Ришик, или Личная собственность медведя

Анна Кувайкова (2024)

Жизнь — штука коварная. В один момент она гладит тебя по голове, в другой с размаху бьёт в спину. Но мне не привыкать, и когда в очередной раз судьба преподнесла неприятный сюрприз, я была готова на всё, чтобы защитить своего любимого человека. Даже если ради этого придётся отказаться от него.Вот только я не учла одного… Медведь своего никогда не отпустит!

Глава 1

— У меня сейчас только один вопрос, — усевшись на пол напротив кровати, Шут пристроил запястья на согнутых коленях, внимательно глядя на лежащую на постели девушку. Голос его звучал непривычно спокойно, холодно, но в нем, пожалуй, впервые в жизни слышался почти приказ и тщательно отмеренная ненависть. — Кто. Это. Сделал?

— Не важно, — тихо прошептала Арина в ответ. Перевернувшись на бок, она едва слышно застонала от боли, но все-таки подтянула колени к груди с зажатым между ними одеялом. Ее спина, покрытая свежими синяками и ссадинами, уже обработанная и обильно смазанная заживляющей мазью, скрылась из виду, но чувствовать себе легче парень всё равно не стал.

На белую наволочку подушки упали несколько слезинок, и Шут сжал руки в кулаки, с равнодушием понимая, что найдет и убьет эту мразь. Просто убьет, невзирая на чужое мнение и почти стопроцентное наказание в виде статьи уголовного кодекса и лишения свободы.

— Я звоню Лександрычу, — парень собирался было подняться и достать телефон из кармана, но при первом же движении Риша дернулась, явно собираясь его остановить и скривилась от боли, бессильно падая обратно на подушку. Ее сил хватило только на негромкую просьбу:

— Лёш, не надо. Пожалуйста…

— Ты с ума сошла? — выгнув брови, посмотрел на нее сосед, но телефон вытаскивать всё-таки не стал. Во всяком случае, пока. — Что, значит, не надо? Ты мне не хочешь говорить, так может хоть Миха добьется правды! Или… — осененный внезапной догадкой, Лёха нахмурился и спросил, не желая в нее поверить. — Это из-за него? Риш, не молчи, пожалуйста. Хоть сейчас не молчи! Это из-за Михи, так?

— Нет, — закусив губу так, что она побелела, зажмурилась девушка в ответ. Из-под плотно прикрытых век отчетливо показались слезы, а голос звучал хрипло и едва уловимо. — Не из-за него, но… Он может пострадать, Лёш. Мне сказали, что если я… его не брошу… они что-нибудь сделают. С его клубом. Или с бандой. Или… с ним самим.

— Твою ж ма-а-ать… — парень не любил повторяться, но ничего более емкого на данный момент просто не вспомнил. Откинув голову, он с приличной силой пару раз стукнулся затылком об стену. Спустя какое-то время ему значительно полегчало, хоть и немного. По крайней мере, боль отодвинула эмоции на задний план, заставив хоть чуть-чуть соображать. И если б раньше, еще какой-то месяц назад Лёха бы просто орал и матерился, обещая убить этого гада, выпытывая у соседки подробности, то теперь он, что называется, зрил в корень. И потому задал один единственный вопрос. — Сил, денег и связей, у него, я так понимаю, для этого хватит?

— Да.

Ответ прозвучал, как приговор.

Шут снова приложился затылком об стену. А затем, вытянув ногу, достал из кармана джинсов пачку сигарет с зажигалкой. Закурив прямо в комнате, чего обычно не делал, выдохнул дым и предположил вслух, не сумев вовремя заткнуться:

— Колян, его батя, владелец «Анромеды»… Кто, Риш? Кто это сделал?

— Не надо, — послышался негромкий шепот с кровати. — Лёш, не спрашивай меня, пожалуйста…

— А что мне делать, Риш? — вернув голову в прежнее положение, почти спокойно спросил ее сосед. Но рука явно дрогнула, на чистый пол слетела кучка пепла, на что никто не обратил ни малейшего внимания. — Что ты предлагаешь мне делать? Оставить всё, как есть? Забыть? Забить? Что, Риш?!

Вместо ответа девушка уткнулась лицом в подушку. Плечи ее заметно вздрагивали, означая только одно.

