История и фэнтези. По следам героев «Игры Престолов»

Анна Данюшевская-Грэхэм, 2019

XXI век – век расцвета фэнтези. Этот жанр практически вытеснил научную фантастику и активно «поедает» исторический роман. Однако, что же он представляет собой? Каковы его отношения с Традицией и Историей? Следуя запутанными тропинками героев «Песни льда и пламени» Дж. Р.Р. Мартина, авторы пытаются дать ответы на эти вопросы. Как отличить свет истины от манящего огонька? История планеты Земля, ее легенды, сказания и притчи дадут ключ к этим тайнам в руки тем, кто не побоится его взять. А попутно надо будет решить и некоторые частные вопросы: какие реальные люди стали прообразами Петира Бейлиша, Вариса и Оленны Тирелл? Почему Дени следует опасаться, прежде всего, самой себя? Чего не понимает Джон Сноу? Кому же на самом деле «мстит» Арья? На каких конях ездил Ночной Дозор? И, наконец, можно ли спасти Вестерос? В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Владимир Высоцкий. Разбойничья песня

Холодный огонь Мартина

«Конечно, я предпочел бы жить в другом мире, лучшем, чем наш, но я не могу.

Возможно, зима близко не только в Винтерфелле — она приходит и в реальный мир».

Дж. Р.Р. Мартин

Фэнтези всегда было для меня несерьезно-развлекательным жанром литературы для подростков и оставалось на далекой периферии внимания. Мои познания в этой области исчерпывались Дж. Р.Р. Толкиеном и Ником Перумовым и отнюдь не стремились к расширению. Вероятно, так бы оно продолжалось и по сей день, если бы не личная встреча с целой толпой орков, эльфов и рыцарей тьмы в самой реальной жизни. О людях, с головой ушедших в фантастический мир Средиземья разговоры шли уже в конце 80-х годов, но после выхода на экраны фильма Питера Джексона их численность превысила некую критическую отметку. Причем многие из них считали, что исторический факультет Педагогического университета самое лучшее место для повышения их магической квалификации. Что делать, когда ты называешь фамилию и имя студента, а в ответ получаешь, что все это не так, а в реальности он орк? Лечение этой разновидности волшебных существ худо-бедно скоро было налажено. После выполнения первой учебной работы, «пациенту» задавался простой вопрос: является ли орк интеллектуальным существом? На осознание парадокса уходило до трех дней, после чего «гоблин» приходил, как правило, в норму. С «эльфами» такой трюк не удавался…

Поначалу ситуация казалась веселой и, даже открывающей простор педагогическому творчеству. Подавляющее большинство «толкинистов» были ребятами трудолюбивыми и творческими. Через год-два смех стих, мы стали свидетелями череды жизненных драм: очевидно, нам не удалось адекватно ответить на этот вызов. Через некоторое время волна «эльфов» и «гоблинов», наконец, схлынула, но проблема осталась.

Очевидно, что фэнтези оказывает существенное влияние на сознание человека, и если исследование психических корней этого явления мы должны предоставить специалистам, то социальная проблематика — наше дело. Этот жанр каким-то, не совсем понятным для нас, образом формирует представления молодого человека об окружающем вполне реальном мире. Причем, и в этом отличие от реалистической, «серьезной», литературы, эти представления далеко не всегда ясно осознаны. Например, мои собеседники, часто использовавшие метафоры из «Гарри Поттера», считали это произведение чем-то вроде волшебной сказки.

Лет пять назад я впервые услышал новые идиомы: «зима близко» и «слова — ветер». А еще через год, один из моих друзей посоветовал мне посмотреть «Игру престолов». Я никогда не смотрю фильмы по книгам, не прочитав книг. И я прочитал… И «вдруг» оказалось, что я совсем не одинок: в каждой студенческой группе с «Песней льда и пламени»^[1]были знакомы 4–5 человек, а сериал смотрела, как правило, почти половина! И началось обсуждение, иногда серьезное, иногда ироничное, но всегда очень заинтересованное, потому что в центре была наша специальность — история.

