Тело

Анна Ковальди, 2015

Душа погибшей девушки переселяется в тело игрушки одного инопланетянина. И с этого момента все в его жизни меняется…

Глава 2

— Теге! — шипение было взбешенным, даже угрожающим. Но мне в данный момент было настолько плохо, что инстинкт самосохранения полностью отключился. Я с трудом сумела раскрыть глаза и немного приподняться на локте. Белокожий!..

Это движение стало пределом моих возможностей, поэтому, идентифицировав источник шума, я в полупрострации обмякла назад — на пол очистительной кабины. Искры сверху уже не сыпались.

— Теге! — странный мужчина присел рядом с моим, свернувшимся калачиком, телом, с оттенком недоумения на лице вглядываясь в меня.

«Еще потыкай…» — безразличная ко всему, подумала я и закрыла глаза. Так было проще.

— Что происходит? — спросил белокожий, обращаясь скорее к себе, и подхватил меня на руки. — Теге находится в странном состоянии.

Бывают моменты, наверное, когда даже угроза утраты языка не останавливает, и я, с трудом разомкнув губы, прокряхтела:

— Пить хочу и… есть.

Белокожий замер на месте. Постояв несколько секунд в озадаченном молчании, он уточнил:

— Как это?

— Хочу, — больше я промямлить ничего не смогла, тяжело привалившись к его плечу. Во рту совершенно пересохло.

Движение возобновилось. Потом меня положили, скорее всего, на тот же спальный пузырь. И спустя пару минут в приоткрытый рот мне воткнулась какая-то трубка. Не задумываясь, потянула ее содержимое внутрь, с облегчением почувствовав на языке сладковатый и густой привкус, схожий с фруктовым пюре. Два в одном — и еда, и питье. Впрочем, я так обессилела, что была неимоверно счастлива и этому.

— Почему Теге не питалась? — приоткрыв глаза, обнаружила нависшее надо мной белое лицо с алыми глазами.

— Не знаю, что есть, — с большей отчетливостью прошипела в ответ.

— Что и всегда… — недоумение странного мужчины возросло троекратно.

— Как… — я прокашлялась, — твое имя?

На лице белокожего отразилось потрясение. Он довольно долго рассматривал меня, прежде чем негромко переспросить:

— Теге хочет знать мое имя?..

— Да, — я слегка кивнула.

— Зачем? — подозрительно уточнил незнакомец.

— Чтобы обращаться, — дивясь его странности, пояснила я, поджимая колени. Постоянно находиться раздетой так унизительно!

— Теге собирается… общаться со мной?! — если в природе существует абсолютное потрясение — я его сейчас лицезрела.

Еда сделала свое дело, несколько возродив меня к жизни и немного наполнив силами.

— Ну, если это запрещено — не буду, — всполошившись, что нарушаю серьезный запрет, пошла я на попятную.

Неожиданно мужская рука решительно обхватила мое лицо и, удерживая подбородок, он уставился в мои глаза, не позволяя уклониться. Смотрел он долго — минут десять. Я уже начала опасаться того, что он там увидел, когда белокожий присел на корточки рядом и неверящим тоном прошипел:

— В Теге вселилась душа!

Насторожившись, рассматривала недоверчивое выражение мужского лица. Словно души у подобных мне не могло быть по определению. Но он сам ведь явно одушевленный. А внешне мы точно относимся к одной расе.

— А… что с того? — переспросила осторожно.

— Что я буду делать с Теге, в которой душа? — он привычно не обращал на меня внимания, адресуя вопрос себе. — Ты уже скоро мне понадобишься…

И резко выпрямился, словно пронзенный внезапной мыслью:

— Так вот почему ты не могла найти еду. Твоя душа… чужая? — судя по замершим в напряжении чертам лица, это было совсем не хорошо. — Отвечай!

— Не знаю, — искренне призналась ему. И тут же поинтересовалась. — А мое имя узнать можно?

Алые глаза изумленно округлились:

— А зачем Теге имя? Ведь души у них нет.

«Потрясающе!»

— Тогда буду представляться старым именем — Марина!

На этот раз у белокожего округлился и рот. Что не так с этими Теге?..