Ругнувшись, Алексей торопливо поднялся. Затушив бычок прямо в горшке фиалки на подоконнике, он осторожно опустился на край кровати, гладя подругу детства по спутанным волосам:

— Прости меня, Ришка. Просто… я сам не свой, понимаешь? Я не могу видеть тебя такой. И оставить всё как есть, тоже не могу! Тем более не могу скрывать случившееся от Михи, после всего, что он для меня сделал. Как я ему в глаза смотреть-то буду?

— Я понимаю, Лёш, — с заметным трудом повернувшись, прошептала Арина. И сглотнув, с трудом произнесла. — Но… что буду делать я, если с ним что-нибудь случиться? Из-за меня? Как я себя буду чувствовать? Я…

Риш замолчала, не в силах справится с эмоциями. Шут тихо выругался и, спустившись на пол, встал на колени, беря дрожащие ладони соседки в свои руки, легонько их сжимая.

Он-то прекрасно понимал, о чём она думала сейчас.

Во-первых, его подруга детства отчаянно боялась за Лександрыча. Ну да, уже успела влюбиться до чёртиков, это-то уж точно без сомнений! И да, не безосновательно она за него переживала, надо сказать… Что иногда творила золотая молодежь, Лёха знал не понаслышке, а что уж могли иной раз вытворить их куда опытные и богатенькие предки, наделенные еще и властью…

Сколько уже трупов валяется на дне местной реки и где-нибудь в лесочке за городом? Тут и к Харон за статистикой ходить не надо, и так понятно без калькулятора и официальных данных!

Во-вторых, Арина боялась и за него, за Шута. Как за единственного друга, близкого человека и почти что брата. Она понимала, что скажи, кто этот му…. мужик, и парень сразу отправится на разборки — тут вообще без вариантов, ибо так оно и будет! И, естественно, огребет по полной, ввиду разных «весовых» категорий. Даже к гадалке не ходи…

Ну, и, в-третьих, Ришка, перед которой с детства стоял пример собственного отца, слишком сильно боялась чувства вины. Хотела она этого или нет, но события детства всё-таки сильно сказались на ее психике. И её уже не перекроить, хоть ты из кожи вон вылези и тресни!

Леха понимал, что ни слова из нее вытянет. Что ни скажи, ни сделай, как не угрожай, как не доказывай, что они с Михой далеко не подростки и сами разберутся — хренушки! Риш будет упорно молчать, боясь подвергнуть их хоть малейшей опасности. Да еще и наверняка попытается держаться от собственного шефа и парня как можно дальше…

Млятушки… И что теперь со всем этим делать прикажете, а?

— Кто ж на тебя запал-то так… — со вздохом протянул Шут, коснувшись лбом ладони своей подруги. И вдруг похолодел, кое о чем вспомнив. — Ри-и-иш… я надеюсь, он не…

— Нет, — отрицательно покачала головой девушка и даже улыбнулась. Слабо, но совсем не наиграно — у парня прям камень с души свалился. — Не беспокойся, Лёш. Это было всего лишь… предупреждение.

— Ни хера себе предупреждение! — не сдержавшись, парень рыкнул. — Да у тебя на спине живого места нет! И еще неизвестно, что там с твоими органами творится! С утра же пойдем в больницу!

— Нельзя, — поморщившись, тихо вздохнула Арина. — Врачи спросят, откуда… Со мной всё в порядке, правда. А синяки пройдут.

— Пройдут? Пройдут?! — зло прищурился Шут и, встав, закурил, принимаясь нервно метаться по комнате. — Допустим, твои внутренности и ребра не пострадали. Допустим, синяки и ссадины пройдут. Допустим, ты даже со временем об этом забудешь… А я, Риш? Как я могу на это забить, а главное, забыть?! А Лександрыч? Ему что скажешь? Или ты… нет-нет-нет! Ришка, ты не можешь этого сделать! Ты не посмеешь его бросить! Не теперь, когда у вас всё только устаканилось! Да ты же жить без него не можешь!!

— Да, не могу! — голос девушки прозвучал неожиданно громко и зло, она даже приподнялась на кровати, прижимая одеяло к груди. — А что ты мне предлагаешь, Лёш? Что?! Что я должна сделать?!