Эта небольшая книжка рождалась из «льда скепсиса и огня дискуссий». С одной стороны, мне говорили: «Стоит ли тратить время на какое-то, во-первых, несерьезное, а, во-вторых, дурно пахнущее фэнтези?!» С другой — были ожесточенные споры и вопросы. От самых непритязательных, вроде: «А как вы думаете, займет ли Дени Железный трон?» До весьма изощренных: «Насколько тесно культ Рглора связан с гностическими верованиями древнего Ближнего Востока?» Ответы в духе: «Дени не может занять престол в качестве законного правителя», или «Не просто связан, а представляет собой модернизацию этих воззрений», — неожиданно вызывали бурю эмоций и резкие возражения. «Хорошо, — отвечал я, — давайте посмотрим текст и подумаем над ним. Есть логика рассказа, есть логика писателя (нашего современника), есть логика средневековой истории, на реалистическое описание которой претендует Дж. Р. Р. Мартин. Не забывайте и про то, что вы сами оцениваете романы с позиций своего жизненного опыта. Поэтому слушать надо не только героев, но и самого писателя, как минимум, а, как максимум, и тех, с кем он спорит». Дискуссии возникали в студенческих аудиториях, барах, в лесу у костра, во время длительных поездок. Отсюда — огромное количество вводных слов, риторических вопросов, иронических комментариев и сравнений, встречающихся в тексте. Язык спора активно теснил академическую речь, породив некоторую эклектику, за что я сразу приношу свои извинения.

В результате я понял, что любители Мартина делятся на три неравные группы. Первые смотрели сериал «Игра престолов», но не читали книг. Вторые читали романы и, как правило, частично смотрели сериал.^[2] Третьи читали не только сами романы, но и весь сопровождающий их канвой книг. Сложнее всего разговаривать с первыми. Сериал, на мой взгляд, придерживается немного иной концепции, чем романы, поэтому они не дополняют (хотя иногда такое бывает), а скорее противоречат друг другу. Этого не замечает Каролин Ларрингтон, что порождает забавные противоречия в ее книге.^[3] Именно среди первых и больше всего скептиков. Но сам факт высказанного в слух скепсиса означает, как правило, интерес.

Литература, посвященная саге и сериалу, для произведений, находящихся в стадии «изготовления», весьма обширна. Я не буду рассматривать книжки-раскраски, книжки-игрушки, сборники кулинарных рецептов и задач на сообразительность, как не имеющие прямого отношения к делу. Не буду касаться и скорее смешного, чем печального, альбомчика «In Memoriam», посвященного павшим героям «Игры…» и выпущенного после 4 сезона, еще до того, как Бениофф и Вайсс решили радикально разгрузить платежную ведомость сериала. В России переведены четыре книги: «Игра престолов и философия», «За стеной», только что упомянутая нами «Зима близко» Каролин Ларрингтон и «Валар моргулис» Айеле Лушкау.^[4] Первые две — сборники статей, посвященных отдельным философским, психологическим, мировоззренческим проблемам, которых так или иначе касается Дж. Р.Р. Мартин в своих романах. Материал «Песни…» или сериала в данном случае служит лишь иллюстрацией для освещения близкой автору темы. Эти статьи очень интересны не только с просветительской, но и с научной точки зрения — мы время от времени будем к ним обращаться, но практически не касаются интересующего нас сюжета — фэнтези и историческая традиция.

Работа А. Лушкау вроде бы посвящена как раз этому. Беда в том, что непосредственно «Песня…» почти никак с античностью (как и с Древним миром) не связана: таких городов как Миэрин или Кварт не существовало и существовать не могло. Анна объясняет почему это так, а я показываю, что случается с этим выдуманным миром, когда он сталкивается с «реализмом» Дж. Р. Р. Мартина. Автор вдруг выясняет, что убить его (мир) гораздо проще, чем прокормить, и его убивают, приносят в жертву логике. Крайней, естественно, оказывается Дейенерис. Актуальна это книга совсем не внешними параллелями, которые в большом количестве проводит автор. При ближайшем рассмотрении мы видим, что вся эта «античность» является отражением в греческих и римских источниках гораздо более древних эпох и традиций, восходящих к первобытности. И А. Лушкау это часто волей-неволей констатирует.^[5]