— А кто такие Теге? — чувствуя, что оживаю с каждой минутой, вдогонку своим мыслям уточнила у незнакомца.

— Те, кто без души, — прозвучал на удивление «содержательный» ответ.

— А одежду какую-нибудь можно? — вспомнила я о самом необходимом, поеживаясь под его недвусмысленным взглядом.

— Зачем Теге одежда? Ты же не можешь покинуть мою личную территорию, — он опять смотрел удивленно. — И можешь понадобиться мне в любой момент — что же, ждать, пока ты обнажишься?..

Теперь глаза на лоб полезли у меня — вот это логика… И самое скверное, что голой ходить совсем не хотелось.

— Может, все же можно? — настойчиво переспросила я.

— Нет! — кажется, он был возмущен моей просьбой.

Подозрения подтвердились, когда, стоило открыть рот для возражений, белокожий резко перебил меня:

— Молчи! Я не разрешаю тебе говорить. Ты — моя Теге, и этим все сказано. Но как только смогу, я тебя обменяю. Зачем мне Теге с душой?.. А сейчас вставай и иди в очистительную кабину.

В последней фразе прозвучал явный приказ. Я же, несколько расслабившись во время хоть какого-то диалога, решила не подчиняться. Тем более все равно грозят обменять, а раз и так не считаются… Пережившим смерть уже ничто не страшно. Конечно, хотелось бы второй шанс использовать максимально эффективно, но вытирать о себя ноги не позволю. В конце концов, кем бы ни были эти бездушные Теге, у меня-то душа есть!

— И не подумаю! — в итоге категорично озвучила позицию.

Белокожий круто развернулся в мою сторону и рявкнул:

— Теге молчит и делает то, что должна!

— Я — Марина! А Теге пусть делает, я не возражаю, — проявила я природное упрямство, не сдвинувшись с места.

Алые глаза сузились, после чего их обладатель подскочил ко мне и, схватив за руку, вопреки моим попыткам удержаться, стащил с пузыря и поволок в направлении очистительной кабины.

— Заменю тебя на другую не раньше, чем через неделю. А как я все это время обходиться буду без Теге? Я же пиалин.

«Одинокий», — тут же чудным образом идентифицировала я его шипение.

— А про воздержание слышали? — отчаянно брыкаясь, выкрикнула я.

— Ты смерти моей хочешь? — судя по тону, белокожий был в ярости.

— Тогда женитесь! — привычная ранее земная интерпретация прозвучала необычно и по-новому.

— Ты смерти моей хочешь?!

Что за народ?.. Или вид?.. Или раса?..

Меня вновь втолкнули в памятный угол и одним быстрым движением сковали руки.

— Урод! — от всей широты русской души рявкнула я, надеясь, что и на их шипящем это прозвучит оскорбительно.

— Мне неважно: жениться не собираюсь, — категорично рявкнул белокожий в ответ, снова пристраиваясь ко мне сзади.

— Чтоб тебе импотенцию заработать! — со злости «выплюнула» ему.

Опять поимеют! Не смертельно — уже проходили, но зло берет. Что это за Теге такие бездушные? Вот свезло мне!

Белокожий позади неожиданно замер. Неужели впечатлился угрозой?

— Теперь я понимаю, как это прекрасно, когда Теге без души и молчит. Из-за тебя весь день истратил напрасно, — приподнимая меня за бедра, прокомментировал он.

— Понимаешь?! — я все же пыталась вывернуться из его хватки, лягаясь ногами. — Ты не можешь понимать, тебе не с чем сравнивать. Ничтожество! Отпусти меня и я покажу тебе разницу. Каков секс с живой партнершей по сравнению с молчаливым бревном (надеюсь, в их мире есть аналогия)! Потом мне ноги целовать будешь в благодарность, когда поймешь.

— Молчать! — притиснув меня спиной к гладкой стене кабинки, белокожий намеренно агрессивно врезался внутрь меня своим членом. Увы, мое новое тело и это восприняло с долей смирения и готовности, явно привычное ко всякому. Но не душа! Пусть руки связаны, но характер не задушишь — стоило белокожему толкнуться в меня глубже, приблизив при этом свое лицо к моему, как я с остервенением впилась своими устрашающими клыками в его щеку.

