мне одному не справиться с таким заданием.

Женщина не подавала виду, что всё это ей было хоть как-то интересно, или не безразлично, и забралась на коня.

— У нас нет времени на эти глупости, госпожа… — протянула черноволосая красавица умоляющим тоном.

Нет у них времени, ха. Что мне-то теперь делать? У меня не сохранилось даже монет.

— Историк, говоришь… — наконец, опомнилась светловолосая. — Покажи мне записи. Те самые, что якобы докажут правомерность твоих слов и обличат «ловких дельцов», в таверне, — она кивнула головой в сторону небольшого домика, всё более заносимого непрекращающимся снегом.

— Госпожа, что ты делаешь?! — возмутилась спутница моей спасительницы. — Зачем тебе этот смертный?! Разве ты не сделала для него и так слишком многое?

Но «госпожа» не обратила внимания на реплику красавицы.

Я замешкался, страшась, что если вернусь в таверну собирать собственные записи, то эти двое просто ускачут, бросая меня вновь в лапы бандитам, как тонкую косточку голодным уличным псам.

Но что ещё я мог потерять? И согласился.

Ворвавшись без стука в таверну повторно, окатил всех присутствующих испепеляющим взором, состроив из себя знаменитого демона ночи. Денег моих и след простыл, но записи, записи остались не тронутыми. Спокойно лежали на том месте, где и раньше, покорно дожидались хозяина. Меня.

Молча сметя все наработки, я ринулся обратно, отчаянно боящийся того, что всадница тоже меня обманула и давно ускакала прочь. И как же удивился, обнаружив всю честную компанию на прежнем месте! Они стояли недвижимо посреди белеющей мглы, три чёрных, зияющих пятна. Устремившись к «госпоже», я протянул ей дневник в кожаном переплёте, задумчиво проговорив при этом:

— И что же это, Вы читаете на имперском?

Женщина обдала меня недовольным взглядом и с усмешкой изрекла:

— Я читаю на часлнате, как и все грамотные жители Мирсварина. Как и ты, судя-по всему. Это часлнат, а не какой-нибудь там имперский.

— Нет, госпожа. Имперский. Чудный язык Ривер-Неммской Империи. Возьмите меня с собой, прошу. Я могу Вам заплатить. Нанять Вас. Кое-что я припрятал от этих бандитов. Нечто особенно ценное.

Я улыбнулся и похлопал по нагрудному карману испачканного камзола.

Женщина лишь нахмурилась, не выказывая заинтересованности в предложении.

— Нанять меня? Любопытно. Зачем ты мне нужен? Ты знаешь все пять языков Мирсварина?

— Что? — недоумённо переспросил я. — Ну, я знаю имперский, некие древние наречия старых людских королевств, хорошо понимаю все диалекты Ривер-Немма, а их немало, замечу…

В ответ она только звонко рассмеялась и потянулась к поводьям. Но я не мог так просто сдаться, и отпустить последний лучик надежды. Вцепившись в упряжь её отвратительного жеребца, я застонал:

— Возьмите меня с собой, ну же! Я могу работать переписчиком! Или очинять для Вас перья. Очинка — это моё второе призвание, как говорили некоторые в Палатах. Прошу, умоляю. Я не знаю дороги. У меня нет коня. Могу делать всё, что Вы прикажите.

— Как ты верно слышал из недавней беседы, ты теперь мой раб. Вечно в оковах. Уходи прочь, и без того обошёлся мне слишком дорого, — выговорила всадница, смотря чётко вперёд, но не на меня.

— Госпожа! — нетерпеливо воскликнула бледная красавица. — Брось его!

— Как твоё имя, человек? — задумчиво произнесла наездница в доспехах, и я обрадовался, расценив это как возможность.

Попытался как можно более дружелюбно улыбнуться и вызвать в ледяной госпоже расположение. Не время для шуток, правда? Почувствовав, что по уголку рта снова бежит капелька крови, я стёр её и во всеуслышание объявил:

— Валентор из Ривер-Немма, из города Лемн.

— Как твои зубы? Целы? — неожиданно поинтересовалась моя спасительница, и я широко улыбнулся.

— Госпожа, нет! Брось его, брось его здесь, пусть сгниёт! Низкопробный книжный червь! — запротестовала черноокая, бессердечная знатная девица.

Но всадница не слушала причитаний спутницы, и протянула мне руку, приглашая разделить с ней спину жуткого коня. Такого огромного, каких я в жизни не видывал. Я радостно обхватил её за запястье и взгромоздился на исполинское животное.

— Может, — начал я, — скажите, почему эти трое так Вас испугались? Они ведь всё-таки мужчины…

Наездница усмехнулась.

— Ты ничего не знаешь об этих землях, верно? Не знаешь даже, кто я такая?

— Знаю, Вы — моя спасительница. Но имя тоже пригодится.

Она обернулась, чтобы взглянуть в мои испуганные, но любопытные глаза.

— Металлия Дрейк. Я — древняя, как ты изволил выразиться.

Я попытался проглотить ком, тут же подступивший к горлу.