— Как минимум, он должен знать! — парень сам не заметил, как тоже начал повышать голос.

— Ты знаешь его характер, — невесело усмехнулась Риша, садясь и обнимая себя за плечи. — Ты знаешь, на что он способен, когда зол! Я не смогу его остановить, ты не сможешь… да не сможет вся банда вместе с Харлеем! И что будет в итоге? Он пострадает и всё из-за меня!

— Позволь ему самому решать! — не сдержавшись, Шут саданул кулаком по стене. С зажатой меду пальцев сигареты на пол свалился уголек, оставив ожег на коже, но брюнет этого даже не заметил. — Он не маленький мальчик, в конце-то концов!

— Да! — девушка уже не кричала — она просто дрожала, низко опустив голову, роняя крупные капли слез на колени. — Не маленький. Но и… он… не мальчик.

— Твою ж! — коротко ругнулся Лёшка, взъерошив пятерней собственные волосы.

Да что ж там за хрен-то такой, что Ришка просто уверена в его силе и, млять, могуществе?! Точно уж не владелец «Андромеды» — тот хоть богат и при связях, да только Мих его с пол пинка заткнет раз и навсегда!

И если ситуация действительно настолько хреновая, то что же теперь делать?!

Звонок мобильника прозвучал некстати. Очень, очень уж некстати! А если учесть, что характерная мелодия группы «Король и Шут» про некроманта стояла на одном единственном байкере, его вызов сейчас был вообще как нашествие саранчи во время жуткой засухи!

Ругнувшись, Алексей достал из кармана телефон… и Арина, подавшись вперед, ухватила его за запястье, отчаянно мотая головой:

— Не надо, Лёш… Пожалуйста, не надо!

Вырвав свою руку, злой Лёшка все-таки принял вызов:

— Да?

— Нашел? — естественно, в трубке послышался взволнованный голос владельца «Максимуса».

— Нашел, — хмыкнул брюнет совсем невесело. Его соседка, услышав такие слова, низко-низко опустила голову, беззвучно всхлипывая, обнимая себя за плечи… И Шут, мысленно сматерившись, не выдержал. Оперевшись спиной на стену, он постарался откликнуться ворчливым и недовольным тоном, хотя с языка рвался один мат и сарказм. — А скажи ка мне, Лександрыч… Ты что творил с моей соседкой, что она заснула, не долетая до подушки и даже не раздевшись до конца, а?

— Чего? — рокер на том конце провода явно выпал в осадок после такого наезда. — В смысле?..

— В прямом, — невесело усмехнулся Лёха, скривившись в ответ на взгляд подруги детства, полный слез и благодарности. Врать шефу и другу отчаянно не хотелось… Но разве у него был какой-то выбор? — Спит она мертвецким сном, сладко посапывая в подушку. Даже джинсы не стянула.

— Твою ж… — откровенно ругнулся Миха. Дальнейшая его реплика прозвучала как-то виновато. — Она почти не спала ночью после работы. И Рыж наверняка вымотала её своим походом по бутикам.

— А я о чём? — насмешливо откликнулся Шут, прижимая телефон плечом к уху и подкуривая потухшую сигарету. — Ришка и так к графику клуба не привыкла, плюс универ еще… Короче, ухойдокали вы мою стойкую соседку всё-таки. А телефон, по ходу, с голодухи сдох гораздо раньше своей хозяйки.

— Блин, — парень готов был поспорить, что владелец клуба сейчас раздосадовано запустил пятерню в собственную шевелюру, прислонившись пятой точкой к столу в своем кабинете. — Сейчас приеду, заберу её.

— Ага, — почти не наигранно хохотнул Лёха. — Вот выспится они при этом прям ваще-е-е…

— Согласен, — судя по голосу, байкер откровенно поморщился. — Ступил. Но ее предок…

— Да нет его, — фыркнул Шут, глядя на подругу детства, которая вроде бы начала успокаиваться. По крайней мере, она больше не плакала — уже хоть что-то! — С моим синячить усвистели.

— Останься у нее на всякий случай, — невесело попросил Миха. — В универ утром не буди, пускай отдохнет как следует.

