Бабайка, который жил под кроватью

Анна Масленникова

Шестилетняя Варя верит, что у нее под кроватью живет Бабайка. И не зря: ведь он действительно там живет! Правда, он совсем не страшный, а очень добрый и мудрый.Летом Варя вместе с Бабайкой отправляется в деревню к бабушке.Там их ждет дружба с местным мальчишкой Сашкой. А еще – нелюдимый старик Моряк, скрывающий тайну, которую непременно нужно раскрыть.Эта повесть – о дружбе, о радости открытий и о том, что можно (и нужно) оставаться ребенком и верить в Бабайку, даже когда тебе 80.

Часть вторая

Бабушка

Бабушку Варя почти не помнила. И неудивительно: виделись они всего пару раз. Сначала — при выписке из роддома, когда Варя была писклявым розовым конвертом у мамы на руках. А потом еще раз, когда ей было три года, а бабе Шуре — 70. Это называлось ЮБИЛЕЙ. Все пили, ели, пели песни под баян и поздравляли бабушку с тем, что она уже такая старенькая.

У бабы Шуры было трое сыновей. Всех она вырастила одна (дед Егор рано умер). И все они разъехались кто куда.

Старший — дядя Миша — стал большим ученым и отправился в Антарктиду — изучать пингвинов. Иногда он отправлял оттуда открытки и фотографии. Он был большой, бородатый, а глаза у него были хитрые и все время смеялись. Еще бы: пингвины ведь забавные!

Второй — Владимир — после армии остался на военной службе и жил с тех пор «на чемоданах» — так говорил папа. Варя знала, что можно жить в доме, в квартире, даже в шалаше. Но как жить «на чемоданах», не могла себе представить. А папа не объяснял, только еще больше туману нагонял, говоря что-то про «перекати-поле», «человека без корней» и «бедную Наташку» (это жена дяди Вовы, она вместе с ним «на чемоданах» жила и ее, конечно, было жаль).

А третьим сыном был Варин папа, Иван. Он трудился в банке. Варя сначала никак понять не могла, как он туда помещается, в банку-то, пусть даже и пятилитровую. Но потом папа взял ее как-то с собой на работу, и оказалось, что банк — это здание такое. В котором люди деньги хранят. Или в долг берут. Денег, правда, Варя там не увидела никаких. Только недовольных тетенек в очередях и сотрудников в белых рубашечках. Варя чуть было папу не потеряла: такие они там все одинаковые были, «сотрудники» эти.

Папа жил совсем недалеко от бабушки: восемь часов на автобусе, а на машине и того быстрей. Но автомобиль было жалко «гробить» на проселочных дорогах. А восемь часов было жалко тратить.

— К матери надо бы съездить, — так он часто говорил. И никуда не ехал.

Всему виной было это слово — «бы», Варя знала. Если папа говорил что-то и прибавлял «бы» — это никогда не случалось. «Надо БЫ на море в отпуск», «Купить БЫ Варе лыжи, катались БЫ всей семьей» и так далее.

Но вот мама с малышом в животике оказалась в больнице. И папа вдруг решительно заявил, говоря с ней по телефону:

— Варю НУЖНО отправить в деревню к бабушке. Поживет лето, пока мы тут…

Вещи были моментально собраны, билет на автобус куплен, косички неумело заплетены, бутерброды в дорогу приготовлены.

Папина решительность передалась Варе.

— Бабайка, залазь в мой рюкзак. Мы едем в деревню к бабушке.

— Мне, может, не ехать бы?

— Никаких МОЖЕТ! И никаких БЫ!

Спорить было трудно. Бабайка повиновался и забрался в рюкзак, прихватив пару игрушек из-под кровати.

Деревня

Варя вышла из душного автобуса. Остановка «Петрово».

— Хороших каникул, Варвара! — водитель, которому папа утром поручил «юную пассажирку», помахал рукой на прощание и нажал на газ. Старенький ПАЗик дернулся с места и, поднимая густую дорожную пыль, отправился дальше.

Бабушка стояла у обочины. Похожая на папу, только очень старенькая. В цветастом платьице, нарядной косынке и… калошах! Варя с сомнением покосилась на них.

— Ну здравствуй, горожанка. Поди и не помнишь бабу Шуру-то! — бабушка строго посмотрела и вдруг рассмеялась. — Ах ты чудо мое бледнолицее, дай обниму. Ой, кости-то гремят, уж не Кощея ли мне по ошибке отправили?

— Нет, внучку! — Варя захохотала тоже и крепко обняла бабу Шуру — мягкую, теплую и родную. От бабушки пахло парным молоком и пирожками.

— Ну, пойдем.

А в деревне-то как пахло! Травой — свежей и скошенной, полевыми цветами, соснами и березами… И еще чем-то, Варя никак не могла понять — чем.

— Под ноги гляди, взорвешься!

Но было поздно. Варя в своих новеньких розовых сандаликах угодила прямо в середину большой и ароматной коровьей «лепешки». Теперь стало ясно, почему бабушка ходит в калошах: как иначе, когда «мины» повсюду!

— Завтра в сельмаг съезжу, сапожки тебе резиновые куплю. А то и босая бегай — этак полезнее будет.

Варя определенно попала в какой-то удивительный мир — где коровы разгуливают по улицам и «минируют» дороги, а детям дозволено ходить без обуви.

— Баба Шура… А можно громко закричать?

— Да покричи, коль душа просит.

— И не заругает никто?

— Да кому тут ругать-то. Коровам разве что? На сенокосе полдеревни. А старикам и дела нет.

Чудеса. Варя набрала воздуха и громко заорала:

— ААААА!

Замычали в ответ коровы, заблеяли овцы, залаяли собаки и где-то вдали закукарекал самый настоящий петух.

Варю ждали отличные каникулы, это было ясно, как день.

Петровы и Котиковы

Деревня Петрово была совсем небольшой — Варя насчитала по обе стороны от дороги дворов пятьдесят, пока они с бабой Шурой шагали к ее дому №1 по улице Центральной.

Никаких других улиц и проулков в деревне не было.

— Баба Шура, а почему Центральная?

— Бог его знает, милая. С одной стороны — речка, с другой лес, а в центре — улица. Потому, поди, и Центральная.

Варя покрутила головой из стороны в сторону. Баба Шура говорила правду: по левую сторону позади домов бежала, искрясь на солнце, небольшая речка, по правую — к огородам вплотную подступали березы и сосны.

— А Петрово почему?

— Сказывают, лет триста назад пришел сюда мужик Петр. Да и понравилось ему тут. А что? Место хорошее, богатое. В лесу — дичь, в реке — рыба. Земля хорошая, плодородная. Так и остался. Избу срубил, жену из другой деревни привел.

— И стали они жить-поживать?

— И добра наживать. Народили семерых детей — Петровых сыновей. Да и те тут остались. Так и вышло — деревня Петровых. Петрово. А потом уж другие люди стали сюда приходить да селиться — Ивановы, Сидоровы, Михайловы…

Конец ознакомительного фрагмента.