Отверженные Последние из рода Эванс

Анна Дант (2024)

Была обычной студенткой, а стала старшей дочерью великого рода Эванс. Но от былого величия не осталось ни следа. Разрушающийся дом, отец — алкоголик и младшие брат с сестрой, о которых нужно заботиться. Хватит ли нам сил выстоять? Я не сомневалась, пока в двери не постучались кредиторы отца, требуя немыслимую сумму. Отсутствие дров, холодная осень за окном и страх за детей. Но всё меняется, когда во мне просыпается дар. Он либо спасёт нас, либо погубит.

Глава 3

Я не стала рассказывать детям, что приходили кредиторы. Томми не поймёт, а Эми только напугается. Они слишком малы для таких знаний.

Но ведь мне надо было как-то сообщить, что умер отец. Да, папаша не был примером идеального семьянина и заботливого родителя, но всё же он был отцом.

Дети повеселели, когда увидели меня. Их напугал стук в дверь, так что они сидели тихонько, как мышки. Надо что-то делать… Сейчас в дом мог пробраться кто угодно, меня не будет дома целыми днями. Как дети защитят себя?

— Давайте растопим печь, — улыбнувшись, я растрепала кудряшки Томми. — Скоро привезут наши покупки.

Я зажгла свечу и принялась разводить огонь. Мне нравилось, что в Лиренсе есть такая услуга, как доставка. К тому же, она совершенно бесплатная! Оплачивают доставку торговцы. Они каждую неделю платят определённый взнос в торговую палату, а уже плата выплачивает жалование возницам. Покупателям можно не переживать, что они не донесут тяжелые корзины до дома, а продавцам не стоит волноваться, что люди откажутся покупать из-за большого веса.

Ещё я жада сегодня мастера, который починит окно. Сидеть в темноте уж невыносимо. А как дети будут справляться — ума не приложу.

Так что, наказав сестре подкидывать дрова в печь, я пошла гулять по дому, присматривая, каким окном можно пожертвовать.

Ещё мне надо было понять, как оградить детей от кредиторов. То, что они придут ещё раз, я не сомневаюсь. И в этот раз могут залезть в окно и натолкнуться на малышей.

Вернувшись на кухню, я вышла в небольшой закуток, который был давно завален всяким хламом. Там ещё одна дверь, но она заколочена много лет назад. После смерти мамы мы пользовались только главным входом. Я как-то спросила у отца, когда он ещё не опустился окончательно, неужели удобней бегать за водой вокруг? Папаша тогда помрачнел и сообщил, что через ту дверь пробираются воришки.

Воришки? Какой вздор! Лиренс — довольно спокойный городок. В основном у нас водятся только карманники, и то не много. Но чтобы пробирались в дом? Нет, такого я не помнила.

Сейчас же я смотрела на заваленный ход и была уверена, что это наш выход. Попросив сестру мне помочь, я вытаскивала хлам и складывала в центре комнаты. Что-то выброшу, что-то сожгу в печи. Главное, открыть дверь.

Но как только мы разобрали закуток, я с удивлением поняла, что здесь целых две двери. Я и не знала, что под домом есть подвал. Обязательно потом посмотрю, что там.

Сейчас я, вооружившись гвоздодёром и высунув от напряжения язык, отрывала доски от косяка, надеясь, что сама дверь не пострадает.

Возиться пришлось долго, папаша заколотил дверь качественно. Мне даже показалось, что после смерти мамы у него повредился разум. Открыв дверь, я вдохнула чистый, холодный воздух. А затем повернулась в сторону двери,ведущей в подвал.

Стоит ли её открывать? Я купила мяса. Не много, но при правильной экономии нам на неделю хватит. Но мясо хранить где-то надо, единственное достаточно прохладное место — подвал.

Так что, решительно вооружившись гвоздодёром, приступила к освобождению ещё одной двери. Я не боялась, что дети полезут туда без спроса. Наверху был засов, до которого я с трудом могла дотянуться, а уж Эми не сможет точно.

— Хозяйка! Эй, есть кто? — раздался зычный голос со стороны улицы.

Я отложила гвоздодёр и поспешила на улицу. Этот голос я знала, он принадлежал мастеру Робиту, которому оставляла заявку пару часов назад.

— Добрый день, мастер, — улыбнувшись, поздоровалась я. — Проходите.

— Здравствуйте, мисс Эванс, — вежливо поздоровался мастер, проходя в дом. — Вы уверены, что надо заменить лишь одно окно?

— Да, на кухне, — кивнула я. — Надо снять окно из одной комнаты на втором этаже и переставить на кухню. Получится?