Работа К. Ларрингтон непосредственно затрагивает интересующий нас круг вопросов. Это системное изложение раннесредневековой картины мира у Дж. Р.Р. Мартина сгруппированное по регионам фантастического мира и отдельным проблемам его культурной жизни. Возникающая при этом путаница бросается в глаза не сразу, но именно благодаря ей можно понять одно из фундаментальных противоречий писателя. Рассказывая о событиях, соответствующих земному позднему средневековью (или, как будет показано ниже, раннему Новому времени), автор использует источники на % относящиеся к раннему или зрелому средневековью. Но это означает, что Дж. Р.Р. Мартин кладет в основу своей истории отнюдь не эпоху Столетней войны или войны Роз. Или дело в чем-то другом? Как часто бывает, большое системное противоречие порождает много маленьких индивидуальных. Например, исследуя образы драконов, К. Ларрингтон апеллирует к скандинавскому эпосу, который совсем иначе описывает чудовище, чем это делает Дж. Р.Р. Мартин в «Песни…». Со всеми этими неувязками мы тоже попробуем разобраться.

Большой интерес представляет цикл статей Ричарда Престона, насколько мне известно, на русский язык не переведенных. Автор рассматривает биографии героев «Песни…» через призму концепции Дж. Кэмпбелла, которая, в свою очередь, тесно связана с юнгианской философией. В результате перед нашим взором открывается чрезвычайно богатый мир мифологических и сказочных образов, позволяющих гораздо основательнее понять многих персонажей Дж. Р. Р. Мартина. Генетические корни Джона Сноу, Дейенерис, Арьи и ряда других уходят в такие глубины истории, что для объяснения их судеб литературные и письменные источники нам не помогут. Придется обратиться к фольклору и этнографии. Кстати, Тирион, Джейме, Серсея, имеющие, как будет показано, свои исторические прообразы, тоже тесно связаны с народным творчеством.

Почему сага оказалась столь популярна в России? Какие-то рыцари, евнухи, драконы, пираты, замки — всего этого отродясь здесь не было. А зима — обычное дело, долгожданная в декабре, и надоевшая, хуже горькой редьки, в марте. И не такая, как в сериале, а холодная: постоял час на морозе без шапки — нет ушей (в лучшем случае). А может быть, мало отечественной и зарубежной фэнтези в магазинах? Тонны! Но есть факты, свидетельствующие о невероятном интересе к саге: «Игра престолов» — единственный зарубежный сериал, несколько лет удерживающийся в топ-10 в российском медиапространстве. Уже к 2016 году «в честь младшей дочери Эддарда и Кейтилин Старк в Московской области было названо восемь девочек, а в Санкт-Петербурге — четыре. На Урале… одному из новорожденных мальчиков дали имя Теон, а в Челябинской области работниками загсов были зарегистрированы Варне и Петир».^[6] Да… Но это не удивительно: на прилавке любого книжного магазина вы найдете хотя бы 1–2 книги «Песни льда и пламени».

Среди огромного количества рассуждений о грамотно выстроенном сюжете, потребностях современного человека в фантастическом альтернативном мире, сплетении исторической «правдоподобности» с удивительными чудесами, я хотел бы выделить один аспект, который отмечают многие критики, не заостряя на нем внимания. Книги Дж. Р. Р. Мартина притягивают читателя тягостной и страстной атмосферой «отложенной справедливости»: «Момент справедливости действий очень важен, — отмечает Александр Флинт. — А жестокость и мстительность воспринимаются необходимой карой за преступления и грехи. Те, кто смеялись и издевались вначале над слабыми, должны получить по заслугам в конце».^[7] Должны, но, зачастую, не получают. Традиционный читательский вопрос: «Что будет дальше?» — звучит у Дж. Р.Р. Мартина конкретнее: «Когда же придет заслуженное воздаяние?» И касается это не только отдельных личностей, но и целых социальных групп — жестоких/благородных рыцарей, распутных/ честных женщин, финансовых воротил, политических игроков, клириков и колдунов. Здесь, правда, встает вопрос: а что заслужил «по справедливости» весь этот тухлый Вестерос в целом? Оставим его пока в стороне, но заметим, что борьба за социальную (не индивидуальную!) справедливость всегда была центральной темой русской литературы: Раскольников взял в руки топор не потому, что ему надоело жить в бедности, а потому, что он не мог осуществить иначе свой проект преобразования мира, на основаниях справедливости, кстати.