Мужчина зашипел, однако не дернулся, не отстранился и не попытался вырваться. Мы так и застыли, уставившись друг другу в глаза: я, вцепившись в его лицо и остервенело сжимая челюсти, желая как минимум тоже причинить ему боль, а как максимум — вырвать из него кусок плоти! Да, злость была такой, что сметала в моей душе все человеческое. Да и в ходу ли здесь подобное?.. Пока со мной обращались не лучше, чем с животным.

Белокожий сверлил меня не менее яростным взглядом, но не издавал ни звука, не позволяя мне определить успешность собственных стараний. И это было не единственное место, где мы соединялись…

Внизу, глубоко во мне, пульсировал жаждой движения так же замерший член. И, спустя несколько напряженных и злых секунд, когда мне казалось, что от нас повалят искры куда как более огненные, чем те, что влажными дорожками сыпались сверху, он вдруг резко дернулся вперед. Не просто глубоко, а недопустимо глубоко… больно! Мучитель, сдавив мои бедра руками в невероятно сильном захвате, так вдавил меня в стену, что она фактически слилась с глянцевой поверхностью позади, и ударил мое лоно безжалостно. Пронзительная боль — мне показалось, что его горячий орган противоестественно удлинился, указав мне на все же существующие границы возможного у моего нового тела — заставила громко закричать, освободив его лицо.

— Мерзавец, — чувствуя сбегающие из глаз слезы, всхлипнула я, ненавидя его в этот миг так, что разорвала бы на части голыми руками, если бы могла. И зажмурилась, стремясь скрыть вспыхнувшее отчаяние — что я могу?.. Не желая видеть белокожего. Вот и первое ранение в этой сексуальной войне.

«Ранения», — мысленно поправила я, вспомнив про укус и неожиданно ощутив на языке вкус сладковатой крови. Сразу поняла — его.

Мужчина молчал. К счастью, и не двигался больше внутри меня. Хотя хватку не ослабил, но сейчас это было к лучшему: он удерживал меня на весу, иначе бы я усугубила внутренний разрыв, насадившись на его член еще глубже. В этой тишине и неподвижности, нарушаемой лишь звуками нашего дыхания и шуршащим потоком влажных искр, прошло не меньше пяти минут, когда я, испытывая недоумение и опасаясь чего похуже, открыла глаза.

Белокожий внимательно наблюдал за мной. Его лицо с алыми глазами было совсем рядом, фактически провоцируя меня на повторный укус. Но я сдержалась, понимая, что этим только наврежу себе.

— Регенерация сильная, — словно самому себе, пояснил он с неожиданно довольным выражением лица, — за пять минут все затянется.

Взгляд непроизвольно дернулся к сочащейся странной голубоватой кровью отметине на его щеке. Тут явно ничего не изменилось.

— Я не Теге, — верно истолковал он мое непонимание.

Конечно! Не может не быть компенсации за такую второсортность и постоянное использование, как с этими Теге. А были бы они еще и ядовиты, я б смирилась со своей долей… Но, судя по виду белокожего, с этим не повезло.

Он был живее всех живых, когда вновь начал двигаться внутри меня. И — что было обидно до слез — мне было не больно. Ни капельки! А вот приятно — да. И это ощущение удовольствия усиливалось с каждым его толчком, как я ни старалась мысленно накручивать и ожесточать себя. Мерзкий белокожий… Оооо…

Это чуждое тело предавало меня по всем направлениям, обладая какой-то нездоровой повышенной возбудимостью, реагируя на малейшее движение мужского члена. А белокожий двигался очень активно — вновь и вновь полностью выходил из меня и снова неумолимо вторгался внутрь, принимался вращать бедрами, перемещаясь в моем лоне, обрабатывая каждую складочку, ритмично соприкасаясь с каждой внутренней стенкой. Меня трясло от избытка ощущений, распаляло от этой безжалостной твердости внутри, с каждым его толчком выплескивая наружу капли влажного желания.

