Мать-одиночка для магната

Анна Милтон

― Не шутишь? Арендовал ресторан, чтобы просто… пообедать? – Клянусь тебе, ― смеется Света, расстегивая пуговицы на рабочей рубашке. ― Наш менеджер никогда так от счастья еще не светился. Не удивительно, ведь клиент расщедрился на сумасшедшие чаевые. Еще пара таких заходов, и я бы могла купить себе дешевенький немецкий авто. Я пытаюсь прикинуть, сколько это в цифрах и проглатываю комок откровенной зависти. Мне бы такие деньжищи пригодились. Квартиру найти, Машке подготовительную школу оплатить, да и вообще… – Мне стало любопытно, и я погуглила этого типа, ― щебечет Света. ― Греческий бизнесмен. Несметно богат. Безбожно красив. В общем, мифическое создание. Правда, не холост. От безысходности я переступила порог его особняка, не подозревая, как сильно мне предстоит пожалеть об этом.

Глава 2

ВЕРА

За последние сутки я держала визитку, оставленную дедулей, столько раз, что на ней стерлось несколько букв. Еще и помяла ― я не выпускала ее в те моменты, когда пальцы непроизвольно сжимались в кулак от исступленности. Столько часов я просидела на пятой точке ровно, не решаясь позвонить по номеру телефона и попросить об услуге…

Я загнала нас с Машкой в тупик. Надо было стиснуть зубы и в очередной раз прожевать отвратительный характер менеджера, чтобы было на что жить и кушать. Но нет. Вместо этого выпятила грудь вперед, заступившись за чужое чадо, а с тем, чтобы защитить собственную дочь, ни черта не справляюсь.

Я плохая мать?

Я плохая мать.

В горло кусок не лезет. Пора выдвигаться в Марьино, чтобы посмотреть квартиру, а ноги ни в какую не ведут к выходу из номера гостиницы. Сперва позвоню, а дальше…

Знакомый голос отвечает спустя три длинных гудка, когда я едва не сбрасываю вызов.

— Я… здравствуйте! ― как заведенная, принимаюсь наворачивать километры по замкнутому кругу. ― Господин… Гривас? ― нервно усмехаюсь. Правильно вообще обращаться к нему таким образом? Давно у меня так щеки не пылали. ― Добрый день… вернее утро. Мы столкнулись с вами в ресторане не так давно. Вы обронили кошелек, помните? ― тараторю без умолку. От конфуза принимаюсь теребить край шторки, думая, как перейти к сути разговора. ― А затем дали мне визитку и…

— Милая, я вас помню, ― с задором смеется старик. ― Я гадал, когда же вы осмелитесь связаться со мной. Как ваши дела?

Без понятия, что ему ответить. Голова вмиг делается ватной и пустой. Не помню, когда я в последний раз слышала, чтобы кто-то интересовался моими делами. Тем более ― человек, с которым я однажды пересеклась. Мы же по сути чужие друг для друга люди, однако душевного тепла от этого старика исходит больше чем от кого-либо из моего окружения.

— Мне нужна ваша помощь, Кирьян, ― понуро опустив голову, сминаю в ладони пожелтевшую ткань. Была не была. Назад дороги нет. ― Пожалуйста, помогите.

— Я понял, милая. Положитесь на меня.

Так… легко согласился? Может, я сплю?

Щипаю себя за руку, шикаю от боли. Не просыпаюсь.

— Вы ведь… ― усмехаюсь я, шмыгнув носом. ― Вы ведь даже имени моего не знаете. Только «милой» зовете.

Господин Гривас опять смеется.

— Старость не в радость. Память, как решето.

— Я Вера.

— Очень приятно. Что-то мне подсказывает, что ваше имя я не забуду.

***

― Мамочка, долго нам еще ехать?

— Нет, Мань.