— Я постараюсь, мисс Эванс, — с жалостью во взгляде кивнул мужчина. — Ещё что-то надо сделать?

— Если только прибить хороший засов на дверь, — задумчиво кивнула я. Подпирать дверь столом не самая лучшая идея.

Оставив мастера разбираться с окнами, я отправилась за водой. Надо подогреть немного, чтобы вымыть и выскоблить пол. Но уже после того, как починят окно. Да и тонкое стекло надо оттереть, его уже давно не касалась тряпка.

К тому моменту, как привезли наши покупки, мастер Робит уже справился с извлечением рамы, и теперь старательно вставлял в оконный проём на кухне, подпирая тяжелые рамы колышками и замазывая специальным раствором, который быстро застывал.

— Мастер Робит, вы не могли бы ещё починить ставни? — попросила я, кивая на валяющиеся на земле тяжелые, деревянные решетки.

Ставни всегда были открыты, но не прикреплены к к стенам, отчего крепления заржавели, а после рассыпались под тяжестью решеток. Но крепления можно было взять с любого другого окна и переставить. Конечно, за отдельную плату.

Пока мастер возился со ставнями, я разбирала покупки, посмеиваясь над реакцией Эми. Томми играл с дощечками на тюфяке, так что и не видел вовсе, что я делала.

А я, чтобы не тратить время, закинула в вымытую до скрипа кастрюлю кусок мяса. Эми я доверила маленький ножичек и наказала чистить овощи на суп.

Я нервно поглядывала на улицу, понимая, что у меня не так много времени. Уже больше, чем полдень. А дел ещё уйма. Я не знаю, на каких условиях буду работать в доме лорда, и как скоро будет следующий выходной, так что единственное жилое помещение надо не только привести в порядок, но и сделать всё, чтобы детям тут было комфортно в моё отсутствие.

Рассчитавшись с мастером и лишившись двух серебряных, я прошлась по дому и собрала всё, что могло мне понадобиться.

Да, папаша не смог продать вообще всё. Остались и дорожки на втором этаже. Уже потёртые, но это важно. Остались тяжелые, плотные шторы на окнах. Матрасы были погрызены мышами, так что я решительно оставила их маленьким вредителям.

Я тщательно осматривала дом, стараясь забрать всё, что могло понадобиться. Даже в одном из чуланов нашла пару кусков хозяйственного мыла и один кусок душистого.

Забрала также деревянные игрушки, которые валялись на чердаке. Покоцаные и с облезлой краской, но Томми и с такими поиграет от скуки.

Бумага в кабинете папаши пожелтела из-за сырости, какая-то даже покрылась плесенью. Но я забрала её, оставив только плесневелую. Также забрала и засохшие чернила. Может получится немного развести их водой, чтобы можно было писать.

Вернувшись на кухню, я свалила всё добро посреди комнаты и устало выдохнула. Пора приниматься за дело.

Вытянув тюфяки на улицу, я распорола их и хорошенько выбила пыльные чехлы. Ножом покрошив мыло, я взяла жесткую щётку и тщательно оттёрла крепкую, ещё добротную ткань. Хорошенько сполоснув и отжав, повесила прямо на угол печки, чтобы скорее высохли. А на верёвку над печью вывесила прополощенные простыни, которые смогла найти в доме.

А пока чехлы сохнут, я наспех, особо не стараясь, сшила из штор чехлы под подушки. Спать только на тюфяке очень не удобно, а солома у нас есть.

Более-менее целые одеяла я повесила на верёвку на улице и тщательно выбила палкой, чихая от пыли. И так и оставила на улице, чтобы немного проветрились.

Вернувшись домой, с улыбкой посмотрела на детей.

— Ну что, давайте обедать?

Суп был готов, аромат плыл по кухне, сводя с ума. Я вспомнила, что ела уже давно, рано утром. А уже вечереет.

Разлив суп по тарелкам, я разломала оставшийся хлеб и раздала детям. Себя тоже не обделила. Мне нужны силы для работы. Никому не нужна слабая служанка. Тем более, если я не справлюсь с работой, миссис Мэрис расстроится. А расстраивать эту добрую и доверчивую женщину не хотелось.

После супа, я достала ещё булочки и налила чаю детям. Пока они, хихикая, пили чай, я натаскала воды в вёдрах и тщательно вымыла пол. Сначала с мылом, скребя ножом особо грязные места, а после ополоснула чистой водой.

Стянув чехлы с печки, вытащила на улицу и плотно набила соломой. Теперь спать будет мягко.

