Драконья лётчица, или Улететь от полковника не выйдет

Анна Леденцовская (2024)

Однажды свалившись на дракона, я сумела его приручить. Однажды взлетев, я поняла, что не смогу жить без неба. Однажды взглянув в глаза полковника… О, об этом, пожалуй, пока слишком рано думать. Но разве судьба не умеет шутить?

Глава 4

— Милейший Климент, — внезапно весьма витиевато и совсем не по уставу обратился старичок лекарь к Горностайчику, — может, вы соблаговолите объяснить, что здесь происходит?

Капитан не возражал и, хотя обычно был довольно красноречив, сейчас, ввиду отсутствия времени, обрисовал сложившуюся ситуацию несколькими скупыми, но емкими фразами.

— Дела-а-а… — Листиков нахмурился и стал протирать очки.

Лекарь носил звание майора, что, как поняла Касандра, было выше по рангу, чем капитан у противного Сайледина.

— Неужели вы, голубушка, и впрямь так рветесь в небо? Занятно, однако. — Он водрузил окуляры на место, и его светлые, подвыцветшие с возрастом серые глаза внимательно оглядели комок из одеял на кровати. — Мы вам не враги! Не прячьтесь. Я знаю, что вы в сознании и не спите.

Всклокоченная и зареванная, с красным, распухшим от слез носом, Кася высунулась из кокона казарменного одеяла, как черепашка из панциря.

— Вы не поймете! — выкрикнула она в запале. — Небо — это свобода! Там так красиво… и… и… у меня вся семья летает! Приемная…

Голос ее дрогнул, и Кася опять разрыдалась.

— Ну вот! Чуть не убилась — и то не плакала вроде. Полковник об этом ничего не сказал. Кстати… — Лукавый взгляд целителя перешел на капитана Горностайчика, — не напомните ли мне распоряжение командира по поводу присяги, капитан? Он же вам поручил провести сию торжественную церемонию?

— Так точно, господин майор! — вытянулся во фрунт Горностайчик, еще не понимая, куда клонит корпусный лекарь. Однако он был преисполнен надежды, что опытный, много повидавший на своем веку мужчина что-то придумал. — Привести к присяге всех кандидатов согласно списочному составу!

— А как я понимаю, — голос Листикова стал буквально медовым, а улыбка хитрой, как у лисы в курятнике, — в списках Воронкова значится?

— Значится, — подтвердил Климент, — но как кандидат Кас Воронков.

— Ну-у-у… — многозначительно протянул майор, — мы же с вами знаем, как составляют эти списки местные писари. Там буковку не допишут, там кляксу посадят. Списки, чай, не приказы, можно и спустя рукава готовить. Вам ведь никаких отдельных распоряжений наш м-м-м… милейший Жербон Пейренович не отдавал?

— Не-е-ет, — догадываясь, в чем соль, расплылся в белозубой улыбке голубоглазый капитан. — Ах, и как же я сплоховал! Пропустил-таки кандидата. Что же делать?

Он подмигнул девушке, изобразив шутливую панику.

Кася из-под одеяла настороженно наблюдала за этим странным спектаклем двух взрослых офицеров. В душе девушки робким цветочком распускалась крошечная, хрупкая, как подснежник, надежда.

— Как старший по званию, — в голосе посерьезневшего майора прозвучали начальственные ноты, — приказываю исправить ваше упущение и немедленно привести кандидата Каса Воронкова к присяге! Свидетелем исполнения, чтобы все было по уставу, буду я! Выполняйте, капитан!

— Есть! — Климент, сияя начищенной монеткой, ел глазами вышестоящего офицера, но внезапно чуть сник. — Только вот шевроны-то интендант забрал, а без них — сами знаете…

— Создатель не выдаст, хряк не сожрет, — ответив поговоркой, отмахнулся Листиков, снова надев маску дедули целителя. — А там, глядишь, и полковник наш вернется, да и родня девушки может задержаться. Всякое бывает.