Мы в пути около часа. Направляемся в коттеджный поселок недалеко от МКАД. Результаты поиска в браузере об этом месте только радуют. Комфортабельно обустроенный, экологически чистый район в окружении хвойного леса с прекрасной инфраструктурой, на территории которого размещены более двухсот элитных домов. В один из таких мы переезжаем с Машей.

Дочка дергает меня за рукав кардигана с негласным требованием наклониться к ней.

— Я хочу пи-пи, ― жалобно шепчет.

— Потерпи немножко.

— Не могу-у, мам, ― Машка выпячивает нижнюю губу и глядит на меня обеззаруживающе.

Не особо жажду тревожить водителя. Парень за рулем, несмотря на довольно смазливое лицо, не распространяется на дружелюбную болтовню. С момента, как загрузил наши вещи в багажник дорогущего автомобиля, посланного добросердечным дедушкой, он хранит суровое молчание, глядя строго на дорогу перед собой.

— Мама, ― настойчиво теребит Манька мою кофту. ― Ну мама-а, пи-пи!

— Извините, не могли бы вы притормозить на минуту? ― обращаюсь к водителю.

— Мы подъезжаем.

Коротко и безапелляционно.

Окей…

— Солнце, потерпи еще вот столечко, ― сжатыми пальцами показываю Манюне щепотку, целую в лобик и прижимаю к своему боку.

Наш черный седан сворачивает с трассы, приближается к охранному пункту на въезде в поселок. Водитель предоставляет вышедшему из будки сотруднику безопасности пропуск, и перед нами поднимается шлагбаум.

Нам с Манькой открывается совершенно новый мир. Мир богачей, способных раскошелиться на такие громадные построения, разъезжать на элитных тачках и никогда и ни в чем себе не отказывать. Скупердяйка во мне завистливо фыркает, называя открывшиеся моему взору роскошества откровенным насмехательством над теми, кто лишен аналогичных привилегий. А ведь все гораздо прозаичнее. Люди делятся на два типа. Те, кто умеет зарабатывать, и те, кто только и может, что жаловаться на несправедливости жизни.

Будучи безжалостно самокритичной, я признаю, что примыкаю ко второй категории. Я не жалуюсь и четко осознаю границы своих возможностей. Думаю, что даже прыгнула выше головы, решившись махнуть в столицу из своей северной глубинки. Наверное, не будь я до жути принципиальной в некоторых вопросах, то сейчас находилась бы по ту сторону этой машины, попивая чашечку кофе на веранде гигантского дома и размышляя, на что потратить очередной миллион.

Если бы я была такой же, как моя сестра…

Как же долго я запрещала себе вспоминать о ней.

Инстинктивно притягиваю Маньку ближе, буквально норовя срастись с ней в единое целое, словно в любой момент страшный монстр вырвет автомобильную дверь и отнимет ее у меня.

Она моя. Только моя.

Наконец, водитель тормозит авто перед особняком, размерами превосходящим те, что встречались на пути сюда. На мой пролетарский взгляд, это самый настоящий замок. Готический, грандиозный домина сложного силуэта, декорированный лепниной, балюстрадами и пилястрами.

Надеюсь, моим боссом будет не какой-нибудь граф дракула.

Господин Гривас вскользь выразился о владельце особняка, обозначив его человеком крайне занятым и немногословным, а так же заверил, что мы очень редко будем с ним пересекаться. Идеальные условия, как по мне.

Залюбовавшись величественным архитектурным построением, я теряю бдительность и упускаю из виду выросшую рядом с автомобилем мощную рослую фигуру. Задняя дверь с Манькиной стороны распахивается, в салон бурливым потоком врывается незнакомая речь. Скорость произношения слов пугает, как и грозность, басовитость голоса.

Нам с дочкой не пошевелиться, ни пикнуть от шока. Груда мышц, брутальности и харизмы, утрамбованная в костюм, плюхается на сидения, держа у уха новороченный гаджет.