Однако, по-моему, существуют и более приземленные, не восходящие к столь глубокой традиции, причины популярности «Песни…» в России. Как жил Вестерос до описываемых событий? Династия Таргариенов худо-бедно справлялась с управлением страной: внутренние «разборки» почти не выходили за пределы властной верхушки, люди женились и выходили замуж, крестьяне пахали землю, торговцы покупали и продавали, септоны, на которых почти не обращали внимания, несли что-то с церковных кафедр, рыцари бились на турнирах и иногда участвовали в войнах. То, что это «иногда» постепенно превращалось во «все чаще и чаще» мало кого волновало: основная часть населения в этих конфликтах участия не принимала. Не заботила никого и почти полная неэффективность суда: большинство конфликтов решалась не на основании законов, а по нормам обычного права. Кто не верит, может обратиться к трилогии о Дунке и Эгге. Короче, жизнь была сонной и приятной, летней: каждый имел свою относительно безопасную и уютную социальную нишу.

И вдруг все в одночасье летит в тартарары. Старый король-параноик, вместо того, чтобы судить своих вассалов, начинает казнить их по своему произволу. Смена династии не приводит к положительному результату. Легальность наследников под вопросом, вроде бы утихший вооруженный конфликт вспыхивает не только на периферии, но и в центре страны; единственный реальный ресурс — сила; по всему континенту проповедуют какие-то колдуны и секты; грабители, преступники, мошенники всех мастей и на всех уровнях чувствуют себя вольготно и безнаказанно. Государственная власть не распространяется дальше столицы, да и на ее улицах чувствует себя не очень уверенно. Узнали? Кто с газовым пистолетом в одном кармане и кастетом в другом, ездил на работу по Москве в 90-е годы — узнал. То, что произошло в Вестеросе на исходе третьего века правления Таргариенов, можно охарактеризовать как переход от жизни «по понятиям» к жизни «по беспределу». Последнее означает, что рушатся не только нормы закона, но и нормы традиционного права и морали. Похожий процесс развивался в России в 90 е гг. XX в. Он до сих пор не понят и не осмыслен.

Второй аспект лежит тоже в российской истории, но гораздо глубже. Европа практически не знала жутких войн, наподобие той, которую переживает Вестерос. Феодальные конфликты, как правило, не ведут к тотальным разорениям и, тем более, массовой гибели людей. Они ведутся не только за землю, но и за трудяг, которые на этой земле будут потом работать, поэтому обезлюживание страны никому не выгодно. Эксцессы, приводящие к массовой резне, случались, особенно во время религиозных войн (Альбигойские войны во Франции), но они никогда не затрагивали регионы в миллионы квадратных километров, населением в несколько миллионов человек. В период войн Роз Англия продолжала развиваться, не было упадка торговли или культуры, разорений городов,^[8] это не означало, что население совсем не чувствовало тягот вооруженного столкновения, но война не была катастрофой для страны в целом. Вот Чёрная смерть — другое дело, тут вымерло от трети до половины населения страны (статистика по всей средневековой Европе была ненамного лучше): но это болезнь, которая не выбирает своих жертв.