Ликующая в душе от такого шанса Касандра тут же, не раздумывая, рванулась встать с кровати, но ноги ее не держали, и она чуть не рухнула на пол. Шустрый, как ртуть, Горностайчик едва успел подхватить ее под локоток до того, как она шмякнулась на холодные каменные плиты, и усадил обратно на кровать.

Поджав босые ноги, Касандра только сейчас оглядела себя и внезапно сообразила, что ее одежды на ней нет. Кто-то переодел ее в больничную пижаму из плотной мягкой ткани темно-синего цвета. Щеки Каси заполыхали от смущения, когда она представила, как мужские руки снимают с нее одежду.

— Так-с. И о чем мы думаем, милочка? Вы о целительских артефактах, видимо, понятия не имеете? Зря! — Лекарь покачал головой. — Вот смотрите.

Раз — и дедуля уже сменил халат на такую же больничную пижаму.

— Только вот обратно не выйдет, — посмеиваясь, объяснил он, уходя за ширму переодеться. — Ох уж эти кандидаты, чего только не напридумывают от незнания. И шустрые, как я посмотрю. Дракончик-то ваш, мамзель, похоже, весь в наездника. Два сапога пара! Ну что ж, вид у нашей барышни сейчас не для присяги. Конечно, она кандидат, а не курсант. Формально нарушения устава нет, форма выдается позже. Только на плац в таком виде все же идти не следует.

Целитель прошел к шкафу, стоящему у двери, и, покопавшись там, выудил весьма элегантный, хоть и поношенный мужской плащ.

— Думаю, сие мое одеяние скроет ваш временный костюм пациента, а на ноги вот только носочки. Берите-берите, — сунул он в руки Касандры огромные вязаные носки в разноцветную полоску. — Это супруга моя вяжет вечерами. Уже всю родню оделила. Причем, что любопытно, вяжет только носки, и исключительно полосатые.

Он добродушно усмехнулся, пока Кася натягивала на ледяные ступни теплые и очень уютные носочки. Ей они оказались как гольфы, аж до колена. Она еще и штанины в них заправила. Касандре было совершенно все равно, как она сейчас выглядит, главное, что она все же сможет принять присягу и противный жаб капитан выгнать ее уже не сможет. Что не все так просто, девушка даже не догадывалась. Замечание про какие-то шевроны прошло мимо нее. В тонкостях закрепления магической присяги Касандра, конечно же, не разбиралась.

Целитель накинул на свою пациентку плащ, а Горностайчик лихо подхватил ее на руки.

— Так быстрее, пока капитана Сайледина хмырх не принес. Да и батюшки вашего тут нет, чтобы мне претензию предъявить, — успокоил он девушку.

Майор, выглянув за дверь, убедился, что плац чист, все курсанты должны были уже разместиться и сейчас находиться в столовой, и троица двинулась к камню присяги.

Наши заговорщики даже не подозревали, что их случайно заметил один неприятный юноша и со всех ног кинулся искать своего дядюшку.

У камня присяги Климент аккуратно поставил Касю на ноги. У двуликого нервно подрагивали пальцы, чуть светились глаза, а кончик носа дергался, беспрестанно принюхиваясь.

Девчонка Воронковых ему явно импонировала, хотя Горностайчик не мог понять, в каком качестве. Как барышня она была совершенно не в его вкусе. Капитан любил фигуристых рыжеволосых дам с легкой стервозинкой в характере, игривых и интригующих. Касандра была прямолинейной, в чем-то наивной и упрямой, но что-то в ней притягивало Климента, не давало оставить в беде. Впрочем, размышлять об этом у двуликого сейчас времени не было.

В церемонии этой тайком проводимой присяги не было ничего торжественного. Касандра, чуть пошатываясь, оперлась о каменный пьедестал и, положив одну руку на артефакт, послушно и как-то механически повторяла за капитаном нужные слова.