— Что за… ― обладатель густой копны смолянистых волос обнаруживает нас, резко повернув голову вправо.

Я чувствую, как Машка вздрагивает в моих объятиях.

— Кто вы, на хрен, такие? ― цедит бородатый брюнет, впечатав в меня испепеляющий взгляд.

— Ой… ― как-то нехорошо всхлипывает Манюня.

Я прикладываю все усилие воли, чтобы перенаправить внимание от жаждущих кровожадной расправы над нами очей к дочке и замечаю расплывающееся сырое пятно на ее светлых штанишках.

Ох, нет, моя милая… только не это!

От концентрации едкости в машине слезятся глаза. Комфортабельный салон с отделкой из дорогой бежевой кожи и темного дерева будто бы уменьшается в размерах. Иллюзорно сузившееся пространство давит на ребра, выталкивая последний воздух из легких.

— Кто, спрашиваю, вы такие? ― глас мужика, севшего в авто, напоминает раскат грома.

Машка опять дрожит, жмется, как котеночек, ко мне.

— Мы… будем здесь жить, ― наконец, я отвечаю.

«И работать» не успеваю добавить. Бородач что-то гаркает своему телефонному собеседнику и убирает смарт в передний карман брюк.

Нужно по-быстрому выйти, переодеть Манюню… боюсь представить, во сколько мне обойдется химчистка сидений. Черт.

— А теперь подробнее, ― от его взыскательного тона у меня сосет под ложечкой.

— А вы… кто? ― осмеливаюсь проигнорировать вопрос и задать свой.

Брюнет вскидывает брови, выражение лица у него такое, словно он спрашивает себя, не послышалось ли ему.

— Это мой дом. Моя машина. И я не помню, чтобы приглашал кого-то на свою территорию с условием длительного проживания. Спрошу в последний раз. Откуда вы взялись?

Желание как-либо перечить этому суровому мужику напрочь отпадает.

— Дедуля… господин Гривас предложил жилье и работу, ― как миленькая «рожаю» молниеносный ответ. Судя по неменяющейся недоумевающей мине, он впервые об этом слышит. ― Он сказал, что в ваш дом требуется прислуга.

— Этот старик… ― вздыхая, рычит начальник. Фактически еще, конечно, он не мой босс, но, невзирая на абсурдное знакомство, я все же надеюсь, что меня не лишат шанса поработать в этом гигантском доме. ― Принимает решения, не советуясь со мной, ― понятия не имею, к кому этот человек обращается, но явно не ко мне. Однако вмешиваться в чужой ворчливый монолог совсем не хочется. Неприятностей мне хватает с лихвой.

— Простите, мы не собирались доставлять вам неудобства.

— Чем здесь пахнет? ― брюнет кривится, принюхиваясь к усиливающемуся специфическому запаху. Одной рукой стискивая Машкины плечики, другой я берусь нащупывать дверную ручку. ― Девчонка обмочилась? ― с шипением выплевывает догадку и резко отстраняется от нас. Манюня тоже его пугается и тянется ко мне, чтобы обвить ручками мою шею. ― Дьявол! ― всплескивает тяжелой рукой, он открывает со своей стороны автомобильную дверь и со скоростью торпеды выскакивает наружу.

Взрослый ― на вид около тридцати лет ― и огромный дядька, что едва в машину помещается, а реагирует так, словно никогда не имел дело с маленькими детьми.

— Пойдем, милая.

— Я его боюсь, мамочка, ― тихонечко говорит дочка.

И я.

Манюня виснет на мне, как обезьянка, и мы покидаем салон авто вслед за распсиховавшимся брюнетом. Он шагает туда-сюда, уже успел стащить со своих покатых плеч пиджак ― чистый, между прочим, ― и швырнуть его на землю. Надеюсь, не собирается проделывать аналогичное с рубашкой и брюками. Он мизофоб, что ли?

