Соль на моих губах

Анна Дубинская, 2021

Семён Графов самый популярный парень в моём институте. А я простая серая мышка, ботаничка. Он любит гонки, спорт и шумные вечеринки. А я книги, учебу, театр. Мы совершенно разные люди и живём в параллельных вселенных. Но я именно та, кто спасет его душу. А он оставит лишь соль на губах…

Глава 2

В сто первой аудитории собрались почти все студенты, когда мы переступаем порог. «Опоздали» — мелькает первая мысль. Я с волнением смотрю на лекционный стол, но там никого нет.

— Пронесло! Хорошо, что преподавателя ещё нет. Пошли скорее, — теперь уже моя очередь наступила тянуть подругу за рукав. Учиться я любила, а опаздывать не очень.

Места на первых рядах свободны, и мы спокойно усаживаемся рядом с большим окном. Достаем тетради, ручки, учебник.

Не успеваем мы обменяться фразами, как в аудиторию важным шагом входит профессор филологической кафедры. У нас он ещё не вел ни разу. Мужчина средних лет с длинными по плечо волосами и строгим взглядом. Я смотрю на Аллу, а она на меня. Мы улыбаемся.

— Здравствуйте, первый и третий курс! Меня зовут Олег Валентинович, для тех, кто меня не знает. Я буду вести совместные занятия у ваших групп, вам уже сообщили. Сегодня и последующие несколько лекций мы будем проходить и вспоминать Ницше. Первый курс проходить, третий вспоминать. Сегодня будет вводная лекция посвященная труду Фридриха Ницше…

Мы с Аллой навострили уши и внимательно слушаем. Но нас и Олега Валентиновича неожиданно прерывают. В кабинет без стука входит ещё один студент.

— Здрасте! — широко улыбается парень.

Все разом обращают все свое внимание на дверь. И я, конечно, тоже.

Семён Графов собственной популярной персоной стоит в проходе и бесцеремонно жует жевательную резинку. Его знают все в институте, даже те, кто не хочет его знать. Он самый популярный парень. И я будучи студенткой всего три месяца уже наслышана о нем. Король веселых шумных вечеринок, покоритель женских сердец и просто богатый парень. А еще говорят, он наглый, вечно лезет на рожон, любит гонки.

Нет, вы не подумайте, я не следила за ним и не собирала на него досье. Просто, когда про него говорит каждая первая девушка в институте, информацию о его скандальной персоне невозможно игнорировать.

Я, прикрываясь копной пушистых волос, исподтишка смотрю на него. Он высокий, прическа — а-ля Эдвард Каллен, на шее есть татуировка, но не видно, какая именно. Глаза слишком серьезные и взрослые для парня такого возраста, и голос… Голос очень низкий. Как будто он только и делает, что курит целыми днями напролет. Наверное, я впервые так долго смотрю на него. Раньше если замечала его в стенах института, сильно не засматривалась. Просто потому, что он не моего поля ягода.

— Семён, проходи, хватит устраивать шоу! У нас важная тема, а ты снова опаздываешь, — отдёргивает его преподаватель.

— Сенкью, — отвечает он по-английски и, топая тяжёлыми ботинками, заходит в кабинет.

Я невольно слежу за ним до тех пор, пока он попадает в поле моего обзора. Парень поднимается выше чем мы, и я отвожу взгляд.

— Отлично! Итак, теперь все в сборе. Можно начать лекцию. Как я уже сказал, сегодня мы будем повторять тире изучать учения Ницше. Почему я сказал повторять? Потому что сейчас кто-нибудь из тридцать второй группы кратко расскажет нам об этом человеке. Кто он? Где родился? Кем был? Основные мысли этого философа и какие книги он написал. Хотя бы название одной.

Олег Валентинович проходится по кабинету и смотрел на студентов.

— Хорошо, что мы не с третьего курса, да? А то бы сейчас пришлось попотеть. Фиг вспомнишь, что изучали два года назад, — шепчет мне на ухо Алла.

— А я вот знаю, хоть и не с третьего курса. Читала про него немного. Он очень интересный, хоть и противоречивый.

— Кто? Ницше? Ой, Дашка. Вечно ты меня удивляешь. Круто! Молодец!

— Желает кто-нибудь выступить? Прибавлю один балл за смелость, — спрашивает профессор.

Все молчат. Наступает тишина. Никто из тридцать второй группы не хочет выступать.

— Тридцать вторая группа, обращаюсь к вам. Желает ли кто-нибудь выступить с кратким докладом по сегодняшней теме? Самойлов? Курочкина? Кубаш? Не хотите выйти? — повышает голос мужчина и берет со стола журнал.