Последняя фраза и слово «Клянусь» были смазаны уже знакомыми мерзкими воплями «Прекратить!».

К ним, запыхавшись от бега и тяжело переваливаясь откормленной уткой, спешил Жербон Сайледин с багровым, перекошенным от ярости лицом. За ним тенью следовал плотный парень с прыщавой мордой, на которой сияла подхалимская улыбочка.

— Что вы себе позволяете, Горностайчик?! — взвизгнул толстяк, подбежав, и только что не ухватил Климента за грудки. — Как вы посмели нарушить приказ?! Что все это значит?!

Кася в этот момент как раз рассматривала появившийся на руке металлический обод с именем. Кстати, на браслете, помимо непонятной цифры «22» и какой-то квадратной пластинки с рунами, было выгравировано ее имя — «Касандра Воронкова».

— Вот, дядя! Смотри! У нее уже и знак появился. — Прыщавый юноша, уже щеголяющий в новеньком мундире курсанта, нахально схватил ее за руку, демонстрируя всем темный ободок на запястье.

Кася руку выдернула и плотнее завернулась в чужой плащ. Ей очень хотелось врезать этому парню в нос, как когда-то учили поступать с наглецами братья.

«Ишь, взял моду за руки хватать, — злилась она про себя. — Подхалим жабий. Такой противный слизняк и еще ябеда!»

— Позвольте, капитан, — вперед опять выступил майор Листиков, — я не понимаю, в чем проблема. Горностайчик выполняет ваш же приказ! Привести к присяге весь списочный состав. Это последний кандидат из списка. Я как лекарь счел возможным на время дозволить мамзель Воронковой покинуть целительскую для принятия присяги и лично проследил за исполнением как старший по званию. Какие-то проблемы?

— Проблемы? — Жербон аж зарычал, словно у него в роду двуликие потоптались, а лицо побагровело еще сильнее, хотя казалось, что уже больше невозможно. — Это девица! Ее нельзя было допускать к присяге! Скоро за ней прибудет отец.

— Не волнуйтесь так, — улыбка старичка лекаря просто лучилась добродушием, — капитан Горностайчик действовал согласно уставу. Вы ведь не отменили кандидатуру Воронковой и не вычеркнули ее из списков. Право слово, поберегите себя, Жербон Пейренович. Девушка присягу приняла и браслет кадета получила. Вижу, насколько мне позволяет зрение, что он именной и имя мамзель написано верно, без ошибок, допущенных в списках.

— Ошибок в списках? Ошибок? — Капитан Сайледин просто лопался от ярости. — Да она обманщица и…

Кася, прячась за спиной Горностайчика, брезгливо и с недоумением смотрела, как толстяк вопит и брызжет слюной. Она совсем не предполагала, что бывают и такие военные. Причем не где-нибудь, а в корпусе драконьих летунов.

— Летят! — вдруг взвизгнул Сайлединов прилипала, тыча пальцем в приближающиеся откуда-то сбоку темные точки.

В небо уставились все. Это мог возвращаться полковник, или летели во́роны, чтобы забрать свою дочь.

«Двое? Полковник и змей? Не нашли дракона?»

Касандра, привалившись к каменной глыбе, до рези в глазах вглядывалась в летунов. Точки приобрели очертания, и ее сердце ухнуло вниз. Отец и старший брат.

Огромные во́роны спикировали на плац к замершей группке. Еще в полете перекинувшись, на каменные широкие плиты они опустились уже людьми. На фигурке сжавшейся под чужим плащом Касандры в вызывающе ярких, выглядывающих из-под полы полосатых носках скрестились две пары темных глаз.

Горностайчик, до этого прикрывавший ее широкой спиной, как-то внезапно оказался на очень приличном расстоянии от девушки.

— Касандра?

Хриплый, каркающий голос отца, казалось, был способен заморозить воду.

— Почему ты здесь и в таком виде?