— Без проблем, — пожал плечами Шут. И, когда его собеседник отключился, не прощаясь, убрал телефон в карман, медленно затушил окурок в горшке несчастной фиалки, спрашивая холодным, равнодушным тоном. — Теперь довольна?

— Спасибо, — тихо прошептала Риша в ответ.

На нескольких долгих мгновений в небольшой, почти по-спартански обставленной комнате воцарилась неприятная тишина, нарушаемая только невеселой ухмылкой Шута, тупо и методично вкручивающего «бычок» в землю.

А затем послышался судорожный всхлип. Алексей замер, решив, что ему показалось, но всхлип повторился вновь. А затем еще один и еще… До тех пор, пока Арина окончательно не разревелась.

Сообразив, что лоханулся, Лёшка бегом кинулся на кухню. Перерыв содержимое шкафов, отыскал-таки материны успокоительные капли с сильным снотворным эффектом, быстро развел их в воде и, подумав, слушая доносящиеся из комнаты рыдания, увеличил дозу вдвое. Вернулся обратно и почти силой всунул стакан в трясущиеся руки своей подруги детства.

Надо признать, что заставить ее выпить лекарство удалось с трудом…

Ришку трясло так, что ходуном ходили не только руки, а вся она сама!

Ругнувшись, Шут схватил одеяло и просто замотал девушку в него, после чего поднял ревущий «сверток» на руки и усадил к себе на колени, крепко прижимая к своей груди, одновременно боясь навредить ее спине еще сильнее. Но и тут выбора не оставалось — у Арины началась полноценная истерика…

Риш вообще никогда не плакала, не смотря на то, что не умела терпеть боль, была слабой и очень ранимой. Парень ее слез не наблюдал, если честно, лет уже так несколько… Но ведь подобное не могло длиться вечно, верно?

Тем более после такого — чудо, что она вообще еще как-то сдерживалась!

И, скорее всего, дело было даже не в физической боли, а в душевной. Девушка просто не хотела принимать случившееся, а главное, не желала отказываться от Алёхина… И при этом понимала, что по-другому поступить не может.

Чёрт!

Она ведь реально собиралась расстаться с Лександрычем!

До Шута только сейчас дошла столь простая истина. И ведь соседку уже не отговорить от этого решения, не переубедить, не успокоить, не запретить! Вот же жо…

— Лёш, пусти, — как только истерика стала потихоньку отступать, у Арины стали медленно, но верно закрываться глаза. На ее организм лекарства всегда действовали быстро и сильно, а после такой дозы и подавно. Неудивительно, что она захотела спать еще до того, как на ее глазах высохли слёзы!

— Сиди уже, — беззлобно хмыкнул Шут, ослабляя хватку, но только совсем чуть-чуть, чтобы ей было легче дышать. Он понимал — отпусти он сейчас девушку, позволь ей подняться, как она тут же без сил грохнется на пол.

Отходняк — вещь всегда неприятная, но что теперь поделать? Да, Лёха терпеть не мог женские слезы, а Ришкины он ненавидел вдвойне. Но если в первом случае они его просто раздражали, то во втором он всегда просто и незатейливо хотел грохнуть обидчика своей горячо любимой сестренки. Все знали, что Чернов впадал в состояние ярости, увидев хоть одну слезинку в ее огромных синих глазах, и что остановить его было почти невозможно. Вольным и невольным обидчикам всегда приходилось туго…

До сегодняшнего дня. И, как ни крути, он внезапно оказался в полной и почти беспросветной заднице!

— Прости меня, — тихо, едва слышно шепнула Арина, чьи глаза уже закрылись совершенно, даже не пытаясь сопротивляться сну, а ее тело безвольно обмякло в глубине одеяла. И всё равно, даже находясь в таком состоянии, она осталась верна себе и вздумала извиняться, помня о том, насколько парень ненавидит ее такую.

Слабую. Расклеенную. Беззащитную…

И что сам в такие моменты ощущает себя абсолютно беспомощным.

Вот что делать с этой невозможной соседкой, а?

Когда она уже начнет думать о себе, а не о других?!