Снова никого. Владельцы названных фамилий явно не горят желанием отвечать.

— Хорошо, пойдем по журналу. Выступит… Выступит… — затяжная пауза, сделанная специально, явно щекочет всем нервы. — Так, Миронова. Как раз закроешь тройку. Встаём отвечаем.

Справа от меня через пролет как раз и сидит та самая Миронова. Девушка медленно встаёт и растерянно смотрит на него. В нерешительности вертит ручку в руке.

— Я я… я не помню ничего. Это два года назад было! — восклицает она.

— А как вы учили? Вы присутствовали на лекциях?

— Да.

— Хорошо. Тогда отвечаем. Где он родился?

— Во Франции? — неуверенно лепечет она.

— Неправильно. Кто знает? — преподаватель бросает взгляд на нас, так как мы сидим всех ближе.

Я поднимаю руку. Просто по инерции.

— Да, — кивает мне Олег Валентинович.

— В Германии в деревне, — легко отвечаю я.

— Правильно. Следующий вопрос Миронова, — преподаватель вновь смотрит на девушку. — К какой эпохе философов он относился до Сократовской или после Сократовской?

— До… Сократовской, нет, после. Ммм. Нет все же до.

— Ваш ответ, Миронова?

— До Сократовская эпоха.

— Есть возражения?

Я снова тяну высоко руку. Так как чувствую себя в своей тарелке. Отвечать особенно правильно, я очень люблю.

Профессор кивает мне.

— Нет, Ницше относился к после Сократовской эпохе. Он жил после Сократа.

— Может, тогда вы знаете, как он относился к Сократу? Продолжал ли он идеи Сократа или не был его сторонником? — довольный моим ответом спрашивает Олег Валентинович.

— Честно, я знаю лишь то, что в первых трудах он был противником Сократа и не разделял его мнения. А потом, возможно, где-то и сам продолжил его идею.

— Довольно! Как ваша фамилия? — профессор резко пошел к столу и взял журнал нашей группы.

— Серебрякова! — с улыбкой отвечаю.

— Дарья, вам пять. Миронова, пока ставлю минус. Плохо очень плохо. Совершенное незнание материала. Итак, кто ещё желает выступить? Так. А пожалуй ответит нам студент Графов.

Олег Валентинович снова подходит ближе к студентам и, скрестив руки на груди, усмехается.

Графов? Я медленно оборачиваюсь и гляжу на парня. Он поднимается с места и хищно улыбается.

— Итак, Семён, продолжаем. Назови мне его основные мысли, которые помнишь. А также особенности его учения и хотя бы одну книгу.

Я повернулась и, убрав волнистую прядь волос за ухо, стала внимательно слушать, что скажет Семён.

— Хм, мысли как у всех философов о всякой ерунде, о жизни, о смерти, об искусстве. Книга? А черт его знает. Там названия сложные, да и книгами это чтиво не назовешь. Я пробовал читать, но мысль быстро теряется. Такое ощущение, что переверни десять страниц и начни читать, а смысл не изменится, все то же самое, муть какая-то. Особенности. Была у него особенность. Он псих! Вот и все!

Все студенты начинают смеяться, а преподаватель громко хлопает в ладоши. Видимо, этот спектакль он видит не в первый раз.

— Семён, тебе в актеры надо, чего ж ты в пед пошел? Сейчас бы покорял Киностудии, а не сидел на скучной лекции!

— Сказали, рожей не вышел! — пожимает плечами парень.

Я шумно вздыхаю не удержавшись. Вот это наглость. Ну и ну. Но Олег Валентинович просто пропускает это и не делает Графову замечание.

— Дарья, что вы скажете по моим вопросам, — спрашивает у меня преподаватель.

Семён садится.

— Семён, я тебя ещё не отпускал. Постой немного. Пусть все увидят, какой ты герой. Дарья?

Я тоже решаю встать и немного повернуться ко всем остальным. Делаю глубокий вдох и начинаю говорить все, что знаю о философе.

— Основные мысли его были: воля к власти, и мысли о сверхчеловеке.

— Ха! Сверхчеловек — это человек паук, что ли? — перебивает меня Семён.

Все снова смеются, а я смотрю прямо ему в глаза. Он делает то же самое, наши взгляды встречаются. По телу пробегает точно электрический ток. Его глаза наглые, полные иронии. Он смеется надо мной. А мне вдруг становится неловко за то, что решила отвечать. Теперь получается — я его оппонент.