Россия несколько раз переживала катастрофы, по масштабам сравнимые с описаниями Дж. Р. Р. Мартина. Если даже оставить в стороне монголо-татарское нашествие, когда население страны сократилось в 5–7 раз, мы знаем две гражданские войны, приведшие к страшным демографическим последствиям. Назвать конкретные цифры практически невозможно. Так например, потери СССР в гражданской войне 1917–1922 гг. оцениваются в интервале от 5,75 млн до 15 млн человек.^[9] Первая цифра гораздо ближе к истине, но это означает, что в течение 5 лет погибло около 3,5 % населения!^[10] Потери первой русской смуты начала XVII в. были еще больше: Москва была уничтожена практически полностью; почти все южные города запустели; в 1610 г., по сведениям «Нового летописца» только в Пафнутьевом монастыре было убито 12 тыс. человек.^[11]

Итак, история, рассказанная Дж. Р.Р. Мартином, где-то в чем-то русскими мучительно узнаваема. Кстати, рассматривая иллюстрации к «Песни…», я невольно обратил внимание на большое количество испанских художников и не мог не отметить, что, по обилию кровопролитных гражданских войн и схваток с иноземными захватчиками, испанская история весьма похожа на российскую. Писатель создает образ национальной катастрофы, которую не раз в своей истории переживала Россия. И каждый раз находила выход. Сегодня опять сложилась такая ситуация: вроде бы кризис преодолен, но стратегический путь развития неясен, и не только для нашей страны, но и для всего мира. Отсюда огромное количество рассуждений о глобальной экологической катастрофе или ядерной войне. Это удобная позиция: выход не надо искать, напрягаться, мучиться, жертвовать, лить кровь — живем, как живется, а потом покончим эту нудную жизнь самоубийством. Но мы не такие: нам нужна программа выхода, поэтому и обращаемся к Писателю. «Если ты подвел свой мир к краю пропасти, то покажи, со всем своим реализмом, как от этой пропасти отойти и развиваться дальше. Ты пишешь о человеческом сердце, нам как раз это и нужно: чем оно должно быть преисполнено, чтобы совершить этот рывок?»

Человек отличается от животного, в частности, тем, что строит свою жизнь по заранее сформулированному плану. План этот задается не только его личными амбициями и характером, но и общественным положением, культурной традицией, политическим строем, наконец. Если этой жизненной стратегии нет, личность, как правило, погибает или влачит жалкое существование. В спокойное время программа вырабатывается относительно легко: часто ее задают родители, иногда школа, иногда знакомые — главное, общественные ниши, которые может занять человек, хорошо просматриваются и ясно, какие усилия надо приложить, чтобы туда попасть. А когда сами ниши постоянно ломаются, а пути достижения результата не очевидны? Ни дорог, ни транспорта нет, цель путешествия не ясна, есть только направления и материал, из которого что-то можно собрать. Значит, цель и методы ее достижения надо сформулировать — молодой человек стоит перед необходимостью самому описать свою жизненную траекторию. Важно отметить, что не каждый человек способен сам создать для себя программу: немалая часть молодёжи в западном обществе в принципе не обладает необходимым инструментарием, что ведёт к повороту туда, где ему эту программу предоставят в готовом виде. Обращение молодёжи к радикальному исламу — следствие такой ситуации: программа задана вышестоящим, но предполагает активные действия, а в конце обещают спасение. Чего ещё желать-то?

Герои «Песни…» нам интересны тем, что они эти программы пытаются себе как-то представить в условиях отсутствия весомых религиозных авторитетов. У них разные горизонты и разные критерии. Кто-то рационален, кто-то погружен в магию; кто-то старается сохранить существующий мир, кто-то требует его изменить; кто-то стремится вернуться к прошлому, кто-то стремится это прошлое отбросить; кто-то опирается на физическую силу, кто-то видит свою силу в деньгах или хитрой дипломатии. Варианты можно умножать многократно, но над ними всеми тяготеет страшная внешняя опасность, которая требует определенного выбора. «Много в поле тропинок, только правда одна», — ошибка в выборе пути будет означать смерть для всех. В игру престолов азартно играют все, кроме белых ходоков, поэтому, если игра не закончится, победа будет за ними.