Все, что пришло ей в голову, это высунуть из-под плаща руку с браслетом.

— Я приняла присягу! Я буду летать, отец.

Касандре хотелось сказать это с гордостью, она столько раз представляла это в мечтах. Но вышло как-то жалобно и пискляво.

— Это просто недоразумение, — тут же выпятил грудь капитан Сайледин. — Девушка попала сюда по ошибке. Шеврончик ей мы не выдали, и браслет курсанта через сутки исчезнет сам собой. Привести ее к присяге — глупая шутка капитана Горностайчика. Его растрогали слезы девушки и ее рассказ про мечту о полетах. Ну, вы…

— Горностайчика? — Тяжелый взгляд главы рода Воронковых, казалось, навылет пронзил грудь капитана. Светловолосый красавчик побледнел и стушевался.

— Позвольте представиться: майор Листиков. — Целитель, поняв, что Клименту, как двуликому, сейчас может сильно не поздоровиться, решил переключить внимание мьеста Воронкова на себя. — Видите ли, все немного не так. Капитан просто выполнял приказ. Присягу должны были принять все кандидаты согласно списку, утвержденному лично полковником Хордингтоном. И ваша дочь в списке была.

— Но она представилась парнем! Попала в список обманом! — немедленно взвизгнул Сайледин, ткнув в девушку пальцем. — Шеврон я не выдам! Девицам не место в армии! Вам лучше выдать ее замуж, раз…

В темных глазах обоих воронов вспыхнули алые точки.

— Я думаю, мы сами решим, что лучше для нашей дочери! — В голосе старшего Воронкова слышался зловещий намек на то, что толстяк ходит по грани. — Что с ее одеждой?

— Ее скинул дракон, — влез в разговор туповатый курсант, которому пока не досталось внимания крылатых. Он еще не понимал, что иногда лучше помолчать.

Рывок за шиворот затрещавшей новенькой формы — и вот уже дурень трепыхается под суровым взглядом Касиного приемного отца.

То, как Кайр трепанул противного прыща за шкирку, немного порадовало девушку, со страхом ожидавшую своей участи.

— Как моя дочь оказалась на драконе? — Вопрос прозвучал настолько тихо, что был еле слышен, но всем стало не по себе.

Касандра шокированно смотрела, как штаны с красивыми золотистыми лампасами становятся мокрыми. Ябеда оказался еще и ссулявым трусом.

— Господин Воронков! Отпустите моего племянника! — Трясясь как студень, Сайледин брезгливо поморщился, но все же кинулся на защиту опозорившего его родственничка. — Здесь вам не земли вашего клана. Все ответы на свои вопросы вы получите от полковника Хордингтона, как только он вернется, а сейчас я прошу просто забрать с территории корпуса вашу дочь. Тем более что у нее, по заверениям нашего целителя, майора Листикова, есть некоторые проблемы со здоровьем.

— Кайр, забирай сестру. — Воронков обжег тяжелым взглядом всех собравшихся и, легко подпрыгнув, перекинулся. Взмах его крыльев повалил белого как простыня курсанта Сайледина, не успевшего увернуться от мощного порыва воздуха.

— Отец вернется за ответами. — Молодой Воронков посмотрел на дедулю целителя. — Приготовьте ее вещи. Ваши мы вернем.

Двуликому несложно было определить, кто поделился с девушкой одеждой, и он был рад, что это не Горностайчик. Климента он знал весьма шапочно, но считал его неплохим парнем и проблем капитану не желал.

Отдав Касе артефакт для полетов, Кайр ловко подкинул ее в воздух. Приземлилась девушка уже на шелковистые, скользкие перья брата. Он подхватил ее, успев обернуться и расправить крылья.

Последним, что слышала опять глотающая слезы Касандра, взмывая в небо на спине Кайра, было:

— Как она приземлилась на ворона! Прирожденная летунья. Талант!

Кажется, это были слова дедули майора.