Fide Sanctus 1

Анна Леонова, 2023

В тебе есть Внутренний Прокурор? А Адвокат? А жива ли твоя Интуиция? Это история о людях, в которых ты увидишь себя. Читай её, если влюблялся. Если искал в мире родную душу. Если учился в ВУЗе. Если жил в студенческой общаге. Если обожаешь музыку в наушниках. Если чувствовал, что твои мысли не понимает никто. Если тебе делали больно самые близкие. Если ты принимаешь сложные решения и не боишься быть собой.Сначала ты будешь думать, что давно знаешь такие сюжеты наизусть, а потом поймёшь, что живые герои стали тебе родными. Эта история оголяет боль старых обид, волнует кровь эмоциями, подглядывает в замочные скважины «благополучных» семей и смотрит в глаза тому, о чём не принято говорить.Это исповедь о жестокости и милосердии; о воле и силе.Это игра. Забавная игра в победителя, которая обернётся трагедией.Решай сам, кто прав, а кто виноват, – но после того, как встретишь собственный бой. Но нет, эта история не о войне. Не о предательстве, не о боли и не о смерти.Она о любви.

Первая часть дилогии

«Человеку надо мало:

чтоб искал

и находил.

Чтоб имелись для начала

друг один

и враг один.

Человеку надо мало:

После грома —

тишину.

Голубой клочок тумана.

Жизнь одну.

И смерть —

одну ¹ ».

ПРОЛОГ

Республика Беларусь, трасса М6; май 2010-го года

Заламывая перепачканные кровью пальцы, ты оглушительно кричишь.

Как я хочу не знать. Как я хочу не слышать. Как я хочу не быть очевидцем…

…твоей дикой тоски по нему.

— ЗАМОЛЧИ! — рычу я, делая тише проклятую песню. — ЗАТКНИСЬ, ИДИОТКА! Замолчи, твою мать, мы на дороге!

На дороге в никуда.

Потные руки трясутся, и руль норовит выскользнуть из них. Ветер врывается в салон и хлещет меня по щекам. Твоя ладонь тянется к дверце, отжимает ручку…

И я слышу вой трассы под колёсами.

— ЗАКРОЙ! — кричу я, онемев от страха.

Я сдвигаюсь к обочине и спешно давлю на педаль тормоза. Форд нехотя замедляется.

Отстегнув ремень безопасности, ты выскальзываешь наружу и опускаешься на колени.

Твоё лицо белее свежего бинта, а глаза горят выжженными окнами.

Я вылезаю из машины, чтобы всё тебе высказать, но могу только бессвязно рычать.

Увидев меня на улице, ты испуганно отшатываешься и судорожно сжимаешь виски. На них остаются красные полоски от ногтей.

В ушах свистит шум трассы. Мимо меня — совсем близко — проносится Рено цвета бутылочного стекла. Я умираю от стыда. Все видят, какой я нелепый.

Я нелепый из-за тебя.

Я яростно кидаюсь к тебе, но ты неуклюже вскакиваешь с асфальта и бежишь… обратно.

В свой чёртов город, который мы наконец покинули.

Издав рык, я кидаюсь за тобой, от злости почти не видя, куда бегу.

Нагнав твоё шатающееся тело, я хватаю тебя за плечи и поворачиваю к себе. Твои глаза сверкают отчаянием, а лицо горит. Ты упираешься ладонями мне в грудь и пачкаешь футболку кровью. Ты кричишь выпустить тебя, потому что ты «должна до грозы»…

— УСПЕТЬ?! — ору я, брызгая слюной. — Куда успеть, больная ты дура?! Тебе нельзя бегать, идиотка! Уймись! Посмотри, здесь солнце!

Я с трудом обхватываю тебя и тащу нас в обратную сторону.

Ты бьёшься в моих руках, как буйный эпилептик. Твоя нога ударяет меня по колену, и я от неожиданности падаю на землю вместе с тобой, сходя с ума от гнева.

Нас никто не видит, но мне кажется, что видят все.

По моему лицу течёт пот. Джинсы ёрзают по обочине, покрываясь пятнами от травы.

— ЭТО ЗДЕСЬ СОЛНЦЕ! — визжишь ты, ударяя ладонями по земле. — А ТАМ БУДЕТ СНЕГ! ТЫ СЛЫШАЛ ПЕСНЮ? ТАМ СНЕГ! НУЖНО ТОЛЬКО ДОБЕЖАТЬ!

Ты не видишь нашего солнца! Оно тебе не нужно!

— ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ БЕГАТЬ! — реву я, оглохнув от своего крика. — КУДА ТЕБЕ БЕЖАТЬ?! НАПОМНИТЬ ТЕБЕ? ТЕБЕ НАПОМНИТЬ?

— НУЖНО! — кричишь ты, размазывая по лицу кровь вперемешку с землёй. — НЕТ! НУЖНО ПРОСТО ДОБЕЖАТЬ!

С трудом встав на ноги, я наотмашь ударяю тебя по лицу.

Неожиданно и хлёстко — так, как ты понимаешь лучше всего.

Твоя голова летит вбок, и ты замолкаешь так резко, словно я не просто убавил громкость, а сломал тумблер звука.

— СКОЛЬКО ТЫ БУДЕШЬ ИЗДЕВАТЬСЯ, ТВАРЬ?! — реву я, снова поднимая ладонь.

Отняв руку от пунцовой щеки, ты гневно толкаешь меня в грудь и выкрикиваешь:

— СКАЖИ, ЗАЧЕМ ОНА ПОЗВОНИЛА ЕМУ?! ЗАЧЕМ ОНА ПОПРОСИЛА ЕГО?!

Я разгневан как никогда в жизни, но ты глядишь прямо в мои глаза и кричишь так смело, словно уже не боишься даже смерти.

— ЗАТКНИСЬ, НЕНОРМАЛЬНАЯ, БОЛЬНАЯ ТЫ ДУРА!

Сжав зубы, я вновь со свистом заношу ладонь и опускаю её на твою худую спину.

Нужно заглушить. Нужно заглушить крик твоей боли, иначе я сойду с ума.

— СКАЖЕШЬ, НЕ ЗАСЛУЖИЛА?! НЕ ЗАСЛУЖИЛА?!

Я снова ударяю тебя по шее, спине, плечам, ослепнув от ярости. А ты вскидываешь бешеный, оголтелый вызывающий взгляд и всё кричишь, будто совсем не чувствуя боли.

— ЗАЧЕМ ОНА ПОЗВОНИЛА ЕМУ?! ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ ОН ПОЕХАЛ ТУДА?!

Ударяю снова. Снова и снова.

А в изжаренном майским солнцем воздухе переливаются отголоски далёкой грозы.

Примечания

1

Роберт Рождественский