Главная опасность белых ходоков в том, что неясна их природа. Главный Враг Вестероса практически неизвестен. А понимаем ли мы природу тех опасностей, которые угрожают нашему земному миру? И если понимаем, то почему эти опасности только нарастают? Очевидно, такого понимания нет. Дж. Р. Р. Мартин нам интересен своим призывом эту опасность изучать. А исследовать ее можно, только исследуя историю. Все герои Дж. Р. Р. Мартина просто погружены в нее: Дейенерис апеллирует к древней Валирии, Бран — к детям леса, Джон — к рыцарским традициям Старков; из поколения в поколение передаются песни и предания, замки, монументы, руины сами по себе являются памятниками прошедших веков. Нет ничего удивительного, что в дополнение к «Песни…» пришлось написать довольно пространную историю Вестероса от лица одного из мейстеров.^[12]

История в понимании Дж. Р. Р. Мартина тоже довольно специфична: она насквозь пронизана традицией, она и есть ее продолжение. Это было видно уже в «Умирающем свете», где преодоление традиции, по сути, — квинтэссенция всего романа. Вопрос состоит в том, на каких основаниях эта традиция выстроена. Достаточно очевидно, что каким бы гениальным не был писатель, он никогда не сможет выйти за рамки тех культурных образцов, их элементов и составляющих, которые когда-либо бытовали на планете Земля. Дж. Р.Р. Мартин и не собирается скрывать это: «Основные религии играют в сюжете значительную роль и основаны на реальных религиозных системах.

Но я не проповедую копирование, в котором допустимо подделать ислам как какой-нибудь „мислам“, сохраняя все остальное. Я заимствую элементы религий — что-то от одной, что-то от другой, смешиваю, обдумываю, добавляя что-то от себя. Например, Старые боги Севера и поклонение деревьям основаны на анимизме, викканстве, языческих верованиях и религиях кельтов и скандинавов. Я смешал все это, чтобы создать по-своему и с фэнтези элементами в виде чардрев».^[13] Ниже мы еще скажем о рискованности подобных действий, а сейчас отметим, что вся культурная традиция Вестероса является языческой,^[14] хотя автор пытается уверять нас в обратном.

Интрига состоит в том, что создает сагу писатель, воспитанный в католической среде, сознательно отошедший от христианства и плохо представляющий его глубинную суть.^[15] Если человек является неверующим, отказывается ли он от христианских ценностей? Вряд ли. Но какую-то ревизию он определенно производит. Что заполняет образовавшуюся пустоту? Это вопрос адресован не конкретной личности, а современному, стремительно секуляризирующемуся, обществу. Побеждают представления, основанные на более древних, менее осознаваемых и гораздо более укорененных в нашем сознании культурных традициях, на язычестве. Этим Вестерос и Земля вроде бы различаются: представить земное общество без монотеистических религий нельзя. Но этим же Вестерос и Земля похожи: когда монотеизм сдает свои позиции, на первый план выходят не светские гуманистические представления, а достаточно мрачные верования, получившие свое развитие в мрачных глубинах первобытности. Поэтому не болтливые мейстеры и честолюбивые септоны овладевают игрой престолами, а маги и колдуны разных традиций и религий.

Эксперимент чистый, так как, с исторической точки зрения, Вестерос не знал монотеизма. Любое фэнтези включает в себя фольклорный (традиционный), историкополитический и литературный (фантазия автора) компонент. У Дж. Р. Р. Мартина первые два выражены настолько ярко, что третий иногда просто не виден неподготовленному читателю. Связь истории политической и истории фольклорной выстроена удивительно прочно и, на первый взгляд, логично. На самом деле все гораздо сложнее, и наша задача распутать этот непростой клубок. Адекватно представить средневековье «по Мартину» нельзя, а почувствовать многие проблемы современного мира — можно. И герои «Песни…» помогут нам в этом разобраться.