— Спи, Риш, — парень коснулся губами ее лба самым обычным, братским поцелуем. И, заметив, что девушка всё-таки вырубилась, подавив вздох, аккуратно прижал ее к себе, машинально укачивая, как делал это всегда, когда она плакала, начиная я самого детства. И от такой привычки отказываться как-то не собирался, только вздохнул негромко. — Спи. А я пока подумаю, что же мне с тобою делать…

Оставлять всё, как есть, нельзя. Но что же конкретно предпринять?

Лександрычу не скажешь, иначе Ришка его не то, что съест со всеми потрохами… А просто и незатейливо обидится. Причем так, что будет держаться подальше и рта больше не раскроет! И как тогда за ней присматривать? А если еще что-то приключится?

Не вариант, Риш ему доверяет и обмануть ее доверие он не может, просто не имеет права.

Засада…

Рассказать банде в обход Михи и попросить помочь? Чем, собственно, не вариант?

Да только что, если Риш права? И у того, кто избил ее, действительно хватит сил, денег и связей, чтобы поставить в опасное положение всех байкеров клуба разом?

Не, понятно, что те за друг друга горой и хрен кого испугаются, да только… Имеет ли Шут право так рисковать? Даже не собой, а ими?

Настолько скорешиться они еще не успели, это факт. Но опять же, если речь идет о девушке их друга?

От многочисленных вопросов и предположений у Шута пошла кругом голова.

Подавив вздох, он поднялся и, аккуратно переложив спящую девушку на кровать, открыл форточку, а затем уселся на узкий подоконник, снова закуривая.

А потом вдруг усмехнулся, осознав одну простую истину.

Арина хотела, чтобы он узнал о случившимся, иначе бы не пришла к нему. Хотел бы скрыть, пошла бы домой, притворилась больной или еще что…

Но она пришла именно к нему! Да, всего не рассказала, запретила сообщить Михе и вмешиваться…и всё же. Она надеялась, что Лёшка ей поможет, найдет выход из сложной ситуации, разберется. Вряд ли она отчетливо это осознавала, скорее надеялась на такой исход в глубине своей души, сама того не понимая.

Да, Шут обычно делал то, что просила Арина — ну не мог он ей отказать!

Но теперь, да еще и в таком деле… Хрена с два он останется стоять в стороне и пойдет на поводу у ее желаний!

И если еще пару месяцев назад Алексей бросился бы на разборки, особо не задумываясь о последствиях и плане действий, то какой-то месяц обучения и стажировки в таком месте, как «Максимус», изменил его восприятие и мышление почти до неузнаваемости.

Кажется, есть у него одна мысля, кто может ему помочь, и подскажет, что конкретно нужно делать…

Соскочив с подоконника, Шут убедился, что измученная морально и физически девушка крепко спит, и вышел в коридор, плотно притворив за собой дверь, попутно доставая телефон из кармана.

Оставалось только надеяться, что этот человек сейчас окажется один и в зоне доступа…

А там уже, как говорится, будем посмотреть.

***

Утро встретило меня гудящей головой и абсолютно разбитым состоянием.

Глаза опухли и сразу не открывались, виски покалывало, мешая сосредоточиться и понять, где я вообще оказалась. Спустя пару долгих минут, наконец, пришло осознание — я в комнате Шута.

Слава богу…

Вчерашние события сейчас плохо поддавались воспоминаниям, если честно. Смазанные отрывки, расплывчатые образы, нечеткое осознание случившегося — вот и всё, что ощущалось вместе с опустошением в душе.

Но, стоило только сесть, как к расклеенному состоянию добавилась сильная боль в спине.

Воспоминания вернулись сразу вместе с ней, но… Слез уже не было.

Замотавшись в одеяло, осторожно встала и направилась в сторону коридора, чувствуя, как меня пошатывает от слабости. И даже не испугалась, услышав на кухне громкие голоса, переругивающиеся между собой. Первый принадлежал моему соседу, а второй…

Я почти не удивилась, когда его услышала.

На небольшой кухне было накурено, требовательно свистел чайник на газовой плите, и в голос, особо не сдерживаясь, откровенно ругались два Алексея…

И оба резко замолчали, стоило мне только неуверенно перешагнуть порог.

— Ну, здравствуй, здравствуй, Риша, — расплылся в пакостной улыбке мой преподаватель, медленно поднимаясь со скрипучего деревянного стула, на котором сидел. — Я прям даже не знаю, что еще тебе сказать, чтоб не сматериться!