Набив также подушки, затащила всё это богатство в дом и крепко задумалась, где и что будет располагаться. Теперь, когда окно вставлено и замазано, сквозняка не было. Чтобы из под двери, ведущей в дом, не дуло, я прибила к верхнему косяку кусок дорожки, а в проём, который вёл к второй двери и подвалу, завесила тяжелой шторой.

Там же, за шторой, поставила ведро, которое пока будет выполнять роль ночного горшка. Бегать в уличный туалет ночью нет никакого желания. Да и днём я бы не хотела, чтобы дети выходили из дома. Кредиторы ещё не раз придут сюда.

Поставив железные вёдра с водой греться на печку, принесла тяжелый таз с улицы. У нас есть приличная ванная комната, но там так холодно, что кости сведёт моментально! Да и воды нет.

Так что мыться будем в тазу. И в первую очередь я загнала в таз с тёплой водой Томми. Брат думал, что это такая игра. Весело смеясь, он лупил по воде ладошками, полностью намочив меня и пол вокруг.

Я лишь вздыхала и старалась мыть его скорее, тщательно оттирая худенькое тельце мыльной тряпкой и промывая волосы от пены.

Выкупав малыша, я надела на него тонкие штанишки и кофточку. Хорошенько просушив простынью волосы, я отправила его на тюфяк и тут же дала тёплого молочка. Тут же, в тазу, хозяйственным мылом простирнула одежду брата и повесила над печкой.

— Эми, милая, раздевайся. Я сейчас воду поменяю и тебя выкупаю.

— Я сама могу, я же не такая маленькая, как Томи, — возразила девочка, на что я покачала головой.

— Можешь, конечно. Я не сомневаюсь. Но сегодня тебя буду мыть я, чтобы справиться быстрее, понимаешь? Уже поздно, а мне завтра рано вставать.

— Куда? — испуганно спросила малышка, замерев на месте.

— Вот если у нас останется время, я расскажу, — фыркнула я. — Быстрее, мне надо ещё вещи постирать.

Докрасна растерев Эми импровизированной мочалкой, закутала девочку в простынь и отправила к тюфяку, переодеваться.

Сама же, в очередной раз протерев пол от луж и вылив грязную воду, наконец смогла позаботиться о себе. Правда, сама я мылась в тонкой, длинной сорочке. Не раздеваться же мне при детях.

Я также простирнула и своё платье, надеясь, что оно высохнет до утра.

И только после того, как вода была вылита на улицу, а таз был убран в закуток у входа, я наконец закинула в печь уголь и залезла под одеяло.

— Рассказывай, — прошептала сестрёнка, мельком поглядывая на спящего Томми.

— Я случайно помогла на рынке одной милой миссис. А она пригласила меня на работу в дом лорда. Так что завтра утром я пойду на работу и всё узнаю. Я буду помощницей по дому и работать буду много. Тебе придётся оставаться за старшую и присматривать за Томми. Если оплата будет хорошей, я потом отправлю Томми в детский клуб, а тебя в школу.

— Не хочу, — поморщилась девочка. — Я лучше за домом смотреть буду!

— Надо, милая, — вздохнула я.

Я понимала, почему Эми не хочет в школу. Нет, не потому что надо будет учиться. А потому что там её будут оскорблять. Конечно, я постараюсь этого не допустить, но…

За три года мы из благородной семьи превратились в нищенок Эванс. Попрощаек с папашей — пьянчужкой. Томми ещё мал, он не понимает этого, а вот Эми помнит, как раньше дружила с детьми семьи Лемас, а после они перестали пускать её на порог и запретили детям общаться. Видеть у себя грязную и голодную нищенку Эванс никто не хотел.

У меня была похожая ситуация. Все мои подруги испарились, как только у меня исчезли деньги, чтобы ходить с ними в кафе или на ярмарки. Красивых и модных нарядов больше не было, так что гулять с ними мне больше не разрешалось.

— Лили, извини, но ты нас позоришь в этом, — моя подруга, Мисси, сморщив носик, ткнула в штопаное платье. — Мы больше не можем дружить.

Мне повторять не надо было. Я больше не искала встречи с ними и не просила со мной общаться. Нас осталось трое против всего мира.

— Эми, я должна кое-что тебе сказать, — шепнула сестре, не зная, как начать разговор.

— Что же? — заинтересовалась девочка.

— Наш отец… Он больше не придёт, — выдохнула я с жалостью. Пусть папаша был отвратительным, да и я не испытывала к нему родственных чувств, но для Эми и Томми…

— Сбежал, горько выдохнула сестра, всё ещё надеясь, что отец одумается.