Белокожий, кажется до синяков вцепившись в мои бедра руками, не позволяя и помыслить о том, чтобы сдвинуться или шевельнуться, опершись лбом о глянцевую поверхность стены над моим плечом, истово врубался в меня. Он явно искал разрядки, стремился достичь кульминации и освободиться от собственного напряжения.

Гиперсексуальный мужчина! Или это период у них такой — настоящий спермотоксикоз?.. Ничего не ясно и непонятно. И — что хуже — объяснять не считают нужным.

Сама уже достигла потолка сегодняшних возможностей, кончив несколько раз и совершенно обессилев от этого выплеска эмоций, безвольно обмякла на его члене, более не сопротивляясь и не имея возможности как-то воспрепятствовать удовлетворению им своих потребностей. Меня опять имеют и снова имеют и, судя по всему, будут иметь и дальше… Сил уже не было, а ночь только начинается. Хочу сдохнуть! И так проходит жизнь Теге?.. Это издевательство, а не второй шанс!

Тело настолько поддалось дурману слабости, что я позорно уронила голову на его плечо, провиснув на поднятых вверх руках, капитулируя окончательно. И как-то даже отстраненно, не имея ни душевных, ни физических сил реагировать, прислушивалась к происходящему внутри себя, одновременно рассматривая водопад бенгальских искр, которые, падая на пол, удивительным образом просачивались внутрь и исчезали.

Зачем в этом теле душа? Белокожему она явно не пригодится. А мне только мучиться и терзаться придется из-за происходящего.

Мужчина (спустя минут сорок — не меньше!) наконец-то решил, что насытился «приятностями» и позволил себе, резко погрузившись в меня членом по самое основание, вдавив чреслами мои бедра в стену, кончить. Я отчетливо ощутила этот последний удар, как и последовавший за ним выплеск горячей влаги. Долгий выплеск.

Он почти сразу отстранился, освобождая от себя и даря рукам свободу. Я уже привычно «стекла» вниз, обмякнув на полу с закрытыми глазами, полностью безразличная ко всему. Вот так — уже и нагота не напрягала. Такими темпами стану идеальной Теге. Печально.

— Стой, — белокожий поднял меня на ноги и прислонил к стене.

Ноги, ослабшие от пережитого напряжения, свело судорогой и я с болезненным вскриком рухнула на колени, едва успев выставить вперед ладони.

— Теге! Я велел стоять, — раздраженное шипение. И снова попытка вернуть меня в вертикальное положение.

Я зашипела, почувствовав уколы сотен невидимых игл, а ноги снова подкосились. С гневным рыком белокожий обхватил меня за плечи, удерживая на месте.

— Зачем падаешь? — искреннее недоумение в тоне.

— Больно, — сдавленно шепнула я.

Его рука тут же, раздвинув мои ноги, скользнула внутрь. Пальцы вторглись туда, где только что хозяйничал его член, и принялись, методично ощупывая, прохаживаться по скользкой еще внутренней поверхности моего лона. Длина пальцев позволяла ему обследовать меня полностью.

— Лжешь, — удивленно отметил белокожий через несколько минут интимного «осмотра».

Я только пожала плечами (у кого что болит…), но стоило ему отвести руку от моего плеча, рухнула вновь. Судорога — это надолго и, как выясняется, во многом объясняется психологией: вряд ли Теге они беспокоят. В этот раз не упала: мужская рука подхватила в движении, возвращая меня на исходную позицию.

— Не притворяешься?

Неужели до него дошло?!

— Урод! — ограничилась я емким определением, решив, что не буду метать бисер перед явным хряком.

Откинув голову на стену позади, прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Лицо белокожего вплотную приблизилось к моему, алые глаза внимательно всматривались. Потом он молча, наполняя одну пригоршню потоком искр, принялся меня мыть. Плечи, спину, руки, потом его ладонь снова скользнула в меня, очищая и там. Переместив поддерживающую ладонь на мой живот, опустился на корточки и вымыл ноги, заставив меня предварительно раздвинуть их для удобства. При этом он как-то более тщательно и сильно прикасался к телу, то ли массажируя напряженные мышцы, то ли стремясь удостовериться в моих словах. В какой-то миг, надавив на самое болезненное место, заставил меня дернуться и зашипеть.