Несколько принципиальных оговорок, которые необходимо сделать. Читателя удивит то, насколько часто я апеллирую к русским народным сказкам и преданиям. Очевидно, что Дж. Р. Р. Мартину они не знакомы, и опирался он на западноевропейский фольклор. Однако сказочная традиция восходит к очень глубокой древности, когда не существовало не только государственного деления, но и современных народов. Поэтому сюжеты преданий являются общими для народов Европы: Белоснежка, кот в сапогах, ученик колдуна популярны в России ничуть не меньше, чем на западе континента. Из 192 сюжетов волшебных сказок в России известно 144, из которых 106 являются общими с Западной Европой, 48 сюжетов у нас неизвестно, а 38 неизвестны, в свою очередь, на Западе.^[16]Но есть и некоторое отличие. Массовый сбор сказок начался в XIX в. после титанической работы, проведенной братьями Гримм. К середине столетия большинство европейских, и особенно английских, сказителей были грамотны, и на их рассказы наложила большой отпечаток литературная культура. В России того времени уровень грамотности был существенно ниже, более того, информаторы Ончукова, Худякова, Зеленина гораздо сильнее были интегрированы в языческую среду русской деревни, поэтому отечественные сказки «христианизированы» и «литературизированы» менее европейских. В результате, языческая традиция сохранена в них лучше. Поэтому обращение, к такому далекому, на первый взгляд, русскому фольклорному материалу позволяет, подчас, неплохо понять логику действий тех или иных персонажей.

Далее. Мы рассматриваем в первую очередь книгу, а сериал привлекаем лишь в некоторых случаях для иллюстрации, сравнений и прояснения отдельных мест. «Игра престолов», вне всякого сомнения, грандиозное полотно, написанное не самыми привлекательными средствами, но поражающее воображение. Образы, созданные Питером Динклейджем, Шоном Бином, Чарльзом Дэнсом, Эйданом Гилленом, Роуз Лесли, Дианой Ригг, с нашей точки зрения, как нельзя лучше раскрывают личности мартиновских персонажей. Не могу я, например, представить Петира Бейлиша иначе, чем в исполнении Эйдана Гиллена, и ни одна из найденных мною иллюстраций не отражает этот образ лучше! Но, прислушаемся к Дж. Р.Р. Мартину: «Сериал — это сериал, сейчас он живет своей собственной жизнью… Я не могу позволить сериалу на себя повлиять. Это отличный сериал, но телесериал и роман — две разные вещи».^[17] И не только «вещи», но и разные концепции, логики, взгляды на мир.

Не буду долго останавливаться на этом. Приведу два очевидных примера. Роль магии в кино практически сходит на нет, она проявляется только в тех случаях, когда иначе невозможно продвинуть вперед сюжет, заданный четвертой или пятой книгой романа (оживление Джона Сноу, Дени в Дотраке). Поэтому почти полностью исчезает связь Старков с волками (а это их сущность!); авторы просто не знают, что делать с Браном в 6 и 7 сезонах; Арья из потустороннего мстителя превращается в мотивированного убийцу в маске (в романе она меняет облики, а не маски); пропадают сюжетные линии Марвина, Мокорро, Вели, теряют свое значение Мелисандра и Квиберн; Сэм Тарли является не носителем тайного знания, а добытчиком важной справки («Свидетельства о разводе»). В романах, напомню, концепция развивается с точностью до наоборот: места королей и лордов занимают маги и теневые политики.

Следствием этого перевертыша является исчезновение всякого смысла в действиях героев. Кто такая Дени без ее навязчивой идеи справедливого воздаяния всем за все? Очередной узурпатор.^[18] Кто такой Джон Сноу без его проекта интеграции народа Севера с Вольным народом (символом которого стала свадьба Элис Карстарк и Сигорна)? Очередной незадачливый лорд-командующий Ночным дозором. В чем цель Петира Бейлиша? Может быть, он хочет жениться на Сансе, но в таком случае он должен был вывести ее из политической игры, а он ее туда вводит. К чему стремятся Мелисандра, Бран, Эурон, Квиберн?

Вслед за смыслом исчезает логика. Для каждого, кто хотя бы бегло ознакомился с книгами, ясно, что Станнис ни при каких обстоятельствах не мог бы сжечь Ширен (Мелисандру и Селису у одного столба — скорее): она — его единственная наследница. Аналогично, Петир Бейлиш не мог выдать Сансу, его главный козырь в игре престолов, Болтонам. Комментировать события 6 и 7 сезонов — просто бессмысленно, в интернете все сказано. Мы ценим творение Бениоффа и Вайсса не за ум, логику, концептуальную глубину или неожиданные повороты сюжета… Поэтому и работаем с книгой, где эта концепция есть и, следовательно, есть, что обсуждать.