— Здравствуйте, — собственный хриплый голос опознавался с трудом, но в глаза байкеру я смотрела спокойно, почти даже равнодушно. Я подозревала, что Лёшка не выдержит и расскажет кому-нибудь, по-другому и быть не могло. Правда, я почему-то думала, что этим «кем-то» будет Олег, но никак не наш юрист…

Хотя, к кому еще он мог обратиться?

— У-у-у, как всё запущено! — присвистнул Лектор, затушивая окурок в тяжелой синей стеклянной пепельнице. Обойдя стул, он уперся ладонями в его спинку и, постукивая по ней пальцами, хмыкнул. — Садись, краса моя неземная и рассказывай, как ты умудрилась вляпаться. Точнее, как давно! Хотя не, дай сам угадаю — с прошлой весны. Так?

— Но откуда вы… — от удивления машинально перешла на уважительное обращение, осторожно присаживаясь на стул, зябко кутаясь в одеяло.

— Риш, я не дурак, — усмехнулся Алексей, опираясь спиной на холодильник, складывая руки на груди. Непривычно серьезный и молчаливый Шут спокойно занялся насвистывающим чайником, не вмешиваясь в разговор, который, как я подозревала, вот-вот перейдет в банальный допрос.

И я понимала, что теперь отмолчаться не удастся. Вчерашние эмоции схлынули, оставив после себя усталость, пустоту и осознание, что пустить всё на самотек не получится.

Лёшка уже знает, хоть и не обо всём, а значит, не останется в стороне в любом случае. И лучше будет, если ему кто-то поможет, чем он попытается сделать хоть что-то в одиночку. Именно попытается — в благополучный исход мне, увы, не верилось…

Желание что-то делать, сопротивляться, бороться за собственное счастье пропало еще вчера при свисте ремня и под градом ударов, обрушившихся на мою спину.

— Олег еще с самого начала твоей работы в клубе пришел ко мне, — видя, что я не собираюсь его расспрашивать, Алексей продолжил сам, не сводя с меня внимательного взгляда. — Спрашивал, нет ли у тебя врагов в университете. Я заверил, что их нет… Ошибся, как оказалось. Один вопрос, Риш: почему ты не сказала сразу?

— Лёх, хорош, — спокойно перебил его Шут, выставляя передо мной чашку крепкого чая. Бросив взгляд на хмурого Лектора, сосед привычно уселся на подоконник. — Не нагнетай. Понятно же, что боялась.

— Понятно, — усмехнулся байкер. — Понято то, Лёшка, что не только Ришка наша вляпалась в это дерьмо… Есть подозрения, что там еще куча таких же «Ришек», за которых заступиться не кому, а потому они молчат в тряпочку, терпя приставание этого любвеобильного мудака и щеголяя ссадинами на своем симпатичном личике!

— То есть? — я недоуменно посмотрела на правоведа, начиная понимать, к чему он клонит. — Вы хотите сказать, что…

— То, что я сейчас хочу сказать, ни одна цензура не пропустит! — откровенно ухмыльнулся Ганнибал, глядя, как я обхватываю кружку непослушными, трясущимися руками. — Да, Риш, ты у нас не такая уж единственная и неповторимая! Я знаю, как минимум, еще двух студенток, коих имел сомнительное счастье лицезреть с подбитым лицом и проблемами на сессии! А потом, о чудо, всё как-то разрешалось каким-то чудным образом… Я-то думал, в семье там проблемы, от того успеваемости никакой, а чудеса эти взятками называются… Но нет, млять! Оказалось, что это наш собственный ректор так любовниц себе набирает!

— Риш, это правда? — мрачно посмотрел на меня сосед, а я… Я промолчала, отводя взгляд.

Да. Это было правдой.

— Да я тебе это сразу сказал, — хмыкнул Лектор. — Схема стара, как мир. Выбрать хорошенькую девушку, устроить ей неприятности с учебой и предложить их разрулить, попросив в качестве благодарности сам знаешь что. Только тут, как я понимаю, в случае отказа, девчонкам доставались побои, а за рассказ и заяву в ментуру — вылет из универа. Так?