Резко вскинув голову, белокожий вновь внимательно посмотрел на меня. После чего поднялся на ноги и, развернув меня, поставил по центру очистительной кабинки, прижав спиной к себе.

«Возбужден!» — сразу осознала я, почувствовав его член между своими ягодицами. Ночка ожидается непосильной.

До этого я взгляд специально ниже его груди не опускала, боясь удостовериться в страшной правде — мне в теле Теге не выжить. Сдохну быстрее коня от такой «работы».

А мужчина, рывком наклонив мою голову вперед, принялся промывать мои волосы, нежно подхватывая их руками и подставляя под искрящий сверху поток.

Завершив помывку, мой мучитель, придерживая за плечи, позволил осесть на пол в уголке и принялся за очистку собственного тела. Справился быстро, после чего, хлопком по панели остановив поток искр, подхватил меня на руки и понес на мое «рабочее место» — на спальный пузырь. Надо думать, за продолжением «банкета».

— Ешь, — услышав его слова, неожиданно ощутила в душе яростный протест и, отвернувшись лицом к стене, отозвалась.

— Не буду! Объявляю голодовку! Лучше смерть, чем такая жизнь.

Позади повисло озадаченное молчание, прервавшееся тяжелым вздохом.

— И почему мне так не повезло? — привычно спросил он у себя. — У всех Теге как Теге — молчат и выполняют. А у меня… Голодовка — это ж надо…

Резко развернув меня к себе лицом, сдавил скулы ладонью, вынудив приоткрыть рот. И сразу там оказалась уже знакомая мне трубка со сладкой едой.

— Не знаю, как дождусь замены! — прошипел он.

Я дернулась, стремясь его снова укусить: вот бесит — сил никаких нет! Что ни слово — то меня со всей дури макает лицом в… грязную лужу.

— Ешь! — в приказном тоне прошипел белокожий, не позволяя мне увернуться. — Или буду в таком положении до утра удерживать.

Угроза меня проняла и, чувствуя себя совсем бесправной, начала втягивать пищу. Меня и в этом переиграли! Мой мучитель удерживал меня, пока я не наелась. А потом, стоило мне с чувством разочарования от самой себя вновь отвернуться к стене, не теряя времени даром улегся позади. Причем с очевидными намерениями!

«Как же это… невыносимо. При такой востребованности можно сгореть на «работе»!»

— Может, поговорим для разнообразия? — в ярости вскрикнула, почувствовав, как его ладони устраивают меня в более доступном для него положении. — Ты же мне и секундочки отдохнуть не даешь!

Белокожий позади опять вздохнул:

— О чем разговаривать с Теге? Она не для этого существует. Как же все хорошо было без души…

— Да хоть о чем-нибудь! И я — Марина! — выкрикнула я поспешно, чувствуя, что он уложил меня на бок, заставив поднять одну ногу коленом к груди, чтобы максимально облегчить себе доступ. — Что вы такое? Где мы находимся? Кто такие Теге, в конце концов?!

— Уверяю, тебе ничто из этой информации не понадобится, а вот мне необходимо к завтрашнему дню прийти в норму. Ты, главное, запомни две вещи — молчи и подчиняйся. Все остальное Теге не касается.

— Как не понадобится, если ты меня заменить кем-то другим собрался? — его член уверенно вошел в меня, начиная отсчет новых мучений. Я это уже даже спокойно восприняла… — Значит, все изменится.

— Ммм… — мужчина некоторое время молчал, заставив меня утратить всякую надежду на ответ, и усиленно двигался в моем лоне, шумно дыша и громко шлепая своими бедрами при каждом толчке о мою попку. — Были случаи, когда в Теге попадала душа. Природой в теле предусмотрено для нее место, но изначально хватает не на всех. Душ не так уж и много. Так и возникают Теге. Их изолируют в специальном космическом монастыре и, прекратив стерилизацию, используют уже для размножения. Это дает пиалинам шанс на потомство без необходимости терять статус. Но это редкость.

Мне совсем поплохело, померкло даже собственное негодование, связанное с вновь проявляющимся по мере нарастания напора белокожего возбуждением. Не хочу его хотеть! Но если меня еще и в свиноматки определят… Вот это второй шанс!