— Нет. Это не паук, — говорю ему тихо.

— Дарья, не обращайте внимания, продолжайте! — поддерживает профессор.

Я отвожу глаза в сторону, но всё ещё чувствую пристальный взор парня.

— Особенностью его учения, я думаю, было то, что все его книги написаны афоризмами, просто мысли. И как сказал Семён, их действительно трудно читать. Но если очень постараться, то можно уследить мысль автора.

— А что скажешь про то что он псих? Снова не согласишься? — бросает вызов Семён.

Я смотрю на него и краснею. Он издевается?

— Почему он был псих? — неуверенно бормочу.

— Потому что он три раза пытался совершить самоубийство, вот почему! А это значит он псих, и все его учение под большим сомнением…

— То есть, по-вашему только психи могут совершить самоубийство?

— Да! И все его учение — это…

— Это большой вклад в философию как науку! — защищаю я философа.

— Он пытался себя замочить! Думаю этого достаточно…

— А если он был в отчаянии? — неуверенно смотрю на Семёна.

— Стопарь виски и нет отчаяния. Не знала? Проверенный способ! — щелкает пальцем парень.

Все снова гогочут. А я готова провалиться сквозь землю. Щеки начинают гореть. Да что со мной такое.

— Я вижу, ты не знала про это, про то, что он был таким неуравновешенным. Я прав, Серебрякова?

— Я не, не…

— Так стоп! Брейк! Садитесь ребята! — громко прерывает меня преподаватель.

Я смотрю на Семёна. Он поджимает губы в неприязненной ухмылке. Резко отворачиваюсь и сажусь на место.

— Дашка, с ума сошла спорить с Семёном? — шипит Алла, дёрнув меня за руку.

— Не знаю. Наверное, я не в себе, — отвечаю тихо, при этом чувствую, как затылок буквально горит от его взгляда.

— Дашка, это не Ницше камикадзе, а ты! Ну блин даёшь, дорогая!

— А чего? Меня преподаватель спросил.

— Ой, Дашка, не могу на тебя, — улыбается Алла, а я лишь пожимаю плечами.

Я правда не виновата. Я просто отвечала. Да, возможно, немного смело особенно для меня. Но, ничего уже не вернёшь. Что сделано, то сделано!

Начинается лекция. Мы открываем тетради и быстро записываем все, что говорит Олег Валентинович.

Я погружаюсь в учебный процесс и к концу пары почти забываю про Семёна.

— Не расходимся, — просит Олег Валентинович. — У меня есть несколько заданий. Итак, на следующее занятие, то бишь через неделю вы мне подготовите. Первое — Миронова Елена, с вас жду эссе по теме «Биография Фридриха Ницше».

Я смотрю на девушку. Елена морщится и недовольно захлопывает тетрадь, даже не записав тему для эссе.

— Второе, — продолжает преподаватель. — Семён и Дарья, с вас презентация. Тема — «Идея сверхчеловека. Этапы и их особенности» и никаких чтобы пауков. Свои шуточки оставьте, пожалуйста, дома.

— Что? Я? — вырывается у меня от шока.

— Да, вы!

— Допрыгалась, стрекоза, — хохочет Алла.

— В смысле, я и Серебрякова? Это как? — грубовато кричит Графов с задних рядов.

— Обыкновенно. Ищете материал и готовите совместный проект. Ты уже на третьем курсе, подскажешь Дарье, как это надо делать. А она поделится с тобой своими знаниями.

Я поворачиваюсь и быстро нахожу его взгляд. Он смотрит на меня. Надо же! Я и Семён? Это же как Север и Юг, мы на разных полюсах. Чувствую, что просто не в силах долго смотреть на него, отворачиваюсь.

— Но! — возражает Семён, недовольный столь креативным решением профессора.

— Мы Высшее образование получаем, а не помидорами торгуем на рынке! — пресекает мужчина, выставив вперёд руку. — И третье. Муравьева и Липницкая с вас тоже презентация. Тема: «Так говорил Заратустра». По его книге. Остальные не расслабляемся. Читаем сегодняшнюю лекцию, буду спрашивать. Все могут быть свободны.

Студенты шуршат тетрадями и выскакивают из аудитории. Я думаю, что по-хорошему надо бы поговорить с Семёном и обсудить план действий насчёт презентации. Но боюсь подходить к нему. Мнусь около стола, нарочно медленно убирая толстый учебник в рюкзак. А когда все же решаю взглянуть на место, где сидит Семён, обнаруживаю, что его и след простыл. Он уже ушел.