— Он погиб, милая.

Эми молчала. Молчала долго, разглядывая причудливые тени на потолке. По щеке скользнула слеза. Не сдержавшись, я прижала сестру к себе, гладя по голове, успокаивая.

— Ну и пусть, — всхлипнув, зло выпалила она. Но не сдержавшись, вцепилась в меня и горько разрыдалась.

Всё, о чём она мечтала, рухнуло в один миг. Отец не одумается, не бросит пить и не развяжется с карточными играми. Его больше нет, а значит мы теперь не только попрошайки Эванс, мы ещё и сироты. И мы втроём против всего мира.

Я долго гладила сестру, пока не услышала чуть рваное, но глубокое дыхание. Заснула, милая. Укрыв малышку одеялом, я легла на своё место и закрыла глаза. В голову лезли разные мысли. Было страшно… Страшно так, как никогда в жизни.

Справлюсь ли я с двумя детьми? А что, если их заберут в приют?

Надо скорее обратиться в управление и запросить опекунство. Я уже совершеннолетняя, а работа у лорда будет мне хорошим подспорьем. Да, дом у нас в плохом состоянии, но здесь, на кухне, есть всё для проживания. И хорошая печь, и спальные места. Да и еда в кастрюлях будет.

У меня обязательно получится! Обязательно!

Я думала о чём угодно. Строила планы и представляла, как пройдёт завтра день. Я гнала от себя мысли о кредиторах, надеясь, что это как-то само разрешится. Не пойдут же они на явное вредительство? На сколько я знаю, долг списывается, когда умирает должник. Так почему с нас требуют что-то?

Ещё одна мысль мне не давала покоя. Я не рассказала об этом Эми, да и вообще побаиваюсь говорить кому-либо.

Там, на площади, камень показал, что у меня есть магия.

А что, если это так? Что, если я обладаю магией, но при этом совершенно не умею ею пользоваться!

Это страшно… Меня ещё в детстве пугали, что необученный маг — это страшное оружие против самого себя. Необученные маги сжигали свои дома, устраивали потопы всей деревне, убивали людей.

А что, если я виновата в смерти папаши? Что, если он из-за моих слов попал под колёса той телеги? Что я ему сказала? Что?

Я лихорадочно вспоминала свои слова.

Брось их и выметайся… Что, если он повиновался моей магии и из-за этого не заметил телеги?

Я заскулила, зажав зубами край одеяла. Это означало, что когда расследуют смерть отца, они поймут, что тот действовал не по своей воле. По воле магии.

А магией владею я.

Я долго лежала, дрожа от страха, укрывшись одеялом с головой. Даже голова заболела. Страх не отпускал меня, но… Завтра рано вставать. Стараясь глубоко дышать, я уговаривала себя, что просто не могла бы заставить человека уйти. А если это и так…

Я на том кристалле докажу, что не хотела убивать, что не гнала папашу прямо под колеса, а просто очень хотела, чтобы он ушел из кухни.

Когда дыхание выровнялось, я вылезла из-под одеяла и тут же замерла от ужаса, во все глаза глядя на то, что находилось передо мной.

Призрак…

Я хотела закричать, но не смогла даже пискнуть. Настолько сковал страх, что я не чувствовала тела.

Призрак красивой женщины висел в воздухе рядом с печью и грустно смотрел на меня.

Нахмурившись, призрачная дама в один миг приблизилась к моему лицу. Я даже почувствовала могильный холод, исходящий от неё.

— Наша, — выдохнула призрак, еле слышно.

Взвизгнув, я спряталась под одеяло и зажмурилась. Так и пролежала до самого утра, периодически проваливаясь в сон.

А утром, едва рассвело, я со страхом вылезла из-под одеяла и огляделась.

Печь давно погасла, дети спали, а на улице занимался рассвет.

Ни намёка, что здесь кто-то был.

Может, мне показалось? Может это был сон или что-то вроде сонного паралича?

Наверное, я просто провалилась в сон, а всё это мне почудилось.

Ведь я помнила, как дрожала и тряслась почти всю ночь, смыкая глаза ненадолго. Но чувствовала я себя вполне сносно. Словно проспала всю ночь.

— Да, мне всё показалось. Это был просто страшный сон, — выдохнула я, успокаивая себя.

Но в глубине души я понимала, что это не может быть сном. И что эту женщину, призрака, я уже видела. В библиотеке над камином висел её портрет.

Аделаида Эванс — моя родственница, первая леди Эванс.