— А… потомство только для одного? — вдруг это похоже на наш брачный союз и семью? Я б за любого пошла.

Мужчина яростно зашипел, явно проклиная мою болтливость.

— Нет, каждый раз для нового, желающих в таких случаях невероятно много. Будешь приносить потомство, пока сможешь, — рявкнул в итоге.

А меня едва не стошнило от перспективы. Все возбуждение как рукой сняло.

Но напряжение, мгновенно сковавшее тело, не понравилось имевшему меня мужчине. Рывком перевернувшись вместе со мной и так и не выходя из моего тела, заставил встать на четвереньки. Тяжелая грудь сразу повисла над поверхностью спального пузыря. Белокожий устроился позади, между моих ног, и, покровительственно похлопав меня по одной из ягодиц, «утешил»:

— Я тоже обязательно воспользуюсь шансом, тем более что за твое обнаружение мне позволят сделать тебе ребенка без дара. Твоя последняя стерилизация ослабнет через полгода, вот сразу и заявлю о намерении. В числе первых, конечно, не буду, но в десятке — это реально.

Ох, зря я полезла с расспросами! Теперь будущее предстало вообще кошмарным…

— Обопрись на руки, — прогибая направляющим прикосновением ладони мою спину глубже, распорядился мучитель, совершенно не задумываясь о том, в какое состояние вверг меня своими словами.

И, зафиксировав мои бедра руками, начал вновь долбиться в мое лоно. Его нынешнее положение позволяло врываться в меня каждый раз максимально глубоко. И сильно! Шлепки о ягодицы раздавались вновь и вновь, заставив поверхность попки разгоряченно запылать уже через пару минут. Темп движений возрастал, меня ежесекундно кидало вперед, груди качались, а руки остервенело цеплялись за мягкую поверхность спального места: я элементарно опасалась от такой мощи его движений перелететь через пузырь и шлепнуться на пол. Тут было не до удовольствия — страх падения и ужасающие перспективы свели все на «нет». Поэтому, закусив губу, стойко терпела мужское «внимание». И не представляла, что мне теперь делать!

Так прошло не меньше получаса, пока белокожий все же не кончил, вновь затопив меня изнутри влагой своего удовлетворения.

— А что это за космический монастырь? — стремясь уяснить полную картину будущего, сразу уточнила я.

Очередной тяжелый мужской вздох позади. Он плавно вышел из меня, в очередной раз поразив своей твердостью. Сколько же ему надо?!

— Удаленная станция. Доступ на нее имеют только некоторые сотрудники службы удовлетворения досуга, которые контролируют Теге с душой. И приводят их на оплодотворение в специальное помещение, где уже находится пиалин, внесший дар и дождавшийся своей очереди. И сам процесс они тоже контролируют, так что не надо опасаться. Теге специально готовят, подбирают период, подпитывают нужными веществами, поэтому они оплодотворяются сразу. И через семь месяцев, когда ребенок появляется на свет, благодаря вашей регенерации вы уже готовы для следующего пиалина. Два дня отводится на восстановление. И потом снова приводят на оплодотворение.

Каждая Теге с душой находится в изолированном блоке под постоянным контролем, все ее потребности обеспечены. Ведь дар, который вносят за их использование, неимоверно высок. Для меня, к примеру, в обычных обстоятельствах это стало бы непреодолимой преградой. Хотя я — старший штурман смены и имею приличный доход. Но Теге с душой очень редки… А в тебе еще и чужая душа — многие будут заинтересованы. Ты можешь не сомневаться, что будешь востребована весь период способности к воспроизводству.

Ноги и руки подкосились, заставив меня буквально рухнуть от ужаса.

— Теге! — негодующе зашипел белокожий. — Я еще не закончил!

Но мне уже все было безразлично: стоило представить дальнейшую жизнь сплошной чередой вынашивания новых и новых детей, которые и моими не будут, да еще под постоянным контролем — как нынешний мучитель предстал наипрекраснейшим и наижеланнейшим.

— А если я пообещаю всегда молчать и во всем слушаться тебя, ты можешь не заменять меня? — взмолилась я в отчаянии, пока белокожий, ухватив меня за талию, вновь возвращал в коленно-локтевое положение.

