Ангел прокажённых

Анна Линина

Творческий поиск автора лежит в области катарсиса, являющегося следствием отчаяния и безысходности, которые влекут за собой вопросы «Почему?», «За что?» и «Где Бог?» Стихи впитали в себя боль и отчаяние 90-х от бесприютности и отвержения обществом души, наложившиеся на поиск лирическим героем духовного и исцеляющего. Затронуты проблемы испытывающих Афганский и Стокгольмский синдромы. «Ангел прокажённых» – символ надежды на облегчение боли тем, у кого нет и проблеска надежды.

© Анна Линина, 2017

ISBN 978-5-4485-1631-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Надежда

Вьюги вышние горечь рассыплют вокруг,

Но и ласка в них есть, хоть они неутешны.

Дай мне руку, мой друг — только руку, мой друг,

И не бойся паденья — оно неизбежно.

Грустный ангел, чьим взглядом расплавятся льды,

Эти муки убьёт… и снега, тихо, нежно

Так целуют, истерзанных, наши следы,

Наши раны не тронув… Мы хрупки, небрежны.

Пусть метель достаёт свою виолончель,

Словно старая дева — в ней ясная свежесть;

Льётся нежность в зовущие горечь и хмель:

То щемящая жалость, то сети надежды!

Её чистым дыханием вьюга летит,

Словно светоч холодный, сияющий томно,

За всё то, что нестихнувшей скорбью горит,

И за то, что и солнце укуталось чёрным.

Загребу я в ладони тот девственный снег,

Тишину я приму, уж не чуя в ней жала;

И прощу злую плеть у духовных калек,

Что скупы на любовь, на добро или жалость.

Может, тоже давились тем слёзным огнём,

Застревающим в горле, не видя участья,

Не живя ни грядущим, ни прожитым днём,

И счастливых кляня — не надеясь на счастье.

Что ж, конечно, не зря, выпив яд до конца,

Цепенея от горя, обидной неволи,

Мы, беду не боясь, вскрыли наши сердца,

И разверзнули мрак, изнывая от боли.

Грустный ангел, вместивший заветы Христа,

Вновь склонился и вот, с состраданием нежным,

Всех убитых бедою — целует в уста,

Со слезами горячими… призрак надежды!

Потому что мечтая о доле другой,

Слышишь ты: пред тобой свищет саблями вечность,

Разжигает сердца — древний, вечный огонь,

Не геенны пустой, а святой — Человечность.

Пусть помилует Бог, ледяная заря,

Холодами пьяня, бьющий пульс успокоит.

Мы и слово «катарсис» любили не зря,

И слепа, и невинна молитва изгоев.

И огромные крылья раскроет заря,

Ссыпав снег ледяной, в лес худой и зелёный,

И увидит нас, светом слепящим горя,

Ангел всех прокажённых и всех оскорблённых!