И снова мне нечего было сказать. Рокер был прав во всем… за исключением некоторых мелочей.

— Что и требовалось доказать, — развел руками мужчина. А затем, подавшись вперед, вдруг присел на корточки возле меня, говоря уже абсолютно спокойно и серьезно. — Арин, прости.

И я поняла, о чём идёт речь, заодно понимая, как он обо всём так быстро догадался.

Ведь побои у меня появились как раз после его неудачной шутки, следствием которого стало появление Миши в универе…

— Вы же не знали, — я тихо вздохнула, согревая невесть от чего замерзшие руки о горячую керамику, невесело улыбнулась. Мне и в голову не приходило винить его хоть в чем-то.

— Это все херня и лирика, — откликнулся Шут с подоконника. — Понятно, что тут никто ничего не знал и предположить не мог. Делать-то что теперь?

— Я тебе уже говорил, — вздохнув, отозвался Алексей, поднимаясь. — Риш права — Лександрычу знать ни о чем не стоит. Он же у нас как Халк — как что взбесит, так сразу «крушить, ломать»! Переломает ушлепка так, что патологоанатомы останутся в вящем недоумении, глядя на этот новоявленный пазл…

Шут на этой фразе как-то странно хрюкнул, подавившись чаем, но комментировать свои мысли отказался, только мотнул головой, давая байкеру знак не обращать на него внимания.

Тот плечами пожал и всё-таки продолжил, снова опираясь спиной на старенький холодильник:

— В любом случае, Миха за тебя, солнце мое, реально прикопает кого угодно. Нет, за нанесение тяжких телесных мы нашего шефа, конечно, отмажем… Но вот доказать хрен что выйдет. К тому же, не стоит забывать о неком дяденьке, щедро спонсирующем наш институт, через который отмывается энное количество денюжек. Именно им тебе и пригрозили, так? Можешь не отвечать, и так понятно… А вот он-то как раз за своего подчиненного может и обидеться. Хорошо так обидеться… Риш, давай по чесноку: я сильно сомневаюсь, что меценат может навредить Лександрычу, тебя просто и конкретно запугивают. Но всё-таки, пока я всё не выясню, от Михи тебе придется держаться подальше, во избежание, так сказать. Понимаешь?

Я молча кивнула, опуская взгляд, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Да, я всё это прекрасно понимала. И всё-таки…

— А что потом? — поинтересовался Шут, теребя в руках незажженную сигарету.

— Всё просто, — пожал плечами Лектор. — Навтыкаю камер, найду остальных девчонок, уговорю их дать показания, соберу компромат и засадим этого ублюдка. Что же касается мецената, который, скажу я вам, не последняя фигура в городе, тут надо думать. И, Риш, прости, но банду я всё-таки подключу.. Чем больше людей будет в курсе, тем меньше риск — убирать кучу свидетелей ни один дебил не станет.

Я вздрогнула, не сумев сдержаться и остывший чай выплеснулся на чистую столешницу. Он… он так спокойно говорил об этом!

— Лёх, — укоризненно посмотрел на него Шут. — Я-то понимаю, что ты реальную правду говоришь. Но аккуратнее можно?!

— Пардон, — по ухмылке того, кого не просто так окрестили прозвищем кинозлодея и психопата, было видно, что смутить его не удалось абсолютно. — Но приукрашивать смысла я не вижу. Вы вляпались, детишки. Ректор — фигня по сравнению с тем, кто стоит за ним. На него придется собирать компромат, и компромат нефиговый, а для этого мне понадобится помощь, как минимум, Олега и Кощея. Я бы еще Полонского втянул, с его-то мозгами и связями… но там посмотрим, как пойдет, загадывать не буду. Задача ясна?

Я неуверенно кивнула, Лёшка рядом тоже согласился.

— Отлично, — усмехнулся Алексей, устало потирая переносицу. — М-да уж… задачка для слона. Ладно. Шут, дуй на занятия, учебу никто не отменял, не смотря на все форс-мажоры. Риш — приводи себя в порядок, поедем к одному моему знакомому снимать побои. Не дрожи, понимаю, что не хочется. В ментуру тебя прям щас никто не потащит, а в будущем это пригодится. Вопросы есть? Вопросов нет! Работаем!