Любое обсуждение с неизбежностью порождает вопрос об альтернативах. Отсюда — огромное количество «спойлеров», разбросанных по всему тексту. Конечно, реальными спойлерами они не являются: это всего лишь наши предположения, как должен развиваться сюжет в рамках заданной логики. Дж. Р. Р. Мартин гораздо более изобретателен, чем два усохших на преподавательской работе историка. Уверен, что он найдет для развития сюжета саги еще более неожиданные дорожки и тропинки.

Последнее. Мы отлично понимаем, что Таргариен зовут Дейнерис, а не Дейенерис, а принца — Эйгон, а не Эйегон, но сохраняем привычное отечественному читателю написание имен и географических названий, даже если перевод не очень точный. В ситуациях, где это принципиально мы будем специально оговаривать расхождения и/или давать оригинальные варианты.

Я написал антропологическую часть работы, а Анна, преподаватель и специалист по английской истории, — собственно историческую. Наше отношение к саге и отдельным персонажам далеко не всегда является единым — как-никак Дж. Р. Р. Мартин потоптался на поле именно европейской истории, — но мы не стали убирать в тень противоречия и даже стилистические различия. Мы много спорили и эти дискуссии отразились в тексте. С нашей точки зрения, книга, и так родившаяся в острой полемике, станет от этого еще занятнее.

Итак, я надеюсь, что эта книжка будет интересна не только тем, кто связал свою жизнь со средневековой историей и современной литературой. Двигаясь по следам героев Дж. Р.Р. Мартина и зорко оглядываясь по сторонам, нам предстоит узнать кое-что о себе и нашем вполне современном и реальном мире.

Примечания

1

Такой перевод мне нравится больше: огонь «горит», а пламя «бушует».

2

Я немного утрирую. Количество тех, кто прочитал и посмотрел все и прочитал, но посмотрел частично, относится, по моим наблюдениям, как 50 на 50. Но те, кто сначала прочитали, а потом начали смотреть, далеко не всегда смогли досмотреть до конца.

3

Ларрингтон К. Зима близко: средневековый мир игры престолов. М., 2018.

4

Ирвин У., Джейкоби Г. Игра престолов и философия. М., 2015. За стеной: тайны «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина. М., 2015. Ларрингтон К. Зима близко: средневековый мир «Игры престолов». М., 2018. Лушкау А. Валар Моргулис: античный мир «Игры престолов». М., 2018. Последняя книга на самом деле называется «You Win or You Die: The Ancient World of Game of Thrones»: почувствуйте разницу.

5

Лушкау А. Валар Моргулис: античный мир «Игры престолов». М., 2018. С. 45, 81 (каннибализм), 122 (инициация).

6

http://news.rambler.m/kids/30472422/?track=footer_popnews

7

https://www.golos-ameriki.ru/a/os-game-of-thrones-record-audience/3949033.html

8

Браун Е. Д. Войны роз: История. Мифология. Историография. М. — СПб., 2016.

9

http://militera.lib.ru/research/sokolovl/06.html

10

США в гражданской войне, самом страшном конфликте в своей истории, потеряли около 540 тыс. человек, чуть больше 1,5 % населения.

11

Новый летописец. // Хроники смутного времени. М., 1998. С. 343. Цифра завышена, видимо, в несколько раз, но она дает представление о масштабах побоища.

12

Эта книга была закончена за полгода до выхода в свет «Пламени и крови».

13

http://7kingdoms.ru/2014/authors-google-grrm-westerosorg/

14

То, что «религия семи» имеет только некоторое внешнее сходство с католичеством, а по сути является язычеством, мы еще покажем.

15

http://7kingdoms.ru/2014/authors-google-grrm-westerosorg/

16

Соколов Ю.М. Русский фольклор (устное народное творчество). Ч. 2. М., 2016. С. 121.

17

http://7kingdoms.ru/2017/time-grrm-interview/#more-57089

18

Престол Таргариенов переходит только по мужской линии.