Опять устроившись между моих бедер, нацелился на этот раз на мою попку. В свете грядущего меня уже это не смущало. Как угодно, что угодно — согласна на все, только не космический монастырь!

— Зачем? — белокожий, склонившись к моей спине, обхватил руками обе груди. — У меня будет новая и беспроблемная Теге, да еще и гарантированный шанс на потомка. И без брачной связи. Ты меня утомила за один оборот звезды. Нет, тут мой выбор очевиден. И я уже уведомил сотрудников службы. Они посетят наш звездолет на первой ближайшей остановке, доставив мне замену и забрав тебя. Но до этого целая неделя…

Пока он забавлялся с моей грудью, тиская и сминая ее, я в растерянности пыталась хоть что-то придумать, хоть как-то уговорить его… Из двух зол я бы однозначно выбрала его. Теперь.

— Послушай, я тебе обещаю, что стану самой лучшей Теге из существующих, я… Да я обещаю превратить твою жизнь в рай, только не меняй меня! — стоило ему, натешившись грудью, втиснуться в мою попку, попросила я. — Согласна на все!

Белокожий удивленно вздрогнул, но не ответил, продолжая сосредоточенно пользовать меня. Пока он с довольными стонами двигался в узкой тесноте моей попки, я молча расплакалась. И причина была не в болезненных ощущениях — это тело на удивление смиренно воспринимало любое вторжение — я глотала слезы от страха. От отвращения к тому существованию, которое буду вынуждена влачить в этом теле.

Член замер во мне, а мужская рука скользнула вверх, обхватывая под грудью и поднимая. Белокожий, не выходя из меня, заставил приподняться в вертикальное положение, стоя на коленях, между которыми находился он.

Давление и жар внутри меня резко возросли, ведь теперь я под весом собственного тела была по самое никуда попой насажена на его твердый орган. А белокожий получил свободный доступ к моей груди, которая ему определенно нравилась.

— Скачи, — спокойно прошипел он возле моего уха, одновременно и сам руками подталкивая меня вверх.

Послушно всем телом подалась вверх, чтобы сразу же обмякнуть обратно, нанизываясь на мужской член. Уф, это было и ощутимо больнее, но и так возбуждающе… Мужчина уже не направлял меня, переключившись на полушария моей груди, которые подхватывал своими ладонями, позволив мне действовать самостоятельно. И я старалась, стремясь доставить ему максимальное удовольствие, с надеждой вслушиваясь в его довольное шипение — пусть оставит меня своей секс-игрушкой.

Перед самым концом мужские руки вновь сжали мои бедра, помогая ускориться, действуя резко, даже грубо, достигая пика удовольствия. Я же с наслаждением осознала, что одновременно с ударившей в меня жаркой струей он наконец-то обмяк. Отметил этот факт и белокожий:

— Теге молодец, угодила. Я планировал еще ротик твой использовать сегодня. Но это к лучшему — высплюсь, а завтра займусь ротиком. Иди в очистительную кабину! — и сам, подскочив, скрылся в сизой дымке в указанном направлении.

Тяжело встав на пол — мышцы опять дрожали от натуги — поплелась за белокожим, чувствуя, как по ногам буквально стекает. Но еще больше чем усталость меня терзал страх: он так и не ответил мне ничего по поводу замены.

— Теге спит здесь, — стоило нам вернуться в помещение с пузырями, как белокожий указал мне на пузырь поменьше, давая понять, что делить со мной ложе не намерен. — Когда потребуешься — позову.

Да я только «за»! Но отойти к своему ложу не позволяло отчаяние — я топталась рядом с белокожим, решаясь.

— Так можно меня не заменять другой Теге? — тихо прошипела так волнующий меня вопрос.

— Это не обсуждается! — категорично зашипел он. — Заменю однозначно.

Понурившись и сникнув от этого приговора — иначе не скажешь! — поплелась на свой пузырь. Душа была переполнена скорбью и тоской — попала! Устроившись на пузыре, закрыла глаза, боясь думать о будущем. Неделя… Может, еще смогу его переубедить?.. Надо выспаться, пока можно, и обдумать все на свежую голову!