— Подготовь мне другую машину, ― отдает приказ водителю и размашистым шагом направляется к широкой лестнице. Затем тормозит и разворачивается в нашу сторону. ― Убирайтесь с глаз моих долой.

Он прогоняет нас?

— Куда мы пойдем?

— Не моя забота, ― хозяин роскошного особняка встряхивает крепкой кистью, упирая насупленный взор в циферблат наручных часов. ― Опаздываю… чтоб тебя, дамочка.

Ненавижу кого-либо о чем-либо просить, но сейчас деваться некуда.

— Пожалуйста, не прогоняйте. Нам некуда идти.

— Не моя забота, ― взбешенный великан чеканит повторение своих прежних слов. ― Договаривалась со стариком, вот и разбирайся с ним. Я в этом никакого участия не принимал и не давал согласия на то, чтобы впустить вас с девчонкой в свой дом.

— Но…

— Господин Каррас, ― импозантный дедушка в темном костюме-тройке в крупную серую клетку появляется на просторном крыльце дома. Опираясь на трость, он неторопливо минует ступени, спускаясь к нам. ― Будьте снисходительнее к нашим гостям.

— С чего бы? ― бубнит бородач, сгорбив античные плечи и поправляя нарядные запонки. ― Из-за них у меня сделка на тридцать миллионов срывается.

Седовласый мужчина почтительно улыбается ему.

— Вы достаточно влиятельны, чтобы отложить деловую встречу, скажем, на час.

— Знаешь же, Кирьян, что я не приемлю опозданий и сам никогда не опаздываю. Так почему я должен делать исключение ради двух незнакомок, одна из которых обгад… ― откашливается, мрачно взглянув на Машку, ― испачкала салон машины?

Старичок вопросительно смотрит на нас. Я шевелю губами: «Простите, так вышло»…

— И ты не предупреждал меня о том, что планируешь пополнить штат персонала, ― злобный коршун набрасывается с обвинениями на пожилого человека. ― В этом нет нужды. В доме полно прислуги. Я бы даже уволил нескольких. И уж точно не стал бы никого нанимать.

— Наверное, вы запамятовали, господин Каррас, как мы накануне обсуждали приезд Веры и ее замечательной малышки, ― невозмутимо высказывается дедушка Гривас, встав перед этим взрывным богачом в расслабленную осанистую позу. Элегантен до мозга гостей.

— Не было такого.

— Разговор был, господин Каррас.

Владелец современного замка дракулы хмурит прямые густые брови угольно-черного оттенка сильнее и продолжает настаивать на своей точке зрения.

— Не было. Тебе следует съездить в больницу и проверить здоровье. Память, кажется, начинает подводить.

— Мне семьдесят пять лет, ― с гордо поднятым подбородком провозглашает дедушка. ― И у меня совершенная память. Кому, как не вашей семье об этом известно, мой дорогой Александр. Я служу вам и вашим родителям всю свою жизнь и ни разу не…

— Ладно, ладно, ― прерывает его брюнет взмахом оттопыренной ладони. ― Не начинай только. Может, ты прав, я заработался и забыл о нашей беседе. Тем не менее, сейчас я говорю «нет».

Как легко переобулся!

— Проявите снисходительность, ― мягко просит дедушка Гривас. ― Этой милой женщине и ее дочке совсем некуда идти.

— Я не занимаюсь мелкой благотворительностью, Кирьян.

— Прошу вас. Ради меня. Позвольте им остаться.

Бородач кривит лицо от неспособности возразить ему. Жаль, что под рукой нет телефона, я бы с радостью запечатлела незабываемую физиономию Александра Карраса, будто его вынудили целиком проглотить лимон и медленно прожевать.

— Советую держать подальше свою мелюзгу, ― сдавшись в итоге, с откровенным недовольством Александр адресует мне брюзжание.

«С радостью буду обходить вашу тень за километр», ― фыркаю мысленно, глядя вслед отдаляющемуся угрюмому буржую.